Впервые учение об эвристических методах разработано и введено в практику Сократом. Известно, что межотраслевой фонд эвристических приемов насчитывает около 200 проверенных мировым опытом рекомендаций по совершенствованию известных или синтезу новых проектных решений. Использование этих методов и приемов помогают решать самые различные проблемные задачи, возникающие в человеческой деятельности.
Эвристические методы обеспечивают выявление, обработку и упорядочение системы закономерностей, механизмов и методологических средств конструирования нового задания и целеустремленных способов деятельности на основе обобщения прежнего опыта и опережающего отражения моделей будущего с целью решения поставленной задачи наиболее эффективно.
Система эвристических методов решения задач, как и знаний, вообще, является системой открытого типа, т.е. с развитием науки и техники будут появляться все новые и новые эвристические методы.
Процесс решения задач с помощью метода эвристических приемов состоит из 5 последовательных этапов:
1. Постановка задачи технического творчества.
2. Выбор подходящих приемов на основе анализа недостатков и дефектов прототипа (прототип – наиболее близкий по технической сущности (по смыслу) и по достигаемому эффекту аналог (устройство, способ, вещество, штамм) предполагаемого изобретения) и противоречий его развития.
3. Преобразование прототипа с помощью выбранных приемов и формирование нескольких новых технических решений.
4. Анализ новых технических решений относительно осуществимости и степени эффективности использования.
5. Работу этапов 2 – 4 выполняют, выбирая другие прототипы.
Наибольший эффект при эвристическом обучении дают задачи предполагающие открытие новых причинно-следственных связей, закономерностей, общих признаков решения целого класса задач, в основе которых лежат еще не известные субъекту отношения между определенными компонентами исследуемых конкретных ситуаций. Наиболее выразительной формой эвристического метода является эвристическая беседа, состоящая из серии взаимосвязанных вопросов, каждый из которых служит шагом на пути решения проблемы, и которые требуют осуществления небольшого поиска.
Итак, попробуем последовательно раскрыть эвристические методы, которые могут быть широко применены в творческой деятельности менеджера.
1) Метод «мозгового штурма»
Метод и термин «мозговой штурм», или «мозговая атака» предложены американским ученым А.Ф. Осборном.
Эвристический диалог «мозговой атаки» базируется на ряде психологических и педагогических закономерностей.
Основные принципы и правила этого метода – абсолютный запрет критики предложенных участниками идей, а также поощрение всевозможных реплик, шуток. Более подробно рассмотрим его в следующей главе.
2) Метод коллективного поиска оригинальных идей базируется на следующих психолого-педагогических закономерностях и соответствующих им принципах.
Первая закономерность и соответствующий ей принцип сотворчества в процессе решения творческой задачи. Руководитель группы, опираясь на демократический стиль общения, поощряя фантазию, неожиданные ассоциации, стимулирует зарождение оригинальных идей и выступает как их соавтор. И чем более развиты способности руководителя к сотрудничеству и сотворчеству, тем эффективнее, при прочих равных условиях, решение творческой задачи.
Вторая закономерность и соответствующий ей принцип доверия творческим силам и способностям друг друга. Все участники выступают на равных: шуткой, удачной репликой руководитель поощряет малейшую инициативу членов творческой группы.
Третья закономерность и принцип – использование оптимального сочетания интуитивного и логического. В условиях генерирования идей оптимальным является ослабление активности логического мышления и всяческое поощрение интуиции. Этому в немалой степени способствуют и такие правила, как запрет критики, отсроченный логический и критический анализ генерированных идей.
В чем достоинства метода коллективного поиска оригинальных идей? К несомненным достоинствам этого метода следует отнести то, что он уравнивает всех членов группы, так как авторитарность руководства в процессе его применения недопустима. Лень, рутинное мышление, рационализм как бы автоматически снимаются. Доброжелательный психологический микроклимат создает условия для раскованности, активизирует интуицию и воображение.
Недостатки и ограничения метода заключаются в том, что его применение позволяет выдвинуть, найти творческую идею в самом общем виде. Метод не гарантирует тщательную разработку идеи. Он также неприменим или имеет ограничения в применении, когда творческая задача требует больших предварительных расчетов, вычислений.
3) Метод эвристических вопросов.
Этот метод известен также как метод «ключевых вопросов». Метод эвристических вопросов целесообразно применять для сбора дополнительной информации в условиях проблемной ситуации или упорядочения уже имеющейся информации в самом процессе решения творческой задачи. Эвристические вопросы служат дополнительным стимулом, формируют новые стратегии и тактики решения творческой задачи. Следует заметить, что эвристические вопросы широко использовал в своей научной и практической деятельности еще древнеримский философ Квинтилиан. Он рекомендовал всем крупным политическим деятелям для сбора достаточно полной информации о каком-либо событии поставить перед собой следующие семь ключевых (эвристических) вопросов и ответить на них: кто? что? зачем? где? чем? как? когда?
Достоинство метода эвристических вопросов заключается в его простоте и эффективности для решения любых задач. Эвристические вопросы особенно развивают интуицию мышления. Недостатки и ограничения: он не дает особо оригинальных идей и решений и, как другие эвристические методы, не гарантирует абсолютного успеха в решении творческих задач.
4) Метод многомерных матриц.
Этот метод среди исследователей и изобретателей также известен как метод «морфологического ящика» или метод «морфологического анализа».
Исходная идея метода многомерных матриц в решении творческих задач заключается в следующем. Поскольку новое очень часто представляет собой иную комбинацию известных элементов (устройств, процессов, идей и т.п.) или комбинацию известного с неизвестным, то матричный метод позволяет это сделать не путем проб и ошибок, а целенаправленно и системно. Таким образом, метод многомерных матриц базируется на принципе системного анализа новых связей и отношений, которые проявляются в процессе матричного анализа исследуемой проблемы.
Достоинство: он позволяет решить сложные творческие задачи и найти много новых, неожиданных, оригинальных идей.
Недостатки и ограничения: даже при решении задач средней трудности в матрице могут оказаться сотни вариантов решений, выбор из которых оптимального оказывается затруднительным.
5) Метод свободных ассоциаций.
В процессе зарождения ассоциаций устанавливаются неординарные взаимосвязи между компонентами решаемой проблемы и элементами внешнего мира, включая компоненты прежнего опыта творческой деятельности лиц, участвующих в коллективном решении проблемы, творческой задачи. В результате процесса зарождения новых ассоциативных связей и возникают творческие идеи решения проблемы.
Приведем пример метода свободных ассоциаций. Допустим, вы являетесь руководителем типографии. Вам необходимо наработать идеи решения следующей проблемы: как повысить эффективность рекламы выпускаемой вами продукции. Руководитель группы на основе метода свободных ассоциаций предлагает, например, слово «студент». Это слово дает несколько ассоциаций и соответственно идей того, как активизировать рекламу продукции типографии. На основе ассоциаций, которые вызывает у членов группы слово «студент» генерируются следующие идеи:
необходимо шире рекламировать нашу продукцию среди студенческой, учащейся молодежи;
для рекламы необходимо привлекать самих студентов, учащихся;
необходимо чаще публиковать рекламу нашей продукции в изданиях, которые читают студенты, учащиеся и т.д.
6) Метод инверсии.
Метод инверсии представляет собой один из эвристических методов творческой деятельности, ориентированный на поиск идей решения творческой задачи в новых, неожиданных направлениях, чаще всего противоположных традиционным взглядам и убеждениям, которые диктуются формальной логикой и здравым смыслом.
Метод инверсии базируется на закономерности и соответственно принципе дуализма, диалектического единства и оптимального использования противоположных (прямых и обратных) процедур творческого мышления: анализ и синтез, логическое и интуитивное, статические и динамические характеристики объекта исследования, внешние и внутренние стороны объекта. Если не удается решить задачу с начала до конца, то попытайтесь решить ее от конца к началу и т.д.
Несомненным достоинством метода инверсии является то, что он позволяет развивать диалектику мышления, отыскивать выход из, казалось бы, безвыходной ситуации, находить оригинальные, порой весьма неожиданные решения различного уровня трудности и проблемности творческих задач.
Его недостатком и ограничением является то, что он требует достаточно высокого уровня творческих способностей, базисных знаний, умений и опыта.
7) Метод эмпатии (метод личной аналогии).
Чаще всего эмпатия означает отождествление личности одного человека с личностью другого, когда пытаются мысленно поставить себя в положение другого. Не случайно эмпатия, или личная аналогия, в решении творческой задачи понимается как отождествление человека с техническим объектом, процессом. Когда применяется метод эмпатии, то объекту приписывают чувства, эмоции самого человека: человек идентифицирует цели, функции, возможности, плюсы и минусы, например машины, со своими собственными. Человек как бы сливается с объектом.
