Корпус государственной службы, как сообщество индивидов, представляет собой элемент российского общества. Этика государственной службы находится под влиянием нравственных регуляторов российских индивидов. Вместе с тем, этическая модель действия государственного служащего не может быть простым следствием влияния общих регуляторов. Государственная служба как один из центральных элементов социального управления оказывает существенное влияние на форматирование элементов общественной системы. Другими словами, государственный служащий в силу своего положения задает нравственную модель поведения для индивидов, составляющих общество в целом. Таким образом, этические регуляторы действия государственного служащего, с одной стороны, объективно отражают сложившуюся общественную нравственную систему,
а, с другой стороны, влияют на нее: «только усвоенные и творчески переработанные государственными служащими совокупные нравственные и эстетические ценности, значительно превышающие установленные в каждом обществе жизненные стандарты, позволяют ему занимать подобающий его личности статус».[314]

Подтверждением того, что деятельность государственных служащих может стать модельным примером для всего сообщества российских индивидов, являются данные социологических исследований. 46 % опрошенного населения связывают положительные изменения с действиями государственной власти, тогда как на себя полагаются только 30,4 % респондентов.[315] По другим исследованиям, 71 % опрошенного населения считает, что «государство должно заботиться о благосостоянии каждого гражданина»[316]. Опираясь на эмпирические материалы и социологический анализ, опишем этический строй, регулирующий деятельность государственного служащего, и возможные его изменения.

Структурные элементы этического строя, представленные выше (экзистенциальный идеал, экзистенциальные нормы, инструментальные цели, инструментальные нормы), необходимо рассмотреть каждый в отдельности в следующем порядке. Прежде всего, какие нормы и идеалы функционируют в настоящее время. Далее какие этические дисфункции и отклонения фиксируют социологические исследования. Затем какие этические функции необходимы для исполнения государственным служащим своих служебных обязанностей. И в заклю­чении, какие условия требуется создать для того, чтобы могли реализоваться этические функции необходимые государственному служащему.

Первый структурный элемент этического строя – экзистенциальный идеал. Исходя из материалов общероссийских социологических исследований, можно утверждать, что главной экзистенциальной целью чиновников является принцип: «приносить пользу людям и обществу», его отметили в 1996 г. – 10 – 12 % государственных служащих, в 1997 г. – 26 %.[317] Аналогичные данные зафиксированы исследованиями в Республике Удмуртии при опросе муниципальных и государственных служащих в феврале 2001 года. На вопрос: «в чем Вы видите смысл служебной деятельности?», – 31 % респондентов выбрали ответ «приносить пользу людям и обществу», а 32 % – «работать на благо государства».[318] Углубленные интервью с отдельными респондентами позволили уточнить, что «польза обществу» понимается как служение государству. Чиновник воспринимает себя как представителя государства, которое действует «в интересах общества и людей», поэтому служение государству и есть служение людям. Опрошенные не допускали возможности того, что их действия в интересах государства могут противоречить интересам общества (хотя допускали, что вполне могут противоречить интересам отдельных людей)[319]. Таким образом, экзистенциальный идеал чиновника – «действие в интересах государства», «верность государственным идеалам».[320]

Чаще всего в среде чиновников не фиксируются идеалы, которые могут оцениваться как дисфункциональные (асоциальные). Однако в опросах населения достаточно часто фиксируется мнение, что чинов­никам свойственно руководствоваться личными, а не государственными

интересами. По данным исследований РАГС, 50 % респондентов отметили стремление чиновников использовать свое положение в корыстных целях.[321] На восприятие населением государственной службы как сферы реализации личных потребностей указывает и тот факт, что 31 % опрошенных хотели бы, чтобы их дети были чиновниками, мотивируя это тем, что в государственной службе легче решить многие личные проблемы.[322] Приведенные эмпирические факты, свидетельствуют о том, что экзистенциальный идеал не осознан значительным числом россиян и самими государственными служащими. С этим, по всей видимости, связан и другой эмпирический факт: около 25 % респондентов (представляющих население) указывают на то, что нравственный уровень современных чиновников снизился, а 30 % – полагают, что советские чиновники имели более высокий уровень нравственности.[323] «Снижение» нравственного уровня чиновничества можно ожидать и в будущем до тех пор, пока не сформируется у подавляющего числа россиян (включая и госслужащих) представление об экзистенциональном идеале государственного служащего.

