В связи с тем, что в данной работе космизм раскрывается как учение о единстве мира и человека, важнейшей стороной которого выступает органическая нерасторжимая взаимосвязь разумного индивида с жизненным пространством Мироздания, попытаемся более углублённо обосновать положение о космичности жизни. Одним из аргументов, подтверждающих космизм в самой его сути, является тот факт, что Земля есть небесное, астрономическое тело и в качестве такового заключает в себе свойства, характерные для всех объектов Мироздания. Если на Земле есть жизнь, то в силу каких, исключительных для всего мира обстоятельств, она не может быть в других уголках Вселенной. Можно предположить, что Земля приняла в своё лоно живое вещество извне, из космического пространства и стала, таким образом, матерью всех живых существ планеты.

Но с таким же успехом можно предположить и уникальность жизни в Мироздании. Ведь сегодня достоверно известна только жизнь, ограниченная рамками нашей планеты.

Решение проблемы жизни, как видим, неизбежно приводит к антимониям – появлению в ходе рассуждений двух противоречащих, но одинаково обоснованных суждений. Возникновение антимоний в вопросе о сущности и происхождении жизни не есть результат субъективной ошибки философов и учёных, а есть свидетельство исключительной сложности познавательного феномена.

Стремление представить жизнь в контексте Космоса привело Г. Рихтера в 1865 году к гипотезе панспермии, которая выражает одну сторону антиномии, а именно, признание всемогущности жизни во Вселенной.

Подобного взгляда придерживались также крупные учёные Гельмгольц и В. Томсон. Безусловным сторонником занесённости спор жизни на Землю был и В.И. Вернадский. Он положительно воспринимал гипотезу шведского учёного С. Аррениуса, который рассеянные на Северном полюсе живые споры термофильных бактерий считал (по их жизненным и оптимальным характеристикам) жителями Венеры (30).

Вопрос о множественности миров представлялся В.И. Вернадскому актуальным, имеющим предпосылки быть эмпирически доказанным. Он вполне допускал биологическую жизнь на других планетах Солнечной системы, прежде всего на Венере и Марсе. Причём наличие растительности на Марсе у него не вызывало сомнения. Что касается больших, удалённых от Солнца планет – Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, то обнаружение в составе их атмосфер биогенных газов метана и аммиака вызвало оптимизм в отношении присутствия каких-то форм жизни в далёком Космосе (31).

Оптимизм В.И. Вернадского в отношении биологической жизни на других планетах нашей галактики является мощным импульсом поисков внеземной жизни и космических цивилизаций в настоящее время. И, хотя в этом направлении исследований достаточно эмпирических данных для гипотезы об уникальности жизни на Земле, веских оснований для пессимизма нет. Если даже допустить, что в доступной нашему разуму части Метагалактики нет других очагов жизни, кроме земного, то это ещё не говорит о чуждости жизни вселенскому бытию, что в той или иной форме жизни не будет обнаружена в самых невероятных местах Мироздания возросшим потенциалом человеческого разума. Жизнь есть результат развития мира и поэтому исследование глобального эволюционного процесса с неизбежностью выводит на космические истоки, на внеземные корни живого вещества.

Практическое освоение человеком космического пространства вооружает науки о жизни новыми эмпирическими данными. Некоторые из них были получены в ходе осуществления проекта «Викинг» (1976-1977гг.) когда на Землю были доставлены образцы марсианского грунта, в которых было обнаружено большое число микроспор, содержащих внутри себя в адсорбированном виде широкий спектр различных соединений углерода, азота, водорода т других элементов. Их исследование позволило выдвинуть гипотезу о том, что «возможно грунт Земли в начале космической эволюции был сходен с современным марсианским грунтом, который, возможно, представляет собой модель грунта предбиологической Земли (32).