Таким образом, в основе метода эмпатии (личной аналогии) лежит принцип замещения исследуемого объекта, процесса другим. С учетом сказанного метод эмпатии – это один из эвристических методов решения творческих задач, в основе которого лежит процесс эмпатии, то есть отождествление себя с объектом и предметом творческой деятельности, осмысление функций исследуемого предмета на основе «вживания» в образ изобретения, которому приписываются личные чувства, эмоции, способности видеть, слышать, рассуждать и т.д.
8) Метод синектики.
Суть метода синектики заключается в следующем. На первых этапах его применения идет процесс обучения «механизмам творчества». Часть этих механизмов авторы методики предлагают развивать обучением, развитие других не гарантируется. Первые называют «операционными механизмами». К ним причисляют прямую, личную и символическую аналогии. В условиях применения метода синектики следует избегать преждевременной четкой формулировки проблемы (творческой задачи), так как это нейтрализует дальнейший поиск решения. Обсуждение целесообразно начинать не с самой задачи (проблемы), а с анализа некоторых общих признаков, которые как бы вводят в ситуацию постановки проблемы, неоднократно уточняя ее смысл.
К достоинствам метода синектики относятся практически все, присущие эвристическим методам, на базе которых он разработан. К его недостаткам и ограничениям можно отнести следующее:
– он не позволяет решать слишком специальные творческие задачи, а дает возможность отыскать преимущественно наиболее оригинальные идеи решения;
– после применения метода более 30–40 минут продуктивность генерирования новых идей постепенно падает.
8) Метод организованных стратегий.
Одним из главных психологических барьеров в решении творческих задач является инерция мышления и неспособность решающего уйти, отказаться от наиболее очевидного способа и найти новый подход, новое направление в поисках идей решения.
И даже если мы выбираем правильные направления (стратегии) поиска идеи решения, то возникают опасения, что мы упустили что-то главное, возможно, более оригинальную стратегию, идею.
В определенной мере преодолеть инерцию мышления поможет метод организованных стратегий.
В основе этого метода лежат:
а) принцип самоуправления личности в выборе новых стратегий решения творческой задачи;
б) принцип отстранения, то есть рассмотрения объекта, предмета, процесса, всякий раз с неожиданно новой точки зрения.
Что же дает применение эвристических методов в работе менеджера?
Эвристические методы могут быть широко применены в практике современного руководителя любого ранга, в деятельности современного менеджера. Проведение совещаний, деловых игр с использованием эвристических методов («мозгового штурма», эмпатии, инверсии, синектики и др.) дает, как правило, много идей, принципиально новых подходов к решению различного типа управленческих проблем в коммерческой деятельности.
Эвристические методы находят сегодня широкое применение в различных курсах бизнеса и управления, так как стимулируют развитие интуитивного мышления, способности к воображению и творчеству.
Матрица и взаимодействия
Тибо (Thibaut) и Келли (Kelley) разработали свою теорию взаимозависимости с целью развития и уточнения построений теории поля Левина, в частности, репрезентации жизненного пространства человеческой мотивации. Теория представляет таксономию паттернов взаимозависимости - концептуальную модель, в рамках которой могут анализироваться все возможные формы взаимозависимости в категориях их четырех критических свойств - степени взаимозависимости, взаимности зависимости, корреспондирования результатов и оснований зависимости. Предлагается так же и метод оценки основных свойств взаимозависимости, а так же обсуждает пути трансформации личностных ценностей и диспозиций в наблюдаемых паттернах взаимозависимости.
Теория взаимозависимости концентрируется на межличностном взаимодействии, как на ядре всех социально-психологических феноменов. Предполагается, что коммуницируя друг с другом, люди вырабатывают своеобразные продукты друг для друга, т.е. реализуют поведенческие реакции, обладающие эффектом влияния друг на друга. В данной логике рассуждений предполагается, что взаимодействие включает потенциал одностороннего и двустороннего влияния — возможность того, что поведение людей будет оказывать воздействие на поведение и состояния окружающих. В новых ситуациях и взаимоотношениях весь потенциал стимулирующего воздействия не сразу становится полностью очевидным для взаимодействующих сторон - он постигается и раскрывается на протяжении всего процесса развития взаимоотношений, приводящего к постепенному раскрытию поведенческого репертуара
Теория взаимозависимости Тибо и Келли
Варианты и результаты поведения формально репрезентируются посредством использования простого концептуального средства — матрицы результатов. В данном контексте под матрицей понимается, прежде всего, инструмент концептуализации особенностей взаимодействия в количественных величинах и представленных в ней. Простейшая форма взаимодействия может быть описана посредством матрицы 2х2 — описывающей ситуацию взаимодействия между двумя индивидами А и В обменивающимися двумя единичными поведенческими актами или их фрагментами. Общая схема взаимодействия и его результатов представлена на приводимом ниже рисунке.
Партнер А
П
А
Р т н е Р
В
| 2 N. | ^ч 4 4 N. |
| ^Ч 4 4 ^ч | ^ч 2 2 ^ч |
Два столбца отражают два взаимоисключающих типа или фрагмента поведения (а1 и а2), которых может придерживаться партнер А, а две строки отражают два типа поведения (в1 и в2), которых может придерживаться партнер В. Каждый из четырех элементов матрицы представляет собой пересечение определенных типов поведения партнеров А и В. для каждого из типов поведения число, помещенное на диагональю, обозначает результат, получаемый партнером А, число же, помещенное под диагональю обозначает результат партнера В. применительно к рисунку, если партнер А производит действие аь а В — в1 А получает результат 0, а В - результат 2.
При оценке соответствия взаимоотношений между членами диады необходим определенного рода стандарт для изменения приемлемости результатов получаемых им. Для осуществления такого рода оценки Thibaut и Kelley были установлены два типа стандартов - уровень сравнения (УС) и уровень сравнения для альтернатив (УСальт.). УС - стандарт, по которому участники оценивают «привлекательность» своих взаимоотношений или то, насколько они удовлетворительны. Этот стандарт отражает качество результатов, которые, как считает участник, им или ею заслужены. Результаты, превышающие УС, воспринимаются как относительно удовлетворительные, те, что ниже УС, — как неудовлетворительные. Местоположение УС на индивидуальной шкале результатов, определяется всей совокупностью результатов, известных человеку, как из непосредственно опыта, так и из наблюдения за окружающими. Чем совершеннее результат, тем больший вес он будет иметь при формирований УС.
Межличностное взаимодействие 536
т. может быть определен просто как самый низкий уровень результатов, который примет партнер в свете имеющихся альтернативных возможностей в других взаимоотношениях. Из определения следует, что если результаты опустятся ниже УСальт. партнер разорвет ношения. Местоположение УСальт. зависит главным образом от качества наиболее привлекательного из альтернативных взаимоотношений, легко доступного для партнера. По мере того как результаты взаимоотношения все в большей и большей степени превосходят УСальт., партнер постепенно становится все более зависимым от данного взаимоотношения как единственного источника его опыта
Степень в которой результаты превосходят УСальт., определяет, насколько сильна зависимость партнера от диады для получения благоприятного результата. Соответственно, числа введенные в матрицу результат, обычно отсчитываются от УСальт., как от нулевой точки, числа в матрице обозначают степень, в которой каждый партнер зависим от диады, а совокупность чисел, таким образом, представляет модель их взаимозависимости. Зависимость каждого из членов диады составляют основу для власти одного из них над другим. Так, власть А над В определяется рядом результатов, к которым А может привести В, причем это ряд есть расстояние между УСальт., определенным В, и максимальным из возможных для возможностей А по отношению к В.
Различается два типа власти — управление судьбой и управление поведением. В первом случае речь идет о возможности влияния А на результаты В вне зависимости от активности последнего. Если каждый из участников диады обладает такими возможностями, речь идет о взаимном управлении судьбой (ВУС). В случае управления поведением (УП) подразумевается возможность за счет варьирования поведением А изменять поведение В. При наличии обоюдных возможностей такого рода имеет место взаимное управление поведением (ВУП). Общая логика гармоничного взаимодействия определяется согласованностью результатов и претензий партнеров, в случае же рассогласования возникает ситуация конфликта, обусловленного рассогласованием оценок внесенного вклада и полученного итогового результата.
Гармоничное взаимодействие интерпретируется Тибо (Thibaut) и Келли (Kelley) посредством понятия эффективной матрицы. Эффективная матрица, по мнению авторов, подытоживает набор вероятностей «поведение — результат», актуальных в момент совершения поступков. Решения о поступках включают выбор среди альтернатив, как определено в эффективной матрице, и принимаются с учетом результатов, указанных в ней. Оценка последствий действия, производящаяся после его совершения, делается также с учетом результатов, введенных в эффективной матрице. (Существуют, однако, как мы ка-жем ниже, некоторые пределы чрезмерной привязанности участников к эффективной матрице.) Короче говоря, действия как предпринимаются, так и оцениваются с учетом результатов, введенных в эффективной матрице.
