Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Меня вот что удивляет, почему и тёмное жречество, и созданное им мировое правительство испытыва­ют все свои новшества прежде всего на тех, кто им верой и правдой служит: на своих любимых американцах и европейцах?

— С чего ты взял, что американцы у этих демонов в лю­бимчиках? — пробасил старейшина. — Кто ближе, с теми они и работают. Ближе всего США и наши западные соседи. Но мне кажется, что твоё представление об убийцах социума несколько упрощено. Дай-ка я ему кое-что на эту тему пояс­ню, — обратился Добран Глебыч к Ярославе.

— Я не против, — улыбнулась она мужу. — Мне как раз надо поискать список пищевых добавок, красителей и статьи о ГМО. Чтобы для Юрия сказанное нами не было голослов­ным.

С этими словами женщина направилась к одному из стоя­щих в комнате шкафов.

— Начнём с самого начала, — повернулся ко мне знаток всего тайного. — С негуманоидного разума. Кто они такие И откуда? Уфологи выделили несколько видов негуманои- дов. Это очень похожие на нас люди, в основном русые или блондины, и маленькие, серые, большеголовые и покрытые чешуёй рептилоиды, обнаруживающие себя довольно ред­ко. Имеются ещё и другие виды неземных существ, но о них пока говорить не будем. По сравнению с серыми они на Зем­ле редкие гости. Не надо думать, что инопланетный разум появился на Земле недавно. Он присутствует на нашей пла­нете многие миллионы лет.

— Я это знаю, хранитель мне рассказал о приходе из кос­моса на Землю разумных рас и превращение их под воздей­ствием определенных технологий в некое подобие обезьяны.

— Тебя познакомили с общим ходом событий, — перебил меня старейшина. — В целом так оно и есть. Только силы, ко­торые разрушают и опускают сознание, не столько внешние, сколько внутренние. Даже на богатой ресурсами планете ис­тинное богатство — не материальное. Но речь не об этом. Здесь другая тема. Мне хочется тебе напомнить, что в Миро­здании действуют общие законы, которых придерживаются и гуманоиды, и твари в чешуе. Один из них — закон свободы воли. О нём и пойдёт речь. Ты наверняка слышал о похище­нии инопланетянами людей, об опытах над ними и о расчле­нении домашних и диких животных на составляющие? На­чалась такая беда лет сорок назад. Раньше ничего подобного не наблюдалось. Знаешь, почему всё это началось?

— Откуда же мне знать? — пожал я плечами.

— Правительство Соединённых Штатов, являющееся фи­лиалом мирового правительства, которое в свою очередь подчиняется тайному правительству, дало инопланетному разуму «добро» на подобные действия. Улавливаешь юмор?

— Юмора я не вижу! Ты говоришь прямым текстом, что называется в лоб. Тайное правительство, как я понимаю, — это тёмное жречество, хранители древнего допотопного зна­ния. Мировое правительство — те, что на виду, еврейские банкиры, которые считают себя потомками колена Левия. Правительство Соединённых Штатов, филиал двух пер­вых, диктует свою волю, точнее, волю тех, кто им управляет, всем другим правительством. Или всему демократическому альянсу и странам развивающегося мира.

— Есть один элемент, про который ты забыл, Юра.

— Что это ещё за заноза?

— Она торчит между мировым правительством и брита­но-американским. Я имею в виду правительство Израиля.

— А мне показалось, что ты про хабад.

— Роль хабада несколько иная. Он буфер между прави­тельством тайным и мировым. Через него тайное правитель­ство манипулирует транснациональными корпорациями. Вот она, демократическая схема, так сказать, схема суборди­нации планетарной власти... Теперь ты понимаешь, что про­исходит?

— Смутно, — признался я.

— Сейчас поймёшь на примере. Вот я могу дать «добро» серым или змееголовым, чтобы тебя умыкнули? — спросил меня старейшина.

— Разумеется, нет, потому что у тебя нет на это права.

— Верно, права такого у меня нет. А если я стану твоим хозяином и отниму у тебя статус свободного человека? Ты станешь всего лишь говорящим животным. Причём с твоего же согласия. Следовательно, будет соблюдён закон свободы воли? Что тогда?

— Тогда со мной можно будет делать всё, что угодно.

— Теперь до тебя дошло, кем мы являемся для нашей эли­ты?

— Для какой? Для кремлёвской, вашингтонской, мировой или тайной?

— Для всей их хищной демократической стаи. По сути это всего лишь различные уровни одного и того же.

— Получается, что нелюдью, — сделал я вполне логичный вывод.

— Печально то, что ни одни наши правители виновны в такой трагедии. Разве можно винить волка за то, что он волк? Мы же сами в результате демократического голосования дали им право распоряжаться нами как скотом! Присвоить себе то, что было дано людям Творцом Сварогом. Вот в чём беда! И до нас никак не доходит, что мы наделали и про­должаем над собою творить. В отличие от нас, людей, ино­планетный разум общих законов Мироздания не нарушает. И не потому, что он такой благородный и продвинутый. Просто он хорошо осознаёт, что подобное нарушение ведёт к неминуемой гибели. Поэтому всё, чтобы он ни творил, он делает в рамках общих законов.

— Даже если уничтожает население целой планеты? — не понял я. — Как это происходит у нас на Земле.

— Даже если идёт зачистка целой планеты, — кивнул го­ловой старейшина.

— Ничего не понимаю, как такое может быть?

— Потому что не знаешь принципов действия эзотериче­ских законов, в простонародье — магии. Когда-то человече­ство Земли, как и любая инопланетная цивилизация, жило, свято соблюдая единые во всей вселенной законы жизни. Раньше их называли так. Думаю, ты их знаешь не хуже меня: закон единства противоположностей, закон высшего созна­ния, закон действия или равновесия силы, закон параллель­ных миров, закон многомерности, закон высшего взаимо­действия (закон Лады), закон времени, закон свободы воли, закон меры, закон равенств и т.д. Раньше эти законы были хорошо известны. Не только в допотопное время, но и в по- слепотопное. П ока на Земле была жива орианская звёздная традиция. Её ещё называют ведийской. Не ведической или языческой, а именно ведийской. В классическом язычестве эти законы были уже наполовину забыты. Потому что люди своё знание передали антропоморфным мистическим обра­зом. П онятно, что не без помощи добрых пучеглазых дяде­нек из космоса.

