Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

ОТ УТВЕРЖДЕНИЯ МИТРОПОЛИЧЬЕЙ КАФЕДРЫ В МОСКВЕ ДО УЧРЕЖДЕНИЯ ПАТРИАРШЕСТВА

ГЛАВА I.

НАШЕСТВИЕ МОНГОЛОВ И ЕГО ВЛИЯНИЕ

НА СУДЬБЫ РУССКОЙ ЦЕРКВИ

В 1237-1240 гг. произошло то, что по грехам людей должно было произойти. Глухими остались князья и бояре-феодалы к “голосу земли”, к стонам простых сердец людей, к голосу Церкви, которая устами своих святителей умоляла к прекращению кровавых междоусобиц, звала к единству.

В 1236 г. через Уральский хребет перевалили огромные татаро-монгольские орды хана Бату (Батыя). Двигались они не спеша. Лишь летом 1237 г. Батый пересек Волгу и вторгся в пределы Рязанского княжества. Времени для организации отпора было достаточно, Русь могла бы выставить силы не меньшие, чем имел Батый. Но каждый удельный князь думал лишь о себе.

В точение лета было разорено до основания Рязанское княжество. Батый, ломая героическое сопротивление разрозненных защитников, движется на север. Горят Коломна, Москва, взят Владимир на Клязьме. Владимирский князь Юрий в последний момент призвал князей ополчить народ, но русские потерпели поражение, князь погиб, его племянник кн. Василий попал в плен, где за отказ отречься от христианства был замучен. Батый движется на Новгород; весенняя распутицаостанавливает его в 200 им от Новгорода, и орды поворачивают на юг. Войдя в степные низовья Волги, татары основываются здесь в форме полукочевого государства Золотой Орды со столицей — новым городом Сарай (на ловом берегу Волги, южно-восточнее нынешнего Сталинграда).

В 1240 г. часть татарского войска пошла на запад, нанесла колоссальный урон Киеву, обратив его в ничтожное местечко, где осталось около 200 домов, причем разрушена была и Десятинная церковь. Затем орда огнем и мечом прошла по южной части Галицко-Волынского княжества, перевалилась в Карпаты, вторглась в Венгрию, но оттуда, под встречным ударом закованных в латы чешских рыцарей, попятилась на Русь.

Вся русская территория от среднего Днепра до Волги была под татарским ярмом. Новгородская земля сохранила свою независимость, хотя и должна была платить Орде откуп.

Галицко-Волынское княжество должно было признать частичную, вассальную зависимость от хана.

ОТНОШЕНИЕ МОНГОЛОВ К ХРИСТИАНСТВУ,

ХАНСКИЕ ЯРЛЫКИ И ИХ ЗНАЧЕНИЕ

Часть прежних гражданских и церковных историков (Голубинский, Доброклонский, отчасти Знаменский и др.) пытались всячески приуменьшить ущерб, нанесенный монгольскими захватчиками Русской Церкви. Указанные историки сильно акцентируют на веротерпимости татар и даже намекают на благожелательность интервентов к Церкви. Но факты вопиют против этого. Татары в войне вели себя свирепо, они не щадили ни беспомощного мирного населения, ни священнослужителей, ни святынь. В числе невинных жертв была масса белого и монашествующего духовенства. Почти все храмы по пути следования орды были уничтожены.

Каково же было положение Церкви? Церкви был нанесен огромный ущерб. Краса Руси — Киев — разрушен, Печерская обитель — разгромлена, иноки разбежались. Правда, Северо-восточная Русь была менее опустошена. Население и вообще церковная жизнь вследствие этого передвигаются на север — в Москву, которая стает средоточием церковной жизни.

При завоевании Руси монголы были язычниками. Они признавали единого Бога, но поклонялись и разным другим богам — солнцу, луне, воде, огню, идолам, теням умерших ханов, верили в очистительное значение огня, в колдовство и держали у себя целые толпы шаманов и заклинателей. В Орде едва ли даже и была одна какая-нибудь господствующая религия. В состав орды входили воины различных вер (больше всего буддисты и мусульмане), и ханы не препятствовали совершению различных религиозных обрядов. В своей книге “Ясе” (книга запретов) Чингис-хан велел уважать и бояться всех богов, чьи бы они ни были.

Но вое это не мешало ни Чингис-хану, ни его наследникам зверски расправляться со священнослужителями и жечь святыни. В частности, воины Батыя безжалостно сжигали все книги, находимые ими в храмах и монашеских кельях. Так, почти совсем были уничтожены все книжные богатства, накопленные Русью. Из дальнейшего мы увидим, насколько практика ханов мало считалась с “Ясой”.

Летописи донесли до нас имена очень небольшой части тех из умерщвленных, которые не могли оказать вооруженного сопротивления: в числе их смиренные старцы еп. Владимирский Митрофан, еп. Черниговский Порфирий, еп. Переяславский Симеон, архимандрит Феодосии, многие иноки Печерского монастыря. Бесследно исчез Киевский митр. Иосиф. Не один из этих мучеников был убит не на крепостной стене, а за молитвой в церкви или в убогой иноческой келье. Всех их почти перед смертью зверски мучили.

Конечно, после того, как захваченные Золотой Ордой русские земли были поставлены от нее в полную зависимость, массовые зверства и грабежи прекратились: ханы понимали невыгодность “резать курочку, которая несет золотые яички”. Земли были обложены данью, взыскиваемой натурой, деньгами и людьми.

Вначале дань собирали отряды ордынских послов — баскаки. Однако впоследствии дань стали собирать русские князья. Вступление князя в управление своим уделом могло последовать только с согласия хана, присяги на верность хану и получения ханской грамоты — ярлыка.

Первый в монгольское время митрополит Кирилл в самой столице ханов Сарае учредил православную епископию, поставив в нее епископом (в 1261 году) Митрофана, а у хана Менгу-Темира выпросил ярлык духовенству. Еще при первом обложении Руси данью духовенство было освобождено от ее платежа. Хан Менгу в своем ярлыке также освобождает все белое и черное духовенство от всех своих даней и пошлин. Церковные земли и угодья, церковные люди, вощи, книги, иконы и проч. объявлены неприкосновенными; по другому ярлыку хана Узбека митрополиту Потру духовенство освобождено было от всякого ханского суда; все церковные люди подчинены были суду митрополита и притом по всем делам, не исключая уголовных. Всех ярлыков духовенству известно доселе 7.

На деле, однако, практика ханов мало считалась с ярлыками и своей “Ясой”. Приведем пока два примера.

В 1246 г. Батый вызвал в Орду черниговского князя Михаила Всеволодовича. Князь вместе со своим боярином Феодором отказался в Орде выполнять языческие обряды. После мучений и истязаний князя и боярина обезглавили и бросили на съедение псам.

В 1270 г. хан Менгу-Темир вызвал в Орду рязанского кн. Романа Олеговича для объяснений по поводу обвинения его каким-то баскаком в поношении мусульманской веры. “Веротерпимый” Менгу-Темир предложил ему отречься от христианства. Вместо отречения князь стал исповедывать христианскую веру, тогда ему вырвали язык, выкололи глаза, содрали кожу и лишь тогда обезглавили.

В МОНГОЛЬСКИЕ ПЕРИОД

Одновременно распространялось христианство на Севере, благодаря проповеди подвижников, спасавшихся в северных пустынях. Так, в конце ХIII в. христианство распространяется среди чуди, благодаря трудам преподобного КИРИЛЛА, который основал там Челмогорский монастырь (недалеко от Каргополя). В течение 52 лет преп. Кирилл посветил всю Чудь.

Изучив язык зырян — коми, населявших Пермь, он составил зырянскую азбуку и поревел на зырянский язык многие книги Свящ. Писания. Простой в обращении, добрый и бескорыстный иеромонах, св. Стефан пользовался большой любовью и авторитетом среди зырян, которых поучал на родном языке. В 1383 г. ев Стефан был посвящен во епископа. С основанием епархии пермская страна стала получать священников из природных зырян. Епископ развил широкую благотворительную деятельность, заступался за зырян перед великим князем, нарочито приезжая л Москву. Умер св. Стефан в 1396 г. во время поездки в Москву (см. “Ж.М.П.”, 1949, 4).

После деятельности святителя Стефана Пермского в Перми все-таки продолжало еще существовать язычество. Незаконные браки, нарушение церковных уставов, служение кумирам наблюдалось и спустя 100 лет после проповеди св. Стефана. В ХУ1 в. вол здесь свою просветительскую деятельность среди пермских вогулов и остяков ТРИФОН ВЯТСКИЙ. Он основал здесь обитель, где жил 9 лет, а затем ушел на Вятку, где тоже основал монастырь. Скончался Трифон в 1612 г.

В СЕВЕРНОМ ПОМОРЬЕ среди диких лопарей при Василии III и Иване Грозном распространял христианство постриженник Соловецкого монастыря — преп. ФЕОДОРИТ КОЛЬСКИЙ. Он основал на устье реки Колы монастырь, где жил 12 лет. Феодорит проповедовал лопарям на их родном языке, переводил для них молитвы, учил их грамоте. Успех его проповеди был необычайным. За один лишь день он крестил однажды до 2000 человек.

После покорения русскими Казанского царства в 1552 г. начинается обращение в христианство татар (магометан). Для успехов веры в Казани была основана епархия, первым святителем которой был св. ГУРИЙ. С торжеством и пышностью прибыл св. Гурий в Казань. В течение 9 лет своего святительства ласковый епископ обратил многие тысячи в христианство — татар, черемис, чувашей, мордвинов, вотяков и башкир.

Помощниками св. Гурия были архимандриты ВАРСОНОФИЙ и ГЕРМАН. Первый, попав в плен к татарам еще 17-летним юношей, хорошо изучил татарский язык, что ому очень помогло впоследствии. Он устроил в Казани монастырь и дал ему устав. Много татар привлекала к Варсонофию его искусство врачевания. Впоследствии св. Варсонофий был епископом в Твери.

ГЕРМАН, инок Волоколамского монастыря, был после смерти Гурия достойным его преемником. Он устроил Свияжский Богородицкий монастырь, который был центром просвещения во всей нагорной части Казанского края.

Другой раз разбил латинян тот же Александр Невский на Чудском озере в 1242 г. Это было знаменитое Ледовое побоище, в котором погибло большинство рыцарей Ливонского ордена, нападавшего на Изборск и Псков. Папа, видя, что силой русских нельзя победить, послал к А.Невскому в 1248 г. своих послов с увещанием покориться Римской Церкви. Невский отпустил их с решительным отказом.

В 1265 г. появился другой защитник православия, литовец ДОВМОНТ, бежавший из Литвы от мщения родичей убитого им кн. Миндовга. Сделавшись Псковским князем, он часто оборонял Русскую землю от литовцев и датчан.

Папы, между тем, подстрекали шведов на борьбу с русскими. В 1347 г. шведский король Магнус предпринял религиозный поход на новгородские земли. Предварительно он отправил послов в Новгород, прося назначить прение о вора с тем, чтобы все приняли ту веру, которая одержит верх.

Владыка Василий ответил, что новгородцам нечего спорит о вере, что они приняли веру от греков, а потому, если король желает узнать, чья вера лучше, так пусть пошлет этих послов к патриарху. После этого король опустошил всю Карельскую и Ижорскую землю и повсюду крестил народ в латинство.

КАТОЛИЧЕСТВО И БОРЬБА С НИМ

НА ЮГО-ЗАПАДЕ РУСИ

Юго-западные (западно-украинские) земли Руси оставались носителями православия на уровне высокого благочестия. Католицизм и здесь применил свои Обычные приемы. Галицко-Волынское княжество сидело “между молотом и наковальней”, под угрозой татаро-монголов с востока и агрессивных католических государств с запада и северо-запада.