Можно выделить две группы факторов или процессов, вносящих вклад в эффективную матрицу. Они действуют последовательно во времени, причем вторая группа опирается на результаты первой. Разграничение облегчается представлением первых результатов в заданной матрице. Так, мы выделяем: а) группу причинных факторов, создающих заданную матрицу на основе, б) группы процессов, определенных моделью этой матрицы и действующих так, чтобы преобразовать ее. Результатом этого преобразования является эффективная матрица.
Теория взаимозависимости Тибо и Келли 537
Для целей введения мы намерены раскрыть смысл заданной матрицы, предложив некую иллюстрацию - игровую матрицу экспериментатора. Экспериментатор определяет варианты реакций и, в соответствии с видами и количеством стимулов, последствия различных сочетаний вариантов. Отдельное значение каждого бедствия (пункты, пенни) зависит, безусловно, от качеств игроков. т.к. качества включают их потребности и заботы; то, что они оставляют участников считать важным; их общие уровни сравнения, которые влияют на соизмерение последствий, их предельные полезности, зависящие от случившихся потерь или от насыщенности энным стимулом; усталость, накопленную в усилиях, необходимых для осуществления поведения, и умения, определяющие понесенные издержки. Отдельные последствия межличностных столкновений и, результаты взаимопомощи также представлены в данной матрице.
В целом, как и в последующей иллюстрации, заданная матрица определяется факторами окружающей среды и институциональными факторами в сочетании с факторами личностными (потребности, умения и т. д.). Матрица «задана» в том смысле, что варианты поведения и результаты поведения находятся строго под контролем факторов, внешних по отношению к самому межличностному отношению. Результат в каждом элементе матрицы — каждое пересекающееся или совместное поведение — задан для взаимоотношения силой установления социального и физического окружения и соответствующих качеств двух людей.
Не существует тесной причинной связи между заданной матрицей и поведением, которое она определяет. Результаты, определенные по отдельности, элемент элементом, как в заданной матрице, не объясняют поведение в отношениях взаимозависимости. То, на что участники часто действительно реагируют, — это на модель заданной матрицы, например, на несоответствие между их собственным результатом и результатом партнера в данном элементе матрицы, на тот факт, что в определенных элементах матрицы оба результата высоки или на возможность выбора между различными по предпочтительности элементами. В результате, реагируя на разные стороны модели заданной матрицы, участники трансформируют ее в новую матрицу - эффективную матрицу, которая уже тесно связана с их поведением.
Именно для того, чтобы привлечь особое внимание к этому процессу трансформации, вводится различие между заданной и эффективной матрицами. Цепь причинных событий, ведущая к эффективной матрице, может быть, как мы думаем, разорвана, чтобы разграничить а) процессы, создающие модель результатов; каждый результат определяется отдельно, безотносительно к другим, и б) процессы, определенные этой моделью (т.е. специфические для нее) и на нее воздействующие. Это показано на рис. 6, на котором стрелки (а) относятся к процессам, которыми определяется независимо каждый результат, а следующая стрелка (б) относится к процессу распознавания моделей результатов и их преобразования, т. е. к процессу трансформации.
Теория Тибо и Келли в дальнейшем была расширена Расбалтом (C. Rusbult, 1986), который показал, что обязательства во взаимоотношениях определяются не только результатом и приемлемостью альтернатив, и личным вкладом партнеров в развитие взаимодействия. Было показано - чем больше вклад в развитие взаимоотношений, тем более значимыми они становятся. При этом вклад рассматривается в контексте внутренне и внешне присущих элементов (затраченное время, эмоциональная энергия, общие друзья, взаимные
Межличностное взаимодействие 538
обязательства и т.п.). Вклад отличается от обычных затрат на развитие взаимоотношений и получаемых выгод, прежде всего тем, что он не может быть легко забыт или изменен в оценке его ценности в случае прекращения взаимоотношений. Он выполняет не только укрепляющую, но и стабилизирующую функцию для развития взаимоотношений - прекращение взаимоотношений означает и потерю затраченных на их развитие ресурсов.
Представленный подход с позиций теории взаимозависимости фиксирует элемент взаимности участвующих во взаимодействии сторон. Взаимность во взаимодействии часто ассоциируется с обменом ресурсами, теоретическая модель которого разработана Хоман-сом (Homans, 1961) в его теории социального поведения как обмена. Представляя взаимодействие как обмен ресурсами и пытаясь.
Нормативная регуляция межличностного взаимодействия Нормативно-ролевая регуляция межличностного взаимодействия
Первоначально взаимодействие в рамках социальной психологии анализировалось в контексте социальных норм, устанавливаемых людьми во взаимоотношениях друг с другом для обеспечения некоторой определенности и ясности в перспективах их развития. Норма — это всегда жертва индивидуальной свободы во имя определенности взаимоотношений. Трудно представить себе взаимодействие между людьми, не регулируемое социально разделяемыми нормами. Кому уступать дорогу, брать или не брать чужое, ходить или не ходить на свидание, сдавать или не сдавать экзамен, грубить или не грубить? Ответ на эти вопросы программируются социальными нормами, а так же нашим желанием подчиняться им с учетом возможных негативных последствий неподчинения как в ближайшей, так и отдаленной перспективе.
При внешней иллюзии абсолютной свободы в выборе поведения, в силу своей зависимости от других людей, человек отдает часть своей свободы во имя скоординированно-сти своих действий с действиями других людей. Последнее в рамках социальной психологии исследовалось в контексте взаимоотношений индивида и группы и в более широком аспекте - индивида и общества.
Одним из наиболее известных в данном контексте исследований, явилось исследование Музафера Шерифа (Sherif) процесса образования групповых норм, в котором было показано, что по мере согласования позиции по обсуждаемой проблеме в группе, принятое решение начинает приобретать самодовлеющую силу - детерминируют или изменяют реакции члена группы на ситуацию (1936). Данное исследование, как и повседневная практика, показывают, что нормы не выступают в качестве причинно обуславливающих оснований социального поведения людей, а формируются в процессе межличностного взаимодействия, создающего основу для формирования норм, но не создающего их.
В этом контексте социальные нормы рассматриваются как разделяемые способы рассмотрения объектов и обращения с ними. Они включаются в систему социального контроля, обеспечивают существование и функционирование как отдельных членов общества так и его институтов, образуя нормативно-ценностную систему культуры. Благодаря социальным нормам обеспечивается стабильность, устойчивость, сбалансированность общест-
Нормативно-ролевая регуляция межличностного взаимодействия 539
ва. Таким образом, социальные нормы выступают в качестве средства осуществления важнейших социальных функций и средства социальной регуляции введения.
Характеризуя значение социальных норм, М.И. Бобнева отмечает, что они «являются средствами и проводниками самых разнообразных регулирующих и детерминирующих воздействий. Сами по себе они создают нормативную спецификацию условий поведения, т. е. определяют то, что поведение людей развертывается в особом мире, отличном не только от мира неживой, но и внечеловеческой живой природы, а именно мире, который характеризуется нормативными, предписываемыми, деонтическими и оценочными параметрами. Социальные нормы обеспечивают этническую обусловленность психических свойств и поведения людей, религиозную и антирелигиозную направленность. Они являются проводниками социального и институционального контроля управления» (1976: 147).
В процессе регуляции поведения социальные нормы взаимодействуют со многими формами социальной регуляции, детерминации и обусловливания поведения и свойств личности: социальное влияние, «заражение», социальное давление, подражание, социальная «мимикрия», регуляция массовидных форм поведения. Они включаются в другие средства и способы социальной регуляции поведения, существующие и используемые в обществе: ролевые ожидания, обряды, обычаи, ритуалы и т. п. При осуществлении регулирующих воздействий социальные нормы сами выступают в роли и внешних и внутренних факторов регуляции поведения. «Будучи усвоенными, интериоризированными, превратившись в факторы внутреннего мира человека, социальные нормы воздействуют на поведение через систему внутренних факторов регуляции — самосознание и самооценку, моти-вационную систему, понимание и установки, т. е. становятся собственно личностными средствами регуляции поведения» (там же, 147-148). Наконец, социальные нормы участвуют в формировании «высшего этажа» регулятивных механизмов поведения человека: его идеалов, убеждений, мировоззренческих установок, высших нормативных представлений и нравственных образований—чувства долга, совести.
Социальные нормы важнейший компонент системы социальной регуляции поведения и регуляции социального поведения, своеобразный «цемент общества» (Elster,1989: 251). Нормы проясняют поведенческий выбор, помогают определить направление действий и мотивацию, организуют социальное взаимодействие, а так же помогают сориентироваться в возможных линиях поведения других людей, тем самым создавая основания для прогноза. Каждый член общества в определенной степени сдерживается именно нормами, совершая выбор между подчинением и неподчинением им. Эта линия на подчинение или неподчинение, как правило, описывается в рамках различных вариаций ролевого подхода, основные понятия которого представлены на приводимой ниже схеме Х.Х.