— Ты имеешь в виду рождение кровавых лунных культов?— спросил я.

— Их самых. Но это была только первая ступень отказа от понимания сути сознания высшего. Второй ступенью яви­лось создание на Земле того безумия, которое называется религиями. Началось всё с Заратуштры, закончилось Маго­метом. Теперь ты понимаешь, для чего были организованы на Земле религии и замена знания на слепую фанатичную веру? Не только чтобы стравить между собой народы. Пре­жде всего, чтобы люди забыли, точнее, отказались от общих законов Мироздания. Представь, евреев на Синае вынудили заменить законы, позволяющие понимать и общаться с Твор­цом, на десять жалких первобытных заповедей, которые все укладываются в один единственный общий закон действия или кармы. А тех, которые были против и попытались вос­стать, сожгли заживо в земляных ямах.

— Хранитель мне об этом горе еврейского народа расска­зал.

— Тора искажает истину, но теперь ты до конца понима­ешь, за что боролись ведические еврейские жрецы?

— За знание, точнее, за надежду возрождения, — вздохнул я, представляя разыгравшуюся трагедию.

— Да, за надежду на спасение и возрождение. Потому что поняли, какого Бога им подсовывают жрецы Амона. Как из­вестно, христианство проросло из иудаизма. Иисус попытал­ся вернуть евреям древние звёздные законы связи человека с Создателем. В своих проповедях он их озвучил. Но кто его понял? Ученики? Они его не поняли. И понять Христа иудеи не могли. Даже если и хотели. До фарисеев так и не дошло, почему Иисус назвал их бога Дьяволом! Невдомек было, что речь идёт не о боге, а всего лишь об искусственно созданном эгрегоре. Такого уровня программирования новозаветный пророк не учёл. Потому и проиграл. С Магометом ещё про­ще. Ислам родился из христианства, поэтому общие законы Мироздания в нём представлены, как и в религии Савла. Очень слабо, да и то благодаря влиянию суфиев. В исламе, так же как и в христианстве, всякая власть — от бога. Следо­вательно закон свободы воли отсутствует. Через него как раз и идёт порабощение человечества.

— Я что-то не пойму механизма.

— Всё гениальное просто, Юра. Эзотерические законы ра­ботают в рамках общих законов Мироздания. Если человек отказывается от своего права выбора. Заметь, сам, по своей воле, отказывается и передаёт своё священное, данное Соз­дателем право «дяде Васе». В результате этот дяденька может с ним, с человеком, сделать всё, что угодно. И общий закон не будет нарушен. Всё пройдёт в его рамках и никакого пре­ступления с эзотерической точки зрения не будет. Поэтому земные демократы ничего и не боятся. Потому что мы сами им дали право распоряжаться нами как безропотными жи­вотными посредством подсунутого нам неземным разумом института демократического голосования. Иерархия тако­ва: тайное жреческое правительство, мировое, потом фили­ал первых двух — британо-американское и, наконец, наше, кремлёвское. Заметь, инопланетяне воруют людей для своих опытов и издеваются над домашними животными в основ­ном в странах демократически настроенных, т.е. подчинён­ных мировому правительству. Не трогают они олигархиче­ские режимы, племена негров, папуасов, даже наших ненцев или эвенков, словом, людей, которые ни разу не видели урн для голосования.

— Но насколько я знаю, инопланетная цивилизация не касается и японцев, — припомнил я. — Не похищают ни лю­дей, ни животных и никаких рисунков на полях, как в Ан­глии или Франции. Бытует мнение, что японцы у иноплане­тян в любимчиках.

— Это придумали уфологии, — усмехнулся рассказчик.

— Будь у них кругозор немного пошире, они бы такое не сочинили. Во-первых, Япония является конституционной монархией. Власть в стране осуществляет не «народ», как в чисто демократическом обществе, а император. Он делеги­рует её и парламенту, и министрам. И, во-вторых, японцы выбирают не власть над собой, а людей, которые должны стоять на страже конституции. Выборами они обязывают личностей служить обществу. Власть же, как уже было сказа­но, эти люди получают от микадо. Так что ни мировое пра­вительство, ни тайное японцами не распоряжаются и пере­дать их на растерзание инопланетному разуму не могут. У японцев с правом свободы воли всё в порядке. Это право у них охраняется институтом дзэн и синто. Япония до сих пор живёт в ведической традиции. Будь она христианской, всё было бы иначе. В ведийское время на Руси тоже проводились выборы. Выбирали, как правило, светских правителей. Но из воинского сословия такие люди выдвигались жрецами. А на­род имел право либо утвердить, либо отвергнуть, либо вы­двинуть своего кандидата. И выбирали светских людей суда или князей-сударей не для того, чтобы они выдумывали под себя законы, а для того, чтобы «светлости» стояли на страже общих законов Мироздания. В те времена их называли зако­нами Сварога. И если такой государь вынужден был принять какой-то нужный обществу закон, он, этот закон, выступал, как дополнение к одному из универсальных законов, но ни в коем случае не извращал и не отвергал последний. Но что­бы такой закон принять, требовалось обратиться к народу. И только народ имел право решать, быть этому закону или нет. Поздних князей и древних ведийских царей выбирали сроком на 12 лет. Отсюда произошло слово «дюжить». Но че­рез каждые два года правитель был обязан отчитаться перед общинниками за свои действия. Фактически через два года он полностью терял власть. И народ решал, оставаться ему дальше хранителем законов жизни или нет. Через 12 лет, как правило, царя или князя меняли... Если нарушения были серьёзные, его всем народом судили. Так погиб брат царя Скифии Анахарсис, позднее царь Скил. Ты, я полагаю, это знаешь.

— Знаю, — кивнул я. — Только теперь начинаю понимать, для чего демократию навязывают даже африканским пигме­ям.