Галицко-Волынскому князю Данилу Романовичу (1229-1264) нужно было пристать или к татарам, или к папе. Тяготясь татарским владычеством более всех русских князей, Даниил завязал сношения с папой по поводу совместной борьбы против татар. Папа, к этому же, прислал к Даниилу своих легатов.

Вместо воинов и оружия папа засыпал Галич грамотами, разрешил русским соблюдать греческие обряды, прислал Даниилу королевский венец (1253 г.), дал, наконец, Даниилу право оружием отнимать земли у государств, не признающих главенства папы, и т.п.

Даниил после этого стал разъяснять в своем письме к папе, в какой помощи он нуждается, но папа засыпал Даниила еще большим количеством грамот и посланий, прислал даже в Галич проповедников и своего легата.

На проповедь папы о крестовом походе против татар никто в Европе не откликнулся, и Даниил, наконец, разгадал наглость папы и порвал с ним всякие сношения. Угрозы и проклятия со стороны папы, который призывал западных государей к походу против Даниила за его неподчинение, были приняты Даниилом как безвредное сотрясение воздуха.

Православие было господствующим на юго-западе до самого пресечения рода князей Галицких. С 1340 г. в Галиции водворилось польское владычество, а Волынь подпала под Литву. У православных жителей Галиции католики стали отнимать церкви и обращать в костелы. С 1376 г. латинство уже имело в Галиции свою архиепископию с тремя епископами. Потом братья-доминиканцы завели с благословения папы инквизицию (1381 г.).

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЛИТОВСКОГО ГОСУДАРСТВА;

В середине ХIII в. разрозненные литовские племена объединяются в великое княжество Литовское. Литовцы были язычниками. Христианство проникало сюда из Руси (православие) и из Польши и Ливонии (католичество). Первый правитель Литвы Миндовг дважды менял христианство на язычество и наоборот. Истинным просветителем Литвы был сын Миндовга — Воишелг (даже принимавший иноческий постриг и основавший монастырь в Новогрудке). Миссионерами в Литвебыли новгородские и псковские священники.

Особенного расцвета Литовское княжество достигло при ГЕДИМИНЕ (1315-1345). Литве подвластны были многие русские земли, и поэтому Литовское государство скорее можно было назвать Литовско-русским, чем Литовским. Литовцы, стоящие ниже по культуре по сравнению с русскими, быстро сблизились с русскими, охотно восприняли их язык (русский язык был государственным языком в Литве), веру православную, обычаи, законы и культуру. Гедимин вторым и третьим браком женился на русских княжнах и детям своим но запрещал креститься. Преемник его ОЛЬГЕРД был вначале язычником, при нем были даже христианские мученики — Антоний, Иоанн и Евстафий, но под конец жизни Ольгерд принял православие. Он был два раза женат на русских княжнах, которые и влияли на его грубые нравы.

Католическое влияние хотя и проникало в Литву, но оно не могло дока осилить православного влияния; притом же оно имело тогда очень дурных представителей в соседних орденах прусских и ливонских рыцарей, которые за свои насилия были ненавидимы по всей Литве.

ПРИ ЯГАЙЛО И ПОСЛЕ НЕГО

Положение православных в Литве резко ухудшилось при сыне и преемнике Ольгерда — ЯГАЙЛО. После его брака с королевой польской Ядвигой последовало вредное для православия соединение Литвы с католической Польшей. Ягайло принял в Польше католичество (1386 г.) и обязался ввести его и между литовцами. Он воротился в Литву с ксендзами и начал насильно крестить язычников-литовцев. Потом к католичеству стали принуждать и православных. В 1414 г. была упразднена Галицкая епископия. Католическая пропаганда получила широкий доступ в Литву, православие начинает даже преследоваться. Все православные были лишены права гербов, шляхетства и чиновной службы. Как русские, так и литовцы были недовольны такой политикой Ягайло, которая вела к потере самостоятельности Литвы. После восстания против Ягайло великим князем Литовским был провозглашен двоюродный брат Ягайло — сын Кейстута ВИТОВТ (1392-1430) с ленной зависимостью от Ягайло.

Однако и Витовт был католиком. Надеясь получить от папы корону, он тоже начал стеснять православных и на Городельском сейме 1413 г. утвердил постановление, согласно которому православные не имели права занимать высших должностей. Многие из русской шляхты начинают поэтому переходить в католичество.

В противовес Свидригайло католики провозгласили князем, а затем и посадили на трон фанатичного католика, брата Витовта Сигизмунда Кейстутовича (1432-40). Православие тогда дорого поплатилось за свое кратковременное торжество.

Большинство православных церквей в это время было разрушено. Католики, видя, что православных нельзя силой совратить в католичество, решили прибегнуть к унии, чтобы присоединить православных к католичеству обманом.

ГЛАВА II.

Нашествие татар произвело сильное расстройство церковного порядка. При разорении Киева без вести пропал митр. Иосиф. На его место был поставлен новый митрополит из русских Кирилл П. Вследствие тоге, что Киев был почти совсем разорен, Кирилл II почти все 33 года своего святительства провел в разъездах по всей митрополии с места на место.

Не имея удобного приюта в разоренном Киеве, святитель должен был выбрать для своего местопребывания другой город — или Галич, столицу южного великого князя, или Владимир, столицу великого князя северного. Святитель большую часть времени своего управления провел на севере, где резиденцией его был г. Владимир, но и там он подолгу не засиживался, он все время разъезжал по всей стране от Волги до Карпат, где пришлось ему видеть беспорядки в церковном управлении и жизни народа.

Собор постановил: дабы пресечены были все возможности симонии, категорически запретить всякие поборы и “дары” за рукоположение; лишать сана за неблагоповедение, не считаясь с недостатком духовенства, ибо “лучше один достойный, чем тысяча беззаконников”; рукополагать только после внимательного испытания. Кроме того, было принято исправить вкравшиеся неисправности в совершении богослужения.

Для руководства в церковном управлении митр. Кирилл представил на утверждение собора новый список церковных правил, выписанный им из Болгарии и содержащий в себе полный Номоканон с прибавлением еще не известных до сих пор на Руси новых церковных постановлений и толкований на правила.

На юге, в Галиче, неодобрительно отнеслись к этому переходу митрополита во Владимир. Еще при жизни Максима между Югом и Севером видим следы соперничества из-за митрополии, которое с течением времени все разрастается и ведет к разделению Русской Церкви на две половины.

Управление церковными делами территории между Днепром и Карпатами из центра, расположенного в глубине Волжско-Окского междуречья, было весьма затруднительным. Земли прикарпатские в условиях католического пропагандистского нажима на их население требовали усиления там святительского православного окормления.

Такими мотивами руководился Галицко-Волынский князь Юрий Львович, возбуждая Константинопольского патр. Афанасия учредить особую Киево-Галицкую митрополию, посылая кандидатом на поставление православного, прославленного подвижнической жизнью, св. Петра, игумена Ратского, что на Волыни, монастыря.

Св. Петр, родом из Волыни, с 12 лет поступил в монастырь, где удивил братию своими подвигами. Вскоре он ушел в уединение на р.Рату, где основал свой монастырь. Св. Петр обратил на себя внимание Юрия Львовича, великого Галицкого князя, и тот послал его к патриарху для посвящении в митрополиты для Галича. Патриарх, однако, поставил Петра митрополитом не Галицким, а Киевским и всей Руси.

Приехав в 1308 г. от патриарха, св. Петр не остался в Киеве, а поехал на северо-восток, направился туда, “где горе слышится, где трудно дышится...”. Временно резиденцией своей он избрал Владимир на Клязьме, но вскоре он поселился в Москве (хотя именовался Киевским митрополитом). Град Москва в это время далеко не был преславным по сравнению с другими русскими городами. Но митр. Петр предвидел великое будущее этого маленького пока центра государственной жизни и стал содействовать ему. Москва, таким образом, становилась как политическим, так и религиозным центром Северо-восточной Руси, перенесение митрополии в Москву способствовало возвышению Московского княжества. Престарелый святитель совсем поселился в Москве у любимого своего князя Ивана Даниловича Калиты, которого и просил построить здесь кафедральный собор: “если послушаешь меня, сын мой, храм Пречистыя Богородицы построишь и меня успокоишь в своем городе, то и сам прославишься более других князей, и город этот славен будет; святители в нем станут жить, и покорит он все другие города”.

Следствием перенесения митрополичьей кафедры в Москву было то, что этим Москва приобретала значение главного города всей земли, т.к. князей было много, а митрополит — один. Митрополит, естественно, и действовал всегда в пользу московского князя.

В том же году (1328) Иван Калита сделался великим князем, и митр. Феогност был его деятельным сотрудником. Иван Калита понимал, что при тогдашней раздробленности Руси на княжества борьба с татями немыслима. Он наладил дружественные отношения с ханом Узбеком, так что последний поручил московскому князю собирание золотоордынской дани с русских, подвластных хану, земель.

Историческое значение имеет следующий политический инцидент: тверский князь Александр Михайлович допустил избиение овиты ханского баскака народом, который взволновался бесчинствами баскака. Хан приказал Ивану Калите доставить Александра в Орду; тот убежал в Псков и, войдя в доверие псковичей, избран был там князем. Митрополит предложил псковичам, во избежание напрасного кровопролития, выдать мятежного князя. Псковичане смирились лишь после тоге, как Феогност отлучил виновных от Церкви. Александру, однако, удалось бежать в Литву. Удельные князья, конечно, недовольны были тем, что митрополит содействовал великому московскому князю, но помешать этому не имели силы.

Более сильное противодействие было со стороны Литвы и Польши, владевших русскими землями. По проискам этой стороны, в Юго-Западной Руси стали появляться один за другим митрополиты, добывавшие себе сан у греков. Католической Польше трудно было подчинить своему влиянию Юго-западную Русь, которая в религиозном отношении тесно было связана с Великой Русью. Порвать связи южноруссов с североруссами можно было лишь тогда, когда бы учредить для юго-западных земель Руси, подвластных Польша и Литве, отдельную митрополию. Греки, однако, высказывались за единство Русской митрополии и объявили Галицкую митрополию упраздненною.

Митр. Феогност дважды ездив в Орду, во второй раз хай потребовал у него платежа за все духовенство, причем всячески оскорблял святителя. Феогност, перенеся все лишения, раздарил 600 рублей в Орде и испросил прежние льготы Церкви. Умер митр, Феогност в 1353 г. вместе с московским князем Симеоном Гордым от моровой язвы. Митр. Феогност ввел начало церковного года с 1 сентября в честь Симеона (до этого год исчислялся с 1 марта) (см. “Ж.М.П.”, 1953. 8).

Положение в стране было тяжелым. На великокняжеском престоле сидел в Москве тогда вялый Иван Красный. Св. Алексий был для него самым мудрым советником. События так складывались: Литва в это время окрепла и сделалась грозным противником Москвы. Тверские князья тянули к союзу с Литвой больше, чем к Москве. В противовес Москве росли Новгород и Рязань. Московское княжество нуждалось в мудром руководителе, чтобы выполнить свою роль — объединить русские княжества.

Попало под угрозу и единство Церкви. Литовский князь Ольгерд послал некоего РОМАНА к патриарху для посвящения, жалуясь патриарху, что будто бы Московские митрополиты не заботятся о нуждах верующих на его территории. Просьбу свою Ольгерд закончил угрозой, что если патриарх не рукоположит Романа для Литвы, то он обратится к папе. Это подействовало, и патриарх поставил Романа в митрополиты для Литвы. В это время, пишет летописец, “сотворился мятеж во святительстве”.