Расшифровывая суть ролевого описания социального поведения личности теоретики ролевого подхода исходят из постулата о том, что поведение личности в социальном взаимодействии определяется в первую очередь позицией, занимаемой индивидом в структуре межличностных взаимоотношений и социальных отношений в целом. В обществе по отношению к этой позиции формируется ряд ожиданий в отношении того, как человек должен вести себя в соответствии с занимаемым статусом. Эти ожидания, включающие ряд гипотетических нормативных требований к поведению определяются как ролевые требования или ролевые предписания. В то же время выбор человека в отношении
Межличностное взаимодействие
подчинения или неподчинения этим требованиям во многом определяется индивидуальными особенностями личности: ее социальным опытом, самоотношением, отношением к окружению и т.п. Преломленное индивидуальным своеобразием собственные представления о том как человек должен вести себя в соответствии с социальной ролью определяются как ролевая концепция. Именно взаимодействие, часто конфликтное, между ролевыми требованиями и ролевой концепцией и определяют специфику ролевых представлений, фиксирующих окончательный выбор человека в отношении совершения поступка, линии поведения, подчинения или неподчинения социальной норме.
| |||||
| 
| ||||
| Индивид |
| Социальные ожидания | —► | Ролевые требования |
Личность, практический опыт, интеллект и другие устойчивые характеристики
Ролевые представления
Приводится по: Feld, S., Radin, N. Social psychology for social work and mental health professions. -NY: Columbia University Press, 1982, p. 62.
Понятно, что ролевое объяснение действия социальной нормы не является исчерпывающим, но оно дает хорошую иллюстрацию сложности воплощения нормы в поведении. Более глубокое же рассмотрение данной проблемы связано с нахождением ответов на вопросы о том почему люди в одних случаях подчиняются социальным нормам, а в других случаях нет? Почему они совершают альтруистичные и безрассудные действия? Почему они совершают акты агрессии в отношении людей, относящихся лояльно к ним? и многие, многие другие.
В многочисленных теоретических попытках нахождения ответов на данные вопросы часто обсуждается проблематика психологических механизмов формирования и действия социальных норм.
Психологические механизмы формирования и действия социальных норм.
В том, как строится и реализуется процесс активного взаимоотношения и взаимонаправленности воздействий общества и его членов, так же проявляется характер систем социальных норм и соответственно характер данного общества. Социальная действительность обусловливает и то, что в различных типах общества с различными общественными системами, укладами и условиями в качестве объектов научных исследований неминуемо выступают различные тип и виды нормативных образований, и то, что различными оказываются предметы, подходы и проблематика исследований.
Изучение вопроса формирования, влияния и действия норм, вырабатываемых и распространенных в непосредственном окружении человека, вместо абстрактного изолиро-
Психологические механизмы формирования и действия социальных норм 541
ванного от общества «психологического человека» старой психологии дополняется индивид, включенным в группы своего непосредственного окружения, в социальные общности.
При изучении механизмов формирования, действия, распространения этих норм и их качественного содержания перед психологией и социальной психологией возникают специальные теоретические, методологические и методические задачи. Необходимо выяснить, как социальные нормы представлены в сознании, как они выполняют роль регуляторов и детерминант, как строится регуляция поведения и регулируемое поведение?
Классические исследования Шерифа (1936) процесса формирования групповых норм показывает необходимость нахождения в ситуации выбора приемлемых социальных эталонов, ориентирующих в происходящем и показывающих возможные направления поведения при антиципации возможных последствий того или иного выбора. Для осуществления субъективно обоснованного выбора человек как бы осуществляет акт самоверификации оценивая решения значимых других, либо «примеряет» наработанные обществом и зафиксированные в культуре эталоны поведения. Осуществив этот выбор он берет на себя обязательства, инерционное влияние которых и определяет приверженность установленной норме в последующих действиях известное как эффект принятых обязательств. Шериф подчеркивает взаимный характер принятых норм, а не пассивное воплощение социального предписания. Таким образом одним из механизмов нормообразования выступает идентификация с групповым решением или нормой.
Наряду с идентификацией в качестве возможных механизмов нормообразования в истории социальной психологии рассматривались «заражение», подражание и др., общим для которых является интернализация нормы, как производной от авторитетности их первоисточника с последующей ее экстернализацией в поведении. Трансляция же норм осуществляется в процессе социализации в рамках которой осуществляется приобщение индивида к ценностям культуры. Причем аккумуляция культурных норм всегда опосредована непосредственным окружением индивида, задающим уникальность интерпретации и отношения к социальной норме, ее личностный смысл. Таким образом, усвоение нормы рассматривается как взаимоактивный процесс взаимодействия трансляторов и аккумуляторов социальных норм. Норма не прост усваивается, а преломляется через индивидуальный опыт, трансформируется и иерархизируется, становясь либо активной, либо пассивной. Это взаимоактивное взаимодействия и создает основание для динамики социальных норм.
Представленность социальных норм в общественном сознании и в тех сферах индивидуального сознания, которые формируются как отображение определенных сфер общественных отношений (например, сфера правосознания), не вызывает вопросов, и наряду со сферой обыденного сознания членов определенных групп обычно используется конкретной социологией при разработке этой дисциплиной проблем социального содержания и социального механизма действия норм. Одним из типичных примеров в этой области является изучение таких социальных механизмов действия норм, как механизмы распространения тех или иных норм в той или иной популяции, степени принятия той или иной группой тех или иных качественно определенных типов норм и даже степени их «осознанности», точнее «сообщаемости», т. е. возможности получить их формулировки или иные типы ответов от обследуемых представителей общностей. Это достаточно убедительно было продемонстрировано в исследованиях Теодора Нькомба (Newcomb, 1943),
Межличностное взаимодействие 542
изучавшего трансформацию политических аттитюдов студентов из консервативных семей, в процессе 4-летнего обучения в колледже. Ньюкомб показал, что противодействие консервативных семейных и либеральных студенческих норм в большинстве случаев приводило к первенству последних, причем, это доминирование было зафиксировано им и через 25 лет.
Наличие нормы в феноменальном поле сознания и самосознания личности в виде вербального образования, разумеется, возможно (что показывают и экспериментальные исследования и практика повседневного существования и общения человека) и необходимо. Соответственно необходимо и психологическое изучение феноменального поля сознания. Попытка такого рода исследования осуществлена в рамках теории норм, постулирующей, что формирование норм или эталонов осуществляется в рамках любого индивидуального опыта (Miller, Turnball и McFarland, 1991). Причем, специфика индивидуального отношения к норме определяется тем, что разные ее аспекты оцениваются субъективно отличным образом. Исследования свидетельствую, что по отношению к норме может иметь место большое количество альтернатив в рамках опыта конкретного субъекта. Однако некоторые из альтернатив кажутся более естественными нежели другие или быстрее воспроизводятся в памяти. Ситуативно установленная норма, в случае ее признания субъектом начинает признаваться как стандартная и обретает сильно выраженным инерционным эффектом.
Теория норм и понятие взаимности позволяют найти необходимые объяснения феномену различной трактовки двух событий, приведших к одним и тем же последствиям. В целом, основной вывод теории норм сводится к двум постулатам:
(1) жизненный опыт формирует собственные оценочные эталоны или нор
мы; и
(2) нормы формируемые жизненным опытом, включают одни элементы и не
включают другие. (Manstead, Hewstone, 1996: 412)
Данная теоретическая конструкция, приобретшая особую популярность в 1980-е годы фиксирует внимание, во-первых, на идиографическом или имическом аспекте социальных норм, и, во-вторых, на иерархической их организации, предполагающей приоритетность одних элементов субъективного жизненного опыта над другими в нормообразова-нии.
Однако следует обратить внимание на психологический факт, полученный в исследованиях: при специальном опросе (подчеркнем, что это уже определенная форма общения — ролевого общения — экспериментатора и испытуемого, осуществляемая опять-таки по определенным законам и нормам) человек формулирует норму и придает ей функцию обоснования своего поведения. Но это означает не только то, что норма может и бывает в определенных условиях взаимодействия представлена в феноменальном поле сознания, но и то, что у человека есть побуждение обосновать свое поведение.
Присутствие нормы в сознании позволяет человеку отнестись к ней и оценить свои и чужие поступки с содержательной, качественной стороны в категориях ценностных и нравственных отношений, оценить себя, ситуацию, партнеров по общению и их поведение, соотнести оцениваемые явления с каким-то эталоном, отобрать, отсеять, сформировать отношение, т. е. регулировать поведение и общение. Осознание нормы позволяет «включить» именно эти процессы.
Психологические механизмы формирования и действия социальных норм 543
Таким образом, вопрос о презентации нормы в феноменальном поле сознания тесно связан с представлением о детерминации психических явлений и процессов по типу воз-действия внешних условий через внутренние побудительные системы личности, равно как и с вопросом о регулятивной функции сознания в отношении поведения и проявления личности, он связал также и с вопросом о процессуальной стороне психических проявлений.
