Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

Предисловие     

Глава 1. Древняя история   

Глава 2. Великая морская империя (VIII—XIV вв.)     

Глава 3. Малаккский султанат (ок. 1400—1511 гг.)   

Глава 4. Малайя в XVI—XVIII вв.    

Глава 5. Малайя в эпоху английского завоевания (конец XVIII — начало XX вв.)     

Глава 6. Превращение Северного Калимантана в английскую колонию

Глава 7. Малайя и Северный Калимантан между двумя мировыми войнами  (1918—1939 гг.)

Глава 8. Малайя и Северный Калимантан в годы второй мировой вой­ны (1939—1945 гг.)      

Глава 9. От конца второй мировой войны до образования Малайзии (1945—1963 гг.)

Глава 10. Малайзия 1963—1978 гг.    

Хронология  

Литература

Сокращения     

Указатель имен      

Указатель географических названий    

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Эта книга посвящена истории Федерации Малайзии — одного из государств Юго-Восточной Азии. В ней идет речь об исто­рии территорий, составивших в 1963 г. нынешнюю Малайзию, т.е. об истории Западной (Малайя) и Восточной (Северный Калимантан) Малайзии. Поскольку Сингапур был частью Бри­танской Малайи в колониальную эпоху и входил в состав Малайзии с 1963 по 1965 г., постольку его история освещается в книге.

Федерация Малайзия, государство с территорией в 332,6 тыс. кв. км, имеет две части — Западную (Полуостровную) и Восточную Малайзию, отделенные одна от другой водным прост­ранством — Южно-Китайским морем. Западная Малайзия, площадь которой равняется 131,6 тыс. кв. км, расположена на Малаккском полуострове. Она состоит из одиннадцати штатов: Пинанг, Малакка, Перлис, Кедах, Перак, Келантан, Тренгану, Паханг, Селангор, Негри-Сембилан, Джохор; девять последних являются одновременно султанатами. В Западной Малайзии находится и столица страны — Куала-Лумпур. Восточная Малайзия занимает площадь 201 тыс. кв. км на о-ве Калимантан и включает два штата: Саравак (центр — Кучинг) и Сабах (центр — Джесселтон, ныне Кота-Кинабалу).

Западная Малайзия на севере граничит по суше с Таилан­дом. Малаккский пролив отделяет ее на западе от индонезийского о-ва Суматры, а Джохорский пролив на юге — от Сингапура. К югу от Саравака и Сабаха находится индонезийская часть о-ва Калимантан. Саравак имеет также границу с неболь­шим султанатом Бруней — английским протекторатом в северной части Калимантана. Ближайшим соседом Восточной Малайзии помимо Индонезии и Брунея являются Филиппины, отделенные от Сабаха морем Сулу.

К югу от Малаккского полуострова через узкий (1,5 км) Джохорокий пролив находится о-в Сингапур. Неширокие про­ливы отделяют Сингапур с юга от принадлежащих Индонезии островов архипелага Риау-Линга, игравших значительную роль в истории Малайзии в XVI—XVIII вв.

Историко-географическое понятие «Малайя» употребляется в книге в несколько разном значении в зависимости от эпохи. В истории доколониального периода это название охватывает теперешнюю Западную Малайзию, Сингапур и архипелаг Риау-Линга, для времен английского господства (до 1946 г.) в по­нятие «Малайя» включаются британские владения на Малаккском полуострове и Сингапур. После 1946 г., когда были обра­зовали отдельные колонии Малайя и Сингапур, название «Ма­лайя» относится к территории теперешней Западной Малайзии. Саравак и Сабах (иногда и Бруней) объединяются в книге под названием Северного Калимантана.

Малайзия — многонациональное государство. Из 12,3 млн. человек, живущих там (данные 1975 г.), малайцы составляют 47%, китайцы — 34, выходцы из Индии, Бангладеш, Пакиста­на и Шри Ланки — 9, местные народности Восточной Малай­зии — около 10%.

Основная масса малайцев сосредоточена в Западной Малай­зии, где их насчитывается свыше 50%; они населяют в основ­ном восточные, северные и центральные области. В Сараваке малайцы (18% всех жителей) занимают прибрежные районы, В Сабахе малайского населения практически нет.

Вторая по численности этническая группа Малайзии — ки­тайцы. Составляя 37% населения Западной Малайзии, 31 — Саравака и 23% —Сабаха, они являются по преимуществу оби­тателями городов и промышленных поселков на западном по­бережье Малайи и в прибрежной полосе Восточной Малайзии,

Выходцы с Индостанского полуострова и Шри Ланки, как и китайцы, населяют в основном западные районы Малайи, где сосредоточена основная масса городов и каучуковых планта­ций. В Восточной Малайзии заметной этнической группой они не являются.

Внутренние районы Саравака и Сабаха населены народно­стями, относящимися к малайско-полинезийской группе. Корен­ных жителей Саравака и Сабаха именуют общим термином «даяки». В Сараваке это ибаны (морские даяки), даяки суши, меланау, кайяны, кенияхи, каджанги, келабиты, пунаны; в Са­бахе — кадазаны (дусуны), баджау, муруты. Крупнейшие и наиболее развитые из них — ибаны и кадазаны.

Во внутренних районах Западной Малайзии сохранились остатки аборигенного (домалайского) населения Малайи негро­идного (семанги) и веддоидного (сенои) типов, говорящего на языках мон-кхмерской группы, и протомалайские племена (джакуны). Общая численность семангов, сеноев и джакунов равна примерно 100 тыс. человек.

Малайзия — конституционная монархия. Главой государства является верховный правитель (янг ди пертуан агонг), изби­раемый из девяти малайских султанов самими же султанами на пятилетний срок. Парламент состоит из палаты представи­телей и сената. В палату представителей выборы проводятся раз в пять лет. Сенат насчитывает 58 членов, из которых 26 избираются (по 2 от каждого штата), а 32 назначаются верховным правителем сроком на шесть лет. Исполнительная власть принадлежит кабинету министров, который формируется премьер-министром — лидером партии, получившей большинство на выборах в палату представителей.

При написании книги автор опирался на довольно значительное число работ советских исследователей, среди которых следует в первую очередь назвать А. А. Губера, В. В. Гордеева, Л. В. Ефанову, В. А. Жеребилова, М. Г. Журавлеву, Э. X. Кямилева, И. С. Латышеву, Ю. В. Маретина, Б. Б. Парникеля, Е. В. Ревуненкову, В. С. Руднева, И. А. Рябову, Т. А. Симония, Т. И. Сулицкую, Ф. А. Тринича, Ю. Ф. Хрено­ва, А. Я. Яшина, и на собственные работы. Кроме того, авто­ром использованы многочисленные труды малайских и запад­ных ученых.