Бурное развитие космической техники, оснащённой ультрасовременным астрофизическим оборудованием – телескопами нового поколения, сверхчувствительными детекторами, системами видеонаблюдения и фотографирования и т.д. несомненно, приоткроет завесу космической жизни. И если даже будет подтверждена амбициозная точка зрения на происхождение жизни, повода для полнейшего разочарования в наличии жизни во Вселенной нет. Опыты А.И. Опарина, результаты исследований М. Эйгена, Г. Миллера, А. Колмогорова, Ф. Крика и др. не являются веским основанием для отказа от предположения существования жизни на других планетах Мироздания. Более того, сама исходная гипотеза современной теории происхождения жизни – возникновения живого из неживого вызывает немало недоумений. Профессор берлинского университета Роланд Глазер, например, резонно замечает: «Даже если представить себе целое море органических молекул, например, аминокислот, остаётся непонятным, как появился первый белок, первая молекула, способная к размножению. На картине наших знаний здесь до сих пор простирается огромное белое пятно. По-видимому, нам ещё не известны какие-то важные закономерности, ибо создание «разумной» последовательности аминокислот вряд ли могло быть случайностью. Жизнь тогда была бы в высшей степени невероятным явлением (33).

Загадка происхождения жизни, очевидно, ещё долго будет ставить человеческий разум перед противоположными положениями, исключающими возможность третьего. Умозаключение, в состав которого входят два противоположных суждения: жизнь возникла на Земле и жизнь занесена на Землю из Космоса, не отражает всего спектра возможностей решения проблемы возникновения жизни. Представляется плодотворным взгляд русского космиста Н.А. Умова, который считал, что при всей маловероятности жизнь возникла на Земле, но Вселенная активно работала на это событие. Думается, выход за рамки дилеммы не является формально-логическим приёмом разрешения одного из наиболее актуальных противоречий современной науки.

Жизнь вполне могла возникнуть на Земле из неживого, если Вселенная своим развитием создала для этого необходимые предпосылки. Появление упорядоченной структуры имеет столь ничтожную вероятность, что видный ученый М.В. Волькенштейн справедливо заметил: «случайную самоорганизацию хаоса и возникновение необратимой эволюции трудно себе представить» (34).

Логика научного познания жизни стремится за случайностью её проявлений увидеть фундаментальные основания, необходимость и поэтому с неизбежностью «выводит» разум на синергетические представления о самоорганизации, на общую схему морового развития.

Огромный вклад в становление нового взгляда на мир внёс В.И. Вернадский. В своих размышлениях и исследованиях он исходил из следующих, не противоречащих человеческому опыту, «эмпирических обобщений»: Вселенная представляет собой единую целостную систему; мировой организм находится в процессе саморазвития, самоорганизации; постоянно происходит непрерывный рост разнообразия и сложности материальных объектов; универсальный эволюционный процесс охватывает все уровни организации материи (микро – макро – и мегамир).

Базируясь на эмпирических обобщениях, В.И. Вернадский пришёл к двум важным мировоззренческим выводам: а) развитие Вселенной осуществляется в направлении жизни и разума; б) жизнь и разум в их нынешнем виде есть предпосылка жизни и разума более высокого порядка. Первый вывод подводит черту под естественнонаучными достижениями учёного-космиста. Второй вывод является философским выражением этих достижений.

Мировоззренческие выводы В.И. Вернадского легли в основу его учения о переходе биосферы в ноосферу и указали общий алгоритм познания творческого процесса природы и человека. Космизм Вернадского утверждает: в познании единства мира и человека необходимо идти не только от атомов, молекул, клеток, организмов растительного и животного мира к телу человека, но и от информационных процессов, связанных с проявлением его духовно-интеллектуальных способностей к информационным взаимодействиям в природе и обществе.

Первую часть пути Вернадский прошёл, формируя учение о биосфере. Он показал её как область активной жизни, охватывающей нижнюю часть атмосферы, гидросферу и верхнюю часть литосферы. В биосфере живые организмы (живое вещество) и среда их обитания органически связаны и взаимодействуют между собой, образуя целостную динамическую систему. Совокупная деятельность живых организмов (в том числе человека) проявляется как геохимический фактор планетарного значения и масштаба. Развивая мысль объективно-преобразующей роли жизни, Вернадский пришёл к пониманию места человека в биосфере. Человек – результат исторически длительного развития биосферы, высшее напряжение её структуры, наиболее полное проявление её функций. С появлением человека начинается творческое преобразование биосферой самоё себя, подготовка предпосылок для её перехода в следующую более высокую фазу развития – ноосферу.