Как отмечает М.И. Бобнева, обсуждаемый факт наличия или отсутствия нормы в сознании и возможности ее включения в процессе осознания в феноменальное поле сознания и функций презентированной нормы заставляет сделать следующие предположения.
Возможность осознания нормы и осознанное или неосознанное (в случае отсутствия нормы в феноменальном поле сознания) ее использование, доказательством чего является то, что человек всегда осуществляет нормативное поведение, т. е. его поведение всегда протекает в условиях нормативного мира и всегда может быть проанализировано и оценено в терминах нормы или отклонения от нее, проявляется в том, что сознаем мы это или нет, но мы всегда поступаем в соответствии с теми или иными нормами. В этом смысле некоторые авторы говорят о «бессознательном сознании должного», об «особой форме» нравственного сознания и т.д. (1976, с. 168).
Как структурные факторы социальные нормы выступают в роли селективных образований, в роли регуляторов систем личностных смыслов и оценок. Человек может при первом обращении не сообщить в вербальной, т.е. вербально осознанной форме, формулировку социальной нормы, но он видит — воспринимает в действительности то, что ему диктуется этой нормой. Именно этот механизм регуляции психических и даже психофизиологических процессов лежит в основе тех феноменов изменения в ситуации группового давления порогов цветовой чувствительности и способности различения, о которых сообщает Серджо Московичи в приведенной выше работе.
Норма может не быть представлена в феноменальном поле сознания в развернутой и точной формулировке, но она может перестроить мотивационную систему человека таким образом, что определенные виды поступков и линии поведения будут для него «закрыты», исключены, и их он будет оценивать как безнравственные (что могут показать, например, исследования явлений коллективизма и «группового эгоизма»).
Человек может не сообщить о тех или иных социальных нормах, но последние могут так перестроить систему его личностных смыслов и значений, что человек будет определенным образом оценивать и понимать те или иные факты, события, тексты и т.д.
Превращение нормы в структурный фактор внутреннего мира личности может объяснить и ее «участие» в выборе альтернатив действий и линий поведения, и ее антиципирующую, упреждающую, опережающую результат функцию регуляции поведения. Предписывающая характеристика нормативных образований связана именно с такой возможностью структурных преобразований и «включений» механизмов установки, ожидания, антиципации и т. п.
Именно как структурная характеристика внутреннего мира человека социальная норма может сказываться на свойствах, качествах, проявлениях личности и самой структуре этих свойств личности, в чем и проявляется функция норм в формировании определенного типа личности. Если принять эти положения, то открывается иной, чем в теориях «усвоения норм как знаний», способ усвоения человеком социальных норм.
Межличностное взаимодействие 544
Разумеется, воздействие через сознание путем прямого представления нормы сознанию индивида — один из важнейших каналов социализации и приобретения знаний о нормах. Но и этот путь, и структурные преобразования внутреннего мира личности под воздействием социальных норм наиболее действенны и адекватны при организации условий, форм, способов поведения, в которых заложены, объективированы необходимые социальные нормы. Таковыми являются обычно стихийно и сознательно складывающиеся условия общения, в ходе которого реально и происходит структурное «отображение» человеком социальных норм. Но в роли подобных условий могут выступить и специально организованные (а именно с учетом данных социальных норм) формы и виды деятельности и поведения человека, а в более широком контексте — определенным образом организованная вся социальная среда, само общество.
При таком типе воздействия социальных норм значение процессов осознания их, включения их как содержательных в феноменальное поле сознания и самосознания личности несравненно важнее, чем в случае усвоения готовых формул и положений. Именно в этом случае возникает возможность расширения сферы самосознания, формирование процессов саморегулирования, сознательной оценки содержания норм в нравственных и ценностных категориях, а также формирования и проявления в этих процессах подлинной активности личности, остающейся при усвоении норм как знаний всего лишь пассивным восприемником и накопителем нормативной информации.
Простейший житейский вопрос «что я делаю и почему?», поставленный самим человеком, может включить сложнейшие психологические и социальные механизмы регуляции поведения. Включение нормы в сознание и делает личность ответственной за выбираемые варианты и формы поведения, за содержание тех социальных норм, которым в своем поведении и в жизни следует человек и в выработке и преобразовании которых он только в этом случае может и должен принять активное участие. Только в этом случае человек может стать не «игрушкой», подвластной каким-то анонимным внеличностным силам, но именно активной личностной силой процесса общественного развития прежде всего потому, что социальные нормы не просто «складываются» в обществе, общностях, в процессах общения людей, но люди сами «складывают» их.
Помимо и наряду с представлением социальной нормы в феноменальном поле сознания личности, социальные нормы в структуре индивидуального сознания и поведения и именно через структуру, ее преобразование, ее перестройку социальные нормы оказывают регулятивное воздействие на поведение человека, его свойства и проявления. Соответственно можно предположить, что «усвоение» социальных норм, формирование их у человека происходит путем структурной перестройки сознания, его феноменального поля и его регулятивных функций, равно как и перестройки мотивационно-побудительной и оценочной системы личности. Наряду с рациональной перестройкой феноменального поля сознания в процессе актуализации норм имеет место и своеобразная поведенческая автоматизация. Будучи отработанной и подтвердив свою репрезентативность, норма обретает статус поведенческого автоматизма или алгоритма, обусловливающего ее включение в соответствующий поведенческий шаблон. Именно шаблонизация нормы, при исключении каких-либо субъективных возможностей рационализации ее не выполнения приводит к тому, что человек автоматически включает норму в поведение, не рассуждая и не подвергая это поведение критическому анализу.
Психологические механизмы формирования и действия социальных норм 545
Приведенный анализ нормативной регуляции социального взаимодействия не является исчерпывающим. Тем не менее, он дает представление о том, что процесс взаимодействия регулируется нормами, устанавливаемыми как контекстом конкретной культурной традиции, так и адаптацией этой традиции к специфическим условиям непосредственного социального окружения и собственного жизненного опыта
Межличностное взаимодействие и социальный контекст.
Взаимодействие всегда предполагает определенный социальный контекст. Более того, оно невозможно без этого контекста — в противном случае исчезает сама возможность взаимодействия. Одной из ведущих образующих этого контекста выступает язык, который не только поддерживает контекст взаимодействия но и формирует его (Giles, Coupland, 1991). Так как взаимодействие в существенной своей части осуществляется в вербальной форме, то изучение особенностей выбора специфики языкового взаимодействия относительно ситуативного контекста его осуществления стало объектом серьезного социально-психологического анализа.
Одна из первых попыток изучения особенностей речевого взаимодействия представителей различных статусных групп была предпринята Бернстейном (Bernstein, 1971). Он сравнивал особенности лексики представителей среднего и рабочего класса Великобритании. В исследовании достаточно убедительно продемонстрировано, что для представителей рабочего класса характерно использование ограниченных речевых кодов, отражающих специфику социального окружения и его структуры, в которых формировалась лексика испытуемых. Результаты исследований Бернстейном были подвергнуты серьезной критике за их очевидную тенденциозность, но в то же время они со всей очевидностью поставили вопрос о различных контекстах, которыми оперируют говорящие, используя одни и те же знаковые системы. Этот вопрос уже обсуждался нами в процессе рассмотрения коммуникативной составляющей межличностного взаимодействия с демонстрацией того сложного процесса передачи содержания сообщения от коммуникатора к реципиенту связанного с преодолением различного рода фильтров. Здесь же мы более детально остановимся на рассмотрении проблематики речевой аккомодации, связанной с необходимостью своеобразной подгонки языка взаимодействия к возможностям партнера в целях обеспечения необходимого уровня взаимопонимания.
Янчук В.А.
Межличностное взаимодействие как взаимопонимание
Межличностное взаимодействие как процесс формирования единого поля значений.
Углублении в проблематику межличностного взаимодействия с неизбежностью ставит вопрос о его связи с процессом взаимопонимания участвующих сторон. Причем последнее не столь просто как это может показаться на первый взгляд. Дело в том, что даже будучи хорошо «вооруженными» навыками «чтения личности» другого человека, учитывая многочисленные факторы, определяющие адекватность оценки и интерпретации индивидуальных особенностей партнера по взаимодействию, мы сталкиваемся с, пожалуй, наиболее фундаментальной проблемой - знаковой опосредованностью межличностного взаимодействия в целом и взаимопонимания участниками, в частности. Мы никогда не имеем и не будем иметь возможности непосредственного доступа к тому, что происходит во внутреннем мире другого человека и в этом смысле вполне оправданной является поговорка о том, что «чужая душа - потемки». По существу, пытаясь понять другого человека, мы опираемся только на те сигналы или знаки, которые он транслирует нам, а также на собственный и совокупный опыт предположений о том, что это могло бы значить. Но опыт, пусть и совокупный, может быть отнесен к другому человеку весьма условно. И когда мы обращаемся к «знающим» людям, мы должны понимать, что их знания, во-первых, более уместны по отношению к ним, и, во-вторых, что адекватность этих знаний по отношению к данной конкретной ситуации весьма условна.
