Самоактуализация индивида связана с реализацией комплекса потребностей человека. Изучение человеческих потребностей имеет давнюю традицию и чаще всего определяется целями исследования. Питирим Сорокин, рассматривая истоки социальных революций, пришел к выводу, что их причиной является подавление «базовых инстинктов большинства населения» (инстинкт индивидуального самосохранения; инстинкт группового самосохранения; пищеварительный инстинкт; инстинкт свободы; собственнический инстинкт)[339]. Инстинкты, названные П. Сорокиным, по сути напоминают потребности А. Маслоу[340] (потребности физиологические; потребности в безопасности; потребность в общении; потребность в уважении; потребность в самоактуализации). Православная концепция греха также рассматривает вопрос о потребностях и при этом исходит из того, что интенсификация потребностей, или неумеренность в осуществлении потребностей, есть грех, который понимается как страстное удовлетворение потребностей (чревоугодие; любострастие; сребролюбие; гнев; печаль; уныние; тщеславие; гордыня[341])

Подавление потребностей, по замечанию П. Сорокина, ведет к социальной агрессии. Однако, интенсификация потребностей, неумеренная их реализация, как отмечают православные мыслители, ведет к подавлению способности к самоактуализации. Отталкиваясь от разных оснований, П. Сорокин и православные мыслители приходят к идее о необходимости меры, регулирующей удовлетворение потребностей. По-другому считает А. Маслоу, полагая, что нет необходимости регулировать удовлетворение потребностей, поскольку они организуют стремление индивида от «низших» к «высшим». Различие в подходах к вопросу об удовлетворении потребностей А. Маслоу и российских мыслителей связано с тем, что регуляторы социального действия индивидов Запада и России – различны.

Поведение западного индивида определяет «этика ответственности», экзистенциальным идеалом которой является «свобода» (как возможность реализации себя в любимом деле и независимость от ограничений, возникающих при взаимодействии с другими людьми). В свободном действии и проявляется его самоактуализация, которая достигается, если реализованы все другие потребности. Напротив, одним из важнейших регуляторов социального действия российского индивида является «этика убеждения». Она обуславливает его самоактуализацию (как «волевой» порыв) через коллективное взаимодействие (как зависимость от других людей) и допускает игнорирование личных потребностей индивидов.

Самоактуализация в любой из социальных концепций оценивается как высшая для человека потребность. Ее особенность заключается в том, что она может пронизывать любую другую потребность (физиологическую, в безопасности, признании, уважении). Но, будучи по своей сути игрой, она подрывает функцию самосохранения, которую выполняют названные потребности. Самоактуализация может быть социально значима, если только она вписана в сложившуюся систему регуляции социального действия. Примером социально значимой самоактуализации (игры) для индивида могут быть: «капиталистическое предпринимательство», «монашеская аскеза», «служба Отечеству» и т.п. Индивидуальная самоактуализация, регулируемая социумом, обеспечивает его устойчивое и динамичное функционирование и развитие. Но самоактуализация (игра), не имеющая социальной значимости и этически неопределенная, разрушает индивида и общество в целом. Например, пьянство, наркомания или любой «грех» – это тоже своеобразная форма асоциальной самоактуализации. Соответственно, функция социальной регуляции заключается в «обеспечении» индивида общественно значимым способом самоактуализации. Для реализации этой функции каждая культура сформировала традиционные способы самоактуализации личности.

Рассмотрим условия и предпосылки формирования механизма социальной самоактуализации в российской культуре. Как отмечалось, допустимые обществом способы удовлетворения потребностей, как способы социального поведения, формируются в процессе регулярного однотипного действия. Но любое повторяющееся действие не может быть исключительно однотипным. В случае отступления от алгоритма (привычки) человек корректирует, регулирует свои действия и направляет их в привычное русло.

Человеческий коллектив может возникнуть на основе совместных действий. Если они будут неоднократны, у членов группы сформируется алгоритм взаимодействия и возникнет потребность в его осуществлении. Обычно функцию сохранения алгоритма взаимодействия обеспечивает лидер, который для этого наделяется правом использовать стимулы и репрессии. Так в социуме в зачаточной форме зарождаются инструменты регуляции, поддерживающие типичный способ деятельности.

Российские первичные сообщества импульсивны по своему характеру. А импульсивный социум, как правило, порождает из своей среды импульсивного лидера. Но в таком случае коллектив должен быть терпим к лидеру, лоялен к принятию им импульсивных решений, к его мерам принуждения. Это одна из причин, объясняющая, почему в российских коллективах культивируется такое качество, как терпимость[342]. Российский лидер управляет коллективом аттрактивно, т.е. управляя его энергией и ценностями. Это принципиально отличается от рационального способа управления западного лидера, который призван ставить четко осознаваемые цели, определять наиболее эффективные способы их достижения и однозначно мотивировать индивидов.