— Совершенно верно! Ее насаждают с тем, чтобы лишив­шихся права свободы воли людей передать в качестве закон­ных рабов в лапы тайного правительства, которое подарит их своим инопланетным кураторам. Как ты уже понял, вся соль в технологии так называемых демократических выбо­ров. Их система построена на передаче права свободы воли личности разрекламированному подставному депутату. И так до самой макушки — до представленного обществу рези­дента или кратко: президента. Демократические выборы не выдвигают людей на стражу универсальных законов бытия, а дают им право придумывать какие угодно законы. Такие, которые в большинстве своём полностью противоречат об­щим законам Мироздания. Законы пишутся под себя, помо­гая дегенератам удерживать захваченную обманом власть. Ты понимаешь, к чему это ведёт? Если общество разумных существ перестанет следовать единым универсальным зако­нам Вселенной, оно обречено на вымирание. Как раз пробле­мой вымирания земного социума сейчас и занят инопланет­ный разум. Придурки из тайного и мирового правительства думают несколько иначе. Они надеются сохранить на земле пятьсот миллионов человек. Но если всё человечество выпа­дает из рамок общего, оно обречено. Все до единого челове­ка! Возможно, на Земле появятся новые виды человекообраз­ных. Такое на нашей планете за её долгую историю было не раз. И современные человекообразные обезьяны тому под­тверждение.

— Вот так демократия! — развёл я руками.

— Старая надёжная технология. О либерализме погово­рим отдельно. Его поле деятельности не столько психологи­ческое, сколько генетическое. Это ещё один вид технологии. Но о нём не сейчас. В другой раз. Теперь ты понимаешь, почему человечество цинично, нагло и бессовестно унич­тожается. Оно само дало «добро» на это! Так что никаких претензий быть не может. Всё происходит в рамках общих универсальных законов. А если травятся негры, папуасы, ма- ланезийцы, были уничтожены тасманийцы и американские индейцы, то это не на совести серых или рептилоидов. Всё на совести людей и их правителей. За такие дела они, конечно, в ответе... А инопланетный разум ни при чём.

— От того, что ты мне рассказываешь, у меня волос на го­лове встаёт дыбом! Кто же на Земле выживет?

— Ты хоть раз за кого-нибудь голосовал?

— Нет, — признался я.

— Значит, тебя не достанут. И нас тоже. Мы не потеряли своего права выбора.

— Но ведь право распоряжаться собой потеряно и у на­ших кремлёвских идиотов, и у придурков из Белого дома.

— И у британского парламента, и у французского, и у не­мецкого, — равнодушно стал перечислять старейшина. —

Скажу больше, у мирового правительства. Потому что бан­киры тоже голосуют. Например, за президента Соединённых штатов. Не передают своё право свободы выбора только чле­ны жреческого тайного правительства.

— Получается, что на планете в скором времени останутся только мы и они? — почесал я затылок.

— Если нас вместе с папуасами, неграми, индейцами Ама­зонии, хантами, ненцами, нганасанами и чукчами не пере­бьют люди.

— Инопланетный разум нас не тронет это однозначно.

— Ты меня успокоил, — покосился я на подошедшую к столу Ярославу.

— Теперь ты понял, Юра, эзотерическую суть рабства. Раб не тот, на кого насильно надели цепи и погнали выполнять каторжные работы, а тот, кто дал право системе распоря­жаться собой. Пусть даже неосознанно. Какое любимое из­речение у наших чиновников? Незнание закона — не осво­бождает от ответственности. Так?

— Так, — кивнул я. — Но то что я узнал хуже всяких кош­маров. Получается, что перед инопланетным разумом у нас, у людей, нет никакой защиты? Верно, нет никакой защиты! Наши подонки правители, построив на Земле демократиче­ское общество, тем самым, обратили в рабство больше поло­вины её населения.

— Почему ты не спросишь меня, как обстоят дела с комму­нистами? Или ты сам догадался, что их выборы точно такие же, как и у демократов? Отказ от права свободы воли, пере­дача этого права депутатам верховного совета... Верховный совет в свою очередь подчиняется ЦК, а ЦК управляется чле­нами Политбюро.

— А что с теми, кто заседал в Политбюро? — спросил я. — Какие у них были отношения с Западом?

— Всякие, — на секунду задумался специалист по общим законам. — При Сталине Политбюро работало только на им­перию. Предложил Молотов передать евреям Крым, тут же из Политбюро вылетел. То же самое было и с Микояном. Но при Хрущёве всё резко изменилось.

— Неужели Никита Сергеевич дал своему Политбюро продать СССР с потрохами?

— Он сам себя продал. В настоящее время есть сведения, не будем говорить, откуда они поступили, что лысый мер­завец всегда был связан с британской разведкой. Некоторые бывшие американские сенаторы о его деятельности хорошо знали. Поэтому во время Карибского кризиса угрозы Хрущё­ва в адрес Америки и НАТО всерьёз не принимались. Ниче­го не знал о художествах Никиты Джон Кеннеди. Потому и был так удивлён сговорчивостью последнего. Не надо счи­тать Хрущёва придурком. Он ловко играл роль «человека из народа», на самом же деле это был один из самых серьёзных врагов империи. На его совести смерть Coco Джугашвили, смерть удивительного человека и гениального руководите­ля — Лаврентия Берии. Всё, что о нём придумано, — сказ­ка, Юра! Подлая сказка, — вздохнул старейшина. — Будь он жив, не свалились бы мы все в эту яму! В пропасть, которую начал рыть ещё Никита.

Высказанное Добраном Глебычем о Берия меня шокирова­ло. Но я не стал задавать ненужных тогда вопросов. Оставил их на потом. Меня больше интересовало, как гнилой Запад смог привлечь на службу Хрущёва? Первого секретаря ЦК, фактически императора величайшей из Земных империй? И я задал старейшине на эту тему вопрос.

— Думаю, что деньгами, — посмотрел на меня специалист по заговорам. — Насколько я знаю, западные спецслужбы по­тратили на убийство Сталина четыре миллиарда долларов. Как известно, деньги никуда не исчезают. И потом, «Хрущ» их заработал. Но деньги только часть гонорара за предатель­ство. Второй его частью является обещание членства в миро­вом правительстве. Потому Хрущёв после своей отставки так за бугор и рвался.

— Получается, что по одному из общих законов Мирозда­ния Запад получил право распоряжаться нашими жизнями?