Осуществление экзистенциального идеала связано с функциониро­ванием идеальных норм, которые являются ценностями социума. Государственная служба функционально задает требование «проводить в жизнь государственную политику, т.е. представлять государство; действия государственного служащего подчинены воле и законам государства, не предполагают проявления самостоятельности и индивиду­альной воли»[324], а значит «в профессии государственного служащего есть

элементы объективно обусловленного социального: иерархическая подчиненность, законопослушность, корпоративность, верность государственным идеалам».[325] Это и есть идеальные нормы государствен­ной службы. Второй структурный элемент этического строя – экзистенциальные нормы, которые концентрировано выражены в этическом принципе: «добросовестный профессиональный труд»[326]. Между тем, в исследованиях кафедры государственной службы и кадровой политики РАГС отмечается, что критерии оценки добросовестного труда чиновников зачастую носят субъективный характер. Качество исполнения данной нормы определяется часто только руководителем, поэтому существует необходимость в выработке единых норм и создании «Кодекса государственной службы» (на это указывают 61,5 % респондентов), институционализация которого может быть осуществлена «специальным федеральным органом по вопросам государственной службы» (63,5 %)[327].

Отсутствие единой системы оценки добросовестности и профес­сионализма приводит к аномийным феноменам (безынициативность, равнодушное отношение к служебным обязанностям, бюрократизм, волокита, коррумпированность, имитация деятельности и т.п.[328])

Третий структурный элемент – инструментальные цели индивида. Для того чтобы индивид соответствовал экзистенциальным нормам и идеалам, необходимо, чтобы его личные цели соответствовали

этим идеалам (как маленькая матрешка соответствует большой). Личные цели индивида определяются его мотивацией. Наиболее типичными мотивами профессиональной деятельности чиновников, по данным социологических исследований, являются: «перспективы профессионального роста» – отмечают 50 % опрошенных, «желание больше зарабатывать» – 44 %, «стремление занять достойное место в обществе – 41 %, «реализовать себя в управлении – 31 %».[329] Данные мотивы являются типичными для любого индивида, и они не противоречат идеальной норме, ориентирующей личность на профес­сионализм. По мнению Р. Мертона, сами по себе индивидуальные цели не могут быть аномийными или полезными, важно не то к чему стремится индивид, а какими средствами он пользуется[330]. Поэтому высоко значимы инструментальные нормы, которыми руководствуется индивид при достижении личных целей.

Рассмотрим инструментальные нормы государственного служащего. Общие требования к чиновнику определены по результатам социологических исследований:

делать все во время;

не болтать лишнего;

быть любезным, доброжелательным, терпимым;

думать о других, а не только о себе;

одеваться, как положено;

говорить и писать хорошим языком;

уметь слушать своего собеседника.[331]

Данные нормы следует понимать как требуемые внешние этические нормы. Для объяснения того, как возникают аномийные действий, необходимо понимание внутренних инструментальных норм, которые соответствуют сложившимся в российском обществе принципам взаимодействия. Внутренним регулятором поведения для российского чиновника является, как и для других российских индивидов, принцип «будь как все» и подчиненность групповым регуляторам поведения (взаимообщение, взаимонаблюдение). Это предполагает «открытость» мотивов индивида для коллектива и отсутствие у индивидов «чрезмерных» мотивов, не принимаемых группой. «Закрытость» индивида может быть предпосылкой нелояльности индивида к группе, следствием чего может быть конфликт. Аналогично ведет к конфликту и «чрезмерность» мотивации. Именно поэтому в групповом взаимодействии сложилось негативное отношение к «карьеристам» и «рвачам», что следует из результатов социологического анализа: «отрицательное отношение складывается и к добросовестным людям, которые стремятся сделать карьеру на государственной службе (50 % – экспертов и 45 % респондентов)[332].

