Большинство казачьих поселений возникло в результате заселения Кубани в первой половине XIX в. В Черномории они вначале назывались куренями, с 1809 г. - куренными селениями, а с 1842 г. - станицами. Станицы, особенно линейных казаков, отличались строгой планировкой, широкими улицами. В центре станицы обязательно была площадь с церковью. Здесь проводились важнейшие станичные мероприятия, торжества, проводы казаков на службу. Дома у черноморских казаков (хаты) были обычно глинобитными или саманными, т. е. из кирпича-сырца, который производился из глины с примесью соломы. В линейных станицах дома были, как правило, деревянные. В каждом доме был обязательно "красный" угол - своеобразный духовный центр жилища, обращенный к юго-востоку. Здесь стоял обеденный стол, висели иконы, украшенные рушниками (вышитыми полотенцами).

Сначала у черноморцев не было единой военной формы, хотя определенное единообразие в их одежде просматривалось. Они носили синие шаровары, но уже не такие необъятные, как у запорожцев, блестяще изображенных мастерским пером Н. В. Гоголя. Верхняя часть одежды состояла из кафтана красного цвета и синего кунтуша (куртки). Линейные казаки предпочитали одежду черкесского образца. К середине XIX в. к этой красивой и в то же время удобной для военного быта одежде перешли и черноморцы. Женская одежда линейных казачек несла в себе донские традиции, черноморских - украинские.

У адыгов распространенным типом поселения был небольшой аул из 10-20 дворов, принадлежавших семьям, связанным кровным родством. Такой тип поселения назывался "хабль".

Были и многодворные поселения, которые адыги называли "куадж" и "чилэ". Как правило, они носили имя своего владетельного князя. В центре такого аула располагалась княжеская усадьба, обнесенная изгородью. Такие поселения насчитывали по 100 и более дворов.

Традиционной оставалась одежда адыгов. У мужчин прежде всего черкеска. Обязательными были пояс, представлявший собой узкий ремешок с серебряными украшениями, и кинжал. Одежда демонстрировала социальное положение ее владельца. Об этом свидетельствовал даже цвет обуви. У князей обувь была красного цвета, у менее знатных - желтого, у простых черкесов - из темной кожи. Черкешенки носили две рубашки: более короткую - нижнюю - и более длинную - верхнюю. Поверх рубашки надевали кафтанчик. В ходу были также длинные широкие штаны. Как и у мужчин, основной обувью были кожаные чувяки, точно подогнанные под форму ноги, и туфли.

С переселением на Кубань казаки думали не только о хозяйственном благоустройстве, но и об образовании детей. По сведениям крупнейшего знатока истории казачества Ф. А. Щербины, уже в 1794 г. в курене Пластуновском пытались учить детей грамоте. Очевидно, местные грамотеи, обычно из дьячков, учили ребят азам грамоты и в других станицах, но появление учебных заведений на Кубани следует датировать 1803 годом. В этом году на частные пожертвования в Екатеринодаре была открыта казачья школа, преобразованная вскоре в войсковое училище. К 1810 г. в Черномории уже было 10 приходских школ и 1 войсковое училище. В соотношении с численностью населения это был высокий показатель даже для центральных губерний России.

Организатором первых школ в Черномории был войсковой священник Кирилл Васильевич Россинский (1775- 1825) - личность, оставившая заметный след в истории Кубани. Просветитель, ученый, поэт, публицист, педагог, он внес громадный вклад в культурную жизнь казачьего края. Не без его благотворного влияния начала формироваться местная интеллигенция. Благодаря его усилиям на Кубани были заложены основы военного, музыкального, сельскохозяйственного образования, созданы предпосылки для становления библиотечного и музейного дела. Но больше всего усилий К. В. Россинский затратил на развитие просвещения. К 1820-м годам в Черномории одних училищ было 11, из которых 10 было открыто благодаря стараниям войскового священника. Он же был и инициатором открытия в г. Екатеринодаре в 1819-1820 гг. первой в Черномории гимназии. Будучи старшим по чину священником (протоиереем) в войске, К. В. Россинский много делал для духовного и нравственного воспитания казачества. Понимая, какую большую роль в этом играет православная церковь, немало уделял внимания росту местного духовенства. По его инициативе в 1811 г. был создан войсковой певческий хор, украшавший своим искусством церковные богослужения. На средства, собранные среди казаков К. В. Россинским, в Черномории было построено 27 церквей.