 

Глава 1

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ

Первобытнообщинный строй. Первые археологические па­мятники на территории Малайзии относятся к раннему палео­литу. В Кота-Тампан (верховья р. Перак, Северо-Западная Ма­лайя) в 1938 г. английский археолог X. Д. Коллингс обнаружил нижнепалеолитические орудия, сходные с орудиями патжитанской (Ява), аньятской (Верхняя Бирма), чжоукоудяньской (Се­верный Китай) и соанской (Пенджаб) культур. По-видимому, Юго-Восточная Азия не входила в прародину человечества, но была заселена древнейшими людьми уже в нижнем палеолите по меньшей мере миллион лет назад. Малаккокий полуостров наряду с другими районами Юго-Восточной Азии являлся районом обитания древнейших людей типа питекантропа, моджокертского человека и синантропа.

Тампанекая культура типологически входит (вместе с дру­гими нижнепалеолитичеекими культурами Юго-Восточной Азии) в группу галечных культур, для которых характерно преобла­дание чопперов — грубых рубящих орудий обычно неправиль­ной формы, сильно отличающихся от европейских ручных рубил того же времени, большей частью тщательно обработанных с обеих сторон.

Верхний палеолит Малайзии представлен костными останка­ми современного человека (Homo sapiens) и орудиями пещеры Ниах в Сараваке (примерно 40—35 тыс. лет до н. э.). Ниахский череп, найденный английским археологом Т. Харрисоном в 1958 г., обнаруживает негро-австролоидные черты и свидетель­ствует об известной расовой дифференциации в Юго-Восточной Азии в эпоху верхнего палеолита. В том же слое найдены ору­дия типа чопперов и большие грубые пластины, сходные с изде­лиями позднесоанской культуры в Пенджабе. В верхних слоях пещеры Ниах (30—25 тыс. лет до н. э.) найдены мелкие пла­стины, свидетельствующие о постепенном усовершенствовании техники обработки камня. Еще выше, в слоях, переходных к мезолиту, изделия становятся более совершенными. В Малай­зии, как и повсюду в Юго-Восточной Азии, позднепалеолитиче-ские паходки трудноотличимы от мезолитических, орудия типа чопперов сохраняются повсеместно до самого конца верхнего палеолита и даже мезолита.

Пещерные и открытые (над скальными навесами) мезолити­ческие стоянки обнаружены во многих местах Северной и Центральной Малайи. Найдены дисковидные и овальные галеч­ные орудия, обработанные с одной стороны, массивные камен­ные скребки, топоры с подшлифованными лезвиями, квадратные топоры, оббитые со всех сторон. Эти орудия относятся к бакшоно-хоабиньской культуре, существовавшей в Юго-Восточной Азии в IX—III тысячелетиях до н. э. Мезолитические люди Ма­лайи были собирателями, охотниками и рыболовами, знавшими лук и стрелы; по-видимому, в это время возникают два хозяй­ственно-культурных типа — охотничье-собирательокий (пещер­ные стоянки) и рыболовческо-собирателъский (стоянки с рако­винными кучами).

К V—IV тысячелетиям до н. э. на территории Юго-Восточ­ной Азии начинают выделяться четыре хозяйственно-культурных типа: равнинные оседлые земледельцы; приморские собиратели и рыболовы, неспециализированные собиратели и охотники; лесные собиратели и охотники. Последние известны по хоабиньским стоянкам Кота-Тонгкат, Гуа-Тампак и Гуа-Оранг Бертапа в Малайе.

На основании палеоантропологического материала можно сделать вывод, что население Малайи принадлежало к негро-австролоидной (экваториальной) большой расе. Так, челюсть, найденная в Гуа-Кепах, в Пераке, обладает несомненными австролоидными чертами, напоминая челюсти современных ме­ланезийцев.

В III—II тысячелетиях до н. э. в области будущей Малай­зии начали переселяться из Юго-Западного и Южного Китая аустроазиатские (мон-кхмерские) и аустронезийские (малайско-полинезийские) племена.

Развитой неолит Юго-Восточной Азии, начало которого при­ходится на III тысячелетие до н. э., представлен различными археологическими находками, наиболее характерными из кото­рых являются шлифованные каменные топоры. Австрийский археолог Г. Хейне-Гельдерн, автор многочисленных работ по древнейшей этнокультурной истории Юго-Восточной Азии, вы­двинул в 30-х годах нашего века теорию, согласно которой каждый из трех типов топоров, распространенных в Юго-Во­сточной Азии, был связан с определенным этносом. Так, валиковые топоры (т. е. топоры овального поперечного сечения) он связывал с негро-аветролоидным, древнейшим населением ре­гиона, плечиковые топоры — с аустроазиатским, а четырехгран­ные — с аустронезийским, которое, как и аустроазиаты, принад­лежит к монголоидам. Не останавливаясь на различных спор­ных сторонах этой теории, отметим лишь, что в различных районах Юго-Восточной Азии преобладал определенный тип топора. На Малаккском полуострове, например, плечиковые топоры не встречаются в южной его части, а четырехгранные широко распространены по всей Малайе. По-видимому, плечиковые топоры на территории Северной Малайи связаны с аустроазиагскими племенами, которые в III—II тысячелетиях до н. э. двинулись на юг со своей прародины, лежавшей в вер­ховьях Иравади, Салуина, Меконга и Хонгха. Одна из групп аустроазиатов в Малайе, слившись с негро-австралоидами, ста­ла предками семангов и сеноев, по сей день живущих в джунг­лях Северной и Центральной Малайи.

Четырехгранные топоры, видимо, были принесены главным образом аустронезий-скими племенами, пришедшими в Малайю из Южного Китая морским путем через Индонезию[1]. Древней­шими потомками этих племен являются джакуны Южной Ма­лайи.

Переселение малайских племен продолжалось вплоть до III в. до н. э. Причиной этих грандиозных миграций была «не­олитическая революция», происходившая у племен Южной и Восточной Азии в конце III — начале II тысячелетия до н. э. Развитие комплексного земледельческо-скотоводческого хозяй­ства на базе неолитической техники в сочетании с морским ры­боловством привело к увеличению численности населения и дало толчок к крупным передвижениям племен в южном направ­лении. В Юго-Восточной Азии аустроазиаты и аустронезийцы, столкнувшись с немногочисленным негро-австролоидным насе­лением, занимавшимся охотничье-собирательским и рыболовческо-собирательским хозяйством, ассимилировали его или вы­теснили дальше к югу.

Неолитические памятники на севере Малайи сходны с западнотаиландскими и, по-видимому, принадлежат одной и той же этнической — аустроазиатской (мон-кхмерской) — группе. В не­олитических стоянках Тембелинга (Паханг), Букит-Каплу (Ке­дах), Гуа-Ча (Перак) обнаружены шлифованные каменные топоры (плечиковые и четырехугольные) и керамика, сделанная частично вручную способом налепа, частично — на гончарном круге.