 Разрабатывая учение о ноосфере, В.И. Вернадский прошёл вторую часть пути, представив ноосферу в виде новой, высшей стадии развития биосферы, связанной с возникновением и функционированием в неё человечества, которое, познавая законы природы и совершенствуя технику, оказывает определяющее воздействие на ход эволюционных процессов, глубоко изменяя окружающую среду. Сфера взаимодействия природы и общества, в пределах которой разумная человеческая деятельность становится главным, доминирующим фактором постоянно расширяется и углубляется. «Взрыв» научной мысли в ХХ столетии подготовлен всем прошлым биосферы и будет иметь большое значение в её преобразовании. Биосфера неизбежно перейдёт в сферу разума. Цивилизация «культурного человечества» отвечает организованности биосферы (35).

Биосфера и человек представляют собой единый живой организм, развивающийся в более высокое и организованное образование. Движущей силой этого процесса становится человечество «перехватывающее» инициативу стихийного бессознательного творчества природы в свой разум, придавая эволюции таким образом целенаправленный, осмысленный характер. Человечество стало мощной геологической силой не сколько за счёт биологического единства, столько благодаря единству в средствах сообщения и общения. Развитие науки и техники выводит человечество за пределы планеты в Космос (36).

Сегодня мы можем сказать, что экспансия человечества в Космос сопровождается стремительным проникновением в мир бесконечно малых размеров и колоссальных энергий, овладение которыми является бесспорным доказательством становления и утверждения разума человека в качестве геологической, планетной силы фактора поистине космического порядка.

Анализ творческого наследия В.И. Вернадского, исследование реального процесса формирования ноосферы в наши дни позволяют выделить следующие признаки сознательно определяемых волей и разумом человека перспектив развития: наличие глобальных проблем, планетарный характер человеческого бытия; революция в развитии науки и техники; превращение практически преобразующей деятельности человека в решающий фактор творческой эволюции; становление новых демократических форм человеческого общежития; повышение роли духовно-нравственного начала в развитии цивилизации; радикальный переворот в социальных принципах управления обществом; кардинальные изменения природы человека. В своей совокупности данные признаки выражают непрерывную связь эволюции биосферы с развитием человечества, то есть раскрывают как человек своим трудом и своим сознательным отношением к жизни перерабатывает земную оболочку – геологическую область жизни, биосферу. Он приводит её в новое геологическое состояние: как трудом и сознанием человека биосфера переходит в ноосферу (37).

Исследованием феномена перехода биосферы в ноосферу занимаются многие учёные. Интерес к данной проблеме возрастает по мере усиления выделенных в данной работе признаков. Глобализация человеческой жизни, новый этап научно-технической революции, приоритет человеческих ценностей, ускорение ритма истории, радикальная экономическая и политическая реформа во многих странах мира и т.д., с очевидностью говорят об истинности учения о ноосфере. В целом духовное наследие В.И. Вернадского большинством учёных оценивается как выдающееся достижение научной мысли, как заметный вклад в мировоззрение ХХ века (38).

Основополагающие тезисы Вернадского: человечество становится основной геологообразующей силой планеты и человечеству на определённой ступени развития цивилизации придётся взять на себя ответственность за дальнейшую эволюцию биосферы, являются исходными в формировании рациональной экологической политики развитых стран мира, в создании необходимых теоретических и практических предпосылок выживания человечества на планете.