Польский король Казимир тоже потребовал от патриарха поставить митрополита для Галича, грозя, что в случае отказа он всех православных крестит в латинство. В 1371 г. патриарх поставил для Галича особого митрополита Антония. Таким образом, на Руси явилось три митрополита.

В правление Ивана Красного св. Алексий был главным советником князя, а содействие святителя было тогда очень важно, вследствие особого благоволения к нему ордынских ханов. В 1357 г. святитель ездил в Орду по просьбе Чанибека, который просил святителя приехать и исцелить ханшу Тайдулу, больную глазами. Святитель поехал и исцелил Тайдулу. После этого св. Алексия стали еще больше уважать в Орде. Тайдула была большого ума и очень приязненно ставилась к Алексию, располагая хана в пользу митрополита.

Вскоре в Орде произошел переворот. Сын Чанибека Бердибек зарезал отца и 12 своих братьев, захватил власть и стал требовать от русских князей, чтобы они явились в Орду. Князья испугались и стали упрашивать св. Алексия поехать вместо них. Митрополит одет и смело принимает крик Бердибека. Алексий знал и слабость Орды, слабость Бердибека во власти, в поэтому отверг требование Бердибека и при содействии Тайдулы выхлопотал подтверждение старых льгот.

Св. Алексий употреблял свою духовную силу для того, чтобы заставить смириться тех князей, которые выступали против Москвы. При малолетнем Димитрие Ив. Донском (сыне Ив. Красного) государством управлял 10 лет митр. Алексий. Он помог Дмитрию удержать великокняжеское достоинство, несмотря на то, что было несколько претендентов на великокняжеский престол. В Нижнем Новгороде восстал Борис Суздальский. Алексий послал туда для умиротворения Сергия Радонежского с повелением закрыть все храмы, чем и заставил Бориса смириться (см. “Ж.М.П.”, 1951, 5; 1947, 5).

СМУТЫ В РУССКОЙ МИТРОПОЛИИ

ПО КОНЧИНЕ СВ. АЛЕКСИЯ

Св. Алексий скончался за два года (+1378) до знаменитой Куликовской битвы в 1580 г. Димитрия Ивановича, прозванного Донским, с татарским ханом Мамаем. Этой битвой положено начало свержению татарского ига. Битва эта состоялась на Куликовом поле при впадении реки Непрядвы в Дон 8-го сентября. В память убитых русских воинов (которых пало 100000) установлено поминовение их в Дмитриевскую субботу (пред 26 октября — днем Димитрия Солунского).

После смерти Алексия Киприан, согласно грамоте патриарха, должен был соединить всю Русь под своей властью. Однако, Дмитрий недоволен был этим и наметил в митрополиты своего любимца Митяя, человека умного, красноречивого и гордого.

После этого Митяй решился скорее ехать в Константинополь за посвящением, но по дороге внезапно умер. Свита, имея чистые царские бланки, решается выбрать в митрополиты одного из спутников — Пимена. Димитрий Донской, узнав об обмане, не принимает Пимена, а приглашает Киприана.

Куликовской битвой Орда не была совсем ослаблена. Через два года после Куликовской битвы новый хан Золотой Орды Тохтамыш подвел к Москве громадное войско. Татары взяли Москву и превратили ае в груду развалин. Донского в это время не было в Москве. Во время нашествия Тохтамыша Киприан оставил Москву и ушел в Литву. Вел. князь после этого сместил Киприана и утвердил Пимена и в то же время отправил в Константинополь для посвящения Дионисия Суздальского.

Правление Киприана прошло в мире. Киприан, имевший авторитет среди литовских князей, являлся деятельным митротворцем между Москвой и Литвой. Русская Церковь при Киприане вновь обрела единство. Киприан совершил объезд всех епархий, удалось ему добиться подчинения Новгорода.

В ЛИТВЕ ГРИГОРИЯ ЦАМБЛАКА

После Киприана прибыл из Греции (1408 г.) митр. Фотий. Витовт требовал, чтобы Фотий жил в Киеве, но тот там и года не прожил, а уехал в Москву (в 1410 г.). Фотий имел большой опыт в административной работе. Кроме этого, был иноком строгих правил. В ном сочетались качества молитвенника, большая культура и хозяйственно-административные способности. Период его управления был тяжелым. Он всячески заботился о благоговейном исправлении треб, наказывал духовенство за проступки, добивался возвращения расхищенных церковных угодий.

Но после того, как Фотий уехал из Киева, Витовт стал требовать у патриарха отдельного митрополита. Патриарх отказал. Тогда Витовт в 1414 г. созвал собор епископов из 7 литовских епархий и настоял на избрании особого митрополита. Избран был Григорий Цамблак. Однако, патриарх отказался посвятить Григория. Причины были политические. Византия испытывала напор мусульман, и патриарх не хотел терять связей о Москвой через посвящение Григория. После вторичного отказа из Греции западнорусские епископы посвятили Григория без согласия патриарха (в 1416 г.).

Но можно оказать, что Витовт здесь проиграл, и его намерения — оторвать юго-западных православных от единства с северо-восточными православными — не осуществились. В следующем году (1417) Витовт послал Григория на Констансцкий собор для решения вопроса о соединении Церквей — православной с католической. Григорий, однако, оказался строгим православным и покинул собор, когда латиняне стали настаивать на принятии своих нововведений. Известен митр. Григорий и как глубокий богослов и ученый.

В последние годы своей жизни Фотий оказывал большое влияние на гражданские дела. Он утвердил в Москве новый порядок престолонаследия по нисходящей линии, а не по старшинству, как в старое время. Своей духовной властью он примирял князей, усмирял, и как только Фотий умер (1431 г.), усобица вспыхнула с небывалой силой, тем более, что после Фотия долго не было митрополита.

НА ФЛОРЕНТИЙСКОМ СОБОРЕ

После смерти Фотия (1431) вспыхнула междоусобная война. Обстановка этим так усложнилась, что только через два года мог собраться собор (1433) русских святителей, на котором митрополитом был избран рязанский епископ Иона, В Литве в то же время митрополитом избран был Герасим, который поохал в Константинополь и там был поставлен в митрополиты. В Москву, однако, он не поехал, так как знал, что там избран Иона. Литовский князь Свидригайло настаивал на том, чтобы Герасим ехал в Москву, но Герасим отказался. Тогда Свидригайло раздул против него какой-то донос и в Витебска сжег Герасима на костре.

Между тем Иона поехал в Константинополь, но по дороге разъехался с другим митрополитом, Исидором, посланным на Русь. Ионе обещали митрополию после Исидора. Исидор назначен был под нажимом императора; он должен был провести в Русской Церкви унию с Римом. Исидор, в качестве русского митрополита, поехал во Флоренцию на собор, где (в 1439 г.) подписал Флорентийскую унию от Русской Церкви.

Папа Евгений 1У сделал его за это кардиналом. Когда Исидор вернулся и Москву и за богослужением начал поминать папу вместо патриарха, е также прочел акт унии, великий князь при всех назвал его латинским прелестником, волком и посадил под стражу.

После свержения Исидора вел. князь Василий Темный послал посольство к патриарху с прошением о поставлении Ионы, но узнав, что греки приняли унию, воротил свое посольство. Поставление митрополита затянулось по причине междоусобицы, сопровождавшейся большими жестокостями, пленом и даже ослеплением Василия одним из его двоюродных братьев Димитрием Шемякой. Последний, домогавшийся великокняжеского престола, завладел было Москвой, но Иона и духовенство поддерживали Василия. И лишь в 1448 г. собирается собор в Москве, который решил самим поставить в митрополиты Иону, а патриарха известить грамотой. Иона, наконец, был поставлен в митрополиты.

С этого времени митрополиты поставляются самостоятельно, и с 1448 года считается начало автокефалии Русской Церкви.

Иона, правда, известил патриарха Геннадия о занятии им митрополичьей кафедры, утешил его богатый дарами и просил благословения. Вероятно, в это время дано было право Русской Церкви поставлять митрополита независимо от Греческой Церкви. Русский митрополит по чести был поставлен первым после Иерусалимского патриарха.

Другой заботой Ионы были дела литовские. Митрополит Исидор, бежавший в Рим, как бы добровольно уступил юго-западные русские епархии своему ученику и протодиакону Григорию Болгарину, которого в 1458 г. посвятил в сан митрополита бывший в Риме, низложенный за унию Константинопольский патриарх Григорий Мамма. Григорий приехал в Литву, польские короли приняли его приветливо и помогали ему силой утвердиться на литовской кафедре. В Москве обеспокоились этим. Вол. князь и митрополит писали к западнорусскому народу и королю грамоты, умоляя не разделять Русской Церкви.

В 1459 г. в Москве созван был собор, постановивший не отступать от святой Московской Церкви и на будущее избирать митрополитов без сношения с греками. Здесь в первый раз упоминается о Московской Церкви. С этого времени митрополиты в Великороссии стали именоваться Московскими, а Литовские митрополиты — Киевскими. Наступил окончательный раздел Русской митрополии.

Киевская митрополия обнимала собой русские земли, лежавшие в пределах Польсько-Литовского государства. Территория эта то увеличивалась, то уменьшалась в зависимости от политических условий и взаимных военных успехов Московского и Польско-Литовского государств.

В то время, как Московские митрополиты избирались и поставлялись соборами своих великорусских святителей, независимо от Константинопольского патриарха. Киевские митрополиты, очутившись под властью чужого Польско-Литовского государства, старались создать себе внешнюю опору, по крайней мере, в патриархе. Киевские митрополиты входят в самое тесное общение с Константинопольским патриархом и поставляются лишь с согласия и благословения патриарха.

С другой стороны, кандидатура Киевского митрополита согласовывалась с королем и епископами, особенно после того, когда в 1476 г. в Литве не приняли поставленного патриархом без согласия короля и епископов митр. Спиридона.

Патриарх, однако, тоже крепко держался своего права поставления Киевских митрополитов. Когда в 1495 г. собор епископов в Вильне сам поставил митрополита Макария послал к патриарху за благословением; патриарх обиделся и предупредил, чтобы без его ведома митрополитов не ставили, разве только по нужде.

Такая зависимость Киевского митрополита от патриарха имела ту положительную сторону, что патриарх принимал близкое участие в административных делах Киевской митрополии, особенно касавшихся отношений к иноверному государствуй защиты православия от покушений на него латинства. Но в общем своем ходе внутреннее управление митрополии в Литве, как и в Москве, велось независимо от патриарха, по порядкам и законам, принятым при прежних русских князьях.

Жили Киевские митрополиты обыкновенно в Новогродке Литовском, по временам ездили по другим городам, особенно в Вильну, как столицу, но Киева не посещали более 150 лот (до конца ХУ1 века). Только один Макарий I в 1497 году отправился было туда, чтобы помочь Церкви Божией — Софии, пред тем разоренной татарами, но в Мозырском уезде был настигнут и убит татарами. Мощи священномученика почивают во Владимирском соборе в Киеве.

После разделения Русской Церкви на две отдельные митрополии — Киевскую и Московскую — жизнь обоих митрополий потекла по двум отдельным руслам, не в догматическом или в каноническом отношениях — общее положение дел от этого не изменилось, — а в силу тех форм жизни, которые сложились под влиянием особенных политических и религиозных условий и отношений.

Для Киевской митрополии главными из этих условий были: в политическом отношении — подпадение южнорусских земель под власть польских королей; в религиозном отношении — влияние Рима, зорко следившего за православием в Юго-3ападной Руси и выжидавшего удобного случая, чтобы наложить на Западно-Русскую Церковь свою властную руку.

Польское правительство зорко следило за тяготением украинцев и белоруссов к Москве и всеми силами стремилось ослабить эти тяготения. Мирными путями это сделать было невозможно, так как православные составляли девять десятых населения Польско-Литовского государства, поэтому короли первоначально старались всячески урезывать права православных, чтобы этим заставить их отказаться от своей родной веры.