Неолитические племена — аустроазиатские и аустронезийские, — проникавшие в Малайю с севера и юга (через Индоне­зию), селились в основном во внутренней части полуострова, на аллювиальных речных равнинах. Аустронезийские племена заселяли и морское побережье. Постепенно, с приходом из Ин­донезии новых волн переселенцев аустронезийские племена становятся основным населением на территории современной Малайи. Эти неолитические племена знали земледелие (выра­щивали таро и ямс, а затем и рис), используя для сбора уро­жая каменные жатвенные ножи, приготовляли пиво из ячменя и риса, выращивали сахарный тростник, различные виды овощей и фруктов, разводили свиней и буйволов, пользовались стрелометательной трубкой (сумпитаном), знали гончарный круг, строили прямоугольные дома на сваях, украшали жили­ща и лодки резьбой по дереву. По-видимому, основной социаль­но-экономической ячейкой у этих племен была материнская ро­довая община.

Поздний неолит (конец II—начало I тысячелетия до н. э.) представлен в Малайе, как и повсюду в Юго-Восточной Азии, мегалитическими сооружениями — надмогильными памятника­ми в виде каменных ступенчатых пирамид или ступенчатых тер­рас, служивших в основном для отправления культа предков.

Бронзовый век в Малайе, как и вообще в Юго-Восточной Азии, связан с донгшояекой культурой (названной по селению Донгшон во Вьетнаме, где были обнаружены наиболее харак­терные находки). Проблема появления обработки металлов в Юго-Восточиой Азии сложна и окончательно не решена. Совет­ские ученые считают, что аустроазиатские и аустронезийские племена могли познакомиться с бронзовой металлургией Индии и Китая на рубеже II—I тысячелетий до н. э. Существует так­же мнение о самостоятельности возникновения металлургии в Юго-Восточной Азии.

Центр донгшонекой культуры находился на территории Се­верного Вьетнама, но ареал ее не определен исследователями, высказывающими различные суждения относительно границ ее распространения. Нет единого мнения и по вопросу датировки доягшонской культуры. Наиболее распространена дата начала донгшонской культуры — IV—III вв. до н. э.

По мнению ряда советских (Н. Н. Чебоксаров, Я. В. Чеснов) и зарубежных (Г. Хейне-Гельдерн) ученых, донгшонская куль­тура представляла собой древнюю культурную общность раз­личных народов — вьетских, малайско-полинезийских, мон-кхмерских, тайских и тибето-бирманских.

Аустронезийские (малайско-полинезийские) племена сыгра­ли очень большую роль в формировании культуры Юго-Восточ­ной Азии, составляя на всем протяжении эпохи бронзы значи­тельную часть населения и материковой части региона. Лишь к концу этой эпохи они выселились в островной мир.

В малайско-индонезийском регионе Юго-Восточной Азии бронза появилась позднее, чем в Индокитае: примерно около 300 г. до н. э., почти одновременно с железом. В Тембелинге и Кланге (Западная Малайзия) найдены фрагменты характерных для донгшонокой культуры бронзовых ритуальных барабанов, колоколов и топоров. К концу I тысячелетия до н. э. в Малайе и Индонезии, населенных родственными племенами донгшонской культуры, сложилась развитая культура бронзы и раннего железа, основными чертами которой в хозяйственной области были: культивация риса на орошаемых землях, приручение бы­ков и буйволов, использование металлов, развитие мореходства. Главным занятием населения еще с неолитического периода оставалось земледелие, развитие которого пошло по двум направлениям, сохранившимся в последующей истории Малайзии: выращивание риса на орошаемых полях (савах) и переложное земледелие с подсечно-огневой системой (ладанг). Население в деревнях (кампонгах), расположенных обычно по берегам рек. Как правило, кампонг населяли члены одной родовой общины, счет родства в которой велся по материнской линии. Земля считалась собственностью общины, во главе которой стоял староста, являвшийся одновременно главой своей родовой группы.

Религией малайско-индонезийских племен был анимизм с по­читанием предков и духов. Святилища располагались на верши­нах холмов. По-прежнему сооружались мегалитические памят­ники. Именно в этот период зародились такие элементы малайско-индонезийской культуры, как ваянг (театр теней) и гамелан (оркестр). Известный малайский теневой театр вырос на почве анимизма и поклонения духам умерших. Этот театр пре­терпел сложную эволюцию, начавшуюся с культовой мистерии, изображавшей «вызов умерших» (театр масок). Постепенно кукольный театр теней вытеснил театр масок, в котором при­нимали участие живые люди; считалось, что из потустороннего бесплотного мира легче вызвать не тело умершего, а его тень.

Малайско-индонезийскую культуру бронзы и раннего желе­за многие ученые связывали с приходом новой волны поселен­цев — дейтеромалайцев, которые оттеснили своих предшествен­ников — прогомалайцев — в глубинные районы. К протомалай-цам относят отсталые в культурно-хозяйственном отношении народы, например даяков Саравака и Сабаха, к дейтеромалайцам — более развитые народы, в том числе и малайцев. Совет­ские этнографы считают, что правильнее говорить о малайско-индонезийских племенах, расселявшихся несколькими последо­вательными волнами, и определять различия между народами не их принадлежностью к иротомалайцам или дейтеромалай-ца-м, а неодинаковыми темпами хозяйственного, общественного и культурного развития в тех или иных районах архипелага и Малаккского полуострова.

Археологические свидетельства, относящиеся к донгшонской культуре, в Малайе немногочисленны и, как считают большин­ство ученых, более поздние по времени, чем аналогичные на­ходки в Восточном Индокитае и на Яве. Видимо, носители этой культуры проникли в Малайю с Суматры, двигаясь вдоль за­падного побережья полуострова. Внутренние области Малайи и значительную часть побережья по-прежнему населяли неолитические племена. Племена, населявшие древнюю Малайзию, как и другие части малайско-индонезийского мира, были известны китайцам под названием куньлунь, а индийцам — двипантара («островной народ»).

Разложение родового строя. Индийское влияние. В первых веках нашей эры в жизни населения Малаккского полуострова, как и других прибрежных районов Юго-Восточной Азии, про­изошли огромные перемены. На месте рыбацких деревушек воз­никали портовые города с дворцами и храмами, прежние родо-племенные вожди превращались в князьков и царьков, на смену анимистическим верованиям приходили вселявшие трепет в неискушенного земледельца и рыбака индуизм и буддизм. Явления эти, в совокупности составившие то, что можно опре­делить как возникновение цивилизации на Малаккском полу­острове, не произошли внезапно. На протяжении веков накап­ливались изменения в жизни общества, вызванные разложени­ем родового строя и складыванием государственности.