Исследование сложившихся взаимодействий в среде государственной службы показывает: 52 % опрошенных отмечают, что чиновникам свойственно безразличие, неуважительное отношение к людям; 49,8 % – стремление использовать свою работу в корыстных целях.[333] По результатам исследований сделаны выводы, что чиновникам
свойственно превращать свою деятельность в самоцель; им характерен волюнтаризм, консерватизм и догматизм, недоверие к народной инициативе; оторванность власти от народа; расхождение между словом и делом[334]. 58,5% респондентов отмечают, что чувство долга и ответственности современным госслужащим свойственно меньше, чем советским[335].

Приведенные данные показывают, что имеет место наложения двух этик «убеждения» и «ответственности». Вероятно, в среде чиновни­чества произошла синкретизация двух этик, что и обусловило нынешнее сложное состояние нравственности в среде государственной службы.

Регулятивным механизмом «этики ответственности» является принцип «все, что не запрещено, разрешено», что предполагает детальную систему нормирования человеческих взаимоотношений. Формирование данного принципа, после его легитимации М.С. Горбачевым в середине 80-х гг. и деидеологизации государственной службы, привело к тому, что институциональные основы «этики убеждения» оказались разрушены, инструменты нравственного регулирования перешли к «этике ответственности». Но это совсем не значит, что поведенческие стереотипы этики убеждения перестали существовать. Стремление индивидов действовать «во имя…», не считаясь с затратами, приобрело другую форму под действием принципа «все, что не запрещено…». Это стремление приобрело характер «во имя … личной наживы», «во имя … личного богатства». Действовать, не считаясь с издержками любого плана, в том числе не считаясь с моральными издержками, рискуя своей жизнью и, как ни парадоксально, даже богатством во имя богатства. В этих условиях синкретизм двух этик не может породить ничего иного, как аномию. Поэтому необходима одна этика взаимодействия – либо ответственности, либо убеждения[336].

Этика убеждения вырастает из коллективизма и оказывается нравственным регулятором взаимодействия российских индивидов. Вывод В.Л. Романова на основе анализа социологических данных: «взаимодействие индивидов на государственной службе не может складываться по формуле: все, что не запрещено, разрешено»[337], – дает ответ, какая поведенческая этика необходима государственной службе. Реализация отношений индивидов на принципах этики убеждения может осуществиться через механизм пожизненного найма (этой точки зрения придерживаются 46,2 % респондентов – руководителей кадровых служб федеральных министерств и ведомств[338]).

В целом основные выводы по характеристике каждого элемента этической структуры приведены в табл. 16. В таблице показано функционирование основных элементов этической структуры.

Таблица 16

Этическая регуляции деятельности государственного служащего

Современный этический комплекс, влияющий на деятельность государственных служащих, представляет собой бессистемное смешение этик убеждения и ответственности, следствием чего являются аномийные формы деятельности. Концептуально определена оптимальная этическая модель – системное статичное построение сложившихся к настоящему времени этических и поведенческих элементов, необходимых для того, чтобы государственная служба давала синергийный эффект.

Рассмотренная структура ценностей и норм свойственна российскому чиновнику как российскому индивиду будучи согласован­ной с поведенческим и организационным регуляторами и, отражая требования профессии, должна обеспечить самоактуализацию госслужащего. Поэтому следующий шаг данного исследования – анализ согласованного действия регуляторов и характеристика синергийного эффекта их влияния, что проявляется в самоактуализации чиновника.