Целый веер экономических проблем решается сегодня с учётом научных, социально-философских и этико-гуманистических выводов и обобщений В.И. Вернадского. Отображённая в системе взглядов Вернадского ведущая тенденция развития человеческой цивилизации пробивает сегодня себе дорогу в качественно новых условиях. Поэтому чрезвычайно важно не только осмысливать духовное наследие этого отечественного космиста, но и развивать его. В нашей стране сложилась целая плеяда сторонников Вернадского. Среди них заметно выделялась фигура недавно скончавшегося академика Н.Н. Моисеева, который весьма плодотворно в духе Вернадского разрабатывал теорию универсального эволюционизма (39).

Учение В.И.Вернадского дало мощный импульс для становления и развития нового этапа космизма – ноокосмологии. Целенаправленные исследования проблем информационного обмена человека с внешней средой Земли и Космосом ведутся во многих странах мира.

Трансперсональный опыт людей и информационные взаимодействия в природе привлекают внимание таких зарубежных учёных, как Р.Г. Джан, Дж. Тейлор, Дж. Райн, А. Костлер, Х. Бергер, Н. Маршелл, Г. Вассерман, Х. Доббс, Х. Прайс и др. Однако в трудах указанных авторов информационный обмен человека с внешней средой Земли и Космосом рассматривается без учёта достижений русского космизма вообще и учения В.И. Вернадского в частности.

Активный интерес к проблемам информационных взаимодействий и трансперсональному опыту в нашей стране появился в конце 80-х – начале 90-х годов минувшего века. За короткий срок разработан ряд аспектов функционирования человека как космического многомерного существа. Исследования, проводимые В.П. Казначеевым, А.И. Вейником, Л.Г. Прищепой, В.В. Щенниковым и другими учёными, позволяют рассматривать человека в системе информационных связей ноосферы. Так, например, В.П. Казначеев и Е.А. Спирин включают в содержание ноосферы не только созданную человечеством совокупную культуру, но и систему био- и психо- полей, влияние которых простирается и на материальные объекты.

Становление ноосферы, таким образом, предстаёт как космическое проявление универсума, где информационная взаимосвязь человека с природой выступает в качестве ведущей закономерности (40). Данный подход «перебрасывает мостик» от работ о ноосфере В.И. Вернадского к рассуждениям о ноосфере французского математика и философа Э. Леруа и к мыслям о ноосфере Тейяра де Шардена.

К сожалению, в нашей научной и философской литературе зарубежный вариант учения о ноосфере или игнорировался, или рассматривался с некоторым пренебрежением. А между тем развитие наук об информационных взаимодействиях делает его весьма плодотворным. Взгляд Тейяра де Шардена на ноосферу как на «…действительно новый покров, мыслящий пласт», который, зародившись в конце третичного периода, разворачивается с тех пор над миром растений и животных – вне биосферы и над ней (41) в целом верен. Сомнение вызывает лишь вынос информационных процессов в душе человека и обществе за пределы природы.

Рассуждения В.И. Вернадского в этом отношении более последовательны. Ноосфера не отделена от биосферы, а представляет собой качественно новый этап её развития.

Переход биосферы в ноосферу – реальный процесс, связанный с развитием и функционированием человеческого общества. Он по-разному отображается в различных формах общественного сознания. Наука в лице Вернадского воспроизводит взаимосвязь и преемственность жизни в её растительном и животном виде с жизнью разумного существа. Религия и философия в лице Тейяра де Шардена и Леруа стремятся заглянуть в далёкое будущее ноосферы, когда она, по словам Э. Леруа, «будет стремиться отделиться от биосферы, как бабочка от куколки». Исходным здесь является признание разума, сознания, души в качестве самостоятельной субстанции бытия. Не вступая в дискуссию относительно правомерности данного подхода, всё же заметим, что он, как и другие точки зрения, имеет право на жизнь.

Доминирующее в нашей философской литературе толкование сознания не есть истина в последней инстанции. Наукой ещё точно не установлен смысл сознания и психики. Чем дальше наука углубляется в духовный мир человека и чем пристальней она исследует информационные процессы в природе, тем больше получает философия аргументов, указывающих на наличие объективных оснований в учениях Пифагора, Платона, Аристотеля, Гегеля, Бергсона, Леруа, Тейяр де Шардена и др. Следовательно, развитие религиозно-философских воззрений на ноосферу не есть сорняк на духовном поле культуры. Оно представляет собой стремление человека в иной, а именно вненаучной форме, выразить главную тенденцию в развитии человеческой цивилизации.