Разложение родового строя было связано прежде всего с появлением бронзовых и железных орудий (вторая половина I тысячелетия до н. э.). Начавшийся на этой основе рост про­изводительных сил привел к интенсификации земледельческого хозяйства, что, в свою очередь, положило начало процессу от­деления ремесла от земледелия, развитию мореходства. По мере совершенствования техники в долинах распространилось ирригационное террасное земледелие, увеличивались возможности земледелия и ладангового типа. Торговля, которая ве­лась родовыми вождями от имени соплеменников, и мореходст­во с сопутствующим им пиратством оказались самыми быстры­ми путями накопления богатства в условиях приморских райо­нов Юго-Восточной Азии.

На возникновение классового общества в Малайе, равно как и в большинстве других районов Юго-Восточной Азии, огромг ное воздействие оказала индийская культура. Оно было на­столько значительным, длительным и глубоким, что в недале­ком прошлом в исторической науке имелась тенденция связы­вать образование и развитие государственности в Юго-Восточной Азии вплоть до XIV—XV вв. целиком и полностью с индийским влиянием. И хотя сейчас подобных теорий практичеоки. ни­кто не придерживается, едва ли приходится отрицать то огром­ное, воздействие, которое оказала цивилизация Индии на стра­ны Юго-Восточной Азии.

Несомненно, что образование классов и складывание госу­дарства у народов Юго-Восточной Азии на рубеже нашей эры не были результатом только внешнего влияния, но отнюдь не случаен факт интенсивного разложения родового строя в при­брежных районах Юго-Восточной Азии именно на рубеже на­шей эры, т. е. в то время, когда индийцы — купцы и искатели_: приключений — устремились туда в поисках золота, серебра, драгоценных камней, пряностей, ценных пород дерева.

Связи малайско-индонезийского населения с Индией суще­ствовали издавна. Прекрасные мореходы — жители прибреж­ных, областей архипелага и полуострова достигли Индии на своих лодках с противовесом уже за тысячу лет до нашей эры, а сведения об их торговле с Индией относятся к концу пер­вой — началу второй половины I тысячелетия до н. э.

Если вначале связи местного населения с индийцами носили спорадический характер, то с первых веков нашей эры положе­ние меняется: поток индийских торговцев и священнослужите­лей устремляется в прибрежные районы Юго-Восточной Азии. Это объяснялось рядом причин, одной из которых было возрос­шее требование на продукты стран Юго-Восточной Азии (золо­то, пряности, драгоценные камни) в торговле Индии с Запа­дом. В последних веках до нашей эры и в первых веках нашей эры образовались могучие государства на торговом пути между Европой и Азией — Селевкидская и Римская империи на За­паде, империи Маурьев в Индии и Кушан в Центральной Азии, империи Хань и Цинь в Китае, что способствовало установле­нию оживленной торговли между Востоком и Западом и повы­шению спроса на продукты Юго-Восточной Азии. К этому мож­но добавить миссионерскую активность буддизма, политические изменения в различных индийских государствах, способствовав­шие эмиграции населения, а также появление в Индии нового типа судна — большого, способного к сложным маневрам под парусом корабля.

«Индийская колонизация» была мирным процессом. Перво­начальными ее проводниками были купцы, которые завязывали торговлю с жителями прибрежных деревень — кампонгов. Часто они вступали в браки с местными женщинами, преиму­щественно дочерьми вождей. Родовые вожди воспринимали атрибуты индийской культуры, укрепляя свою власть. Иногда правителем становился и индиец или на побережье появлялось индийское поселение.

Индийская культура привносилась в страны Юго-Восточной Азии не только индийцами. Видимо, значительную роль играли в этом процессе местные жители, которые посещали Индию и знакомились там с достижениями ее цивилизации.

Индийская культура смогла оказать такое глубокое влия­ние на Юго-Восточную Азию потому, что она была готова вос­принять это влияние. Естественно, что корни цивилизации Юго-Восточной Азии были глубоко самобытны, к началу нашей эры здесь уже существовало общество, находившееся на пороге пре­вращения в классовое. Связи с Индией лишь ускорили этот процесс. Родо-племенные вожди, торговавшие с Индией, воспринимали «индийские концепции» для обоснования своего но­вого политического статуса, привлекая брахманов — знатоков ритуала, магических обрядов и письменности. Вместе с ними в Юго-Восточную Азию приходили индийская мифология, рели­гия, искусство.

Контакты с индийцами ускорили процессы классообразования, начавшиеся в Юго-Восточной Азии, способствовали пре­вращению родо-племенной знати в господствующий класс раннеклассового общества. Индийцы приносили с собой нормы уже сложившихся классовых отношений. Деление на варны, хотя и не получило в Юго-Восточной Азии столь широкого и глубоко­го распространения, как в Индии, тем не менее содействовало оформлению местной родовой верхушки в господствующий класс (куда вошла и часть выходцев из Индии).

Торговля с индийцами стимулировала накопление богатств в руках знати, активно влияла на процесс классообразования, а восприятие индийских форм политического устройства помогало оформлению первых государственных образований.

Индийцы принесли в Юго-Восточную Азию и свои рели­гии — брахманизм и буддизм. В условиях разложения родово­го строя, классообразования и складывания государства эти ре­лигии стали в руках господствующих классов мощным средст­вом воздействия на массу населения.

Складывание государственности на Малаккском полуострове было ускорено развитием морской торговли и возникновением великих торговых путей, связывающих Красное и Южно-Китай­ское моря. Греческие и египетские купцы — подданные Римской империи — плавали в начале нашей эры из портов Красного моря через Аравийское море до западного побережья Индии. Торговля в Бенгальском заливе находилась в руках индийских купцов, привозивших из Юго-Восточной Азии, или Суварнадвипы («золотой земли»), золото, камфору, слоновую кость, цен­ную древесину. В малайских водах и Южно-Китайском море доминировало местное население, известное китайским источни­кам под собирательным названием куньлунь-малайское населе­ние Юго-Восточной Азии. Интенсификация этой морской тор­говли с первых веков нашей эры привела к возрастанию роли Малаккского полуострова, находившегося на пересечении тор­говых путей из Индии в Юго-Восточную Азию и Китай. Через северную часть полуострова (современные Таиланд и Бирма) проходил ряд важных дорог, связывавших Индийский океан с Сиамским заливом. Собственно Малайю также пересекали тор­говые пути, которые, хотя имели в ту пору менее важное зна­чение, чем пути через перешеек Кра, тем не менее были доста­точно оживленными и оказали влияние на ускоренное развитие прибрежных районов. Одна из этих дорог шла из Кедаха на север, в Лигор, существовала и другая дорога из Кедаха — на восток по рекам Белум, Патани, Сай и Пергау. Ряд дорог свя­зывал золотоносные районы во внутренней части Паханга с за­падным и восточным побережьем. Уже во II в. Малаккский по­луостров был известен едва ли не лучше других областей Юго-Восточной Азии.