Опосредованность знаками межличностного взаимодействия вполне очевидна, но эта «очевидность» долгое время отвлекала исследователей от попыток проникновения в ее суть. Более того, понимание этой очевидности практически всегда было сопряжено с господствовавшими в той или иной системе метапара-дигмальными представлениями. В частности, модернистский универсализм долгое время проповедовал идею однозначности интерпретации значений, представленных в знаках. Это нашло свое выражение и в психосемантических исследованиях (Петренко, 2001), а также переживших не так давно волну популярности изданиях типа «читать человека как книгу», в которых представлены многочисленные описания однозначной интерпретации тех или иных сигналов невербальной коммуникации - мимики, жестов и т.п. читать то его можно, вопрос заключается лишь в том, насколько это «чтение» близко к пониманию того, что думает и чувствует «читаемый». Самое интересное заключается в том, что чем больше «читающий» уверен в верности своего «прочтения», тем менее адекватен он становится в оценке имеющего место в действительности. Один и тот же жест может иметь совершенно отличное значение в разных ситуативных контекстах. Более того, он может иметь множественные значения, определяемые в том числе и собственным опытом, людей, пытающихся его понять. В этом смысле вполне справедлива поговорка - «вижу то, что хочу видеть».
Стремление к нахождению однозначных, экспериментально подтвержденных оснований понимания того, что происходит во внутреннем мире партнеров по взаимодействию долгое время доминировала в социальной психологии, приведя к огромному количеству эмпирически установленных фактов, увы, не приблизивших к исчерпывающему пониманию проблемы межличностного взаимодействия. Наиболее известные из такого рода попыток были представлены нами выше.
С течением времени стало все более очевидным нахождение новых подходов, отличных от традиционной стимульно-реактивной схемы. Первый вывод заключался в осознании того факта, что взаимодействие не статично, а интерактивно, что в процессе взаимодействия имеет место не обмен некоторыми неизменными сигналами или знаками, а значениями, которые устанавливаются, формируются и постоянно развиваются. Второй вывод связан с осознанием необходимости погружения во внутренние миры взаимодействующих сторон с целью выяснения того, как формируемые значения синхронизируются и верифицируются. Это «погружение» становится возможным только на основе качественно отличной исследовательской методологии - диалогической (методология второго лица), в которой установление знания становится невозможным без обращения к его источнику, т.е. исследуемому человеку. Третий вывод был связан с осознанием того, что взаимоотношения «постигаются» или «направляются», а «делаются» или «создаются» самими участвующими сторонами. Взаимоотношения продукт совместный. И если одна из сторон не стремится к построению здания совместных взаимоотношений, то и природа их будет весьма недолговечна
Индивиды, вступающие во взаимоотношения, пытаются в первую очередь не «прочитать», а понять друг друга, стремясь сконструировать системы значений каждого из участников взаимодействия в собственных понятиях. По мере включения во взаимоотношения, взаимное изучение начинается с включения полученных от партнера сигналов в контекст особой истории совместных взаимоотношений. По мнению
Взаимодействие как процесс формирования единого поля значений 547
Стива Дака (S. Duck, 1994), Выяснение особенностей такого взаимопонимания предполагает изучение путей, посредством которых два человека конструируют системы личностных значений друг друга на различных уровнях, как процесс этого конструирования влияет на их способность понимать друг друга, как понимание влияет на отношение одного человека к другому и как эти процессы ознаменовывают начало создания разделяемых значений для их взаимоотношений (с. 97).
Межличностное взаимопонимание как нахождение сходства
Одним из условий взаимопонимания является нахождение сходства во взглядах, оценках, мнениях, трактовках и т.п. Именно сходство на определенном этапе развития социально-психологических представлений на природу построения межличностных взаимоотношений начинает выступать в качестве фундаментальной категории, приходящей на смену традиционно бихевиористской стимульно-реактивной модели детерминант успешности межличностного взаимодействия. В рамках данной модели накоплено огромное количество экспериментально полученных данных, свидетельствующих о влиянии различного рода переменных на успешность развития взаимоотношений. Примером такого рода внешних факторов выступает коммуникативная компетентность, традиционно трактуемая как определенный набор умений и правил, обеспечивающих скоординированность и синхронизированность межличностного взаимодействия. Характерной особенностью такого рода рассмотрения является избегание анализа влияния какой-либо внутренней активности субъектов взаимодействия. Что, в принципе, является вполне естественным для поведенческой традиции с ее приоритетом «объективности» в научном описании, т.к. любая внутренняя активность неизбежно повышает субъективность в описании и интерпретации изучаемого феномена. На определенном историческом этапе изучения данной проблемы этот подход сыграл позитивную роль, позволив накопить широкий спектр условий и факторов, учет которых позволял достигнуть определенных успехов в развитии межличностных взаимоотношений. Наиболее широкая систематизация такого рода факторов с позиции здравого смысла представлена в серии известных читателю книг Дейла Карнеги. Однако с течением времени также становится очевидным и то, что внешнее описание не приближает нас к пониманию того, что происходит во внутреннем мире взаимодействующих сторон. Отсутствие же таких представлений приводит к поверхностному описанию межличностного взаимодействия, не решающего главной проблемы - достижения необходимого уровня взаимопонимания. Т.к. можно строго соблюдать все рекомендации, абсолютно не учитывая позиции партнера и, соответственно, достигая лишь мнимого успеха. Более того, такого рода тактика фактически приводит к проповедованию манипулятивного характера человеческих взаимоотношений, строящегося на принципе - кто более вооружен, тот и добивается успеха. Не говоря об антигуманном характере такого рода стратегий, ярко продемонстрированном Шост-ромом в его известной книге «Человек-манипулятор», следует отметить, что даже в случае достижения успеха при решении какой-либо конкретной задачи он носит весьма локальный характер, сопровождаясь постоянным риском раскрытия своей манипулятивный природы и, соответственно, потенциальным проигрышем.
Осознание ограниченности такого подхода стимулировало попытки нахождения внутриличностных предпосылок успешности межличностного взаимодействия, в качестве которых начали рассматриваться факторы сходства. При первом рассмотрении кажется вполне очевидным, что люди обладающие сходством взглядов, представлений, оценок, мнений и т.п. обладают, во-первых, большим потенциалом налаживания продуктивных взаимоотношений, и, во-вторых, возможностью нахождения дополнительных оснований для взаимопонимания. Сходство как бы создает ту необходимую точку опоры, на которой можно строить здание взаимоотношений. По крайней мере, находя сходство в чем-либо, человек получает возможность ориентировки в другом человеке и антиципирования его возможных реакций на то или иное предложение или развитие событий. Вполне понятно, что отдельные сходства не дают оснований для исчерпывающих ориентиров, но, одновременно, это лучше чем полнейшее их отсутствие. Другое дело, что возникает более серьезная проблема определения того, существует ли это сходство на самом деле и насколько оно устойчиво во времени. Последнее замечание является существенным по той причине, что люди часто убеждают себя в наличии сходства с другими людьми, ориентируя себя во взаимоотношениях скорее на нахождение подтверждений, нежели опровержений исходно сформировавшейся имплицитной теории личности партнера
Тем не менее, ориентация на сходство послужила стимулом для формирования целого направления социально-психологических исследований, ориентированных на нахождение оснований гармоничности, соответствия, конгруэнтности и т.п. (Festinger, 1954; Heider, 1958; Newcomb, 1971; и др.). Как отмечает Дак, поиск сходства часто побуждается осознанием различий и стремлением преодолеть их, сопровождаемым внутренним согласием с правом на их существование (т.е. толерантностью), направленным на понимание
Межличностное взаимодействие 548
значения различий (1994, с. 98). Например, различию может быть придано значение, обеспечивающее автономию, укрепление личностной интеграции или очевидность личностной открытости и взаимной толерантности.
Социально-психологические исследования сходства получили широкое развитие, в том числе и в проблематике межличностной аттракции (См., В.А. Янчук, 1998). Сегодня можно с полной уверенностью говорить, по крайней мере, о том, что сходство по конкретному вопросу существенно увеличивает понимание или способность осознания и коммуницирования с другими в связанной с ним проблемной области. Одновременно оно предоставляет возможность вынесения более обоснованного суждения о других партнерах, создавая хороший фундамент для приспособления друг к другу, используя сходство в качестве точки отсчета для обсуждения условий.
