Иногда при критическом разборе философии Канта ограничиваются анализом отдельных, частных положений его системы. Однако Канту нельзя отказать в продуманной стройности, логической последовательности его взглядов. Поэтому необходима острая и принципиальная критика основных положений и тезисов учения Канта.

При критическом разборе логики Канта надо исходить прежде всего из основного философского положения о коренной противоположности материализма и идеализма. Кант был субъективным идеалистом. Однако по своему направлению и характеру кантовский субъективный идеализм отличается от субъективного идеализма Беркли. Поэтому неправы те авторы и критики Канта, которые говорят, что новая редакция «Критики чистого разума», где Кант отказывается от своей принадлежности к школе Беркли, есть акт неискренний. Кант является представителем особого субъективного идеализма, а именно — трансцендентального. Его философия исходила из того, что законы природы, как их изучает наука, находятся в полной зависимости от рассудка и всех его закономерностей. Природа как объект науки — ничто, если не соотносить ее с познающим умом. Рассудок не только познает мир, но и творит его постольку, поскольку познает. Без разума природа не могла бы существовать как синтетическое единство многообразных явлений.

Итак, самые явления, их синтез — все это создается, конструируется нашей же познавательной способностью. В связи с таким подходом отношение формы и содержания знания истолковывается Кантом совсем иначе, чем нами. Для него содержание знания не есть нечто объективное; оно, как и форма, создается умом; разум и рассудок составляют вместе с тем и содержание знания. Идеализм оказывается в полном, беспросветном тупике. Ему надо опереться на содержание, которое не существует вне пределов рассудка и разума. Приходится подменять природу фактами сознания.

Задачей Канта являлось выявление категорий в том их

167

виде, как они применяются при изучении действительности. Но откуда можно эти категории вывести, где их можно обнаружить, если действительности, независимой от сознания, не существует? Как это ни парадоксально, но трансцендентальной логике, которая ищет своего самостоятельного поприща наряду с областью формальной логики, приходится в решении этих вопросов опираться на ту же формальную логику. Образуется заколдованный круг. С одной стороны, надо отыскать критерий отличия логики трансцендентальной от логики формальной, а с другой — приходится благодаря порочным исходным идеалистическим позициям все содержание трансцендентальной логики черпать из логики формальной. Так, например, учение о суждении и его видах в плане трансцендентальной логики совпадает фактически с формально-логическим учением. Для решения теоретико-познавательной задачи Кант из формальных отличий суждений извлекает категории, имеющие содержательное значение в процессе познания.

Категории, разумеется, были хорошо известны Канту из истории философии. Об этих категориях говорили еще и Платон и Аристотель. Однако Кант совершает как бы априорное переосмысливание учения о суждениях, чтобы из них затем извлечь нужные категории. То самостоятельное, что дает Кант в формально-логическом учении о видах суждений, подсказано необходимостью тех понятий, которые неизбежно должны содержаться в учении о категориях.

Кант ликвидировал существовавшее со времен стоиков деление суждений на простые и сложные и решил втиснуть в целях выведения категорий сложные суждения в деление суждений по отношению между субъектом и предикатом.

Категорические суждения легче всего было связать с категорией субстанции. Вместе с тем необходимо было удержать схему трихотомии — деление на три части. Эту трихотомичность Кант положил в основу своей системы и классификации суждений. В частности, желая сохранить триадичность, Кант оставил дизъюнкцию и ликвидировал конъюнкцию.

Извлечение Кантом категорий из отдельных видов суждений поражает своей искусственностью и нелогичностью: единство извлекается из всеобщих суждений, всеобщность, или цельность — из единичных суждений. Кант признает только строгую дизъюнкцию, хотя по существу это ошибочно, если пытаться связать категорию взаимодействия с дизъюнктивностью.

М. И. Каринский по этому поводу писал: «Вывод категории взаимодействия из дизъюнктивного суждения до того изумителен, что Кант счел необходимым особо его мотивировать. Он при разъяснении отношения между видами понятий упо-

168

требляет то же самое выражение «взаимно определяют друг друга», которое очень подходит к определению отношения между предметами, стоящими во взаимодействии, хотя смысл этого выражения в обоих случаях существенно различен, именно в последнем случае оно выражает реальную зависимость явлений в одном предмете от другого предмета и наоборот, а в первом должно выражать мысль об исключении одним понятием другого понятия... Сближение идей взаимодействия с связью понятий в дизъюнктивном суждении попадает мимо цели, так как трудно придумать такое дизъюнктивное суждение, которое говорило бы о взаимодействии между предметами, а кантово дизъюнктивное суждение, раздробляющее понятие на виды, о реальном взаимодействии между предметами говорить вовсе не может»².

Получается удручающий вывод и, вместе с тем, логический круг. Нужны категории, а их неоткуда взять, кроме как из формальной логики, несколько подправленной. Само собой понятно, что связь в логике между формой и содержанием сводится к тавтологии: формы мысли составляют единство с содержанием, которое опять-таки выводится из форм мысли.

Отсюда полная неясность в разграничении между трансцендентальной и формальной логикой. Не успеет Кант хотя бы одной чертой разграничить обе сферы, как они, в силу принципиальных идеалистических предпосылок, тотчас же смыкаются. Поэтому ни Гартенштейн, ни Еше, ни русский переводчик Марков, ни новые издатели рукописного наследия Канта по логике не виновны в том, что приходится часто гадать, где, собственно, Кант видел компетенцию трансцендентальной логики, а где сферу формальной.

Особое значение в истории диалектики имели антиномии Канта. Положительного решения этих антиномий, даже в плане идеализма, Кант не дает. Он был агностиком в полном смысле этого слова — и с точки зрения материализма и с точки зрения идеализма. Он не говорил об объективной природе, о реальной действительности, но он не говорил о природе и в плане объективного идеализма. В книге Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» дан глубокий анализ этой самой важной стороны гносеологии Канта.

Однако Кант показал, что закон исключенного третьего по отношению к космологическим тезисам неприменим. Отсюда, правда лишь в отрицательном плане, открывались перспективы для диалектической обработки антиномий. Эту задачу взял на себя Гегель, создав диалектическую систему объективного идеализма.

² И. Карийский. Об истинах самоочевидных. СПб., 1893, стр. 53.

169

Глава V . ГЕГЕЛЬ