Первое упоминание о Малаккском полуострове в китайских источниках относится к I в. н. э. «Цянь Хань шу» («История ди­настии Ранняя Хань») сообщает, что корабли за пять месяцев плавания проходят путь от теперешней провинции Гуандун и Северного Вьетнама до страны Дуюань, затем за четыре меся­ца — до страны Илумо, а спустя еще двадцать дней — до стра­ды Шэньли. После десятидневного путешествия по суше торгов­цы достигали страны Фугандулу, откуда через два месяца плавания по морю попадали в Индию. «Цянь Хань шу» свиде­тельствует: «Эти страны обширны, их население многочислен­но, и многие их товары необычны. Со времен императора У (141—87 г. до н. э. — В. Т.) все они присылают дань. Главные переводчики (чиновники.— В. Т.) вместе с добровольцами от­правляются в море, чтобы купить блестящий жемчуг, берилл и другие редкие камни и необычные товары в обмен на золото и различные сорта шелка. Все страны, которые они посещают, снабжают их пищей и проводниками. Торговые суда варваров доставляют китайцев по назначению. Это выгодное занятие для варваров, которые иногда также грабят и убивают... Кроме то­го, огромен риск встречи с ветрами и волнами и возможность утонуть. Если даже избежать всего этого, путь туда и обратно занимает несколько лет». Судя по всему, речь идет о морском путешествии к восточным берегам Малаккского полуострова, который пересекали севернее или южнее перешейка Кра (де­сять дней пути), а затем из портов западного побережья плыли в Индию.

Другой отрывок из «Цянь Хань шу», относящийся к первым годам нашей эры, упоминает в качестве перевалочного пункта на морском пути из Китая в Индию. Пицзун, который находил­ся где-то на полуострове или близлежащих островах.

Греческий географ Клавдий Птолемей, знавший Малаккский полуостров под именем Золотого Полуострова, подробно опи­сал торговые пути из Индии в Малайю и дороги через полу­остров. В своей «Географии» (ок. 150 г.) он упомянул также несколько торговых центров на побережье полуострова: Таколу на западном побережье перешейка Кра, Сабару в южной час­ти полуострова, Коле, находившийся где-то на северо-восточ­ном побережье Малайи, Калонку, Конконагару, Паланду и Тарру, которые располагались во внутренней части Малайи непо­далеку от побережья по течению крупных рек. Нет оснований считать все эти пункты, местонахождение которых подчас труд­но определить, городами, скорее речь идет о местах перевала грузов или о торговых факториях, но одно несомненно: во II в. н. э. на Малаккском полуострове существовали центры, вокруг которых начинали складываться первые государствен­ные образования.

Государства Малаккского полуострова во II— VII вв. Цент­рами складывания государственности на полуострове стали его северные области (нынешний Южный Таиланд и Северная Ма­лайя), где перекрещивались морские пути в Индию и Китай с сухопутными дорогами через перешеек Кра. Начиная с III в. сведения о полуострове более или менее регулярно появляются в китайских хрониках — наиболее надежном источнике по исто­рии ранних государств полуострова. Вовлечение полуострова в сферу политического влияния первой обширной империи в Юго-Восточной Азии, Фунани, с которой Китай поддерживал дип­ломатические и торговые связи, способствовало интересу китай­ских летописцев к этому району. Государство Фунань[2] возник­ло в I в. в дельте р. Меконг, на территории, населенной в основном докхмерскими аустроазиатскими племенами[3]. Столи­цей его была Вьядхапура («город охотников»), находившаяся близ холмов Ба Пном в современной Кампучии, а главным мор­ским портом — г. Ок Эо. Расположенная на торговом пути из Китая в Индию, в плодородной долине Меконга, где существо­вали благоприятные условия для выращивания риса, Фунань из сравнительно небольшого объединения поселений преврати­лась во II—III вв. в могущественное государство Юго-Восточной Азии. Согласно легенде, государство Фунань было основа­но индийским брахманом Каундиньей, победившим местную принцессу, а затем на ней женившимся.

Династия, основанная Каундиньей, правила до конца II в., когда после смерти Пань Паня престол перешел к военачаль­нику Фань Шиманю (Фань Маню). При Фань Мане (конец II — начало III в.) Фунань вступила на путь политики завоева­ний и захватила, согласно китайским хроникам, десять госу­дарств. Во власти Фунани оказалось все побережье Сиамского залива, перешеек Кра и Северная Малайя.

Преемники Фань Маня, «великого царя Фунани», поддержи­вали активные дипломатические связи с Индией и Китаем, и в правление второго из них, Фань Сюня, фунаньский двор по­сетило в 245—250 гг. китайское посольство, член которого Кан Тай оставил первое сообщение о Фунани и ее вассалах на Ма­лаккском полуострове. В числе завоеваний Фань Маня Кан Тай упомянул страну Дуньсунь, расположенную на Малаккском по­луострове. Центр Дуньсунь находился где-то к северу от пере­шейка Кра, но в состав его входили, вероятно, и княжества, расположенные на побережье современной Малайи.

Китайская летопись VI в. «Лян шу» так описывает Дуньсунь: «Более чем в 3 тыс. ли от южных границ Фунани нахо­дится царство Дуньсунь, расположенное на полуострове. Стра­на эта простирается на тысячу ли; город находится в 10 ли от моря. Там пять царей, которые признают себя вассалами Фу­нани. От восточной границы Дуньсунь идет путь в Цзяочжоу, от западной — в Тяньчжу и Аньси (Северный Вьетнам, Индия, Парфия. — В. Т.). Иноземцы из всех стран приходят сюда тор­говать, потому что Дунысунь закругляется и выступает в море более чем на тысячу ли. Чжанхай (Сиамский залив. — В. Т.) очень велик, и морские корабли еще не пересекали его». Далее «Лян шу» описывает Дуньсуяь как процветающую, богатую страну на перекрестке торговых путей: «Здесь встречаются Во­сток и Запад и бесконечное количество людей бывает ежеднев­но на базаре. Редкие товары, драгоценные камни — нет ниче­го, что бы не встречалось там».

В первых веках нашей эры в северной части Малаккского полуострова кроме Дуньсунь появилось несколько государст­венных образований, существование которых зафиксировано ки­тайскими и индийскими источниками.

Одним из таких государств было Паньпань, сведения о ко­тором содержатся во многих китайских хрониках, начиная с «Лян шу», в которой сообщается, что некий брахман из Индии сто имени Каундинья, живший в Паньпань, был избран правите­лем Фунаяи, после чего «он изменил все законы в соответствии с индийскими обычаями». Это событие, относящееся к началу V в., свидетельствует о силе Паньпань, сумевшем посадить на фунаньский трон своего правителя. История Каундиньи II сви­детельствует также о том, что Паньпань было одним из тех государств Малаккокого полуострова, где индийское влияние явственно ощущалось. Государство, продолжая оставаться вас­салом Фунани, обладало значительной долей самостоятельности, о чем свидетельствуют посольства в Китай в 424—453, 454—456, 457—464, 527, 529 и 534 гг. Судя по китайским источ­никам, Паньпань находилось на северо-восточном побережье полуострова, в районе перешейка Кра, на территории тепереш­него Таиланда.

