Почему же успехи белых оказались преходящими и кратковременными? Почему, будучи малочисленными, их войска добивались впечатляющих побед, а став массовыми, терпели сокрушительные и бесповоротные поражения?

Главной причиной гибели белого движения стало отсутствие у него прочной социальной базы и ясных политических целей.

А.В. Колчак, человек, склонный к науке и воспринимавший политику как тяжкий крест, по-видимому, не был сторонником восстановления старого порядка. В мае 1919 г. он заверял правительства западных государств, что в будущей России не может быть «возврата к режиму, существовавшему в России до февраля 1917 г.», признавал независимость Польши, обещал устранить различия по религиозному признаку, провести широкое наделение населения землей. Колчак отказался от монархических лозунгов. Отвергая «учредилку» 1917 г., он обещал созвать новое Учредительное собрание после победы над большевиками.

Тем не менее российская демократия встретила омский переворот враждебно. По словам одного из членов Комуча, «воспринималось как непреложная истина, как факт неоспоримый, что Колчак — реакция, Колчак — реставрация». Это сказалось и на отношениях Колчака с чехословацким корпусом. Чехи, способствовавшие созданию Директории, сначала не признали власти Колчака и уступили лишь требованиям союзников. В январе 1919 г. корпус был отведен с фронта в тыл для охраны Транссибирской железнодорожной магистрали. После окончания Мировой войны чехи требовали отправки на родину. 17 ноября 1919 г. части чешского генерала Гайды поддержали во Владивостоке восстание, поднятое против Колчака местными эсерами. Восстание было подавлено с помощью японцев, но продемонстрировало окончательный разрыв чехословаков с Колчаком.

А.И. Деникин также заявлял о нежелании «предрешать» грядущий политический строй России. Его политика строилась на стремлении добиться компромисса между правыми и либералами и упрочить их коалицию в борьбе с большевиками.

«Вне этой комбинации, — писал позднее Деникин, — представлялись две возможности: однородное правое или однородное либеральное правительство. Первое было бы спокойно принято армией, но еще более недоброжелательно в стране, в особенности в казачьих областях… Успех такого правительства и прочность его были весьма сомнительны… Создание правительства второго типа было просто неосуществимым: в силу настроения офицерства, того натиска из правых кругов, который подрывал бы его существование и которому мирный по природе своей русский либерализм противостоять не мог».

Любое антибольшевистское движение должно было разрешить аграрный вопрос. Уже 8 апреля 1919 г. омское правительство обязалось принять меры «для обеспечения безземельных и малоземельных крестьян и на будущее время», используя для этого казенную и частновладельческую землю, уже фактически находящуюся в руках крестьян. Земли, отобранные у хуторян и отрубников, подлежали возвращению прежним владельцам. Это позволяет заключить, что аграрная политика Колчака была направлена не на восстановление помещичьего землевладения, а на поддержку мелкого крестьянского хозяйства, владеющего землей на основе частной собственности. Адмирал надеялся, что такая политика «обеспечит необходимое сочувствие крестьянства освободительной войне, предупредит восстания и устранит возможность разлагающей противоправительственной пропаганды в войсках и населении». Окончательное решение аграрного вопроса было отложено до Учредительного собрания.

Декларация Деникина по аграрному вопросу требовала создания и укрепления мелких и средних хозяйств за счет казенных и частновладельческих земель. Предполагалось установить предельный размер частного землевладения и передать остальную землю безземельным и малоземельным крестьянам за выкуп. Земельные преобразования решено было осуществить в течение семи лет после окончания Гражданской войны.

Необходимость уступок крестьянству диктовалась невозможностью вести борьбу, опираясь только на офицерство, необходимостью привлечь на свою сторону солдат, или, по крайней мере, преодолеть их враждебность. Однако критиковавшие декларацию правые политики справедливо отмечали, что никакой официальный документ белого движения «не может обещать больше, чем уже дано большевистским декретом о земле».

На практике политика белых на занятых территориях, оказалась иной. Реальная власть принадлежала не гражданским властям, и даже не командованию, а офицерству, охваченному жаждой мщения и реставраторскими мечтаниями. «Колчак, — свидетельствовал очевидец, — не сумел справиться с атаманщиной, с проявлением грубой военщины, с своеволием генералов».

