Каков же глубинный пласт пьесы? Стоппард принадлежит поколению, на долю которого досталась самая кровавая, разрушительная война, поэтому он влил в вены этого живого существа – своего произведения – самые болезненные, важные вопросы эпохи великих потрясений. Может быть, они не столь явны, как крики о помощи героев Ремарка, но во многом персонажи Стоппарда соотносятся с персонажами романа «Возвращение», в меньшей степени – с романом «На западном фронте без перемен». Розенкранц, Гильденстерн и Гамлет – люди без будущего, у которых нет ничего и в настоящем. Те же неприкаянные, исковерканные души, удел которых – пустота и вечное блуждание в поисках ответа на вопрос «Почему?». Но у Стоппарда этот крик завуалирован, спрятан за бесконечной Игрой.

Игра подразумевает публику, общество, то есть, перефразируя Стоппарда, отсутствие одиночества. Главное – не оставаться один на один с собой. Игра – это жизнь, норма существования, каждый человек – актер, вынужденный играть свою роль до конца, скрывая сущность, охраняя свой внутренний мир. Dance Macabre завораживает, отвлекает, но не скрывает сути. Маскарад руководит жизнью, и это тоже часть порядка. Гильденстерн выражает это с помощью парафраза: «О, даждь нам днесь приличную личину!». Маска стала нашим хлебом насущным, без нее уже невозможно выжить. Это и способ защиты, и нападения. Игра, паясничанье, бутафорские кинжалы и клюквенный сок вместо крови. Актеры доказали – сыграть можно все, что угодно, даже смерть. И если существует только то, во что веришь, а в истине уже разуверился?.. Отсюда следует закон – пускать кого бы то ни было в свой внутренний мир – опасно. Показывать обнаженную душу равносильно самоубийству. И нет ничего, что бы не было подвергнуто сомнению.

Лейтмотивом пьесы стали отношения Человека и Вечности, как двух самостоятельных, но далеко не равноправных величин. Как поведет себя человек перед лицом смерти, синонимом которой является неизвестность? Этот вопрос, лишь периодически вырываясь наружу, накрепко сидит в подсознании, управляя остальными мыслями, мотивируя поведение, создавая собственную философию бытия. Как уже было сказано выше, для кого-то жизнь – математически выверенная линия с пунктами А и В, то есть, рождением и смертью. Но ведь некоторые сомнения остаются! И разум просит верных, точных решений. Для кого-то жизнь – интуитивный поиск ответов, и он считает, что полагаться в этом поиске единственно на силу разума невозможно, лучше и проще принимать все как данность. И оба – равным образом чувствуют потерянность. Нет пространственно-временных ориентиров, есть только то, во что ты веришь. В пьесе это выражается постоянным блужданием по сцене, ограниченному пространству, что отражает жизненное хождение по кругу. Единственный пейзаж дается глазами Гильденстерна:

«Что при чем, так это некоторая коричневатость – в конце дня… Она подкрадывается к нам, уж поверь мне… Яблочные и мандариновые тени, как старое золото, окрашивают самые краешки наших чувств, сияющая глубокая охра, жженая умбра и пергамент засохшей земли, мерцающие изнутри и снаружи… фильтруют свет»[74, с. 45].

Это картина глазами художника, пейзаж чувств, зарисовка души. Декораций нет, потому что обстановка не имеет значения. Все декорации заключены внутри человека, как и Дамоклов меч, нависший над головой героев.

Размышляя о смерти, Гильденстерн говорит: «Смерть, сопровождаемая вечностью… худшее, что есть в обоих мирах»[74, с. 51].

Стоппарду удалось поразительно точно выразить всего в нескольких словах весь страх человечества, мысль, не дающую покоя каждому на протяжении всей жизни. Какую роль играет эта великая сила в пьесе – ибо она, несомненно, является одним из персонажей наряду с Розенкранцем, Гильденстерном, Гамлетом и другими? Прежде всего, это сверхсила, довлеющая над героями. Это «уход, скромный и необъявляемый, - отсутствие, становящееся весомым по мере того, как оно длится, - пока, наконец, совсем не придавит». Ни Розенкранц, ни Гильденстерн не могут представить себя по-настоящему мертвыми. У них, как у героев, изначально обреченных на гибель, особые отношения с вечностью и смертью. Можно делать вид, что этих страшных слов не существует, и абстрагироваться от любых размышлений на эту тему. А можно дойти до конца и изведать всю их глубину, узнать все стороны свершения.

Да, это означает, что человек начинает навсегда отсутствовать, но, помимо такого толкования, смерть включает в себя и обновление, начало нового. Кому, как не актерам, это знать! Смерть на сцене означает новую роль, то есть, новую жизнь. Это дает некую надежду, вероятность благоприятного исхода, но, увы, не для Принца Гамлета и его сокурсников по Виттенбергскому университету.