Для нашего исследования определённый интерес представляет взгляд Тейяра де Шардена на ноосферу как духовный закономерный процесс эволюции, в котором через объединение науки и религии возникнет «гармонизированная общность сознания, эквивалентная своего рода сверхсознанию» (42). В этом положении западный вариант учения о ноосфере наиболее тесно соприкасается с религиозно-философским направлением русского космизма. То же стремление к синтезу религии и науки при сохранении ведущей роли Священного Писания, тот же упор на вызревание в лоне души сверхсознания. Поэтому учение о ноосфере Тейяра де Шардена не может завершиться описанием перехода от биосферы к сфере разума, а с необходимостью предполагает переход от ноосферы к теосфере (к сфере Бога). По мнению французского мыслителя, «нашей ноосфере предназначено обособленно замкнуться в себе и что не в пространственном, а в психическом направлении она найдёт, не покидая Земли и не выходя за её пределы, линию своего бегства» (43). Созревшее, достигшее совершенства в лоне ноосферы сознание станет покоиться в Боге-омеге.

Подобный мотив легко обнаруживается в произведениях В.С. Соловьёва, Н.Ф. Фёдорова, П.А. Флоренского, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова. Так, например, П.А. Флоренский в письме В.И. Вернадскому в 1929 году указывает на «существование в биосфере, или, может быть, на биосфере того, что можно было бы назвать пневматосферой, то есть особой части вещества, вовлечённой в круговорот культуры, или круговорот духа. Несводимость этого круговорота к общему круговороту жизни едва ли подлежит сомнению» (44).

Самое важное в размышлении П.А. Флоренского – признание особой духовной силы, которая всегда остаётся в частицах тела, ею оформленного – совпадает с общим направлением развития шарденовской модели ноосферы.

Подчёркнуто самостоятельное значение сознания, духа в жизненных процессах – характерная черта теологического подхода к ноосфере. Она хорошо просматривается и в современных размышлениях религиозных служителей на эту тему. Так, например, А. Мень вслед за Тейяром де Шарденом утверждает, что со смертью человека в нём гибнет животное, а душа ускользает и высвобождается. Пережив распад своего тела, человек приобщается к сверхприродным мирам (45).

Это положение можно принимать на веру, можно отвергать с позиций научного знания, но бесспорным остаётся факт огромной роли вероучений в духовной и социальной жизни народов. В отдельные периоды православие, например, вносило радикальные изменения во все сферы общественной жизни русского народа. История России убедительно свидетельствует о том, что из непосредственной, незамутнённой веры наших предков исходили мощные стимулы и высокие творческие достижения во всех сферах жизни. Исключения в этом отношении не составляет и учение о ноосфере. Причём не только в его религиозно-философском виде, но и в естественнонаучной трактовке В.И. Вернадского. Он, как известно, тесно сопрягал творческий процесс изучения жизни с движением своего сознания к Вечному Духу (46).

Реальный процесс становления и развития ноосферы предполагает повышение интереса к духовному миру человека, к сокровенным актам веры, в которых происходит соприкосновение жизни и разума человека с их источником. Духовный ренессанс в нашей стране начинается через возрождение веры. И это глубоко закономерно. Вера есть стремление, попытка и способ преодоления космического одиночества человека, предчувствие конечного ответа на самые сокровенные вопросы о смысле жизни и разума. Она есть необходимый и законный элемент учения о ноосфере, важнейшее условие её реального существования. Вера в грядущую победу разума базируется в учении о ноосфере на целой системе проверенных жизнью эмпирических обобщений. Непонимание этого с неизбежностью ведёт к недооценке духовного наследия В.И. Вернадского, к сведению учения о ноосфере к сциентическому аналогу политических утопий коммунизма и религиозных мечтаний о рае (47).