Южнее Паньпань, также на северо-восточном побережье, ви­димо в районе современного Наконситамарата, располагалась Тамбралинга, упоминаемая в форме Тамали в «Маханиддесе», входящей в палийский буддийский канон II—III вв. «Маханиддеса» и известное палийокое сочинение «Милиндапанхья» назы­вают также в числе морских портов Суварнадвипы, т. е. ост­ровной части Юго-Восточной Азии, Такколу (Такола у Птоле­мея). Трудно сказать, была ли Таккола индианизированным поселением, остатки которого раскопаны известным исследова­телем древней истории Юго-Восточной Азии X. Куорич-Уолсом в 1935 г. на маленьком острове в устье реки Такуапа, но совер­шенно очевидно, что это портовое государство существовало на­чиная со II—III вв. где-то на северо-западном побережье Ма­лаккского полуострова, видимо в районе современного Траяга в Южном Таиланде.

Одним из самых известных ранних государств этого района, воспоминания о котором сохранились в малайском фольклоре и топонимике, было Лангкасука, расположенное на северо-восточ­ном побережье полуострова между современными Сингорой и Сайбури. Центр этого государства находился, ото всей вероят­ности, в Патани (Южный Таиланд). Оно возникло, согласно ки­тайским хроникам, в начале II в. и, по-видимому, вошло в чис­ло вассальных владений Фунани при Фань Мане. Ко второй по­ловине V в. относится начало подъема Лангкасуки, что было связано с воцарением в Фунани династии Каундиньи II и уси­лением самостоятельности малайских вассалов. Лангкасука контролировала торговые пути между восточным побережьем полуострова и Китаем и Фунанью, а также дороги к золотонос­ным районам во внутренней части Малайи (современные Келантан и Паханг).

На территории собственно Малайзии самым ранним государ­ством был Кедах, находившийся на северо-западном побережье полуострова, в устье р. Мербау и ее притоков. Первое упоми­нание о нем (в форме Калагам или Кадарам) содержится в тамильской поэме «Паттинапалаи» конца II—начала III в. Археологические раскопки в Кедахе обнаружили следы поселе­ний с укреплениями, дворцами и храмами, относящимися к IV—V вв. К этому же времени относятся древнейшие санскрит­ские надписи, найденные в Малайе. Одна из них содержит два буддийских стиха, а вторая—молитву капитана Буддагупты из Красной земли о благополучном плавании. Кедах (Катаха, Кадарам) был значительным портом, поддерживавшим ожив­ленные торговые связи с индийскими портами Каверипаттинамом и Тамралипти, с Цейлоном, Никобарскими островами, Су­матрой и, возможно, с Калимантаном. Он стал одним из мест, где торговцы, плывшие в Индию или из Индии, пережидали не­погоду и где пересекался морской путь с сухопутными тропами через Малакюский полуостров.

С III по VI в. государства Малаккского полуострова нахо­дились в сфере влияния Фунани. Это влияние сильнее всего ощущалось в самых северных районах, но в той или иной мере распространялось на все ранние государства полуострова. Как показывает история утверждения Каундиньи II на фунаньском троне, вассалы Фунаяи в районе перешейка Кра подверглись большему индийскому влиянию, чем метрополия, и играли ак­тивную роль в жизни империи. Традиции Фунани, создавшей мощный флот, контролировавшей морские пути из Индии в Ки­тай, оказали влияние на последующее развитие приморской части Юго-Восточной Азии и характер государственных образо­ваний в этом районе.

После смерти в 514 г. Джаявармана, крупнейшего правите­ля Фунаии из династии Каундиньи II, империя пришла в упа­док. Его сын Рудраварман был последним царем независимой Фунани. После его смерти (около 550 г.) князья Ченлы — вас­сального кхмерского княжества в области среднего течения Меконга, — братья Бхававарман I и Читрасена восстали « за­хватили столицу Фунани — г. Вьядхапуру. Некоторое время Фунань продолжала существовать как небольшое вассальное княжество Ченлы со столицей Ба Пном и даже посылала по­сольства в Китай, но в 627 г. сын Читрасены Ишанаварман I включил остатки Фунани в состав своего государства. Исчез­новение морской державы Фунани и приход на смену ей Чен­лы, расположенной во внутренних районах, радикально измени­ли положение государств полуострова.

После падения Фунани политическая карта Малаккского по­луострова претерпела некоторые изменения.

Малайские вассалы Фуяани обрели независимость, свиде­тельством чего являются их посольства в Китай. Эти посольст­ва направлялись с целью заручиться признанием со стороны могущественного государства, что в тех условиях означало про­возглашение суверенитета. Кроме того, отправка посольства в Китай объяснялась стремлением развивать торговлю с этой страной.

Эти миссии рассматривались при китайском дворе как по­сольства от вассалов, в действительности же они привозили в Китай не дань, а товары для обмена и никакой реальной зависимости государств полуострова от Китая не существовало. Китайская хроника «Суй шу», составленная в VII в. и повест­вующая о событиях 581—618 гг., свидетельствует, что в 605-616 гг. более десяти царств Юга приносили дань, «но сведения о многих из них утеряны. И сейчас имеются сообщения лишь о четырех государствах».

Одним из этих четырех государств оставалось Паньпань, ко­торое сохранило ведущее положение на севере полуострова и захватило важный торговый путь из Такколы в Тамбралингу, включив последнюю и свои владения. В VI в. посольства нз Ланьпань продолжали регулярно появляться в Китае, ив VII в. известны два посольства (в 616 и 635 гг.).

Другим государством было Коло, появившееся в хронике «Син Тан шу», описывающей историю Таиской династии (618—906 гг.). Идентификация этого государственного образо­вания затруднительна, но большинство авторов считают, что речь идет о Катахе (Кедахе)[4], продолжавшем играть роль крупнейшего торгового центра на северо-западном побережье полуострова. В китайских источниках VII—VIII вв. упоминают­ся еще два государства, ранее неизвестные — Читу («Красная земля») и Таньтань.

Существуют различные мнения относительно местоположе­ния Читу — и в бассейне Менама, и на Малаккском полуостро­ве, и на Суматре. Едва ли можно ссылаться на красный цвет почвы в тех или иных местностях Таиланда или Малайи для доказательства, что именно эта местность является Красной землей, поскольку такие топонимы распространены в этом районе повсеместно. Гораздо большее значение имеет анализ положения Читу относительно уже известных государств и опи­сание пути китайских послов в начале VII в.