Особенно вредно было для Киевской митрополии право патронатства. Им владели короли, распределявшие епископские кафедры, и высшая знать, распоряжавшаяся приходами и монастырями. Духовные должности давались людям часто недостойным, светским, как награда за военные или гражданские заслуги. Этим короли скоро довели Западно-Русскую Церковь до крайнего упадка.

Московская митрополия успешно возрастала в своих пределах, украшалась внешним благолепием. К концу ХV в. при Иване III Васильевиче (1463-1505) завершилось объединенио всех основных русских земель в одно централизованное национальное государство.

Конец ХV в. приносит также освобождение от татаро-монгольского ига. Иван Васильевич окончательно перестал платить дань татарам. После напоминаний хан Золотой Орды Ахмат в 1480 г. пошел походом на Москву и расположился на р. Угре. Московский князь ждал его переправы, а хан -ждал переправы князя. Хан не решился двигаться дальше и вернулся восвояси.

Московские митрополиты, пользуясь поддержкой вел. князя и вообще государственной власти, со своей стороны, поддерживали эту верховную власть. Так, Филипп и Геронтий своими посланиями содействовали вел. князю в покорении Новгорода, Пскова, Вятки, Перми.

Но, с другой стороны, при Иване Ш, несмотря на его старания держаться древних обычаев, видны проявления уже новых отношений. Великий князь не любил, например, митр. Геронтия, пастыря твердого, не боявшегося в случае надобности сказать решительное слово князю, и однажды едва не лишил его кафедры.

Василий III развил верховную власть еще больше своего отца, так что поставление митрополита происходило даже без соборного избрания, по воле одного вел. князя. Преемник Симона — Варлаам, не понравившийся чем-то великому князю, был заточен в монастырь, а на его место был поставлен Даниил, человек ученый, талантливый (Максим Грек называл его доктором богословия), но очень уж подчинявшийся власти великого князя. Так, например, Даниил одобрил незаконный развод Василия III с неплодной супругой Соломонией. Даниил, исполняя волю князя, насильно постриг Соломонию в монашество и обвенчал великого князя новым браком с Еленой Глинской. Плодом этого брака был Иван Грозный.

В тех условиях только единоличная твердая власть могла навести порядок. Но такая политика Грозного вызвала протесты со стороны бояр, которые реформой Ивана Васильевича лишались влияния на государственные дела. Чтобы сломать сопротивление бояр, Грозный в 1565 г. учредил опричнину и при помощи опричников (телохранителей) расправлялся с врагами царской власти и изменниками. Опричники вели свою работу семь лет, часто несправедливо, по одному лишь доносу, убивая и грабя мирных жителей. После опричнина была упразднена. В 1572 г. опричники были уничтожены.

Вместо с Макарием 10 лет руководителем царя был протоиерей Сильвестр из Новгорода. Но при той крайней подозрительности и ревности к власти, какие воспитались в царе под впечатлением детства, требовалось очень много осторожности со стороны его руководителей. Малейшая с их стороны неумеренность в пользовании своим влиянием могла пробудить в душе царя опасную мысль, что им управляют, как ребенком, как управляли им прежде ненавистные ему бояре.

Сильвестр не сумел удержаться на своей высоте. Его мелочная и назойливая нравоучительность, о которой можно судить по его “Домострою”, столкнулась со страстной, не терпевшей никаких сдержек природой царя. Когда же Сильвестр окружил себя при царском дворе партией и свое пестунство из нравственной сферы перенес в политическую, когда, наконец, во время опасной болезни царя в 1553 году, при возникшем тогда вопросе о престолонаследии, стал на сторону не сына Иванова, а удельного князя Владимира Андреевича, — царь окончательно поставил и его, и его партию на одну доску с крамольниками-боярами.

После митр. Макария на Московскую кафедру вступил архимандрит Соловецкого монастыря Филипп. Филипп был талантлив, отличный администратор, но управлял он Церковью в тяжелый момент государственной жизни. Издавна на Руси был обычай, по которому духовенство ходатайствовало за обиженных. Заступался за обиженных опричниками и Филипп. На этой почве и столкнулся строгий митрополит с царем.

Митр. Филипп, кроме того, происходил из крупного боярского рода, боярам нравилось выступление Филиппа против опричнины, и они это воспринимали как ходатайства за себя. По донесению, Филипп был отстранен от управления и заключен в монастырь в Твери. Чрез год Иван Грозный шел с походом против Новгорода и Пскова и проезжал мимо Твори. Но доходя до Твери, он отправил к Филиппу опричника Малюту Скуратова, который, после того, как митрополит отказал ему в благословении, задушил его (1569 г.).

Последующие два митрополита были только безмолвными свидетелями дел Грозного. Четвертый брак царя с разрешении церковных властей, с наложением только легкой епитимии, которой, притом, царь но исполнил, — служит достаточным свидетельством упадка духовной силы иерархов. После этого брака царь женился еще три раза, уже на опрашивая разрешения церковной власти.

ГЛАВА III.

ПРАВОСЛАВИЕ В ЛИТВЕ ПРИ ЯГЕЛЛОНАХ:

КАЗИМИРЕ IV (1440-1492),

АЛЕКСАНДРЕ (1492-1506)

И СИГИЗМУНДЕ I (1507-1548)

После смерти Сигизмунда Кейстутовича (1440) великим князем Литовским был избран сын Ягайло юный Казимир (IV). Поляки провозгласили Казимира польским королем, и опять оба государства объединялись под одной короной.

Казимир ласково принял изменника митр. Исидора, а также содействовал укреплению в Литве на кафедре ученика Исидора — Григория. Для быстрейшего насаждения католицизма Казимир вызвал из Польши латинских монахов-бернардинов, православным же запретил строить новые храмы и починять старые.

При Сигизмунде I в Вильно в 1509 г. состоялся собор западнорусских епископов под председательством достойнейшего Литовского митрополита Иосифа Солтана. Собор выступил против вмешательства светских лиц в церковные дела, осудил так называемое право “подавания”. В силу исторически укрепившегося патроната, короли и магнаты имели право “подавания” высших церковных должностей лицам, часто не имеющим никакого отношения к Церкви, -панам, гражданским чиновникам, выслужившимся чем-нибудь перед королем. Вследствие этого епископские кафедры были заняты часто людьми недостойными, не заботившимися о защите прав Церкви. Решения Виленского собора, однако, не были приведены в исполнение.

Галиция одной из первых русских земель в 1349 г. стала жертвой Польши. Давно ужо в Галиции (1420 г.) упразднена была епископская кафедра, и православные оставались без епископа, а управляли епископией наместники. Сигизмунд дал право назначать наместника для Галиции католическому Львовскому епископу. После этого положение православных здесь похоже стало на положение христиан в Турецкой империи. Священникам запрещалось ходить по городу со св. Дарами к больным, провожать покойника в облачении. Притеснения и обиды понудили православных восстать для защиты своей воры. Старанием Иосифа Солтана, Львовского братство и кн.

Константина Ивановича Острожского Галицкая епархия была поставлена в непосредственную зависимость от Киевских митрополитов, отчего и последние с этого времени (1509 г.) стали титуловаться Киевскими и Галицкими. Со временем православные добились восстановления Галицкой епископии. Первым епископом тогда был поставлен (в 1539 г.) архимандрит Макарий Тучапский.

ПРАВОСЛАВИЕ В ЛИТВЕ

Соединение Литвы с Польшей было нежелательным для русских и литовцев, поэтому последние еще при жизни Сигизмунда I провозгласили великим князем Литовским 9-летнего сына Сигизмунда I — Сигизмунда II Августа. Но поляки не замедлили провозгласить королевича и наследником польского престола. Положение поэтому не изменилось. Литовцы добились лишь тогда утверждения Сигизмундом I “Статута” Литовского государства. По этому “Статуту” поляки считались в Литве иноземцами, не имели права покупать имения и т.п. На доле сталось иначе. Вслед за этим Сигизмунд 1 начал захват русских земель. Жене своей, итальянке Боне, отдал королевские имения в Кременце, Луцке, королевские любимцы и родственники заселили всю Западную Русь. Польское влияние в Литве таким образом усилилось.

Заняв престол, Сигизмунд Август вначале относился к православным веротерпимо. Он отменил даже постановление Городельского сейма (1413 г.), по которому “схизматики” лишались права занимать высшие должности.

Но вскоре Сигизмунд II отдал себя в руки латинян. Сигизмунд II был бездетным. Образованные украинцы и белоруссы вели тайные сношения с Москвой по поводу соединения Литвы с Московским княжеством — все это заставило поляков и Сигизмунда II заключить такую унию Польши с Литвой, которая означала бы полное слияние двух государств в одно. Такая политическая уния и была объявлена на Люблинском съезде в 1569 г.

Эта уния открыла католикам и польским феодалам доступ на Украину. Литовско-русские земли привлекали собой алчную шляхту. Украина и Белоруссия стали теперь ареной польско-шляхетского колонизаторского наступления. Политическая уния Литвы с Польшей была закончена. Теперь осталось католикам осуществить еще религиозную унию Православной Церкви с Римской Церковью. После Сигизмунда Августа польский престол стал избирательным. На престол стали восходить короли иноземцы (Генрих Французский, Стефан Баторий), при самом избрании обязывавшиеся поддерживать в Польше католическое вероисповедание.

Но протестантство, возникшее как протест против Рима, оказывало влияние и на православных. В некоторых мостах на Волыни основались протестантские школы, в 1562 г. в Несвиже издан был кальвинский катехизис. К протестантам пристали изгнанные из Северо-Восточной Руси ученики еретиков Бакшина и Косого.

Однако, опираясь исключительно на разум, протестантство не могло утвердиться среди православных, которые истину восприняли не холодным рассудком, а сердцем. Во-вторых, протестантство скоро поделилось на множество толков и этим ослабло, и, в-третьих, католичество, ужасаясь своего распада, вызвало для борьбы но только с протестантством, но и с православными так называемый орден иезуитов. Иезуиты оказались сильным орудием в руках папы, они сумели быстро уничтожить протестантство, но они явились и самым сильным, самым опасным врагом для православных.

ОРДЕН ИЕЗУИТОВ

Орден иезуитов основан в 1540 г. испанцем Игнатием Лойолою. Орденами в Католической Церкви назывались такие монашеские сообщества, где, кроме обычных монашеских обетов, давались еще особенные обеты. Так, последователи Лойолы, называвшие себя иезуитами (от лат. — Иисус, отсюда и название “иезуиты” — последователи Иисуса), главным своим обетом и целью поставили распространение по всему миру власти Католической Церкви.

В 1563 г. иезуиты были вызваны в Польшу и Литву для борьбы с протестантством. Иезуитов в Литве встретили враждебно. Но хитрые иезуиты смягчили вражду народа к себе. Они действовали очень осторожно, вели скромный образ жизни, благотворили бедных и заявляли, что их цель просветительная. Они заводили бесплатные школы, устраивали пышные религиозные процессии, диспуты и т.д.

Инфиму 5. Риторику

Грамматику 6. Философию

Синтаксиму 7. Богословие.

Пиитику

Подготовив таким образом почву, иезуиты начали вести пропаганду унии. Эта пропаганда велась устно и при помощи апологетико-полемической литературы. Следует упомянуть книгу П.Скарги “О единстве Церкви”, которую не без цели иезуит посвяти кн. Константину Острожскому.

Кроме Скарги, в пользу католичества действовал в Литве еще известный иезуит Антоний Посcевин, который остановился здесь после своей неудачи в Москве. По его предложению в Вильно была основана в 1582 г. семинария для русских.