— Выходит, что так. Если лидер — предатель, а народ от­дал ему полномочия действовать от его имени. Перед тобой чисто демократический институт власти. Но при коммуни­стах такой институт может давать сбой. Не каждого первого секретаря можно купить. Среди них могут оказаться и люди идейные. Типа Сталина, Брежнева или того же Черненко. Потому тёмные и привели к власти второго Хрущёва. Для надёжности им стал биоробот.

— Ты имеешь в виду Горбачёва?

Кого же ещё? И его усилиями реформировали всё, что осталось от социализма во времена первобытного капитализ­ма, то бишь в рыночное демократическое общество. Други­ми словами через демократический институт власти нас всех встроили в систему, о которой мы говорили выше. Чего греха таить, демократических правителей намного проще купить, чем идейных коммунистических, хотя последние тоже про­даются, как, например, в Китае. А традиционный подкуп осуществляется посредством фальшивых бумажек и обеща­ния места в мировом правительстве. Технология стара, как мир, но с дегенератами и подонками она работает. Честные и неподкупные в демократические правительства не попада­ют. Такова технология отбора. Чем человек паскуднее, тем выше он взбирается по иерархической лестнице.

 

Глава 14

НЕПОГОДА

В этот момент сильный порыв ветра вернул меня к действительности. Над костром поднялся вихрь искр, и во все стороны разлетелись мелкие головешки.

«Надо срочно укрепить палатку, — подумал я, подымаясь со своего места. — Такой ветер может очень скоро нагнать дождь». Включив фонарик, я подтащил к своему биваку несколько каменных плит и придавил ими углы своего укрытия.

«Надо было разбить лагерь в ложбине! — ругал я себя. — Тут слишком высоко. Залить не зальёт, но с ветром придётся повоевать».

Собрав свои вещи, я бросил их в палатку и, забравшись в спальник, стал ждать приближения непогоды. Через несколь­ко минут по тонкому брезенту моего укрытия забарабанили крупные капли дождя. Потом дождь превратился в настоя­щий ливень, крыша палатки прогнулась от тяжести воды, а ветер только усиливался.

«Выстоят каменные плиты или нет? — раздумывал я над происходящим. — Не дай бог, понесёт вниз по склону вместе с палаткой! Хорошо, если где зацеплюсь, а если нашашлычит на сухую лиственницу? Что тогда?»

А между тем порывы ветра всё больше усиливались. Палат­ку трепало из стороны в сторону, как тряпку. Но, удивитель­ное дело, и шнуры, и каменные плиты держались.

«Сколько же продлится этот ураган? — думал я, лежа в сво­ём спальнике. — Если палатку не разнесёт в клочья до утра, это будет для меня великим счастьем. Ведь мог же разбить свой лагерь в лесу! Под прикрытием больших деревьев, где никакой ветер не страшен! Но зачем-то полез на бугор в мел­колесье?!» — спрашивал я себя, вслушиваясь в рёв бури.

И в этот момент я услышал посторонний звук. Он с каждой секундой приближался.

«Что ещё за напасть?» — вылез я из своего спальника.

Ничего подобного я никогда не слышал. Но вот, шум стал ближе и обойдя стороной мой лагерь понёсся куда-то вниз в распадок.

«Так ведь это сель!» — догадался я.

Вода, мелкие камни, ветки деревьев и стволы упавшего сушняка. Всё вместе. От такой догадки на голове зашевели­лись волосы.

«Не дай бог, если бы моя палатка оказалась не на бугре, а как я мечтал, в лощине? В эти минуты меня бы уже встречали предки! Значит, интуиция сработала чётко, — отметил я про себя, снова забираясь в тёплый спальник. — Ветер с дождём — не беда, как-нибудь до утра дотяну, а там, когда станет светло, приведу лагерь в порядок».

Через пару часов я услышал шум второй приближающейся сели. На этот раз она пронеслась от моей палатки справа.

«До чего же ты, Жора, молодец! — восхитился я сам собою.— Лагерь сейчас, как на острове! Со всех сторон беда, а у меня рай божий! Живи, не хочу! Можно даже песни попеть».

И я под аккомпанемент ветра и дождя стал распевать свои любимые песни.

«Со стороны, наверное, картина не для слабонервных, — думал я про своё положение. — Кругом дикие безлюдные горы, ветер, как из пушки, и дождь не как из ведра, а словно из цистерны! И ночь, хоть выколи глаза! И посреди такой дали и дикости, сквозь рёв урагана из-под куска брезента звучат русские народные песни! Кто может их распевать? Конечно, только фанатик, который за свою жизнь так и не научился сгибаться ни перед чем, будь то ночной ураган, или катящее­ся в никуда общество».

Действительно, оставалось только петь песни и ждать рас­света. Через некоторое время в палатку стал проникать лютый холод.

«Не было печали, так черти накачали, — думал я. — Не хва­тало ещё снега!»

Последний не заставил себя долго ждать. Сначала по бре­зенту палатки ударила ледяная крупа, потом пошёл снег, и началась свирепая метель. «Хуже некуда, — думал я над тем, что творилось в природе.

— Начало сентября, и вот оно, дыхание зимы! Когда кончится эта буря? Такая непогода может стоять неделю, а то и дольше. Похоже, я застрял. — То, что снег растает, у меня сомнений не вызывало. — Но когда? Придётся некоторое время идти по снегу в резиновых сапогах. Хорошо, если не стукнет за минус десять». И накинув куртку на свой спальник, я попытался уснуть. Согреться мне удалось. Но сон под вой пурги так и не пришёл.

Когда более-менее рассвело, мне пришло в голову развести огонь. Выйдя из палатки, я не узнал местность: вокруг была самая настоящая зима! Метель бушевала всё с той же силой. Куда-то идти было бессмысленно. Оставалось только ждать и надеяться.

«Что же делать? — оглядел я свою присыпанную снегом па­латку. — Была бы хоть какая-то печурка, можно было бы осо­бо не беспокоиться. А что, если её сложить из камня? — при­шла мне в голову идея. — Его тут под снегом, сколько угодно. И земля ещё не промёрзла. Но как смастерить подобие трубы? А что, если поискать в окрестности трухлявый ствол дерева? Изнутри его выскоблить и обмазать глиной? Какое-то время он наверняка послужит».