Несколько по-иному развивалась система образования у линейных казаков. Первые школы у них стали появляться лишь в 1830-х годах. Обучение велось в основном при полках, где священники и писари учили детей грамоте. Наиболее способные продолжали обучение в войсковой канцелярии, где к основным предметам добавлялась военная подготовка.

Для образования горских детей русское правительство распорядилось выделять места в училищах и гимназиях Екатеринодара и Ставрополя, а лучших направлять в учебные заведения Центральной России.

Развитие образования было невозможно без книг, а следовательно, и библиотек. У запорожцев была своя богатая библиотека в Межигорском монастыре, но последний был упразднен в 1786 г., а его книги разошлись по всей России. Черноморцы предприняли энергичные поиски утраченных реликвий и книг. Для этого был составлен даже учетный список под названием "Сколько и чего именно пограблено значит было и чего из оных похищенных вещей и книг за поимкою воров сыскано". К 1804 г. значительная часть межигорских книг была доставлена на Кубань, поступив в церкви и в войсковое училище. Однако до 1840-х годов на Кубани не было специальных общественных библиотек, хотя было немало людей, имевших неплохие личные библиотеки. Солидные коллекции книг были у декабриста М. М. Нарышкина, генерала Я. Г. Кухаренко, чиновника И. Барвинского и др. Адмирал JI. М. Серебряков в 1841 г. организовал Новороссийскую общественную библиотеку. В 1843 г. все укрепления Черноморской береговой линии получили типовые библиотеки по 170 книг. В 1821 г. в Екатеринодаре открылась своя типография, но долгое время она печатала главным образом канцелярские документы. У адыгов привилегированных сословий дети изучали арабскую письменность в духовных мусульманских школах (медресе).

В начале XIX в. адыгейский просветитель Магомет Шеретлуков разработал адыгейский алфавит, но под давлением мусульманского духовенства сжег свой труд. В 1829 г. преподаватель Санкт-Петербургского университета Грацилевский на основе русской графики составил адыгейский алфавит. С его помощью он обучал адыгов, служивших в российской столице. Французский ученый JI. Я. Люлье издал в 1846 г. грамматику адыгейского языка на русской графической основе. И все же грамотных в то время как среди казаков, так и среди горцев было очень мало.

Однако развивавшаяся местная интеллигенция выдвинула из своей среды целую плеяду замечательных писателей-краеведов и просветителей. Среди казаков это прежде всего А. М. Туренко, В. Ф. Золотаренко, которого биографы называли "интеллигентным черноморцем 40-х гг.", и особенно Яков Герасимович Кухаренко (1799-1862) - писатель, историк, этнограф, атаман Черноморского казачьего войска. Его наставником в Екатеринодарском училище был К. В. Россинский. Перу Я. Г. Кухаренко принадлежат очерки о Черноморском войске, о казачьем быте, о пластунах, сказка-притча "Вороной конь", поэма "Харько, запорожский кошевой" и другие произведения. Большая дружба связывала Я. Г. Кухаренко и великого украинского поэта Т. Г. Шевченко.

В первой половине XIX в. развивались адыгейская национальная литература и историография. Одним из первых просветителей был Шора Ногмов (1801 —1844). Он долго служил в русской армии, затем работал учителем в Нальчике. В совершенстве владел русским, турецким, персидским, арабским и татарским языками. Разработал "Начальные правила адыгейской грамматики". Крупнейший его труд "История адыгейского народа, составленная по преданиям кабардинцев" - не только историческое произведение, но и замечательный памятник фольклорной литературы. Не случайно, что он был опубликован на Кавказе, в Петербурге, в Москве, а в 1866 г. вышел на немецком языке в Лейпциге.