Согласно булле Григория ХIII от 13-24 февраля 1582 г., в католических государствах вводился григорианский календарь. Баторий, по просьбе иезуитов, издал универсал, повелевающий признавать новый календарь всеми подданными. Варварское введение этого календаря, достойное средневековых инквизиторов, вызвало волнение среди православных, которые, повинуясь вселенскому патриарху, а не папе, праздновали праздники по старому стилю. Иезуиты тогда стали врываться в православные храмы, прерывать богослужения и насильственно заставлять принять новый стиль.

В 1586 г. по стараниям иезуитов на престол был избран их воспитанник Сигизмунд III, человек слабого характера. Иезуиты теперь не замедлили шире развернуть пропаганду унии, так как находили во всех своих действиях поддержку и содействие своего питомца-короля, тем более, что Скарга был духовником Сигизмунда III.

В КОНЦЕ ХVI ВЕКА

В силу исторических обстоятельств западноруссам и Западно-Русской Церкви пришлось соприкоснуться с католичеством и западной культурой. Это, безусловно, повлияло на жизнь и культуру православного населения Западной Руси и жизнь Церкви. Такому влиянию подверглись прежде всего русская шляхта и высшая иерархия. Русские и литовские князья, восприняв западную культуру, прельщаемые выгодами, стали переходить в латинство, отрываться от своего народа, стыдиться своей родной воры, родного языка. Русская знать стала чуждаться и своего Духовенства. Им приятнее побывать в общество с образованным иезуитом — опрятно и щегольски одетым в красивую сутану, чем сидеть вместе с православным священником, не умевшим щеголять иезуитскою ученостью, отсталым, косматым, хотя исполненным благородства и любви к своей вере, к своему народу.

Авторитет церковной власти поэтому постепенно стал падать. К тому же гражданская власть начала вмешиваться в церковные дела, вследствие этого иерархия искала покровительства у власти светской, церковно-иерархические должности стали заниматься людьми недостойными, наступил упадок нравственности среди духовенства.

Почвой, на которой образовались эти отношения между светской и духовной властью, был так называемый патронат. Патронат, или ктиторство, является делом усердия благочестивых православных вельмож, которые, строя на собственные сродства храмы и монастыри, делались патронами этих церквей и монастырей, а место с тем приобретали некоторые права, например, право подавания, право рекомендации известных лиц на должности настоятелей церквей и монастырей, право управления и право суда.

Этот патронат имел очень важное значение в деле защиты прав Церкви, но со временем он стал приносить лишь вред для Церкви, в особенности тогда, когда патрон изменял православию. бравом патроната начали злоупотреблять, князья продавали свои храмы и монастыри, дарили, променивали.

Это право подавания присвоили себе польские короли. Сигизмунд-Август и Баторий расширили свою власть до того, что сами назначали на епископские кафедры своих кандидатов, коим давали эти должности в награду за добрую гражданскую и военную службу. Когда не хватало протекций, желанная должность достигалась при помощи звонкой монеты. Владыками становились лица, не имеющие богословского образования, ищущие удобств жизни, люди низкой нравственности, ведущие светский образ жизни и не думающие о защите прав Церкви.

А что говорить о низшем духовенстве? Они были жертвами произвола своего пана и находились на положении панских хлопов. Образование и нравственность низшего духовенства тоже стояли низко. Слово Божие не проповедовалось, многие из пастырей были двоеженцами, и не удивительно, ибо и сами владыки не выше стояли своего подвластного духовенства.

Упадок нравственности наблюдается и в монастырях. Монастыри нередко находились в руках людей, которым король давал во владение монастыри за заслуги пород правительством. Эти светские “настоятели” жили в монастырях вместо с женами и детьми и меньше всего заботились о том, чтобы монахи придерживались правил монашеской жизни.

Такое бедственное состояние Церкви зависело от бесправного положения ее в государстве. Пребывавший на Руси грек Аркадий вот как говорит об этом плачевном положении Церкви: “кто за владык и за бедное духовенство, за попов бедных слово сказал, когда их оскорбляли и имущество церковное отнимали? Попов бедняжек в простых холопов обращали, некоторые с плугом на работу к панам своим ходить должны, терпеть притеснения, побои, заключения. Кто о них и на каком сейме заступался?”

Все внешние притеснения Церкви и внутреннее расстройство церковной дисциплины ослабляли православную Церковь. Всем этим и желали воспользоваться иезуиты в целях подчинения православной Церкви Риму.

Православно-русский народ, в силу исторических обстоятельств поставленный лицом к лицу перед чуждою польской властью, не встретивший себе естественной, казалось бы, поддержки в своем высшем духовенстве, оставленный своими князьями, стал сам искать способов к спасению своей Церкви, тесно сплачиваясь в союзы — братства.

Борьба православных с протестантством, а затем латинством придала братствам религиозный характер. На своих собраниях братства стали советоваться о мероприятиях, касающихся защиты интересов Церкви, о нуждах просвещения, о школах, типографиях. Братства очень быстро стали распространяться во всех большее городах Западной Руси. Эти-то братства первые понесли на себе тяжкое иго насилий, отстояли русскую народность.

Первым по времени основания нужно считать Львовское братство (1439 г.), окончательное свое устройство оно получило в 1585 г., когда Антиохийский патриарх Иоаким утвердил его устав. Прибывший через два года патриарх Константинопольский Иеремия расширил права этого братства, выделив его из-под власти епископа.

По образцу Львовского братства устраиваются братства в Вильно, Бресте, Минске, Киеве, Луцке, Пинске и других городах. Некоторые братства были ставропигиальными. Епископ в таких случаях ставился под контроль братства, которое следило за всеми его действиями и доносило об этом Константинопольскому патриарху.

Испытывалась нужда в образованных проповедниках, деятелях, необходимо было отвлечь православное юношество от иезуитских школ, а поэтому нужно было открыть свои школы. Испытывалась нужда в литературе полемического характера, богослужебных книгах, а для этого нужно было учредить свои типографии.

Примеру Острожского последовал кн. Юрий Олелькович, основавший училища в Слуцке. По образцу Острожской школы, стараниями братств, были заложены школы во Львове (1536), Вильно (1585), Могилеве (1590), Минске (1613), Луцке(1620) (см. “Ж.М.П.”, 1948, 10.) и др.

Напечатав Библию, Феодоров возвратился опять во Львов. Находясь в нищете, в конце своей жизни он заложил свой типографский завод еврею за 411 злотых. Львовское братство потом купило эту типографию у еврея за 1500 злотых.

В то же время Виленское братство тоже устроило при своей школе типографию. Была заложена типография в Дермани (близ Острога) при монастыре. В этих типографиях печатались богослужебные книги, учебники, книги религиозно-нравственного содержания, особенное же место занимали книги апологическо-полемического содержания.

Защитники православия получили теперь возможность посредством печатного слова дать ответ иезуитским нападкам на православие. Посредством печатных трудов православные деятели призывали русский народ к борьбе за свою религиозную и национальную независимость.

Большое значение для Юго-3ападной Церкви имело посещение Литвы патриархом Константинопольским Иеремиею II. Православные, ведя борьбу с внешними и внутренними врагами, не раз просили Константинопольского иерарха, от которого канонически зависела Западно-Русская Церковь, помочь им в тяжелом положении.

В 1589 г. Иеремия, возвращаясь из Москвы, где в январе этого года поставил патриархом Иова, остановился на некоторое время в Юго-Западной Руси, чтобы заняться благоустройством Церкви. Патриарх низложил некоторых недостойных лиц из владык и духовенства, предоставил большие права церковным братствам и утвердил их уставы.

В числе низложенных владык был и Киевский митрополит Онисифор Девочка, который до принятия сана был вдовцом после смерти своей второй жены. На место низложеного поставлен был, с рекомендации кн. Острожского и других православных лиц, минский архим. Михаил Рогоза. Выбор, однако, оказался неудачным. Церковь находилась в опасности и нуждалась в искусном кормчем. Рогоза же был человеком хотя и добрым, но слабохарактерным, склонным служить двум господам.

Иеремия был в Литве почти весь 1589 год. Все это время он не переставал трудиться для благоустройства Русской Церкви. Он обличал русское духовенство, укорял, грозил, низлагал недостойных. Но Иеремии трудно было исправить все нестроения в короткий срок.

Патриарху, однако, нужно было опешить в Константинополь. Чтобы упрочить положение Церкви в Литве, если бы даже и сам митрополит склонен к унии, Иеремия поставил Луцкого епископа Терлецкого своим экзархом.

Кирилл Терлецкий, происходивший из дворян, выделялся из всего епископата своей образованностью и ревностью. Умный и деятельный Терлецкий, вступив на Луцкую кафедру, скоро сумел навести здесь дисциплину и порядок. Однако и Терлецкий, подобно Рогозе, впоследствии изменил православию. Несчастные обстоятельства так складывались, что многие не твердые в вере православные, обессилев в борьбе или поддавшись обещаниям, изменили своему родному православию.

Низложение недостойных иерархов не уничтожило церковного расстройства. Испорченную иерархию нельзя было уже оздоровить. Более верным средством к ликвидации беспорядков было другое мероприятие патриарха — расширение прав церковных братств. Правда, этим тоже были недовольны некоторые владыки, например, Львовский еп. Гедеон Болобан, так как Львовское братство изымалось из-под власти Гедеона.

В это время усиливают пропаганду иезуиты, появляется труд Скарги “О единстве Церкви”, где Скарга предлагает православным выход из трудного положения — унию; владыки православные, обещает Скарга, получат тогда те права, что и бискупы.

ПОДГОТОВКА УНИИ

Однако польское правительство после отбытия патриарха начинает еще больше преследовать православных. В это время луцким старостой Симашком повергся позорному заключению в праздник Пасхи Кирилл Терлецкий. Подверглись нападениям владения Львовского владыки (Жидичинский монастырь), а также Пинского епископа. Православные архиереи, хотя и собирались на соборы, где говорили о защите православной Церкви, но между этими соборами вели тайные соглашения на унию.

Инициаторами унии были Кирилл Терлецкий и Владимирский епископ Ипатий Попей. Они, боясь народа, не говорили открыто о своем замысле, а тайно старались склонить к унии всех западно-русских епископов и, главное, митрополита. Непостоянный митр. Рогоза поддался увещаниям изменников, но он боялся, подобно Поцею и Терлецкому, говорить открыто об унии, т.к. православные вельможи и церковные братства выступили бы против унии, чем помешали бы осуществить эти коварные планы.

Разумеется, что особенно заинтересованы были в унии иезуиты и польское правительство. В 1594 г. сам король Сигизмунд III, назначил Терлецкого и Поцея в качестве уполномоченных к поездке в Рим для заключения акта унии. К половине 1595 г. оба епископа собрали, наконец, подписи на унию с русских епископов (Перемышльского, Львовского, Холмского, Пинского и Кобринского) и поехали в Рим.

Православные, узнав о замышляемой унии, взволновались. Кн. Острожский разослал послание ко всем православным, в котором унию называл изменой православию, а епископов, подписавших унию, сравнивал с Иудой.

Обеспокоился и митрополит, но стать на сторону православных у него не хватало мужества, и он стал утверждать, что Луцкий и Владимирский епископы действуют без его ведома. Однако, участие митрополита в унии было всем известно, и его словам никто не верил.

Терлецкий и Поцей были приняты папой Климентом VIII очень ласково. Но условия унии, предложенные русскими епископами, не удовлетворяли иезуитов и папу, а поэтому Климент заставил подписать делегатов новые условия унии, согласно которым признавались все католические нововведения (“и от Сына”, главенство папы, учение о чистилище и др.).