Для теоретического обоснования положения, что для россиян наиболее характерен аттрактивный способ управления, рассмотрим специфику российского понимания термина «управление». Русское слово «"у-пра-воление" – правильное осуществление воли»[343], этимологически предполагает «волю» и «правду». Слово «правда»[344] в русском языке имеет особое значение, один из смыслов которого – предпочтение ее перед законом. Этимологической основой слова «правда» является корень
prav -[345], древнерусское правь — «прямой», «правильный». Прав- имеет положительное значение и противоположно крив- — неправильно. Прав- в противопоставлении лев- дает значения: «поступающий правильным, должным образом», «невиновный», «честный», «справедливый», «поступающий по совести»[346].

Слово «правда» представляет собой отражение в обыденном сознании противоречия сущего и должного. Правда есть должное, или идеальная реальность. Сущее – искаженная «правда». Сущее диктует законы необходимости, которые, если они противоречат высшему должному, – «неправедны». Должное может быть выражено в законах. Эти законы будут «правильными», пока не «окостенеют». В этом случае

возникнет необходимость их «исправить». Следовательно, индивид должен следовать не столько закону, сколько самой «правде». Таким образом, правый, по сути, означает «служащий нормой или указывающий норму для следования»[347]. «Правда» строится на «чувстве коллектива», на стремлении «быть, как все». Лидер в своем поведении реализует принцип «будь, как все». Тем самым, его поведение становится оптимальной моделью для членов коллектива. Лидер «служит нормой и указывает норму для следования (подражания)». Таким образом, «правда» персонифицирована в индивиде – лидере. Закон, напротив, «безлик».

Авторитет лидера строится не на методичной регламентации поведения членов коллектива, а на аттрактивной регуляции, использующей в качестве основных средств управления образцы поведения лидера. Авторитет лидера основан, с одной стороны, на том, что образец действия лидера соответствует возможностям и настрою коллектива, а с другой стороны, на «послаблении» членам коллектива, которые могут следовать «неписаному правилу» и отступать от законного регламента (отступления от регламента в российской культуре, возможно, более регулярны, чем сам регламент). Эти отступления от регламента оформляются как «льготы» или «привилегии», которые в нашей культуре являются традиционным механизмом мотивации индивидов,[348] и в то же время выступают необходимым инструментом любой иерархической

организации. Как подчеркивает В.Л. Романов, «привилегии являются объективно необходимы любой управленческой структуре в любом обществе»[349]. Льготы и привилегии в нашей культуре – основные инструменты стимуляции индивидов.

Как отмечалось выше, идеал западного индивида – независимость и свобода при подчинении закону, праву. В российском социуме преобладает «зависимость» – от коллектива, от принципа «будь, как все», зависимость от правды (которая и выступает как высший экзистенциальный идеал). Исходя из этого, в российском коллективе ценится не индивидуальный труд, а труд, дающий синергийный эффект в коллективном взаимодействии. Поэтому количественная (рациональная) оценка трудового вклада отдельного индивида является нарушением нормы «не выделяйся». Но чтобы получить синергийный эффект, необходимо пробудить активность отдельного индивида, мотивировать его. А это возможно, когда индивид будет осуществлять «личные цели». Механизм мотивации должен согласовывать цели индивида с целями коллектива.

Мотивация труда западного индивида проста и наглядна: статус индицируется богатством. Общественная интеграция и стабильность (как условия существования социума) достигаются через целевое стремление индивида к богатству. Поэтому западный индивид стремится «заработать» богатство, т.е. его действия направлены на приобретение богатства (в соответствии с установленными однозначными социальным нормами). Использование западного мотивационного принципа – стремление к богатству – в российских коллективах нарушает регулятивный принцип «будь, как все». Поэтому количественные показатели индивидуального вклада (богатство) имеют ограниченное применение.

Из анализа функционирования основных социальных регуляторов, проведенного в предшествующих главах, следует, что в российских коллективах действия индивидов ориентированы аттрактивной мотивацией (или эмоциональным чувством сопричастности друг другу). Такая мотивация не столь проста и наглядна как мотивация на богатство, однако здесь российскому индивиду помогает инструментальный принцип «будь, как все и следуй за лидером». Лидер в этом случае понимается не как отдельный индивид, а как персонификация принципа «будь, как все», как человек, действующий «по правде». Поэтому отдельный индивид стремится заслужить оценку лидера как подтверждение следования главному принципу российского коллектива. А значит, мотив российского индивида можно обозначить как стремление заслужить оценку лидера. Российский индивид не «зарабатывает» (как западный), а «заслуживает». Такой оценкой заслуг индивида являются льготы и привилегии. Ориентация на лидера, стремление заслужить льготы, соответственно, и положение (статус) в коллективе представляет собой принцип «служебной преданности». По своей сути, это и есть генеральный принцип самоактуализации российского индивида.

В основе служебной преданности индивида лежит заданный лидером образец поведения, обусловленный коллективистским принципом «будь как все». Поэтому индивид, следуя ему, действует в соответствии с коллективистским принципом. При этом активность индивида оказывается организованной образом действия лидера и коллективистским принципом. Такая организация активности индивида именуется нами как «служебная преданность» (или «служение»).