И я стал выкапывать из-под снега подходящие плоские ку­ски щебня. «Что, если посадить все эти камни на глиняный раствор? - вспомнил я про промчавшуюся рядом сель. Глины здесь сколько угодно, и искать её не надо».

Решение было принято. Ветер со снегом пронизывал до са­мых костей, но я упорно таскал в палатку мокрые куски щеб­ня и голыми руками переносил туда смешанную со снегом глину. Через пару часов мне удалось сложить у входа в своё укрытие нечто похожее на каменный ящик. Теперь дело было за трубой. Надо было поискать кусок трухлявого дерева. Кое- как отогрев руки, я взял топор, сайгу и отправился в соседний лиственничный сухостой. Ветер буквально валил с ног, снег слепил глаза, но я упрямо продвигался вперед, к лиственич- нику. Зайдя под защиту деревьев, я остановился: сушняка во­круг хватало, но ни одного пня с гнилой древесиной я так и не встретил. Так, бредя от дерева к дереву, я пересёк редколесье и незаметно для себя вошёл в массив старого сосняка. Зелёная хвоя сосен раскачивалась под порывами ветра, и на секунду мне показалось, что я не в горах Эвенкии, а у себя на Роди­не — среди бескрайних сосновых лесов Западной Сибири. От волнения я даже остановился.

«Голос Родины! Он звучит в каждой моей клетке, — отме­тил я. — И никуда от него не деться».

Но тут я почувствовал, что меня кто-то с интересом изуча­ет. Резко повернувшись, я увидел в прогалине среди деревьев трёх лосей. Было видно, что ещё недавно звери лежали, пото­му что их спины и загривки были покрыты снегом.

«Значит, я вас спугнул, — пронеслось в сознании. — Что ж, простите! Не хотел», — сделал я попытку отойти в сторону.

Но к моему удивлению, огромный бык, вместо того, чтобы пойти за важенками двинулся прямо на меня.

«Ты что с ума сошёл? — обратился я к нему мысленно. — Я же тебе не соперник. Твои коровы мне не нужны, как и ты сам, ступай себе за ними!»

Но бык, медленно переступая через валежины, продолжал идти в мою сторону. И я невольно скинул с плеча свою «Сай­гу».

«Ты точно бешенный! — посмотрел я ему в глаза. — Что не видишь, что у меня нет на голове рогов, и я хожу на двух, а не на четырёх ногах? Понимаю, у тебя вот-вот гон. Время драк. Но разве я похож на лося?

— Неужели ты думаешь, что я до того озверел, что у меня проявится интерес к твоим красавицам? — последние слова я сказал вслух.

Услышав мою речь, гигантский лось остановился. И я, на­конец, увидел, что у зверя не прижаты уши и не поднята, как положено при драке, грива.

— Э-э, да ты не ссориться, а познакомиться? Тогда привет! Меня звать диким человеком Жорой! Есть такой вид двуно­гих. А тебя как?

К моему великому удивлению, из глотки лося раздался ко­роткий стонущий звук.

— Значит, такое у тебя имя? Мне понравилось, красивое! — закинул я своё ружьё на плечо. — Бывай, удачи тебе, рогатый!

И я опять направился в сторону сухостоев.

«Ну и дела! — оглянулся я на стоящего и рассматриваю­щего меня зверя. — Они что, читают мои мысли? Никакого страха! На этого хоть верхом садись.

Когда я ещё раз оглянулся, лося на прежнем месте уже не было. Наконец, мне повезло. Пень, на который я наткнулся, оказался и пустым, и довольно длинным. Теперь надо было как-то вымазать его изнутри глиной. Для этой цели я намотал на палку свой шарф и, обмакнув его в жидкую глину сели, стал действовать подобным инструментом, как шомполом. Через полчаса труба была готова. Установить её на импрови­зированную печь особого труда не представляло. Наконец, я застегнул палатку и развёл долгожданный огонь в своём изо­бретении. Печь заработала отлично! Длинная труба, выходя­щая через клапан, дымила как паровоз.

«Всё! — радовался я. — Теперь выживу! Мяса у меня на ме­сяц, дров вообще немерено. То, что они мокрые, не беда. Ветер их скоро высушит».

Через несколько минут в палатке было уже тепло. А когда разогрелись камни, стало жарко. Наконец-то пришло время скинуть с себя мокрую одежду и заняться её просушкой.

«Пусть бесится пурга, — отогревал я свои руки у печки. — Пускай хоть месяц с ума сходит! Теперь мне ничего не страш­но. Беда позади! Ещё два, три перехода, и я у цели. Но лось... — вспомнил я про зверя. — Как объяснить его поведение? Всё - таки я изменился. Интересно, в какую сторону?»

Спать не хотелось. Я лежал на спальнике в одной рубахе. Рядом горела печь. Отблески пламени освещали дергающи­еся на ветру стены моего убежища, и я ловил языки пламе­ни глазами. Приятно было смотреть на огонь. Он спаситель, он друг. Не будь его, не было бы и человека. Постепенно мои мысли стали снова уноситься в недалёкое прошлое. Туда, где осталась часть моего сердца. Передо мною снова возникли стены библиотеки и милые добрые лица дорогих мне людей!

 

 

Глава 15

ТОЧКА НАД «И»

Я слышала твои объяснения, Добран, — обратилась к мужу садящаяся в кресло Ярослава. — Из всего, что ты пытался поведать Юрию, я поняла, что демокра­тия — это плохо. Почему, до меня так и не дошло.

— Как так?! — удивился Добран Глебыч. — Растолковал я ему вполне доступно.

— Не надо спорить, до меня дошло, — попытался я успоко­ить старейшину.

