Те преступления, которые были совершены в нравственной сфере как в тайне, так и явно, но не относящиеся к уголовному праву, связаны с понятием греха и порока. Такого рода деяния могут попасть под определенного рода коллизию, так как некоторые поступки могут осуждаться Церковью, а в государстве и обществе быть вполне оправданными и даже возведены в норму жизни. К примеру, такие скверны плоти и духа как «нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, чревоугодие».[252] А в современной практике западных стран это касается узаконенных однополых браков и прочих извращений.

Но есть еще одна категория грехов, особо тяжких, которая может быть известна только совести кандидата. Это такие грехи, как «вероотступничество, убийство, блуд, прелюбодеяние».[253] Грехи подобного рода являются непреодолимым препятствием ко священству или следствием к последующему извержению за их скрытие после хиротонии. Для того, чтобы более подробно осветить данную тематику, скажем, что есть грех и что под ним подразумевается.

Грех, «от греч. αμαρτια, — отклонение от цели, ошибка, промах».[254] В самом общем смысле, под грехом понимается «всякое свободное или сознательное, так и несвободное и бессознательное действие, слово, помышление или сердечное расположение свободно-разумного тварного существа, представляющее собой нарушение установленного Богом нравственного закона».[255] Грехи можно делить по содержанию и по степени виновности. По содержанию разделение грехов произведено Апостолом Иоанном: «все в мире похоть плотская, и похоть очей, и гордость житейская» (1Ин. 2:16). «Гордостью житейской назван грех высокомерия, гордость и гнев. Похотью плоти назван грех плотоугодия, или страсть к чувственным наслаждениям, чревоугодию и сладострастию; а похотью очей названы грехи алчности, любостяжания и зависти».[256]

При общем нравственном законе как для кандидата во священство, так и для священника требуется намного больше, чем от обычного христианина, ведь он должен удаляться от многого того, что допускается и принимается миром. Любой недостаток, который будет не замечен в человеке светском, священнику будет поставлен в позор. «Иная житейская мелочь, безразличная в нравственном отношении, роняет священника и подвергает его осуждению».[257]

Как в первых веках христианства, так и IV веке молва любила распространять в обществе, что «священные лица утаивают долю бедных, что они воры, святотатцы, что они не умеют управлять церковными делами»,[258] «излишне любят роскошный образ жизни».[259] Данная тематика не обошла стороной и некоторых архиереев, которые «возводили на подчиненных им клириков различные мнимые преступления и налагали епитимию, а потом за золото и серебро прощали мнимых виновников».[260]

Подводя итог, вполне справедливо можно сказать, что все те, кто запятнал себя пороками, как явными, так и скрытыми от людских глаз, сами себя удаляют от духовного звания своими поступками, «ибо начальник должен быть светлее всякого светильника и вести жизнь безукоризненную, чтобы все смотрели на него и по его жизни строили свою собственную жизнь».[261] Таким образом, каноническое понятие о преступлении, из которого выводятся препятствия к вступлению в иерархию, не исчерпывается понятием только уголовного права, так как все греховные наклонности могут быть не известны обществу и не обличены церковным и светским судом, но открыты особым образом (1Всел. 9,10). Поэтому каноны оговаривают тщательно испытывать ставленника путем исповеди и допроса, чтобы выяснить, насколько извращен его нравственный облик. Что же касается менее тяжких пороков и других тайных падений совести, то они «обычно очищаются покаянием и не считаются серьезным препятствием для вступления в клир»,[262] «ибо нет человека, который не согрешил».[263] Рассуждая о достоинстве или не достоинстве принявшего сан, будем помнить, что «золото не терпит вреда, если покрыто оно грязью, а также и самый чистый бисер, если прикоснется к каким-нибудь нечистым и оскверненным вещам, так подобно сему и священство не делается оскверненным от человека, хотя бы принявший его был и недостоин».[264]