Православные вельможи, церковные братства собирались и переписывались между собой, готовясь подавить унию раньше ее объявления. Народ осуждал всех иерархов, отказывая им в повиновении. Князь К.Острожский сообщил обо всем случившемся вселенскому патриарху. Все православные ожидали теперь патриаршего экзарха, который бы низложил изменников. Магистраты наполнялись протестами против унии. С церковной кафедры раздавались слова, призывающие к защите православия.

В это время своими проповедями прославились львовские дидаскалы Стефан Куколь (псевдоним Зизаний) и его брат свящ. Лаврентий. В этих проповедях резко обличались латиняне и изменники православия. Проповеди Стефана Зизанияпечатались в братской типографии в Вильно и рассылались среди народа. Вместе с Зизанием не переставали с амвона призывать православных к твердости в вере и другие священники.

Наряду с церковными братствами в борьбе за православие приняло участие еще одно сословие — казаки. Братства, имея нравственную силу и влияние на православных, не имели военной силы для неравной иногда борьбы с врагом, и здесь предложили свои услуги казаки.

Казачество образовалось под влиянием борьбы с феодально— крепостническим гнетом, а также борьбы с турками и татарами. В начале ХVI в. оно представляло из себя уже значительную силу, в 60-х гг. этого века получила значение знаменитая Запорожская Сечь.

В казачество вступали люди обездоленные, обиженные панами, а поэтому казаки живо откликались на утеснения своих собратий. После Люблинской 1569 г. унии казачество решительно выступило на защиту православных от притеснений католиков и униатов. Здесь борьба за веру совпала о борьбой за права крестьянства. Ополяченное русское дворянство ставало все более чуждым для народа, защитниками которого теперь были казаки, столкновения между казаками и дворянством принимали более острую форму.

Так, перед Брестской унией в 1593 г. вспыхнуло казацкое восстание под водительством гетмана Ф.Косынского, окончившееся, однако, неудачно. Косынскому суждено было первым быть принесенным в жертву за православие: в Бресте поляки замуровали его живым как бунтовщика.

В момент введения унии в 1595 г. вспыхнуло казацкое восстание под водительством гетмана Северина Наливайко и казацкого полковника Лободы. Северин Наливайко — брат Дамиана Наливайко, придворного священника кн. Острожского, славившегося своей ученостью и защитой православия.

С.Наливайко успел овладеть Луцком, где был главный зачинщик унии Терлецкий, но Наливайко и Лободу постигла та же участь, что и Косынского. Их приманили в Варшаву будто для договора и там вместе о другими казацкими послами “умертвили поносною смертью”.

БРЕСТСКАЯ УНИЯ

В конце 1596 г. для введения унии собрался в Бресте небывалый многолюдный и торжественный собор. На собор прибыло два патриарших экзарха — Никифор от Константинопольского и Кирилл Лукарис от Александрийского патриархов.

Из православных архиереев на собор прибыли: митрополит Сербский Лука, еп. Перемышльский Михаил и епископ Львовский Гедеон, затем много представителей с Востока, а также съехалось множество русских священников и монахов числом свыше 250. Явилось на собор и много мирян, государственных сановников, депутатов от воеводств и от 14 церковных братств.

Все съехавшиеся на собор в Брест разделились на две половины. Обе половины представляли собой грозное ополчение: шатры и пушки покрывали окрестности Бреста. Православные собрались в одном частном доме, где ждали приглашения митрополита. Однако, скоро стало известно, что митрополит уже открыл собор в городском соборе. Православные, узнав об этом, решили открыть собор в большом зале дома, где они были собраны, так как Поцей как местный епископ приказал затворить перед ними все храмы города.

Соборное решение послано было униатам. В этом решении излагались причины, по которым православные но могут принять унии; а именно: что Юго-Западная Церковь является частью Восточной Церкви, находится в ее послушании и не может сама решать столь важного вопроса; что владыкам-униатам никто из православных не поручал вступать в единение с Римской Церковью и др.

Униатский собор, в свою очередь, лишил сана всех бывших на православном соборе духовных; а митрополит в окружной грамоте проклял и тех, кто будет принимать их за пастырей. После Брестского собора уния была утверждена королевским универсалом, которым повелевалось всем исполнять решения униатского собора, православные епископы объявлялись изменниками своей церкви, а восточные экзархи — шпионами султана.

Так закончились планы поляков объединить Юго-западную Русь с Польшей. Так завершилась попытка пап подчинить себе Западно-Русскую Церковь.

Но тяжелые политические условия жизни, насилия и безумные преследования не сломили западноруссов. Ряды православных редели. но в этом же огне испытаний рождались новые сильные духом борцы за свою родную прадедовскую православную веру, гордо несшие в своих руках знамя православия на протяжении всей истории этой борьбы.

Насилия над православными самого Ипатия Поцея довели до того, что на него было сделано покушение, хотя неудачное. Попей лишился двух пальцев руки, которые долго лежали потом на престоле Троицкой церкви как пальцы мученика.

При всех этих притеснениях уния прививалась плохо. Православные с презрением смотрели на каждого униата, католики же на унию смотрели так же, как и на православие, считая ее верой “хлопской”. Русская шляхта стыдилась унии и принимала прямо чистое латинство.

Униатская иерархия не получила сенаторских мест в сейме, как ей это было обещано. Все это понятно почему. Польше и Риму не нужна была уния сама по себе, она должна была служить как бы мостиком для перехода от православия в католичество. Этот взгляд разделяли Терлецкий и Поцей. Последний усиленно старался удалить из унии все православное и преобразовать ее в чистое латинство. Вследствие этого среди самих униатов явились противодействия поступкам своего митрополита.

Белое униатское духовенство, более близкое к народу, чем иерархия и монашествующее духовенство, все еще сохраняло свою приверженность к слабым остаткам православного элемента в унии и, очевидно, не соответствовало намерениям митрополита. Поэтому, для выполнения своих решений Поцей старался выдвинуть на первый план униатское монашество, преобразовав его по образцу латинских монашествующих орденов.

ОРДЕН БАЗИЛИАН

Для скорейшей латинизации унии Ипатию Поцею нужно было преобразовать униатское монашество по образцу монашеских орденов латинской церкви. Такое преобразование началось с отнятого у Виленского братства Троицкого монастыря. Помощником митрополита в этом доле был Иосиф Вельямин Рутский, один из московских изменников, принявший католичество, а потом унию и поставленный митрополитом в архимандриты Троицкого монастыря. Рутский призвал к себе на помощь кармелитов и иезуитов и горячо принялся за преобразование униатского монашества. Хотя объявлено было, что устав монастыря основывается на правилах св. Василия Великого, но в действительности монастырь получил организацию католических монашеских орденов. К уставу Рутского примкнули и другие униатские монастыри, и так образовался базилианский орден, ставший орудием окатоличения униатской церкви. Центром базилиан была Жовква.

Наполнение ордена чистыми латинянами дошло до того, что униатское монашество совсем олатинилось, базилианские школы сделались латинскими, уния, под влиянием воспитанников этих школ, все более и более склонялась к католичеству не только в учении, но и в своей обрядности.

В 1610 г. учитель Виленской братской школы МЕЛЕТИЙ СМОТРИЦКИЙ горько оплакивал бедствия православных в сочинении “Фринос” или “Плач Церкви восточней”, которое своей печальной правдой поразило даже латинян.

В 1620 г. на Варшавском сейме один волынский депутат Лаврентий Древинский выступил в защиту православия о сильной речью, в которой указал на ужасные притеснения православной Церкви. Храмы запечатаны, говорил Древинский, в монастырях скот запирают, дети мрут без крещения, во Львове к больному с св. Тайнами Открыто идти нельзя, народ умирает без причащения, тело покойного православного можно вывозить лишь воротами, которыми из города вывозят нечистоты и т.п.

Католики нападали на православные процессии, церкви, дома. Сильных защитников у православных не было уже, кн. Острожский умер (+1608 г.), а остальные русские дворяне ополячились. Остались одни защитники — казаки.

Православные крестьяне, угнетаемые иезуитами и шляхтой, целыми массами бежали к казакам, неся с собой страшную ненависть к польскому панству. В степях Украины с опасной быстротой возрастала грозная сила вольного казачества (помимо реестрового). Крестьяне, объединившись о казачеством, совместно вели борьбу против все усиливавшегося религиозно-национального и крепостнического гнета. Казачество сыграло очень важную роль в борьбе западнорусских православных с унией. Казацкий гетман Конашевич Сагайдачный до самой своей смерти (+1622) искусно сдерживал фанатизм поляков.

Борьба о унией велась и духовным оружием. В 1597 г. в типографии Виленского братства был отпечатан труд Христофора Фидалета “Апокрисис альбо отведь” на книгу о Брестском соборе, написанную П.Скаргою. Скарга в своей книге признавал Брестский православный собор незаконным и утверждал, что поскольку владыки (изменники) приняли унию, то овцы должны слушаться своих пастырей. Х.Филарет в указанном сочинении блестяще опроверг доказательства П.Скарги. Если Кирилл Луцкий, пишет Христофор, потуречится, а потуречиться он может, то неужели и овцы вслед за таким пастырем должны турками становиться?

Сильный голос против унии послышался и с Востока. Русский инок афонского монастыря Иоанн Вишенский написал “Краткое извещение о латинских прелестях”, где в сильных и резких чертах выступил против притеснений и угнетении православных. И.Вишенский писал также послания кн. Острожскому, братствам и униатским владыкам.

БРАТСКИЕ ШКОЛЫ И МОНАСТЫРИ

В БОРЬБЕ С УНИЕЙ

Братские школы в духовной борьбе за православие оказали особенно важные заслуги. Несмотря на все притеснения от католиков и униатов, братства продолжали умножаться повсюду. Все они заводили у себя школы, а некоторые и типографии для распространения церковных и других православных книг.

В 1615 году жена мозырского поветового маршалка Гальшка (Елизавета) Гулевичева пожертвовала в Киеве место и несколько зданий для устройства нового братского монастыря со школою, где православные устроили Киевское Богоявленского братство с знаменитом потом братским училищем. В следующем году братство учредило типографию и бумажную фабрику. В 1620 году гетман Сагайдачный выстроил для братского монастыря Богоявленскую церковь, а патриарх Феофан дал ей права патриаршей ставропигии. Первым настоятелем Богоявленского монастыря был Исаия Копинский, а первым ректором Братской школы Иов Борецкий, бывший прежде ректором Львовской школы.

В образовании всех братских школ преобладал тогда греческий элемент, принесенный сюда с Востока главными распространителями просвещения в Южной России греками. Образование в этих школах стояло довольно высоко и было очень полезно для своего времени.

Из братских школ вышли многие видные деятели просвещения, богословы, борцы против унии, проповедники, переводчики, исправители книг. Из Острожской школы вышли: Исаия Копинский, известный в свое время проповедник Леонтий Карпович, много страдавший за православие, с 1615 года архимандрит виленского Духова монастыря; Мелетий Смотрицкий, автор “Фриноса”. Из Львовской школы: корецкий протоиерей, в дальнейшем преподаватель Львовской школы Лаврентий Зизаний Тустановский — автор Большого Катехизиса и славяно-русской грамматики; затем иеромонах — проповедник Кирилл Транквиллион, написавший “Учительное Евангелие” и “Зерцало Богословия” — перши опыт догматической системы; иеромонах Памва Берында — составитель обширного славянского лексикона; печерский иеромонах и с 1624 года архимандрит Захария Копыстенский. Из братских же школ выходили все лучшие представители православной иерархии.