Партнеры не нуждаются в исчерпывающей картине друг друга, тем не менее, они нуждаются в наличии рабочих моделей. Таким образом, партнеры по взаимоотношениям используют сходство для экономии времени и усилий, связанных с изучением личностных особенностей друг друга и определения условной перспективы развития. Во-первых, установление сходства партнера с самим собой по некоторым аспектам снимает необходимость уделения внимания всем аспектам проявлений партнера, направленным на создание целостного образа, концентрируя внимания лишь на тех, которые имеют непосредственное отношение к ведущему аспекту взаимоотношений. Во-вторых, тенденция расширения или выхода за пределы наличного знания позволяет партнерам конструировать проективные модели систем значений друг друга без их дополнительного изучения. Наличие выявленных сходств как бы задает реперные точки или каркас системы значений партнера, «пустоты» или «информационные бреши» которой последовательно достраиваются по принципу непротиворечивости или последовательности. Следовательно, сходства выступают своеобразными индикаторами принципиальной возможности заполнения существующих информационных брешей собственными представлениями, т.е. возможностью проецирования. В третьих, сходство выступает основанием консенсусной валидности, выражающейся в том, что мы осознаем тот факт, что другие люди могут смотреть на вещи иным образом (Byrne, 1971; Duck, 1994). Если же мы находим сходство наших рассуждений с другими, то это выступает в качестве дополнительного основания обоснованности, т.е. валидности. Одновременно сходство выступает и в качестве основания для вынесения суждения о взаимной валидности (Duck, 1994, c. 100).
Т.к. социальные отношения представляют процесс сдерживания, балансирования и регулирования других, а также продолжающийся процесс трансформации, влияние сходства будет бесконечным. Т.к. взаимоотношения расширяются во времени, вне зависимости от увеличения уровня их близости происходит не только поиск новых элементов сходства, но и новых уровней организации системы значений партнера
По мнению Дака (1994, c 101), обсуждение вопроса соотношения сходств и различий предполагает обсуждение двух существенных аспектов обсуждаемых вопросов, сводящихся к учету специфики двух разнохарактерных групп элементов: (а) внешнеприсущих взаимоотношениям (т.е., прошлых событий, случавшихся с партнерами по отдельности, или взглядов, сформировавшихся до момента встречи с партнером, или аттитюдов к вопросам, не имеющим непосредственного отношения к взаимоотношениям, таким как, например, политические взгляды и т.п.; и (b) внутреннеприсущих взаимоотношениям, таким как сходство представлений об отношениях, сходство взглядов на конструктивное и деструктивное конфликтное поведение, а также ряду аспектов, непосредственно не представленных во взаимоотношениях - взгляды на будущее взаимоотношений, то как их регулировать, как работать и отдыхать, распределять время и т.п. Значимость учета этих отличающихся по содержанию и роли аспектов определяется, прежде всего, тем что лишь вторые имеют непосредственное отношение к взаимопониманиям, т.к. непосредственно представлены участникам взаимодействия. Влияние же первых носит опосредованный и односторонний характер и может быть интерпретировано второй стороной весьма приближенно и в большей степени субъективно.
Тем не менее, выяснение их различной роли требует выяснения ряда дополнительных моментов или, в терминологии Дака, «многих лиц психологического сходства» (там же, с. 101).
Первоначально исследователи проявляли тенденцию измерения психологического сходства не в социальном контексте, а скорее в аспекте когнитивных процессов. Специфика такого персоноцентрирован-ного описания нами была показана в ряде прошлых публикаций (1998). Лишь в начале 1990-х годов ХХ века проблема влияния социального контекста начала занимать доминирующую позицию. В исследованиях невербального поведения и социальных умений было установлено, что их сходство оказывает влияние на характер взаимодействия лишь при условии наличия совместного желания к продолжению такого рода взаимоотношений (Burleson, Denton, 1992). Было продемонстрировано, что в процессе установления сходства между самими собой и другими людьми по необходимости вовлекается ряд важных психологических и связанных социальных процессов, а не просто включается обособленный процесс реагирования на теку-
Межличностное взаимопонимание как нахождение сходства 549
щее состояние дел. Вывод о сходстве, как минимум, требует наличия модели системы мышления другого человека, одновременно являясь признанием того, что он обладает таковой. Первоначальные взаимодействия в процессе развития взаимоотношений направлены на обсуждение и выявление сходств, согласующихся с их предшествующей историей, аттитюдами, жизненными переживаниями до момента установления отношений. По мере развития взаимоотношений для партнеров становится важным дополнение представлений проявлениями, сравнениями и обсуждением путей обращения с их совместной историей самой по себе. Таким образом, сочетание сходств формирует новую область жизненных переживаний: отношений и психологических реакций на взаимоотношения со стороны каждого из партнеров и их общего опыта жизненных переживаний в контексте сопричастности к ним, дополняемых другими типами взаимного изучения.
Следует заметить, что понятие «психологическое сходство» используется в широком спектре значений, варьируясь от сходства аттитюдов, ценностей, решений, личностных черт до эквивалентности оценок жизненных переживаний и событий (Bochner, Krueger, Chmielewsky, 1982). Авторы часто смешивают термины, определяя сходство, взаимность и согласие как взаимозаменяемые (там же); иногда рассматривая сходство как предшествующее взаимности, взаимозависимости, проекции или осознаваемому сходству (Kenny, 1988; Acitelly с соавт., 1993; и др.); иногда отмечая крайне небольшое отличие между «пониманием» и «осознаваемым сходством» (в частности, Acitelly с соавт., 1993, относит их переменным перцептивной конгруэнтности); ряд авторов не видит существенных отличий между эмпатией и другими интерсубъективными процессами (Ickes, Tooke, Stinson, Baker, Bissonnett, 1988); наконец, многие забывают признать различные особенности перцептивных фокусов внимания в различных точках эволюции межличностных отношений (Duck, 1994, c. 103). Особенно очевидна тенденция отсутствия какой-либо дифференциации между сходством внутренне- и внешнеприсущих аспектов взаимоотношений и тенденция не помещения их в контекст времени (там же).
Эта разноголосица находится в полном противоречии с тем очевидным фактом, что можно быть похожим на кого-либо другого без какого-либо понимания его (например, люди могут использовать одни и те же слова, обмениваться сходными фразами, не продвигаясь ни на йоту в понимании друг друга). В то же время Вы можете полностью понимать друг друга, не обладая никаким сходством (например, можно понимать, что испытывает другой человек при отсутствии какого-либо понимания с его стороны, что Вы подразумеваете). С течением времени и развитием взаимоотношений два исходно отличных жизненных опыта переживания интерсубъективного сходства и взаимопонимания могут совпадать все в большей и большей степени, не являясь с неизбежностью одним и тем же по своей сути (Blankenship, Hnat, Hess, Brown, 1984). Степень исследовательских различий или совпадений этих конвергентных процессов будет зависеть от аспектов взаимоотношений людей, находящихся в фокусе исследовательского внимания (Duck, 1994, c. 103).
Особое место в исследованиях сходства принадлежит Джорджу Келли (G. Kelly, 1955, 1970), предположившему, что именно сходство значений, а не сходство представлений, аттитюдов и т.п. самих по себе, является центральным для определения психологического сходства. Келли, уточняя свое первоначальное предположение (1955), формулирует это так: «Степень в которой одна личность использует конструкты жизненного опыта, сходны тем, которые используются другая (личность), ее психологические процессы психологически сходны с процессами другой личности (в отношении жизненного опыта)» (1970, с. 20). Психологическое сходство не зависит от того, ведут ли себя два человека сходным образом, произносят ли они одни и те же слова, имеют ли они один и тот же опыт жизненных переживаний, понимание означает жизненный опыт = событие (Duck, 1994, c. 107). Психологическое сходство заключается в способах, посредством которых люди сходно конструируют и дают полностью организованное личностное значение событий (т.е., жизненный опыт = субъективная интерпретация) (там же). Такие конструкты могут быть исключительно поняты только из индивидуальных высказываний или специфических поступков самих по себе, но в большей степени из организации значений и более широких личностных контекстов, в которых происходят высказывания и поведение. Постижение этой организации и глубины требует времени и социальных взаимодействий между партнерами по взаимоотношениям.
Так как высказывания могут принимать различные формы, личность может быть описана на многих уровнях. Например, я могу одновременно относиться к себе как личности, обладающей такими характеристиками как высокая, физически привлекательная, интеллигентная, беспокойная, подавленная переживаниями детства, несчастливая, курящая, консервативная, хорошая мать, раздражительная, поддерживающая X и т.п. в других обстоятельствах на передний план могут выйти иные элементы, например, раздражительная, навряд ли поддерживающая Х на предстоящей деловой встрече, но «хорошая мать» и «очень юморная» на вечеринке в компании друзей. Такого рода трансформации множественны и многоаспектны.
