Как указывалось выше, индивидуальные различия поведенческих реакций при различных экстремальных воздействиях позволяли сравнительно четко и однозначно подразделять большинство испытуемых, впервые находящихся в этих условиях, на группы лиц с активным, пассивным и с неизменившимся эмоционально – двигательным реагированием. Первые отличались яркими позитивными или негативными эмоциональными переживаниями, возрастанием интенсивности аффективных движений; вторые – эмоциональным дискомфортом и снижением подвижности.

В отличие от такой сравнительно четкой дифференциации индивидуальных проявлений эмоционально-двигательных реакций экстремальное акустическое воздействие создавало более сложную картину различных двигательных и эмоциональных реакций. Возникало сочетание выразительных, защитных и других движений. Имело место переплетение разных форм эмоционально-двигательного реагирования, причем активное реагирование могло выступать в той или иной фазе (рефлекторной, концептуальной, компенсаторной и др.).

Можно полагать, что большая вариабельность поведения при акустическом стрессе по сравнению, например, с ранее нами описанными поведенческими реакциями при гравитационном стрессе обусловлена меньшей биологической беспрецедентностью первого. Сложность поведенческих реакций в условиях акустического воздействия, примененного нами, обусловливалась и тем, что в комплекс движений, связанных со стрессом, широко включались фрагменты, составляющие структуру "повседневного" поведения, а также поведения при общении и деятельности. Такие движения при гравитационном стрессе исключались регламентом эксперимента.

Особенности поведенческих реакций при стрессе в значительной степени связаны с побуждающей ситуацией. Эксперименты с воздействием дробного акустического стрессора на исходно неподвижных испытуемых позволяли выявить в основном структуру первой рефлекторной фазы реагирования при стрессе. Поведенческая активность второй фазы (концептуальное реагирование) была в этой экспериментальной ситуации редуцирована. Во второй серии экспериментов тонкие элементы рефлекторной фазы были в основном поглощены структурой бега. Наряду с этим после звукового воздействия во время бега ярко проявились особенности фазы концептуального реагирования (экстатического, агрессивного, пассивно-дискомфортного и др.). Усиление эмоционально-двигательных реакций как бы "подкачивалось" интенсивной моторной активностью.

Возникают вопросы: Какова функциональная основа сложной картины поведенческой, двигательной активности при кратковременном акустическом стрессе? В чем биологическая целесообразность этой сложной картины и ее отдельных элементов? Ответив на них, можно подойти к решению проблемы целесообразного управления аффективным поведением при акустическом стрессе. Ниже мы предпримем попытку обсуждения описанных выше поведенческих реакций человека при акустическом кратковременном стрессе, сопоставляя их с литературными данными.

Психологические и психофизиологические аспекты акустического стресса. Экспериментальные данные, представленные выше, говорят о том, что сильное звуковое воздействие "ударного" типа вызывает поведенческие и позные реакции, в основе которых лежит защитная двигательная активность. К таким реакциям может быть отнесено вздрагивание, т. е. резкое напряжение больших массивов мускулатуры тела, сгибательные (флексорные) и разгибательные (эстензорные) тонические мышечные реакции и др. Возникавшие в ходе описанных выше экспериментов с акустическим стрессом отдельные познотонические реакции свидетельствовали о том, что процессы регулировки мышечной системы в этих случаях на короткое время подошли к пределам нормы. Не исключено, что в этих случаях имелась индивидуальная предрасположенность к таким проявлениям. Во многих случаях при акустическом стрессе "ударного" типа возникали перестройка пространственно-временной координации движений, прекращение заданной деятельности, ошибочные действия (при выполнении корректурной пробы), снижалась успешность мыслительной деятельности. Подобные изменения, даже возникающие на короткий срок, вплетаясь в структуру рабочих движений человека, могут существенно деформировать рабочую деятельность, что бывает особенно нежелательно в критических, аварийных ситуациях, требующих от человека точно координированных, быстрых действий.

Повседневность столкновения людей, в частности во время производственной деятельности, с промышленными шумами сделала актуальными психологические исследования акустического стресса. Однако, оценивая результаты таких исследований, приходится констатировать их разноплановость, несопоставимость применявшихся в них методов исследования и т. п. Из-за этого не представляется возможным составить целостное представление об изменении психологических и физиологических процессов при акустическом стрессе. Тем не менее рассмотрим результаты исследований, касающиеся этой проблемы.

Значение прерывистого звука как фактора, тормозящего рабочую деятельность людей, показано Теологусом Г.С. и др. [549]. Это воздействие, увеличивая время реакции, не влияло на способность испытуемых контролировать скорость движущихся объектов, вместе с тем дифференциация стимулов ухудшалась при увеличении продолжительности прерывистого акустического стрессора. Торможение рабочих действий человека при громком шуме связано также с увеличением рефрактерного периода вне зависимости от межстимульного интервала в определенном его диапазоне [397]. Авторы этой работы подчеркивали значительные индивидуальные различия указанных проявлений аудиогенного стресса и что эти различия были обусловлены главным образом разной возбудимостью подопытных.