— Он лукавит, — кивнула в мою сторону женщина-фи­лософ. — Если Юра что и понял, то только в общих чертах. Ты забыл, — снова подступила жена к мужу, — что перед тобой человек, у которого пока не сформировано много­мерное мышление. Надо было о сути, а ты вокруг да около, а про корень забыл. Так в голове может возникнуть меша­нина. Магические практики требуют ясности. Поэтому мне хочется кое-что пояснить, — повернулась Ярослава в мою сторону. — Ты, конечно, знаешь термины понимания Ми­роздания древних: Навь, Явь и Правь. Что такое Правь? Это свод общих космических законов, по которым развивается Мироздание. Отсюда понятие «Православие». «Славление» обозначает связь, а не хвалебные оды. Славить Правь — зна­чит быть с ней связанным, точнее, жить по её законам. По­нятно?

— Конечно, — кивнул я. — Мне это известно чуть ли не с рождения.

— Теперь ты понимаешь, зачем нужны были на Земле зо­роастризм, иудаизм, христианство и ислам? Об индуизме и буддизме пока говорить не будем. И в той, и в другой религии кое-что от древнего понимания Прави сохранилось. Плохо, что в индуизме всё утонуло в мистике, а в буддизме в излиш­нем философском прагматизме.

— Как я понимаю, мировые религии были изобретены для того, чтобы отнять у человечества осознание сути общих за­конов Мироздания.

— Ты попал в точку. Так оно и есть. Религиозное воззрение на природу можно обвинять в чём угодно: и в мистицизме, и в стремлении управлять социумом, и во многом другом, но никто не обвиняет религии в том, что они отняли у людей по­нимание сути Создателя. Никому такое в голову не приходит. А между тем, высшие законы развития Бытия были аккурат­но заменены пресловутыми заповедями, Добран назвал их первобытными. Таковыми они и являются, потому что входят в рамки одного общего закона Действия, на востоке называ­емого законом Кармы. Но это был первый этап оккультного порабощения человечества. Теперь ты понимаешь, почему на Земле так яростно насаждалось христианство. Даже в среде пигмеев и папуасов?

— Как не понять!

— В настоящее время так же яростно насаждается демо­кратия. Её насильно навязывают и в Азии, и в Африке, а был бы Марс земной колонией, и там бы её, голубушку, внедри­ли посредством бомбардировок и обстрелов. Вопрос только, почему? Какая разница, какой в той или иной стране обще­ственный строй? В конце концов, это дело её народа, а не за­морских доброжелателей. Ан нет! Лезут! И нам не мытьём, так катанием навязали своё «счастье». Впрочем, наш поздний со­циализм по своей сути мало чем отличался от западной схемы. Только экономика была другая. Спрашивается, кому на Земле нужна демократия? Людям однозначно нет. И американцев, и европейцев от неё давно тошнит. Даже Черчилль признал, что хуже демократии на Земле общественного строя нет. Уин­стон был человеком продвинутым, и, очевидно, понимал, что демократия нужна не землянам, а инопланетной нечести. Так же, как пару тысяч лет назад понадобились иудаизм и хри­стианство, а позднее ислам. Теперь разберёмся почему. Дело в том, что в отличие от нас, землян, которые с некоторых пор стали жить по религиозным мистическим представлениям, инопланетный разум свято продолжает блюсти общие зако­ны Мироздания, т.е. жить, как когда-то жили наши предки, по законам Прави.

— Получается, что все эти серые и рептилоиды — право­славные... Любопытно... — посмотрел я на внимательно слу­шающих мать девушек.

Последние, не роняя ни слова, переводили глаза то на До­брана Глебыча, то на меня, то на свою мать.

— Да, эти космические твари, которые присутствуют на нашей планете многие миллионы лет, — православные. И в отличие от нас, людей, они хорошо понимают, что наруше­ние одного из общих законов Мироустройства автоматически ведёт к нарушению других.

— Но ведь я ему то же самое говорил, — перебил жену ста­рейшина.

— Да, ты ему это говорил, — согласилась Ярослава, — но как человеку с многомерным сознанием. Зачем его к нам посла­ли? Чтобы мы изменили Юре взгляд на вещи. Дело здесь не в знании. Знание он и без нас получит, оно кругом! — сделала женщина-философ многозначительный жест. — Теперь ты понимаешь, почему человечество уничтожается его же соб­ственными руками? — перевела на меня свой взгляд Яросла­ва. — Ему подсовываются спецтехнологии: например, чтобы разрушить связь с Творцом, были созданы религии. О них я уже сказала. А чтобы превратить человечество в своих рабов, отнять у него право распоряжаться своей волей и жизнью, была изобретена так называемая демократия и наподхват ей идеология либерализма. О законе свободы воли ты уже слы­шал. Так вот, этот закон у человечества Земли отняли дваж­ды. Первый раз через религию, когда все высшие законы Ми­роздания и закон свободы воли в их числе были объявлены языческими. Второй раз через институт демократических выборов. На них мь остановимся подробнее. Что собой пред­ставляют выборы? Это всего лишь инструмент. Вопрос в том, как им пользоваться. Если тобой управляют законы общества, причём такие, которые не противоречат единым, высшим за­конам Мироздания, то ты своё право свободы воли, данное тебе Создателем, не теряешь. Следовательно, ты человек аб­солютно свободный и всякое насилие над тобою — великий грех. По закону действия или кармы, энергия, отнятая у тебя посредством высшего банка силы, тебе будет возвращена, а твой обидчик наказан. Но, если ты посредством хитро под­сунутых тебе выборов передал своё право свободы воли, как сказал Добран, «дяде Васе», то с точки зрения того же само­го закона ты передал право решать за себя кому-то. И этот кто-то, пользуясь твоим правом, либо сам управляет тобой, либо действует через институт законотворчества, который и слыхом не слыхивал о единых высших законах. Это всё сказ­ки про сговор с Дьяволом, согласно которому продажу души надо подписать своей кровью. Достаточно сказать «да». Дать «добро». Вот в чём тонкость закона свободы воли. Нарушив его, ты автоматически нарушаешь все остальные высшие за­коны и становишься в оппозицию Творцу. Ты нужен ему та­кой? Конечно же нет. Теперь ты понимаешь, почему мы яда­ми дышим, пьём их с водой, употребляем наркотики, живём в каменных гробах, загибаемся, как тараканы, под электро­магнитными полями и едим отравленную пищу, которой уставлены наши столы?

— Но мне Добран Глебыч всё это хорошо растолковал.