«Преданность» – родовое понятие для «служебной преданности». Функционально «преданность» соотносима с «частной инициативой» в западном обществе. И та, и другая обеспечивают организацию энергии индивидов через достижение ими личных целей на достижение целей социума, тем самым, их функцией является обеспечение социальной интеграции. Соответственно, «преданность» обеспечивает интеграцию общества, организованного иерархически, «частная инициатива» – общества, организованного плюралистически. И преданность, и частная инициатива – формы организации социальной энергии индивида, способы его социальной самоактуализации. Частная инициатива носит характер броуновского, разнонаправленного движения. Преданность однонаправлена, ей свойственно стремление к центру. Такова общая характеристика «преданности», социально приемлемого способа самоактуализации индивидов, свойственного иерархически организованным сообществам.

Преданность – социальный способ самоактуализации, свойственный культурам, в которых функционирует иерархический организационный регулятор. Между тем российский феномен преданности имеет свою специфику. Сравним его с особенностями проявления преданности в японской и арабской культуре и рассмотрим отличия российской служебной преданности от западной частной инициативы.

В основе арабской самореализации индивида лежит «личная преданность» лидеру (руководителю) как определенной личности. Взаимоотношения между руководителем и подчиненным носят личный характер, поэтому человек сохраняет преданность определенному лицу. Так, подчиненный не имеет личных целей, а его цели определяются руководителем. Условием продвижения, карьеры индивида является личное доверие и уважение руководителя[350].

Японский способ самореализации индивида именуется нами как «преданность корпорации». Культурный феномен японской формы самоактуализации сложился в результате развития всей дальневосточной культуры, изначальной основой которой является китайская. Основой собственно японской самоактуализации является «самурайский дух», который трансформирован индустриальной эпохой. «Преданность корпорации» – это, прежде всего, преданность сообществу. В конкретном сообществе предпочтение отдается групповым решениям, а не решениям отдельных индивидов. Во взаимодействии индивидов преобладают личные отношения и отношения взаимодоверия, а не формальные. Неформальность и доверительность отношений предполагают нечетко описанные функциональные обязанности для каждого отдельного индивида. В этой связи отсутствует жесткий контроль, тем самым открывается простор для проявления инициативы индивидов, которые не мыслят ее как личную, но реализуют ее как инициативу в интересах корпорации, т.к. индивид идентифицирует себя с группой, корпорацией. «Преданность корпорации» обеспечивает высокую мотивацию на достижения в труде и групповой характер ответственности[351].

Принципиально отлична самоактуализация западных индивидов. Если арабская, японская, российская самоактуализация основана на «преданности», то западная – на «частной инициативе». Наиболее развитой и довольно наглядной формой самоактуализации западного индивида является американская. В ее основе лежит этика ответственности, обуславливающая такое качество личности, как индивидуализм. Он предполагает свободу самовыражения (инициативу и личную ответственность за результат) и целерациональность (как планомерность, критерием которой является эффективность); равные для всех возможности как равные отношения к правам и обязанностям. Отсюда внешние особенности – формализация нормативных отношений и четкое следование регламенту и нормам, конкуренция, специализация[352].

Российский способ самоактуализации в своей основе отличен от западного. Но он имеет специфическое отличие и от арабской,
и от японской преданности. Арабская преданность – «личная преданность», соответствуя которой индивид ориентирован на конкретное лицо – лидера (начальника, руководителя). Японская преданность – «корпоративная преданность», соответствуя которой индивид «предан» собственно корпорации, а не конкретному человеку.

Общие характеристики способов самореализации могут быть сведены в таблицу.

Таблица 17

Сравнительная характеристика способов самоактуализации[353]

Российская преданность – это преданность лицу, реализующему коллективистский принцип. Поэтому российская преданность – это, в конечном итоге, преданность корпорации, но не безличная, а преданность определенному лицу, персонифицирующему собой корпорацию, ее корпоративный дух. Лозунг «За Родину, за Сталина!» в Великую Отечественную войну можно рассматривать как выражение российской специфики преданности и служения. И. Сталин в этом лозунге – персонификация социума. Еще раз подчеркнем, российская вариация «преданности» – «служебная преданность».

Необходимо особо отметить: в российском обществе (в целом и в отдельных коллективах, в первую очередь иерархических) «преданность», «служение» является важнейшей ценностью. Данное утверждение может быть принято как гипотеза, основанием для которой служат история формы управления в России, материалы социологических исследований современных организаций[354]. Данная нормативная ценность обуславливает социальную установку: преданный работник предпочтительней профессионала. Вместе с тем, анализ западной литературы по менеджменту[355] и личное общение с представителями западного общества позволяет сделать вывод, что в западном мире существует иная культурная ценность (как социальная установка) – предпочтение профессионализма преданности.

Принцип преданности, «служение» может проявляться по-разному, но характер реализации этого принципа зависит от двух встречных сил:

от авторитета руководителя;

от социальных установок служения, принятых личностью.