Неблагоприятное влияние шума на состояние испытуемых и их работоспособность резко снижалось, если испытуемым предоставлялась возможность выключить шум, хотя эта возможность сопровождалась пожеланием не выключать его (подавляющее большинство испытуемых не воспользовались предоставленной им возможностью избавиться от действия аудиогенного стресса). В данном случае наличие субъективного контроля над стрессогенной ситуацией уменьшало ее неблагоприятный эффект, что свидетельствует о наличии в структуре стрессора, в частности акустического, компонента субъективного представления о нем [394].

Фактор опасности, предвестником которой может быть громкий звук, подчас усиливает возникающую в такой ситуации заторможенность движений человека, даже когда его бездействие повышает вероятность трагического исхода или прямо ведет к нему. Описание подобного состояния, возникшего у летчика при звуковом хлопке, сопровождавшем самовыключение двигателей одноместного реактивного самолета, приведено в книге Г.Т. Берегового, н. Д. Заваловой, Е.Ф. Ломова, В.А. Пономаренко: "Остановка двигателей сопровождалась сильным хлопком. Этот звук вызвал ощущение, что самолет вот-вот взорвется. Я весь сжался, ноги одеревенели. Вынужденная посадка в данном районе полетов была невозможна, и я решил катапультировать. Но меня охватило оцепенение так, что я не мог перенести ноги на катапультное сидение… Придя в себя на высоте 8000 м, я произвел запуск двигателей и благополучно произвел посадку на аэродром" [31, с. 36]. Как видно из приведенного случая, у летчика возникло ступорозное состояние с мышечным гипертонусом. В его описании есть такие слова: "ноги одеревенели", "оцепенение" – и нет указаний на мышечную слабость. В описанном случае, как и в наших экспериментах с акустическим стрессором, помимо последнего, имело место осознание человеком опасности, связанной со звуком, интенсивность которого сама по себе была экстремальной. Это чувство опасности, т. е. установочный стресс-фактор, вызывает, во-первых, постоянное эмоциональное напряжение. Во-вторых, при возникновении "пускового стрессора", например акустического, установочный стресс-фактор в значительной мере определяет характер развития стресса, как правило, интенсифицируя его проявления. Установочным стресс-фактором могут быть различные психологические состояния. Знание того, что при шуме будут исследоваться поведенческие реакции, уменьшало субъективную значимость шумового стрессора [410].

Проведенные нами эксперименты характеризовались наличием у испытуемых стенической установки на успешное прохождение ими "испытаний" с шумовыми воздействиями. Эта психологическая установка, надо полагать, способствовала сохранению положительных социальных устремлений и эмоций, препятствуя появлению таких проявлений, как агрессивность.

Комбинированное действие двух и более стресс-факторов, как правило, усиливает стрессогенный эффект, легче приводя к дистрессу. Акустический стрессор, если он сопровождается вибрацией, усиливает у людей непроизвольные движения и тремор [50].

Напомним, что серии акустических импульсов, воспроизводившиеся в наших экспериментах, создавали значительную вибрацию окружающих предметов, выхлопы огня и дыма способствовали возникновению у испытуемых чувства опасности.

Многие авторы обращали внимание на то, что действие шума в комбинации с эмоциональными факторами изменяет социальную направленность поведения. Однако достоверными можно считать только данные Бандуры [304] и Берковича Л. [311], показавших, что шум повышает агрессивность аудитории при просмотре фильма, активизирующего это чувство. В другом эксперименте у людей, наблюдавших в кино эпизоды драки, интенсивность и число "ударяющих" движений возрастали, чего не было при просмотре спортивных фильмов [389].

Есть указания на то, что при акустическом стрессе может изменяться агрессивность людей. При интенсивных шумовых воздействиях возрастала лабильность поведения, т. е. увеличивалась раздражительность [395]. Причем у мужчин в отличие от женщин она возрастала в большинстве экспериментальных ситуаций [331]. При акустическом стрессе отмечалась наряду с возрастанием возбудимости "отходчивость" испытуемых после раздражения, усиление чувства сопереживания и т. д. [389]. Следует сказать, что подобный феномен возникал при наличии психологической установки различных стрессоров [434, 452]. Отмечено, что при высокой социальной значимости решения, принимаемого человеком, шум не влиял на это решение [379, 380]. Разная направленность реакций на акустический стрессор, как и вообще направленность изменений биологической активности, зависит в значительной мере от интенсивности фактора, побуждающего эту активность. Сверхсильная, как и очень слабая, интенсивность раздражителя может ослабить или затормозить адаптивную активность биологической системы. В тех исследованиях, где звуковое воздействие активировало психические процессы и реакции, интенсивность звукового воздействия была в диапазоне 80–95 дБ. Такое звуковое воздействие следует расценивать как среднее, а не сильное, как его оценивали авторы.

В наших экспериментах (описанных выше) при одном уровне интенсивности акустических воздействий возникали поведенческие реакции, характеризовавшиеся у одних людей торможением двигательной активности, у других – ее возрастанием. Это говорит о значении индивидуальной предрасположенности человека к той или иной направленности изменений поведения при акустическом стрессе, т. е. одно и то же воздействие для одних людей может оказаться "сверхсильным", для других – "средним" и т. д.