Если от большевиков крестьян отталкивала политика продовольственной диктатуры, то от белых — реквизиции. Солдаты белых армий обращались к своим противникам с листовками: «Товарищи красноармейцы, перебейте своих комиссаров, а мы убьем своих офицеров и вместе создадим настоящую советскую власть». Но большевики, по крайней мере, дали крестьянам землю, а белые лишь обещали вынести окончательное решение аграрного вопроса на Учредительное собрание. Практические же действия белых офицеров заставляли деревню предполагать, что в случае их победы возвращение помещиков станет неизбежным. Сам Деникин писал в приказе от 6 июня 1919 г.: «По дошедшим сведениям, вслед за войсками при наступлении в очищенные от большевиков места являются владельцы, насильственно восстанавливающие, нередко при прямой поддержке воинских команд, свои нарушенные в разное время права, прибегая при этом к действиям, имеющим характер личных счетов и мести».

Осенью 1919 г., когда деникинцы достигли максимальных успехов, а ЦК РКП(б) готовился к переходу на нелегальное положение, отношение крестьян к Советской власти изменилось. Сдача хлеба возросла настолько, что большевистские власти оказались к этому не готовы. Так, в октябре 1919 г. Ф.Э. Дзержинский докладывал Оргбюро ЦК о том, что в Саратовской губернии амбары заполнены, не хватает вагонов, хлеб ссыпается на землю.

Даже крестьянство Сибири, где помещичьего землевладения никогда не было, оказалось настроено враждебно по отношению к колчаковскому режиму, принесшему карательные экспедиции и массовые расправы.

«Мы были совершенно искренни, когда в своих политических выступлениях выступали против всякого рода насилия, за общественную самостоятельность. Но исполнители на местах, воспитанные на старых навыках общаться с народом, творили безобразия, пороли без разбора и старых и малых, виновных и невиновных, реквизировали крестьянское добро за мизерное вознаграждение»,— сетовал впоследствии глава колчаковского правительства Вологодский.

Деникин с горечью писал о том, что в результате недостаточного снабжения белые войска вынуждены были прибегать к самообеспечению, а «за гранью, где кончается «военная добыча» и «реквизиция», открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа». Особенно отличались грабежами горские и казачьи полки. Впрочем, почти не уступали им и добровольческие части. Даже особо расположенный к последним Деникин признает, что «после славных побед под Харьковом и Курском 1-го добровольческого корпуса тылы его были забиты составами поездов, которые полки нагрузили всяким скарбом, до предметов городского комфорта включительно».

В ответ множилось дезертирство, на контролируемых белыми армиями территориях усиливалось партизанское движение. К середине 1919 г. в тылу колчаковских войск партизаны действовали в Алтайской, Томской, Енисейской и Иркутской губерниях. Массовым стало крестьянское повстанческое движение на юге.

Не менее сложным оказался для белых национальный вопрос. Если большевики провозгласили право наций на самоопределение вплоть до отделения от России и создания собственного государства, то белые лидеры решительно придерживались принципа единой и неделимой России. Это оттолкнуло первоначально поддержавшие Колчака национальные движения Южной Сибири, Урала и Поволжья, исключило массированную поддержку белых финнами под Петроградом, предопределило враждебные отношения Добровольческой армии с государствами Закавказья и украинскими самостийниками, затруднило сотрудничество с мечтавшим о широкой автономии казачеством. Польский диктатор Ю. Пилсудский не только не оказал помощи наступающим на Москву войскам Деникина, но и дал знать о своей позиции большевикам, которые в результате спокойно сняли с западных границ 40 тыс. чел. и перебросили их на Южный фронт.

Руководители белого дела усугубили свои трудности распрями и личным соперничеством, иногда очень сильно влиявшим на исход борьбы. Единого же лидера, способного сыграть ту же роль, какую играл среди большевиков Ленин, среди них не нашлось.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Проследите по карте ход боевых действий на основных фронтах Гражданской войны 1919 — начала 1920 г.: восточном, северо-западном и южном.

2. Чем объясняется значительное техническое превосходство Красной Армии над своими противниками, достигнутое несмотря на то, что белых поддерживала Антанта?

3. Чем было вызвано и о чем свидетельствует массовое дезертирство из красных и белых армий в ходе Гражданской войны в России?

4. Как объяснить, что и красные, и белые постоянно мародерствовали, ведя себя, словно завоеватели в чужой стране?

5. Назовите важнейшие внутренние противоречия белого движения, приведшие его к поражению.

6. Какие препятствия встретили руководители белого движения, пытаясь решить аграрный вопрос?

7. Одобряете ли вы нежелание руководителей белого движения уступать стремлению национальных движений к независимости или автономии даже под угрозой поражения от большевиков?

8. Было ли, с Вашей точки зрения, поражение белого движения в России неизбежным?