В 607 г. в Читу из Китая отправилось посольство во главе с Чан Чунем. Послы отплыли из Кантона, миновали Линъи (Тямпу), а затем достигли Лангкасуки. Продолжив путь к югу, они доплыли до Читу, где на берегу их встретил посланный правителем Читу брахман. Далее Чая Чунь отправился в глубь страны, видимо по реке, в столицу Читу — Шицзу («Город льва»), где ему был оказан пышный прием. Обратно китайское посольство вместе с сыном правителя Читу вернулось тем же пу­тем, причем плыло от берегов Читу до Тямпы десять дней. Су­дя по тому, что послы плыли мимо Лангкасуки, после которой прибыли в Читу, большинство современных исследователей по­лагают, что Читу было расположено где-то в Северо-Восточной Малайе, возможно в районе современного Келантана, а его столица находилась в верховьях р. Келантан, поблизости от зо­лотоносных районов Верхнего Паханга. Возможно, что Читу была той страной, в которой жил Буддагупта, оставивший санскритскую надпись в Лангкасуке в V в.

И наконец, четвертым государством, о котором шла речь в «Суй шу», было Таньтань, посольства из которого бывали в Китае в 530, 535 и 616 гг. Судя по китайским источникам, это государство находилось в Северо-Восточной Малайе, возмож­но в устье Тренгану или Бесута, южнее Читу.

По-прежнему известна была Лангкасука, бывшая, по-види­мому, одним из первых вассалов, отколовшихся от Фунаньской. империи. В 515 г. ее правитель Бхагадатта посылает первое са­мостоятельное посольство в Китай; другие посольства из Ланг­касуки известны в 523, 531 и 568 гг. В VI в. Лангкасука значи­тельно усилилась и расширила свою территорию: по сообщению хроники «Лян шу», она простиралась на двадцать дней пути с востока на запад и на тридцать — с севера на юг. Согласно запискам И Цзина, буддийского монаха, путешествовавшего в 671—695 гг. из Китая в Индию и обратно морским путем, Ланг­касука была главным портом северо-восточного побережья по­луострова.

Таким образом, на Малаккском полуострове в VI—VIII вв. существовали прибрежные независимые города-государства, которые развивались как торговые центры с социальными от­ношениями раннеклассового типа и довольно высокой культу­рой, сложившейся под заметным индийским влиянием.

На основании сведений, содержащихся в китайских летопи­сях и индийских источниках, можно дать характеристику неко­торых черт политического и социально-экономического устройства раннеклассовых образований на побережье Малаккского полуострова.

Города-государства обычно развивались из прибрежных де­ревень — камлонгов. Именно жители таких деревень поддер­живали связи с иноземными торговцами, в таких деревнях обосновывались и сами индийские колонисты. Прибрежные кампонги быстрее подвергались воздействию товарных отношений, в них ускоренно происходило разрушение традиционного укла­да жизни. Богатство, накопленное благодаря торговле с иност­ранными купцами, восприятие общественных и идеологических форм, приносимых индийскими колонистами, — все это способ­ствовало быстрому превращению старосты кампонга, обладав­шего еще целым рядом функций родо-племенного вождя, в князька, царька. Другим, но значительно более редким, путем возникновения города-государства было создание индийской колонии на побережье и постепенное распространение ее влияния на окрестные селения. Вполне вероятно, что именно таким поселением была Таккола, упоминавшаяся Птолемеем во II в. Обычно государство занимало небольшую территорию в устье реки, впадавшей в море. Центром его был город, распо­ложенный на побережье или в эстуарии, обнесенный стенами с воротами и башнями. Так, китайская хроника VI в. «Лян шу» сообщает, что Лангкасука окружена стенами из прочного кир­пича с двойными воротами, сторожевыми башнями и павильо­нами, а другой китайский источник говорит, что столица Крас­ной земли была защищена стенами с тройными воротами. В центре города, как травило, на вершине естественного или искусственного холма находилось главное святилище, иногда окруженное храмами меньшего размера. Поблизости от цент­рального храма (индуистского или буддийского) располагались дворец правителя и дворцовые строения — жилища высших должностных лиц, помещения дворцовой охраны, царские зер­нохранилища. Далее шли кварталы ремесленников и другого простого люда, жившего в пределах городских стен. Прилегав­шая к городу территория вдоль побережья обычно входила во владения государства, тогда как внутренние районы практи­чески им не контролировались. Иногда, в тех случаях, когда центр государства не был окружен джунглями, а располагался на удобной для земледелия равнине, в состав государства вклю­чалась более или менее обширная сельская округа с кампонгами. Примером такого государства служит Кедах (Катаха, Кадарам, Калагам индийских источников). Систематические раскопки 30—50-х годов нынешнего века открыли городскую цивилизацию, видимо характерную для прибрежных районов севера полуострова.

В устье р. Мербок и на берегах ее правых притоков Мербок-Кечиль и Буджанг были раскопаны семнадцать храмов, три здания, которые, как полагают, были парадными залами дворцов, два укрепления и большое число неидентифицирован­ных построек. Самая ранняя находка — буддийская ступа на вершине Букит-Чорас, холма к северу от р. Мербок, — относит­ся к IV в. Раскопки свидетельствуют, что на протяжении почти пяти веков (до 750 г.) город в устье Мербока и окружающие его поселения были центром государства. Здесь в начале нашей эры возник перевалочный торговый пункт, где останавливались индийские купцы, привлекаемые удобной гаванью (эстуарий Мербока в то время был значительно шире и глубже, чем сей­час). Постепенно деревня превратилась в место, куда свози­лись продукты из окружающих районов и откуда шли пути че­рез полуостров. Жилища простого народа и даже дворцы не сохранились, поскольку сооружались из тростника, бамбука и дерева. На равнинах Кедаха и Перлиса выращивали рис, и государство обеспечивало себя продовольствием, не прибегая к его ввозу, как это делало большинство прибрежных городов.

Во главе этих ранних государств стоял правитель, носив­ший, как правило, индийское имя или титул: Шри Парамешвара, Варман, Бхагадатта и т. п. Для обозначения высших долж­ностных лиц употреблялись индийские (садхукара, дханада, кармика, кулапати, наяка), реже — кхмерские (курунь) терми­ны. Правитель показывался народу в сопровождении пышной свиты. Существовала дворцовая гвардия. Китайский источник сообщает, что в Коло «солдаты употребляют луки, стрелы, ме­чи, копья и кожаные доспехи; их знамена украшены павлиньи­ми перьями, и они сражаются на слонах; вся армия разделена на сотни, и слон придан к каждой сотне. На спине слона на­ходятся четыре человека, вооруженные луками, стрелами и копьями».