— Повторение — мать учения, юноша! — строго посмотре­ла на меня женщина-философ, — я хочу, чтобы ты понял, что нас убивают по закону.

— Вас-то здесь никто не убивает! — засмеялся я.

— Да, нас не убивают. У инопланетной гвардии права на наше истребление нет. Но это не значит, что нас как ерети­ков не могут ухлопать христиане или как опасных личностей — масоны. Ни те, ни другие греха не боятся. Все они живут одним днём. Древние тоже выбирали, но они выбирали лю­дей, на которых можно было возложить ответственность за со­хранение в обществе общих высших законов. Выбирали ответ­ственных, но не законодателей и правителей. Вот один такой перед тобой! Полюбуйся!

И Ярослава кивнула в сторону своего мужа.

— Знаешь, кто это?

— Вроде бы Добран Глебыч... — растерялся я.

— Да, это он! Но на самом деле перед нами выбранный на­шим обществом на 12 лет — князь, или сударь! Как тебе боль­ше нравится?

— Князь? — открыл я рот. — Значит, ваша светлость? — по­смотрел я на Добрана Глебыча.

— Ты знаешь это старинное обращение? — смутился ста­рейшина. — В наше время так не надо, к тому же я не свет­лость...

— Светлость, светлость! — улыбнулась Ярослава. — Так, как он может любить, никто не умеет.

— Получается, что я гощу в семье второго высшего сосло­вия?

— А первого у нас и нет, — пробасил Глебыч. — Так сложи­лось. Все труженики и все по духу бояре.

— Тогда, наверное, я у вас буду за первое, это как раз моё место. Я не завистливый, не жадный и не продажный...

— Мы это знаем, не рассказывай, — остановил меня помор.

— Потом, ты прошёл инициацию...

— В бане! — засмеялись девушки.

— И в бане тоже, — улыбнулась Ярослава. — Так что хо­чешь или нет, но в первом сословии тебе делать нечего. Оно давно у тебя позади. Потому и разговоры у нас идут не о хле­бе насущном, а о силовых полях и эзотерических законах. Теперь-то тебе всё понятно?

— Конечно, я понял суть ещё с объяснений князя.

— Вот и хорошо! — поднялся со своего места Добран Гле­быч. — Юра умница, — хлопнул он меня по плечу. — И я в нём не ошибся. А теперь пора на боковую. Завтра трудный день, надо всё успеть, потому что через пару суток нам ехать за своими...

Как Добран Глебыч и предполагал, ночью я почувство­вал боли в мышцах. Особенно давали о себе знать грудные и мышцы спины. Пока я лежал спокойно, сильной боли не ощу­щалось, но стоило мне пошевелиться, как тут же просыпался. Так, засыпая и через некоторое время просыпаясь, я проворо­чался несколько часов. Отдохнуть немного всё равно удалось, и поэтому я принял решение больше не засыпать, а лежать, не шевелясь, до утра, пока все не встанут. К тому же было о чём подумать: то, что я услышал от Ярославы о медленном убий­стве жителей городов, для меня было не ново. Правда, кое- чего я не знал, например, об экранизации железом генетиче­ского кода клеток. Не имел я представления и о резонансном воздействии труб, проводов и арматуры. Также о влиянии на здоровье продуктов вторичной переработки мяса и ГМО. Но более всего угнетал тот факт, что город, целиком и полностью зависимый от деревни, не только презирает последнюю, но и качает из неё людские ресурсы.

«Вот, что значит грамотно управлять сознанием! Из атмос­феры жизни в мир замедленной смерти люди едут не про­сто добровольно, но ещё и с радостью! Видите ли, в деревне у них нет никакой работы. А земля? Испокон веков люди жили, прежде всего, землёй. Но обработка земли требует реального приложения сил. В городе же можно, если у тебя есть достаточное образование, получать хорошие деньги, не отрывая своего зада от кресла, и вместо работы с лопатой и косой жать на клавиши компьютера. Можно, если ты моло­дой и здоровый, кантоваться в охране, наконец, пристроиться в торговле: в магазине, или на рынке. Огромное количество денежной массы — вот он, основной магнит! Денег в городе хоть отбавляй, всем хватит! Они давным-давно стали у обыва­телей богом. В погоне за «баблом» люди стремятся в ловушку города. Проще некуда! С феноменом мегаполисов вроде бы всё ясно: деньги на первом месте, за ними идут развлечения и идиотский престиж. Слово-то какое! Кто-то его придумал? Надо же: «я живу в Новосибе, значит, я особенный, я выше тебя, если ты из Томска или из Кемерово. Новосибирск счита­ется столицей Сибири, а все остальные города — провинция! Ну, а если я проживаю, точнее, травлю своё организм ядами самой Москвы, то круче меня в России уже никого нет. По от­ношению ко мне все вокруг — глухая провинция!» Что это, как не безумие? Казалось бы, надо жалеть людей, вынужден­ных кантоваться в мегаполисах. У них в два, а то и в три раза быстрее идёт процесс старения: жители городов не живут, а медленно умирают. Особенно жаль женщин: после тридцати они превращаются в насквозь больных, жалких, ранних ста­рушек. Но на самом деле всё наоборот. Городские полутрупы жалеют тех, кто продолжает сохранять себя на природе, тех, кто здоров, молод и красив! Программа, что в железобетон­ном концлагере жить намного комфортнее, чем рядом с жи­вой природой, так прочно вбита в голову, что о своём здоро­вье люди не думают. Им в голову не приходят такие «мелочи», что в мегаполисе практически невозможно быть здоровым и родить полноценное потомство. Неужели обыватель стал на­столько тупым и эгоистичным, что всерьёз верит в возмож­ность выжить в атмосфере смерти? — размышлял я. — Теперь понятно, почему система развивает в людях крайне эгоистич­ные качества? Чтобы каждый считал себя особым, дескать, то, что распространяется на всех, меня не коснётся, потому что я уникум! Эгоистами и дураками намного легче управлять. Если ты просто дурак — это уже хорошо! Но если дурень ещё и эгоистичен, ему вообще цены нет! Неплохо придумано! Для хозяев жизни плебеи земных городов всё равно, что на­секомые. Их можно травить, как тараканов или клопов. С той лишь разницей, что последние мрут сразу, а люди должны не­много пожить и послужить системе. Только потом, когда пик ресурса будет пройден, протянуть ножки. Воистину человек для системы — всего лишь батарейка! Отдал свою энергию и можешь идти на свалку».