В отличие от Кутырева, мы можем сказать, что сходство учения о ноосфере с обращёнными в будущее утопическими мечтаниями и надеждами людей на благое бытие в рае нисколько не умаляет его значения. Учение о ноосфере отображает не только идеал и цель развития человечества, но и реально процесс, основанный на всевозрастающей роли разума. И сводить это учение к «культу Вернадского и ноосферы», как это делает американский историк Д.Винер (48), значит не замечать самой главной тенденции в развитии человеческой цивилизации. Разумеется, это не означает папской непогрешимости учения о ноосфере. Оно, как и любая научная теория и философская система, не лишено недостатка. Что-то уже устарело, что-то нуждается в уточнении, а что-то и в пересмотре.

Появление кибернетики, синергетики, информатики и т.д. позволяет заметить и исследовать новые процессы перехода на модель жизнестойкого (регулируемого, устойчивого) развития: коэволюцию, согласование усилий человечества в решении экологических проблем, промышленное освоение космоса, экологически допустимый предел потребления продукции биосферы и т.п. (49). Несмотря на глубокие преобразования во всех сферах человеческой жизнедеятельности, вряд ли многое можно вывести за скобки научного знания из духовного наследия В.И. Вернадского. Это в полной мере относится и к такой, казалось бы, утопичной идеи как идея перехода человечества от гетеротрофности (питания за счёт употребления в пищу живых существ) к автотрофности (питании, основанном на синтезе из неорганических веществ всех необходимых для жизни органических веществ). Уже сегодня вызревают для этого все необходимые предпосылки.

Таким образом В.И. Вернадский своим творчеством внёс радикальные изменения в научную картину мира. Представление о Космосе как лишённом жизни агрегате астрономических тел было существенно скорректировано в сторону жизни. Жизнь также как и материя, и энергия предстала неотъемлемым, не имеющим начала, вечным атрибутом Космоса. Причём не только в его макромегаскопическом проявлениях, но и в электронном, атомарном, лучистом и т.д. микропроявлениях. Вселенная во всех своих ипостасях (микро-макро-мега уровнях) оказалась единым живым организмом. С этих позиций вопрос о происхождении жизни имеет смысл лишь по отношению к биосфере, которая действительно когда-то возникла на Земле. Но цепочка жизненных процессов уходит в бесконечность пространства и вечность времени. Поэтому принцип Реди: «Всё живое от живого» является незыблемым ориентиром решения научных проблем всей совокупности наук о живой природе. Исследование жизни ведёт познающий разум в глубокую структуру Космоса. Сегодня нет сомнения в том, что самые его сокровенные тайны непосредственно связаны с жизнью. В.И. Вернадский обратил внимание на принцип Пастера-Кюри, согласно которому в соединениях, связанных с жизнью, наблюдается явление диссимметрии. Развитие науки, несомненно, выдвинет и другие аргументы в пользу космичности жизни.

Учение о биосфере даёт представление об одной стороне идейно-теоретического наследия В.И. Вернадского. Другой его стороной является учение о ноосфере. Логика учения о жизни с железной необходимостью привела к учению о разуме, которое представляет собой последовательное т целенаправленное развитие учения о биосфере. В нём В.И. Вернадский показал, как в процессе эволюции живого вещества появилось разумное существо и в исторически короткий срок проявило себя мощной геологической силой, важнейшей системообразующей функцией биосферы. Осваивая мир «вверх» - астрономическую Вселенную и «вниз» - микрокосмический Космос, сознание человека везде обнаруживает характерные для жизни признаки. Творчески развивающая учение о ноосфере ноокосмология указывает на то, что во Вселенной везде за универсальным эволюционным процессом просматриваются признаки, характерные для творческой деятельности самого разума. Следовательно, ноокосмология вводит в глубокую структуру Космоса разум так же, как биосферно-ноосферная концепция Вернадского предполагает жизнь в качестве неотъемлемого атрибута вселенского бытия.