Кроме братских школ, православная Церковь нашла себе сильную духовную опору в своих монастырях. Вместе с подъемом просвещение современная борьба с унией сильно повлияла на подъем и нравственного уровня в обществе и иерархии и на оживление монашеской жизни. Несмотря на отнятие у православных множества обителей в унию, число православных монастырей было все-таки постоянно больше числа униатских, и большая часть их отличалась многолюдством, имея в своих стенах до 80, 100 и 200 иноков, тогда как униатские монастыри стояли почти пустые. В течение первых 20 лет унии, самых тяжелых для православной церкви, возникло даже до 10 новых православных монастырей и между ними три монастыря таких, как Почаевский, Виленский-Святодуховский и Киевский-братский, которые сделались главными оплотами православия — первый для Волыни, второй для Литвы, третий вместо с Киево-Печерской лаврой для Малороссии.

С 1599 года архимандритом Печерского монастыря поставлен был Елисей Плетенецкий, один из замечательнейших деятелей того времени, сделавшийся истинным отцом этой знаменитой обители, виновником ее полного обновления после несчастного упадка ее за прежнее время; он окончательно упрочил ее самостоятельность против покушений униатов, с которыми все время своего управления вел длинные процессы, значительно обстроил ее совне, восстановил в ней общежитие и поднял иноческую жизнь, собрал ученых людей, нужных для поддержки современного просветительного движения и религиозной борьбы, завел типографию, с помощью которой развил в монастыре широкую издательскую деятельность на пользу всей России, учредил институт проповедничества и устраивал школы. Благочестивый, просвещенный и неутомимый администратор скончался в 1624 году, назначив себе преемником известного Захарию Копыстенского.

В Вильне благоустроителем монашества явился первый архимандрит Духова монастыря Леонтий Карпович, в непродолжительное время своего управления этим братским монастырем (+ 1620) успевший оказать большие услуги и обители, и братству. Издательская деятельность монастыря производилась с помощью двух его типографий.

В Галиции и на Волыни виновником оживления иноческой жизни был Иов Княгиниский, воспитанник Острожской школы, долго подвизавшийся на Афоне; он один основал и устроил по общежительному уставу до 5 монастырей во Львовской епархии (+1621).

Святостью жизни и страданиями от униатов на Волыни особенно известен преподобный Иов Железо, игумен сначала Дубенского, потом Почаевского монастыря (+ 1651).

ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ

Тяжелым ударом для православия в Юго-3ападной Руси служило то обстоятельство, что с введением унии православные постепенно лишались своих иерархов, и с 1615 г. остался у них лишь один епископ Львовский, преемник Гедеона Болобана, Иеремия Тиссаровский, добившийся кафедры притворной присягой унии. Таким образом открывался опасный недочет в православном духовенстве. Оставшийся епископ едва успевал посвящать священников на вакантные места. Многие православные, не имея своего духовенства, поневоле обращались с требами к униатским священникам. Униатам казалось, что они вскоре отпразднуют победу, но руководящая десница Господня спасла Западно-Русскую Церковь от гибели.

В 1620 г. в Киев прибыл Иерусалимский патриарх Феофан, снабженный на устройство здесь церковных дел полномочиями от Константинопольского патриарха. Православные пришли к тому заключению, что с приездом Феофана настало удобное время, чтобы получить высшую иерархию, а поэтому стали требовать на сейме 1620 г. восстановления православной иерархии. Но Сигизмунд ответил на это: “Скорее я лишусь короны, чем дам вам иерархию”. Однако, когда знаменитый представитель православных Лаврентий Древинский произнес поразительно резкую речь о бедствиях православных и закончил ее угрозой, и когда от других русских послов и гетмана Сагайдачного послышались тоже угрозы по адресу поляков, Сигизмунд III дал разрешение Феофану посвятить высших иерархов.

Патриарх поставил в митрополиты Борецкого и рукоположил епископов на кафедры: Полоцкую, Владимирскую, Луцкую, Перемышльскую, Холмскую и Пинскую, среди которых были известные Мелетий Смотрицкий и Исаия Копинский, воспитанники Острожской школы. Патриарх завещал епископам, в случае смерти митрополита, тотчас самим поставить нового митрополита, не ожидая утверждения от Константинопольского патриарха, ввиду трудности сношения с ним.

Насколько яростным был иезуитский фанатизм, видно из того, что храм, где происходило поставление епископов, православные вынуждены были охранять при помощи вооруженных казаков. После этого патриарх отбыл из Киева под охраной казацкого войска.

Однако униаты, в частности митр. Рутский, чтобы не допустить православных иерархов к служению, убедили короля, что патриарх Феофан — самозванец, шпион султана и православные иерархи незаконные. Король издал универсал, в котором повелел православных епископов и признающих их за законных иерархов ловить и заключать в темницы.

У врагов православия теперь руки развязались. Начались гонения, преследования, притеснения и убийства православных. Все новопоставленные епископы не могли поселиться в своих епархиях и должны были стать под защиту казачества, которое вместе со своим гетманом было единственной защитой православия.

Перед Хотинскою битвою поляков с турками (1621) Сигизмунд, прося у казаков помощи, обещал утвердить права православной иерархии, но после войны обещания своего не исполнил. Не внял Сигизмунд и предсмертному голоса Сагайдачного, когда тот, израненный (затравленной турецкой стрелою) в Хотинской битве, чувствуя приближение смерти, в письме к королю просил запретить польским панам притеснять на Украине народ казацкий и разрешить православным держаться своих древних преданий.

МИТРОПОЛИТ ИОВ БОРЕЦКИЙ

Митрополит Нов все время своего святительства провел в постоянной борьбе с врагами православия. Он созвал собор, на котором выработаны были меры борьбы с унией (на этом соборе присутствовал Иов Железо, игумен Почаевский), каковыми являются:

благочестивая жизнь духовенства, проповедь против унии, печатание книг в защиту православия, учреждение школ и братств и т.п. Поскольку латиняне но признавали законности поставления православной иерархии, Мелетий Смотрицкийнаписал “Оправдание невинности”. Таким образом законность действий патр. Феофана была доказана, к тому же казаки заявили, что не пойдут воевать с турками, если король но признает православной иерархии. Король обещал, но вскоре поднялось гонение на православных еще более сильное. Поводом к этому было убиение полоцкого униатского епископа ИосаФата Кунцевича.

Назначение в Полоцк православного архиерея Мелетия Смотрицкого привело к тому, что в православие перешло много униатских приходов из епархии Иосафата Кунцевича. Последний начал тогда применять самые бесчеловечные меры насилия над православными. В Витебске, не дозволяя “схизматикам” совершать богослужение даже в шалашах за городом, он до того вооружил против себя православных, что однажды осенью 1623 г. народная толпа набросилась на него, избила его до смерти палками и бросила его обезображенный труп в Двину.

Это убийство очень повредило православным. Униаты причислили Кунцевича к лику мучеников, составили ряд легенд о его чудесах. Папа Урбан III требовал от католиков мести за смерть убитого. Гонения и убийства православных распространились по Белоруссии и даже по всей Украине, защитник которой, Сагайдачный, в это время ужо скончался (+1622). Православным запрещено было даже ремонтировать свои храмы. Киев едва спасся от запечатания в нем церквей и то благодаря протесту казаков.

Мелетий Смотрицкий, который более всех подвергался опасности после убийства И.Кунцевича, вынужден был спасаться бегством. Он удалился из своей епархии в Киев, затем на Восток, наконец, после таких скитаний поселился в богатом Дерманском монастыре, для получения которого от его патрона, князя Заславского, и принял унию.

МИТРОПОЛИТ ИСАИЯ КОПИНСКИЙ

После смерти митрополита Иова Борецкого (+1631) на митрополичье кафедру возведен был смоленский епископ Исаия Копинский, воспитанник Острожской школы. Он являлся великим ревнителем православия, но был уже человеком престарелым и мало способным к управлению Церковью в такое бурное время.

В 1632 г. последовала смерть покровителя унии Сигизмунда III. Духовенство, дворяне, братства и казаки — все готовились не прежде приступить к избранию короля, как после получения отнятых у них прав. На сейме православные послы от казаков, духовенства и церковных братств требовали религиозной свободы, расширения казачьих вольностей и восстановления прав православной иерархии. Сейм готов был превратиться в два военных стана. После острых споров с католиками и униатами православные на сейме добились, наконец, от правительства признания православной иерархии (после 36 лет существования). Определено было избрать для православных митрополита и четыре епископа, утвердить права братств, школ, типографий, предоставить полную свободу вору русской, т.е. православной и униатской.

В ответ на эти притеснения и жестокости вспыхнули одно за другим казацкие восстания Павлюка и Остряницы. Народ стекался под знамена и жестоко расправлялся со своими притеснителями. Кровь лилась по всей Украине, но казаки большой частью оказывались бессильными одержать победу, и тогда со стороны латинян начиналась ужасная расправа с побежденными.

Глумление над православными все более и более сгущало политическую атмосферу в Польше, и над нею собирались тучи, которые разразились тяжелым для нее ударам. Готовилось новое сильное казацкое восстание под начальством Богдана Хмельницкого, закончившееся присоединением Украины к России.

Хотя сеймом, на котором состоялось избрание короля, и дозволено было православным иметь своего митрополита и епископов, однако сейм не признал законными иерархов, посвященных патр. Феофанам. Православные, поэтому, должны были избрать себе нового митрополита и епископов, кроме епископа Львовского Иеремии, получившего грамоту еще от Сигизмунда III.

Митр. Исаией Копинским Могила назначен был депутатом на избирательный сейм, где он употребил все свое аристократическое влияние и таланты на защиту православия. Будучи избран на кафедру, он испросил благословение и у патр. Константинопольского Кирилла Лукариса. Получив благословенную грамоту от патриарха, Петр Могила в 1633 г. принял посвящение во Львове от Иеремии Тиссаровского и отправился в Киев, где первосвятителя встретили очень торжественно и радостно.

Митр. Исаия Копинский не без борьбы оставил кафедру и остаток своей жизни провел в монастырских подвигах (+1640).

Во время своего святительства Петр Могила оказал Православной Церкви величайшие заслуги. Он неоднократно заступался за православных, богато украсил Печорскую Лавру, отнял у униатов многие монастыри и храмы, в там числе и Софийский собор, и Выдубецкий монастырь. Восстановил церковь Спаса на Берестове, воздвиг из развалин Десятинную церковь, под обломками которой нашел гроб кн. Владимира. Кроме этого, писал и издавал сочинения в защиту православия, исправлял церковные книги, заботился о развитии просвещения (см. “Ж.М.П.”, 1951, 1-3.).

ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ПЕТРОМ МОГИЛОЙ КИЕВСКОЙ ШКОЛЫ

Для успешной борьбы с латинством необходимо было поднять уровень образования в Западно-Русской Церкви. Петр Могила прекрасно это понимал, а поэтому, будучи еще архимандритом Печерским, он учредил в 1631 г. отдельно от существовавшей в Киеве братской школы свою новую школу в монастыре. Кроме этого, Могила основал школу и в Виннице при братском монастыре. Петр Могила собрал также около себя кружок ученых, отчасти из молодых людей, получивших на его,счет образование на Западе. Таких, например, как ИННОКЕНТИЙ ГИЗЕЛЬ, СИЛЬВЕСТР КОССОВ и др.

Когда в 1632 г. братчики признали Могилу блюстителем и своей школы, то он соединил свою лаврскую школу с братской и прообразовал эту школу в коллегию, устроив ее по образцу латинских коллегий. Для процветания этой школы он положил много забот: переименовав ее в коллегию, расширил в ней преподавание философских и богословских наук, обстроил ее новыми зданиями, обогатил, лаврскими вотчинами. Эта коллегия, называвшаяся Киево-Могилянской, сделалась образцом для всех духовно-учебных заведений не только на Украине, но и во всей Руси.