Межличностное взаимодействие 550
Таким образом, личностная система значений может быть понята на различных уровнях психологической организации (т.е. в группах «аттитюдов» или кластеров ценностей или общего стиля поведения, или различных подсистем личностных конструктов) (Duck, 1994. c. 108). Следовательно, психологическое сходство может быть установлено и оценено одновременно или последовательно на различных уровнях психологической организации. Если это так, то и научное и житейское исследование общего психологического сходства сами по себе становятся менее значимыми по сравнению с исследованием сходства на множественных уровнях психологической организации. Два человека могут быть сходными на одном уровне организации (например, оба экстраверты), не будучи сходными в отношении определенных представлений, ценностей или личностных подсистем других уровней (Acitelli с соавт., 1993). В условиях поведения в реальной жизни иерархическая и комплексная природа личности всегда будет представлять проблемы, требующие постижения.
Сходство не является ни простым, ни абсолютным по своему характеру и гораздо меньше по эффекту. Системы значений проявляются на различных уровнях организации в различных обстоятельствах или различными средствами выражения в различных взаимодействиях. В результате при нормальном развитии взаимоотношений можно внезапно обнаружить сходство (или различие) чего-либо в определенном времени и месте, по отношению к определенному типу содержания как будто бы этого не было ранее. Таким образом, конструирование значений, понимание, сходство или единосущность с другим человеком является процессом нескончаемого установления и изменения различных составляющих бесконечного процесса отношения. Психологическое сходство полезнее рассматривать как продолжающийся, активный процесс конструирования, а не как некоторое состояние (Duck, 1994, с. 110).
Сходство обладает и убеждающим потенциалом. Сходство мгновенно соединяет людей, стимулируя выводы и их расширение, предоставляя людям основу для распространения дискурса. Одно сходство между двумя людьми незамедлительно внушает - но только внушает - расширенную, организованную систему других сходств, которая может быть более тщательно изучена в рассуждения бесконечного процесс развития отношений. Определенный пример сходства отдельных жизненных переживаний = событий предоставляет относительно безопасное руководство к пониманию другого человека, правда, только при условии контекстуализации с другой информацией о системе значений, в которую она вплетена (например, информации о связанных понятиях, или информации о предшествующем поведении, или информации о «мотивах»).
Процесс понимания друг друга представляет своеобразное прогрессирующее движение через различные уровни сходства. Являясь по существу функционирующим социальным процессом, сообщающим нам о развитии отношений как последовательном, серийном конструировании системы значений личности. Постижение сущности и особенностей этого процесса становится невозможным без обращения к проблеме социального контекста, позволяющего определить рамки возможных значений, которыми могут оперировать участники взаимодействия. Бергер (Berger, 1993), утверждал, что пересечение значений или сходств в постижении особенностей других наиболее часто случается непреднамеренно и не обязательно создается взаимодействием (с. 115). Этот вывод является абсолютно обоснованным. Во-первых, индивиды могут быть «сходными» по многообразным основаниям, среди которых может быть влияние принадлежности к одной культуре и системе языка, способствующее конструированию многих вещей сходным образом. Так двум русскоязычным людям гораздо легче сходно рассматривать какое-либо явление, например, литературное творчество Салтыкова-Щедрина, отражающую определенную культурную традицию. Колорит его же произведений будет слабодоступен представителю другой, например, англосаксонской культуры. Представителям студенческой субкультуры гораздо легче прийти к общему мнению в оценке действий преподавателя на экзамене, чем людям либо не имеющими в опыте столкновения с данным контекстом либо изрядно подзабывшим его. Это же относится и к системе взаимоотношений взрослого и ребенка, часто связываемого с «барьерами непонимания». На самом деле «барьер» как раз и заключается в том, что взрослый оперирует гораздо более широким опытом жизненных переживаний, невольно проецируемым на анализ ситуации поведения ребенка, и часто «видит», а точнее приписывает то, что «не видит» ребенок в силу отсутствия у него такового. Поэтому, строго говоря, понять своего ребенка можно только «очистившись» от влияния собственного дополнительного опыта и «окунувшись» в опыт жизненных переживаний, которыми тот оперирует. Назидание в данном случае и неуместно и не эффективно, т.к. осознание родительского опыта может носить только гипотетический характер и в большинстве случаев просто не связывается с непосредственной житейской практикой ребенка. Ровеснику же, оперирующему сходным опытом, гораздо легче посмотреть на проблему «сходным» образом.
Бергер абсолютно прав, утверждая, что большинство примеров нахождения общности носит ярко выраженный случайный характер. Это утверждение находится в полном соответствии и с выводом Дака о том, что большинство важных ситуаций межличностных отношений (случаев, способствующих осозна-
Межличностное взаимопонимание как нахождение сходства 551
нию глубинных структур организации систем значений другого человека) создаются участниками этих взаимоотношений в социальном процессе (Duck, 1994, с. 116). Некоторые основания общности устанавливаются непреднамеренно благодаря членству в одной языковой культуре, ограниченному набору образов, связанных с человеческим бытием, членству в культурном сообществе, представляющем ряд предустановленных способов рассмотрения событий и фактов, способствующих поддержанию данного членства и т.п. все это несомненно полезно для социальных взаимоотношений. Тем не менее, наиболее важные формы психологического понимания, лежащие в основе взаимоотношений выходят за их рамки и основываются на глубинных уровнях психологического конструирования.
Техника номинальных групп
[1]
Метод номинальных групп (МНГ) – один из способов коллективного принятия решений. По форме МНГ – это тщательно спланированный структурированный групповой процесс. По сути – это стратегия решения проблем или генерирования идей в группе. Этот метод полезен в тех случаях, когда необходимо выявить и сопоставить индивидуальные суждения, с тем чтобы получить решения, к которым один человек прийти не может.
Цель метода – создать такие условия для проведения мозгового штурма, чтобы все члены инициативной группы имели одинаковое право голоса при выработке решения. Кроме того, во время работы МНГ участники получают друг от друга информацию, которая во время обычных совещаний остается не услышанной. Это могут быть свежие идеи, новый взгляд на проблему, неожиданно верное решение.
Метод разработан Андре Л. Дельбеком и Эндрю Ван де Веном на основе социально-психологических исследований совещаний по принятию решений и согласования групповых суждений.
МНГ предполагает участие 8– 12 человек, работу которых организуют координатор и помощник. Участники отбираются в соответствии с их компетенцией. Желательно избегать присутствия в группе сотрудников, находящихся в отношениях непосредственного подчинения.
Обычно для проведения МНГ требуется от двух до трех часов.
МНГ включает следующие этапы: вводная часть, молчаливое генерирование, этап неупорядоченного перечисления идей, этап уяснения идей, ранжирование, заключительная часть.
Для использования метода номинальных групп выполняются следующие действия.
По аналогии с письменным вариантом метода мозгового штурма каждый участник записывает каждую идею на отдельной карточке.
Все поданные идеи затем переписываются на большой стенд и кратко обсуждаются. Цель обсуждения – уяснить суть каждой идеи и исключить из рассмотрения повторяющиеся идеи. В заключение каждой идее на стендовом плакате присваивается буквенное обозначение, начиная с буквы А.
Следующий шаг – индивидуальная работа, когда участники ранжируют выдвинутые идеи. Из общего списка идей каждый член группы выбирает не более пяти идей и записывает их на свою карту для ранжирования. Каждой идее присваивается буква со стенда. При ранжировании идей участники присваивают этим идеям численные коэффициенты, начиная с 5 – для самой важной идеи до 1 – для наименее важной.
Лидер сессии далее собирает все карты с ранжировками и переписывает назначенные идеям веса на плакат. Для каждой идеи веса суммируются. Общая оценка тоже фиксируется на стенде. Если идея набрала наибольший вес, то она считается самой приоритетной идеей группы и принимается за решение группы.
Как считает автор метода Эдвард де Боно, обычно, когда мы пытаемся думать над решением практической задачи, мы сталкиваемся с несколькими трудностями. Во-первых, мы часто вообще не склонны думать над решением, ограничиваясь вместо этого эмоциональной реакцией, которая предопределяет наше дальнейшее поведение. Во-вторых, мы испытываем неуверенность, не зная, с чего начать и что делать. В-третьих, мы пытаемся одновременно удерживать в уме всю информацию, относящуюся к проблеме, быть логичными, следить, чтобы наши собеседники были логичными, быть креативными, быть конструктивными и так далее, и все это обычно не вызывает ничего, кроме путаницы и смятения.
Метод шести шляп – это простой и практичный способ преодолеть подобные трудности посредством разделения процесса мышления на шесть различных режимов, каждый из которых представлен шляпой своего цвета.
Белая шляпа: информация.
Белая шляпа используется для того, чтобы направить внимание на информацию. В этом режиме мышления нас интересуют только факты. Мы задаемся вопросами о том, что мы уже знаем, какая еще информация нам необходима и как нам ее получить.
Белая шляпа – информация, факты, вопросы. Какой мы обладаем информацией? Какая нам нужна информация?
Дата: 2019-05-28, просмотров: 206.