Смысл цивилизации городов был более чем понятен. Меня удивила технология отнятия у людей права свободы воли. Много лет назад седоголовый кондинский волхв не­сколько раз мне говорил: «Помни, отрок, главным оружи­ем у тёмных является скрытность и ложь». Чтобы тёмные ни делали, они творят это незаметно и обосновывают свои дела изощрённой ложью. Старик был прав. Подтвержде­нием этому служил институт нашей хвалёной западной де­мократии. Потому простые люди и называют демократию демонократией. Это у них из подсознательного. Неосознан­но, но точно. Ни одно псевдодемократическое общество ни­когда общим законам развития Мироздания не следовало. Это просто не входит в его правило. Цель такого общества — посредством голосования отнять у своих граждан право свободы выбора, а потом навязать им такие антизаконы, по которым все граждане превратятся в преступников не толь­ко по отношению хозяевам, но и по отношению к самому Создателю.

«Лихо! Аж похлопать в ладоши хочется такой «вилке». На вид всё «шито-крыто — комар носа не подточит»! Просто че­ловек отдаёт во время голосования своё право решать за себя кому-то. Так сказать — доверяет. А этот доверенный приду­мывает, пользуясь полученным правом, такие законы, от ко­торых тошно и людям, и Богу! Вот почему древние выбирали хранителей закона, но не законопридумщиков, и с них, с та­ких вот ответственных, жестоко спрашивали. Даже во время войны гражданин не терял данное ему Создателем право сво­боды воли. Просто он произносил клятву повиновения стар­шим по званию. Вот и всё».

Шло время. Лёжа в кровати, боясь пошевелиться, я обду­мывал недавно услышанное. На интуитивном уровне многое до меня доходило и раньше. Но в общих чертах. Сейчас мне, наконец, удалось уловить суть.

«Надо же, с обеих сторон выборы, но какие разные. Одни демократические ведут к могиле, другие сохраняют жизнь общества!»

В этот момент я услышал в соседней комнате чей-то тихий смех.

«Наконец-то пришло утро, пора вставать!»

Преодолевая боль в мышцах, я сел на кровати и попытался втемноте нащупать свою одежду. Но тут отворилась дверь и с керосинкой в руках ко мне подошёл Добран Глебыч.

— Доброе утро, сынок! — вдруг обратился он ко мне по- отечески. — Не спишь! Вот я устроил тебе ночку! Давай поти­хоньку на пол, сюда на ковёр, — приказал он мне. — И ни о чём не думай, полностью расслабься, я буду делать тебе специаль­ный массаж. Иначе твои мышцы не скоро поправятся. Вчера думал, что обойдёмся без массажа, но вижу, что без него никак.

Я сполз с кровати и растянулся, как меня попросил старей­шина на полу.

— Ты всё-таки кто: старейшина или князь? — спросил я его, закрывая глаза.

— И то, и другое, — буркнул Добран Глебыч. — Не болтай. Иногда бываю старейшиной, иногда князем.

— А в чём разница? — снова я задал вопрос.

— Старейшина — это учитель, а князь — судья. Вот и всё.

— Значит, тебя можно назвать сударем?

— Ты опять за своё! Давай, полностью расслабься. Тело — кисель, иначе будет больно.

Я максимально расслабился, и старейшина взялся за своё дело. Сначала он перевернул меня на живот и стал растирать плечи и трапециевидную мышцу. Когда мышцы разогрелись, он взялся их мять, как будто они состояли из теста. В первый момент мне было больно, но со временем боль стала стихать. Постепенно пальцы старейшины перешли на мышцы широ­чайших и на позвоночник. Через некоторое время он заставил меня перевернуться и взял за воспалённые грудные мышцы.

— У тебя не болит только пресс, — усмехнулся он. — Но ничего, к обеду станет легче.

Когда процедура закончилась, Добран Глебыч показал мне на одежду и напомнил, что нас ждут в столовой. Изо всех сил делая бодрый здоровый вид, поздоровавшись, я уселся на своё место. Девушки и их мать, видя, что я как ни в чём не бывало сел, переглянулись.

— У тебя что, есть опыт? — спросила меня Ярослава.

— Вы о чём? — не дошло до меня.

— Так быстро восстанавливаться после пыток?

— Да не пытал я его! — возмутился князь-старейшина. — Ну, немного перебрали, но это не смертельно. Через пару дней он будет как огурчик! А после поездки в деревню, мы там к Ивану завернём, он вообще петухом ходить станет!

— Причём здесь Иван, он что, местный знахарь? — недо­умевал я.

От моих слов женщины рассмеялись.

— У него дочь-красавица, учится в Питере. Сейчас она дома. Он на Дашу намекает, — покосилась Ярослава на мужа.

— Неужели на свете могут быть женщины красивее, чем вы? — оглядел я сидящих за столом красавиц.

— Это тебе кажется, что они эдакие-разэдакие! — улыбнулся Добран Глебыч. — На самом деле и моя жена, и дочери — са­мые обыкновенные. Таких, как они, в Питере или в Москве несметное количество!

— Да я таких красавиц, как твои дочери, среди молодых девчонок нигде никогда не видел! — возмутился я такой не­справедливости.

— Ты просто не видел Дашуньки. Когда её увидишь, мне­ние твоё изменится.

Старейшина говорил что-то невероятное. И я решил боль­ше не спорить.

«Что это за Даша такая? Интересно было бы на неё взгля­нуть», — думал я, приступая к завтраку.

Когда с едой было покончено, Ярослава, поднимаясь из-за стола, сказала:

Вчера я кое-что тебе рассказал о жизни в городах. Пыта­лась донести до тебя, зачем нужны хозяевам планеты мегапо­лисы. Добран популярно объяснил магию демократических выборов. Мне бы хотелось сегодня закончить начатый разгот вор. Займись пока своими книгами. Через час я подойду и кое- что такое расскажу, о чём ты пока не догадываешься.

 

 

Глава 16