В современных говорах, как и в литературном языке, имена существительные относятся к одному из трех родов, могут изменяться по числам и падежам. Особенности диалектных существительных проявляются в своеобразии некоторых категорий (род, число) и в системе падежных окончаний. В связи с этим возможно иное, чем в литературном языке, распределение имен существительных по основным типам склонения, наличие двух или трех возможных окончаний у одного падежа.

Категория рода. Грамматический род у существительных в говорах и в литературном языке не всегда совпадает. В говорах наблюдаются многочисленные колебания в роде, связанные, во-первых, с увеличением числа существительных среднего рода в северном наречии (средний род может использоваться вместо литературного женского рода (матерьё, берёсто, фамильё и др.) или мужского (колоколо, теленко и т. п.)); во-вторых, с разрушением категории среднего рода в южном наречии и некоторых среднерусских говорах (существительные среднего рода могут относиться к словам мужского или женского рода. Полного совпадения не происходит в силу возрастающего влияния литературного языка. Слова среднего рода чаще всего совпадают с женским родом).

Сближение существительных среднего рода с женским проявляется:

1) синтаксически – в формах согласуемых с существительными слов (большая стадо, подай сухую полено; чистая окно, пил кислую молоко и т. п.);

2) морфологически – в появлении новых падежных форм у некоторых существительных среднего рода (жил всю лету, посеять просу и др.). Совпадение существительных среднего рода с мужским большинство исследователей относит к более позднему времени. В современном русском языке переход слов из среднего рода в мужской обычно совмещается с переходом их и в женский род: мой хозяйство − та собрание и т. п.

Категория числа. Как и в литературном языке, в говорах формы единственного и множественного числа имен существительных могут отличаться друг от друга особыми флексиями, местом ударения, изменениями в основе (ср.: брат − браты − братья − братовья). Особое проявление категории числа существительных в говорах связано, прежде всего, с существительными singularia tantum и pluralia tantum. Так, отвлеченные существительные в литературном языке, употребляясь в прямом значении, имеют форму только одного числа, чаще единственного (счастье, веселье, грусть и т. п.). В говорах же подобные существительные характеризуются меньшей абстрактностью значения, что позволяет им иметь формы множественного числа, изменяться по числам: жары наступили, какие тут веселья, заморозка стоит и т. п. Вещественные существительные, имеющие форму единственного числа, могут приобретать в говорах форму множественного числа. Это касается в основном существительных, называющих злаки, овощи, ягоды, различные сельскохозяйственные культуры: квасы поставила, горохи собирали, хорошие овсы, картошки посеяли, клевера убрали и др.

 Категория собирательности в говорах развита сильнее, чем в литературном языке, и представлена собирательными существительными с разными суффиксами: -щин- (деревенщина), -еж- (молодежь, холостежь), -в- (детва), -н- (родня), -няк- (молодняк), -ник- (березник), -j- (кол'jo) и др. Наибольшее распространение (особенно в северно- русских говорах) приобретает суффикс -j-, ставший непродуктивным в современном русском языке (козьё, кольё, тряпьё, волосьё, дырьё и т. п.). Такое употребление существительных объясняется смешением собирательных существительных с формами множественного числа на -j(a): коренья, перья, колья и др. Следовательно, процесс взаимодействия категории множественного числа и категории собирательности в современных говорах не завершен. В большинстве случаев сказуемое при таком подлежащем ставится во множественном числе, если подлежащее обозначает совокупность одушевленных существ. Если же оно обозначает совокупность неодушевленных предметов, то сказуемое употребляется в форме единственного числа. В говорах широко распространено употребление существительных единственного числа с собирательным значением: все поле кустом заросло, мошка налетела и др.

Категория одушевленности / неодушевленности развита во всех русских говорах, однако некоторые факты свидетельствуют о специфике ее реализации: 1) у существительных с уменьшительно- ласкательными и пренебрежительными суффиксами В. п. совпадает с Им. п., что характерно для неодушевленных существительных: Я нони овчонки стригла, без мужа девчонки растила и т. п.; 2) в некоторых говорах наблюдаются колебания в образовании форм В. п. мн. ч.: па- сти кони − пасти коней, ловить щуки − ловить щук и др. Подобные факты свидетельствуют о неполноте развития категории одушевленности / неодушевленности в говорах по сравнению с литературным языком.

 Категория падежа. В говорах, как и в литературном языке, представлена система шести падежей. Отличия диалектной падежной системы от нормативной:

1) сохранение в говорах архаичных падежных форм;

2) существование собственно диалектных флексий. В говорах могут параллельно существовать диалектные и литературные падежные формы. Выравнивание падежных окончаний внутри отдельных парадигм приводит к сокращению количества флексий из-за совпадения двух или трех падежных флексий в одной (например, совпадение Д., Р. и П. пп. в окончании -е в южнорусских говорах). Это явление называется падежным синкретизмом.