Современником Ш. Ногмова был Султан Хан-Гирей (1808- 1842) - талантливый писатель и историк. После гибели отца в одной из междоусобиц 12-летний мальчик был передан командующему Отдельным Кавказским корпусом генералу А. П. Ермолову. Заметив способности мальчика, Ермолов отправил его учиться в Петербургский кадетский корпус. Успешно окончив учебное заведение, С. Хан-Гирей прекрасно зарекомендовал себя как офицер в войнах России с Ираном, Турцией, Польшей. Много сделал для сближения горцев и русских. Блестяще образованный, одухотворенный, он даже внешне выглядел необычно. Его современник так описывал С. Хан-Гирея на одном из литературных вечеров Петербурга: "Молодой человек, статный, тонкий, грациозно-гибкий, среднего роста, с маленькою головою, имевший симпатичное лицо, несколько смугловатое, при темных карих глазах, при шелковистых русых усиках, при каштановых, остриженных под гребенку волосах. Что-то необыкновенно живое, доброе, привлекательное разлито было в этом новом госте...".

Такими же привлекательными для читателей были и его произведения, наполненные исторической правдой и героической романтикой.

Не менее талантливым писателем был и сослуживец С. Хан-Гирея Султан Казы-Гирей (1808—1863). Как и Хан-Гирей, он рано осиротел, в 18 лет поступил на военную службу, принял участие в русско-иранской войне 1826—1828 гг. Нередко в атаку ходил вместе с братом А. С. Пушкина Львом, с декабристами, служившими на Кавказе. Во время пребывания в Петербурге познакомился с А. С. Пушкиным, у которого в 1836 г. в журнале "Современник" опубликовал свой рассказ "Долина Ажитугай". Великий русский поэт написал к нему одобрительное послесловие.

А. С. Пушкин вообще был неравнодушен к Кавказу, в том числе и Кубани, которую он посетил в августе 1820 г. Выехав 5 августа с семьей генерала Н. Н. Раевского из Пятигорска, он проехал Прочноокопскую, Темижбекскую, Кавказскую, Тифлисскую, Ладожскую, Усть-Лабинскую и другие станицы. 10 августа посетил Екатеринодар, откуда отправился на Тамань, чтобы морем отбыть в Крым. Известно, что в это время А. С. Пушкин писал путевые заметки, к сожалению не сохранившиеся. Об этом он сообщал брату Л. С. Пушкину: "Когда-нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских и донских казаков..." И в том же письме свидетельствовал: "Видел я берега Кубани и сторожевые станицы - любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности!".

В декабре 1825 г. проездом на Кубани был другой поэт Александр Сергеевич Грибоедов, автор бессмертной комедии в стихах "Горе от ума". Кубанские степи произвели на него неизгладимое впечатление, о чем он писал в своем дневнике.

Существенный след в культурной жизни Кубани оставили декабристы, особенно писатель А. А. Бестужев-Марлинс кий и поэт А. И. Одоевский.

В 1837 г. на Кубань прибыл М. Ю. Лермонтов, отправленный в действующую армию за стихотворение "Смерть Поэта". Он побывал в Екатеринодаре, Копыле (ныне Славянск-на-Кубани), Темрюке, Тамани. В Тамани Лермонтов пережил необыкновенное приключение, которое описал в повести "Тамань". Местные контрабандисты у него действительно похитили документы, деньги и письмо родителей Н. С. Мартынова к сыну - будущему убийце поэта. В конце сентября М. Ю. Лермонтов встретился в Ольгинке с Н. С. Мартыновым и передал ему свои 300 рублей взамен украденных. В конце 1840 - начале 1841 гг. М. Ю. Лермонтов служил в Тенгинском полку на Кубани. Подолгу бывал в Анапе, в станице Ивановской и других местах края. По его словам, он "изъездил линию вдоль от Кизляра до Тамани... одетый по-черкесски, с ружьем за плечами; ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов".