Другой китайский источник так описывает Таньтань: «Госу­дарство Таньтань известно со времен династии Суй (588— 618 гг. — В. Т.). Оно расположено северо-западнее Толомо (Тарума на Западной Яве. — В. Т.) и к юго-востоку от Чжэнчжоу (остров Хайнань. — В. Т.) ... В столице живет 20 тысяч семей. Существуют чжоу и сяни (названия административных единиц в Китае. — В. Т.), чтобы облегчить управление и контроль. Царь дает аудиенции два раза в день, утром и вечером. У него восемь высших сановников, и все они брахманы. Царь часто умащает себя благовониями, он носит головной убор с подня­тыми углами, многочисленные украшения, пышные одежды и кожаные сандалии. Когда он путешествует неподалеку (от сто­лицы), его носят в паланкине, дальние путешествия он совер­шает на слоне».

«Лян шу» свидетельствует, говоря о другом государстве — Лангкасуке, что царь и сановники отличаются от простолюди­нов одеждой, а также носят золотые пояса и серьги; женщины же (речь идет, видимо, о знатных) одеваются в хлопчатобумажные одежды и украшают шарфы драгоценностями. «Царь выезжает на слоне, — продолжает "Лян шу".— Его сопровож­дают знаменосцы и барабанщики, а едет он под белым балда­хином. Солдаты в его охрану тщательно подбираются».

Судя по китайским описаниям, пышный двор, армия и сло­жившийся государственный аппарат существовали и в Читу. Китайские послы, побывавшие в Читу в начале VII в., сооб­щали: «Он (царь Красной земли. — В. Т.) живет в городе, имеющем тройные ворота шириной более чем сто шагов. На каждых воротах нарисованы сражающиеся духи, бодиеатвы и другие бессмертные, и все они увешаны золотыми цветами и колокольчиками. Десятки женщин играют на музыкальных ин­струментах «ли держат золотые цветы и украшения. Строения царского дворца состоят из многочисленных павильонов, двери которых обращены на север. Царь сидит на трехслойном си­денье, лицом на север, в платье розового цвета, с кубком золо­тых цветов в руке и в ожерелье из драгоценных камней. Спра­ва и слева от него стоят четыре женщины и более ста воинов конной стражи. Позади царского трона находится деревянный алтарь, украшенный золотом, серебром и пятью сортами, аро­матного дерева, за алтарем висит золотой светильник. Рядом с троном стоят два металлических зеркала; перед ними — металлические кувшины, перед каждым из которых помещен бла­говонный светильник. Впереди же всего находится золотое изваяние быка, служащее опорой для балдахина с драгоценны­ми веерами по бокам. Несколько сот брахманов сидят рядами, лицом друг к другу, на восточной и западной сторонах.  

Должностные лица таковы: сатоцзяло (санскр. сардхакара — «помощник», видимо, первый министр. — В. Т.), два тона-тача (санскр. дханада — «распределитель благословений», титул, известный из Фунани. — В. Т.), три цзялимицзя (санскр. кармина — «делопроизводитель». — В. Т.), управляющие, поли­тическими делами, цзюломоти (санскр. кулалати — «глава семьи»), ведающий уголовными делами. Каждый город выбирает себе одного наяцзя (санскр. наяка — «руководитель», «советчик». — В. Т.) и десять боди (малайское пати — «вождь» — В. Т.)».

Источники сообщают, что основными занятиями жителей были посредническая торговля и земледелие. Выращивались рис, сорго, сахарный тростник, кокосовая пальма; особо китай­ские летописцы и путешественники останавливались на арома­тических веществах и пряностях, служивших предметами вы­воза из государств Малаккского полуострова.

Судя по описанию погребальных обычаев и одежды, населе­ние этих государств принадлежало как к мон-кхмерским, так и к малайско-индонезийским племенам.

Общество делилось по индийскому образцу на варны. Прави­тель, жречество и высшая знать именовались брахманами, тог­да как кшатриями были дворцовые гвардейцы, и должностные лица. Деление на варны способствовало образованию правя­щей верхушки и закреплению ее привилегированного положе­ния.

Города-государства были центрами морской посреднической торговли. Основные доходы правящий класс получал от тран­зитной торговли, мореходства и работорговли. Эксплуатация местного населения осуществлялась главным образом в форме принудительных работ по постройке кораблей, храмов и двор­цов, а также поставки людей в армию и флот правителя.

Существовали рабы, но нет никаких сведений о производи­тельном использовании рабского труда. По-видимому, рабов заставляли выполнять домашнюю работу во дворцах и домах вельмож или (что случалось гораздо чаще) продавали инозем­ным торговцам, т. е. можно говорить не столько о рабовладе­нии, сколько о работорговле.

Для раннеклассового общества Малаккского полуострова был характерен огромный разрыв между центром, в котором развивались государственность, культура, социальная диффе­ренциация, и периферией, кампонгами, остававшимися практи­чески не затронутыми городской цивилизацией. В частности, сельская округа сохраняла анимистические верования, тогда как городские центры Малайи стали носителями индийских ре­лигий, укреплявших положение правящего класса и освящав­ших царскую власть.

К IV—V вв. относятся найденные в Кедахе буддийские санскритские надписи. Этим же временем датируются остатки буддийских ступ и монастырей, а также изваяния Будды, нося­щие следы влияния индийских скульптурных школ. Так, в Ке­дахе были обнаружены остатки буддийских монастырей, фун­дамент которых состоял из латеритных блоков, а стены и кры­ша — из обожженного кирпича и шифера. К IV—V вв. относят­ся также бронзовое изваяние Будды из Кедаха, носящее следы влияния школы Амаравати, и буддийские статуэтки гуптского стиля из Перака и Кедаха.

«Лян шу» сообщает, что в Паньпань «имеется десять мона­стырей, где буддийские монахи и монахини изучают священные книги. Они едят мясо, но воздерживаются от вина».

Показательно, что с V—VI вв. государства Малаккского полуострова поставляют буддийские реликвии в Китай и слу­жат перевалочными пунктами для путешествий китайских буддистов в Индию.

Индуистские культы сосуществовали с буддизмом. Наличие брахманов-астрологов, знатоков ритуала и т. п. при дворах местных правителей отмечено многими источниками. Так, го­воря о Дуньсунь, китайская хроника пишет: «В стране живет... более тысячи индийских брахманов. Народ Дуньсунь придер­живается их учения и дает им дочерей в замужество. Они не занимаются ничем, кроме изучения священных книг, умащают себя благовониями и украшают цветами, отдаваясь благочести­вому времяпрепровождению денно и нощно».

После падения Фунани в государствах полуострова господ­ствующим стал шиваитский культ. Так, в Кедахе, бывшем од­ним из центров буддизма в этом районе, в центре государства раскопаны десять шиваитских храмов, относящихся примерно к. 550—750 гг. Об этом же свидетельствуют скульптуры южноин­дийского—лаллвеского стиля, найденные на севере полуостро­ва. Преобладание шиваизма в VI—VII вв. не означало исчез­новения буддизма. Китайский паломник И Цзин характеризо­вал Лангкасуку в конце VII в. как государство, где процветает буддизм и где радушно встречают буддийских монахов.

 

Глава 2