Осенью 1847 г. на Кубани был выдающийся хирург Н. И. Пирогов. Несколько позже он писал об этом: "По пути между Тифлисом и Ставрополем мы осмотрели Владикавказский и Екатеринодарский военные госпитали. Из них последний особенно устроен прекрасно, лежит на высоком месте, просторен, светел и чист. Здание госпиталя совершенно новое и выстроено недавно". На Кубани Н. И. Пирогов провел ряд операций, впервые применив эфирный наркоз.

Как видим, с Кубанью в силу разных причин были связаны судьбы многих великих сынов России. Кубанская тематика нашла отражение в их произведениях, воспоминаниях и письмах.

Одной из замечательных особенностей культуры Кубани были певческие и танцевальные традиции. Кубанцы любили петь дома, на улице, и, как правило, коллективно. В станицах появились полковые, школьные, самодеятельные хоры и танцевальные группы. Песни и танцы как душа народа всегда сопровождали жителей и степных станиц, и горных аулов. Когда танцевали кубанские казачки, казалось, что возникал искрометный хоровод полевых цветов, где все были хороши по-своему: алые маки и желтые лютики, голубые незабудки и белые колокольчики, розовые фиалки и ярко-пестрые анютины глазки. Танцы горянок отражали величие и спокойствие гор. Стройные и гибкие черкешенки танцевали так, как будто не касались земли, а парили над ней. И казаки, и горцы демонстрировали в танцах бесшабашную удаль, искусство владения холодным оружием и высокую физическую подготовку.

Особую роль в пропаганде музыкального и певческого искусства играли созданные в 1811 г. музыкантский (по ходатайству атамана Ф. Я. Бурсака) и певческий (стараниями К. В. Российского) хоры. Наряду с произведениями духовной музыки (сочинениями В. А. Моцарта, Д. С. Бортнянского и др.) хоры исполняли народные песни в обработке местных авторов. В первой половине XIX в. зарождалось на Кубани и театральное искусство. В казачьих полках было принято организовывать спектакли силами местного гарнизона. Инициаторами, как правило, были жены офицеров, а костюмы и реквизит делали всем миром. В конце 1840-х гг. в Екатеринодар стали приезжать и профессиональные частные театры, вызывавшие большой интерес местной публики.

К середине XIX в. стал меняться и облик кубанских городов, прежде всего Екатеринодара. На смену деревянным шли капитальные каменные строения. Так, в 1837-1842 гг. в Екатеринодарской богадельне (в нынешней Первой городской больнице Краснодара) была построена каменная церковь Божьей Матери Всех Скорбящих, выполненная в духе классицизма. Для подготовки собственных архитекторов и художников Черноморское войско направляло учиться в Академию художеств в Санкт-Петербург оплачиваемых войском стипендиатов. Один из них - Иван Денисович Черник - после успешного окончания Академии был направлен на стажировку в Италию, а затем работал в российской столице, где дослужился до генеральского чина и был избран академиком. Его брат Елисей Денисович, а также П. А. Шамрай вернулись после обучения в Академии на Кубань, много сделав для улучшения архитектурного облика Екатеринодара.

Таким образом, в первой половине XIX в. продолжала развиваться традиционная бытовая культура казаков и горцев. Наряду с этим происходило становление и профессиональной культуры (школ, публичных библиотек, музыкальных и певческих хоров и т. д.), тесно связанной с общекультурными процессами, протекавшими в России.

Август 1820 г. — А. С. Пушкин с семьей генерала Н. Н. Раевского проезжает по линии прикубанских станиц на Тамань.

Апрель 1837 г. — пребывание М. Ю. Лермонтова в Геленджике и Абинском укреплении.

Сентябрь 1837 г. — через Черноморию (с остановкой в Тамани) в действующую армию на Кавказ проследовал М. Ю. Лермонтов.

Конец 1840 — начало 1841 гг. — М. Ю. Лермонтов служил в Тенгинском полку, штаб которого располагался в Анапе.