По примеру иезуитских коллегий, Киево-Могилянская коллегия разделялась на школы или классы: фару, инфиму, грамматику, синтаксиму, пиитику, риторику, философию и богословие. Господствующее значение в школе имел латинский язык. Славянский язык стоял на втором вместо, а греческий на третьем (тогда как в Острого была славяно-греко-латинская школа).

Ученики должны были даже между собой говорить по-латински, а кто проговорился на своем языке, тому на грудь вешали (лист в деревянном футляре), если виноватый не подслушал товарища, говорящего не по-латыни, и переночевал у виновного, то там писалось — переночевал у господина такого-то, и бедного пороли. Но не в этом заключались главные трудности учеников Киево-Могилянской школы. Могила желал, чтобы школа приготовила просвещенных пастырей и ревностных защитников православия в борьбе с унией и латинством. Литературная борьба с латинством была невозможной без знания латинского языка. Но народная масса, а также и многие священники этого не понимали и обвиняли школу в уклонении в латинство. Народ до того взволновался, что грозил разорить школу, а латинщиками начинить днепровских осетров. Бедные ученики стали исповедываться и готовиться к смерти.

Однако большой опасности нужно было ожидать со стороны униатов и латинян, от которых действительно студенты не только терпели поругание и обиды, но даже смерть. Латино-униатская партия о митр. Рутским начала клеветать на православную Коллегию, обвиняя ее учителей в протестантизме. Король, поверив этой клевете, требовал от Могилы упразднения Киевской и Винницкой школ вместе с состоящими при них типографиями. Сильвестр Коссов написал и издал “ЕКТЕЗИС”, в котором опроверг латино-униатскую клевету и доказал православное направление школ.

Католики, видя влияние Киево-Могилянской коллегии на укрепление православия на Украине, основали в Киеве иезуитскую коллегию в 1645 г., в противовес православной школе. Но успехи Киево-Могилянской коллегии превосходили, успехи иезуитов.

Коллегия отстояла свою самостоятельность и быстро стала развиваться.

УЧЕНЫЕ ТРУДЫ ПЕТРА МОГИЛЫ

И ЕГО КОЛЛЕГИИ

Митр. Петр Могила заботился не только об упорядочении Киево-Печерской лавры, на которую жертвовал и свои личные средства, и обращался за помощью к московскому царю, но благодаря заботам митрополита были обустроены и другие монастыри, ставшие рассадниками благочестия и просвещения. Кроме того, его стараниями открыты новые монастыри, например, в Пинске, Каменце-Лит., Бресте. В Брестском монастыре игуменствовав известный игумен Афанасий, вкусивший за свою любовь к православию и борьбу с унией мученическую кончину (1648) (см. “Ж.М.П.” 1949, 1).

Чтобы удовлетворить духовным потребностям православных, Петр Могила печатал в своей типографии святоотеческие творения. По его благословению в лаврской типографии на общепонятном языке напечатано собрание поучений на воскресные и праздничные дни под названием “Евангелия учительного”.

По мысли и повелению митрополита профессором Киево-Могилянской школы (впоследствии преемником Могилы по митрополии) С.Коссовым был составлен “Патерик Печерский”. Могилой приготовлено было к изданию “Православное исповедание веры”, написанное по поручению митрополита И.Трофимовичем. Это “Исповедание” одобрено было на соборах Киевском (1640 г.) и Ясском (1643 г.). Но напечатан этот труд был в 1662 г. в Амстердаме на греческом языке. Ввиду крайней нужды и задержки/выхода в свет этой книги Петр Могила в 1645 г. издает ее в сокращенном виде на польском и русском языках под названием “Малого Катехизиса” (или “Собрание короткой науки об артикулах веры”).

Затем сам митрополит написал “Лифос” (“Камень веры”) — резкий полемико-апологический труд против нападений латинян и униатов на православную Церковь. Здесь, отчасти, содержится и православная литургика с объяснением таинств, постов, обрядов, праздников, устройства храмов и проч.

Петр Могила немало заботился об исправлении и издании богослужебных книг, в чем ему помогали ученые члены братства.

Одним из важнейших его изданий было появление в свет большого требника, известного под названием “Требника Петра Могилы”. В нем собраны исследования всех таинств и богослужебных чинов из славянских и греческих требников о дополнениями из католических требников или дополнениями, составленными им самим. Чиноследования и обряды в требнике снабжены объяснениями литургического, догматического и канонического содержания.

Кроме этого. Могилой была задуманы две колоссальные работы: “Жития святых” и исправление Библии, что он только лишь начал, так как вследствие понесенных им трудов митрополит преждевременно окончил свою земную жизнь (1.1.1647).

После смерти Могилы для Коллегии настали несчастные времена. Лаврские вотчины, выпрошенные Могилой, были отобраны. Лучшие люди уходили под знамена Хмельницкого. Но Коллегия продолжала развиваться и привлекать к себе сотни учеников, несмотря на то, что постоянно терпела крайнюю нищету до самого 1686 года, когда Киевская митрополия присоединилась к Московскому патриаршеству.

Самыми видными представителями киевской богословской науки после П.Могилы были один за другим ректоры Могилянской коллегии: Иннокентий Гизель, Лазарь Баранович и Иоаникий Голятовский. И.Гизель написал “Синопсис” — первый у нас учебник по истории, который остался единственным руководством для учеников до времен Ломоносова.

Польское правительство всячески старалось взять власть над казаками, а поэтому стало наводнять казацкие области своими войсками и чиновниками, отнимать у казаков их права независимого управления, уменьшать число реестровых казаков.

Происхождение реестровцев следующее. Желая установить контроль над казачеством и использовать его в борьбе против Турции и Крымского ханства, польское правительство взяло часть казаков на государственную службу. Впервые это было сделано при Сигизмунде-Августе, когда в 1572 г. было 300 казаков записано в книгу — реестр. Впоследствии реестр был расширен. В реестр преимущественно попала казацкая старшина. Реестровцы получали вознаграждение от правительства и пользовались привилегиями.

Но при Владиславе и положение реестровцев очень ухудшилось. Сеймом 1638 г. у казаков опять были отняты все права и привилегии, и все казаки низводились на положение простых крестьян. Польша желала задавить казачество совершенно.

Создавалось также тяжелое положение и для Православной Церкви. Польская шляхта требовала от низшего православного духовенства выполнения феодальных повинностей. Большая часть православного духовенства была в положении, которое мало чем отличалось от положения крестьянства. О притеснении крестьян и говорить нечего.

Для подавления восстания, начавшегося в Запорожской Сечи, послана была польская армия под начальством коронного гетмана Н.Потоцкого. Хмельницкий вступил в союз с крымским ханом Ислам-Гиреем III, который дал ему 5 тысяч конницы под начальством мурзы Тугай Бея. За это Хмельницкий вынужден был отдать в заложники хану своего сына Тимоша.

Казаки возле Желтых вод (нынешн. Днепропетровщина), а затем пол Корсунем совершенно разбили польские войска, а Потоцкий был взят в плен.

Восстание тотчас охватило всю Украину. В отряды Хмельницкого стекались все: реестровые и вольные казаки, крестьяне, горожане. Всюду создавались отряды, громившие панские усадьбы, костелы, униатские церкви. Замечательным руководителем партизанской войны на Украине был “первый полковник” Хмельницкого Максим Кривонос.

Осенью того же 1648 г. началось наступление польской армии на Волынь. Во главе армии стояли три командующие: старый князь Д.3аславский, хваставшийся своей “ученостью” Н.Остророг и молодой А.Конецпольский. Хмельницкий с сарказмом называл их “перина”, “латина” и “дитина”. На реке Пилявке эта польская армия была уничтожена.

Активное участие в освободительной войне приняло и православное духовенство. Когда Хмельницкий после первых блестящих побед над польскою шляхтою возвращался в первых числах января 1649 г. из-под Замостья и приблизился к Киеву, за городом встретил его Иерусалимский патр. Паисий, приветствовал гетмана и благословил его на борьбу против ляхов. Киевский митр. С.Коссов посадил Хмельницкого в сани рядом с собой по правую руку. Киево-Могилянская коллегияприветствовала Хмельницкого высокопарными речами.

Представители православного духовенства впервые высказали мысль о воссоединении Украины с Россией. Еще митр. Иов Борецкий писал в Москву царю о желательном переходе Украины в состав Московского государства. В 1622 году эту же мысль высказал царю еп. Исаия Копинский. Обещал посредничество в этом деле и патр. Паисий. Но посредничество Паисия но имело еще тогда реальных результатов, так как в Москве ссылались на существующий мирный договор с Польшей.

Борьба украинского народа продолжалась и в 1649 г. Польское шляхетское войско было блокировано казаками в Збараже. На выручку ему шел сам король. Хмельницкий с частью войска и союзниками — татарами повел навстречу королю. Но татары пошли на измену, крымский хан иступил в соглашение с королем, и Хмельницкий вынужден был заключить Зборовский договора Согласно этому договору число реестровых казаков устанавливалось в 40 тысяч, православный митрополит получал место в сенате, и в трех воеводствах — Киевском, Черниговском и Брацлавском — власть шляхты ограничивалась. Там не должно было быть польских войск, административные должности должны были занимать только украинцы. Имелась отдельная статья о ликвидации церковной унии в Польско-Литовском государство.

В 1651 г. украинская армия вместе с татарскою ордою встретилась со стотысячной польской армией под Берестечком (на Волыни). В разгар битвы хан изменил и оставил поло боя. Хмельницкий решил сам лично догнать хана и упросить возвратиться. Но хан взял под арест гетмана и освободил лишь через несколько дней за большой выкуп.

В оставшемся без вождя лагере воцарилась растерянность. Положение было очень тяжелым, так как казаков с трех сторон окружали поляки, а с четвертой — прикрывали непроходимые болота. Благодаря находчивости полковника Богунаудалось сохранить порядок в войске. Он устроил переправу через болота, запрудив его копьями, телегами, седлами и одеждой. Большую услугу Богуну в этом деле оказал Коринфский митрополит и духовенство. Митрополит в архиерейской мантии стоял у переправы и убеждал паникеров сохранять спокойствие, ликвидируя таким образом образовавшиеся заторы. Слова митрополита возымели действие. Переправа совершилась благополучно, но святитель-герой погиб. Большая часть войска спаслась, однако битва была проиграна.

После этого Хмельницкий был вынужден заключить Белоцерковный трактат, которым казачество имело право на самоуправление Лишь в Киевском воеводстве, реестр сокращался до 20 тысяч. Шляхта получала право вернуться в свои имения на Украине.

Скоро изменилось отношение к украинским событиям в Москве, куда Хмельницкий посылал одно посольство за другим с просьбой о воссоединении. Нужно отметить, что Хмельницкий уже в начале восстания вел переговоры о присоединении Украины к России, но этот вопрос тормозился слабовольным царем Алексеем Михайловичем, который опасался военных осложнений с Польшей. В 1652 г. патриархом стал энергичный митр. Новгородский Никон, “собинный друг” царя. К всесильному патриарху и обратился за содействием Хмельницкий. Он пишет Никону письмо, в котором просит быть ходатаем пред царем “да помощи руку подаст нам на врагов наших... ратию своею великою (см. “Ж.М.П.”, 1953, 12). Расчеты Хмельницкого оправдались.

Решением Земского собора в Москве в конце 1653 г., при участии патриарха Никона и других духовных лиц, постановлено было, чтобы царь принял Б.Хмельницкого и все запорожское войско с городами и селами в свое подданством

Января 1654 г. Хмельницким в Переяславе созвана была рада, на которой присутствовали казаки, духовенство и крестьянство. Из Москвы от царя прибыло посольство во главе с боярином В.Бутурлиным. Рада решила воссоединиться с Россией. Здесь же в соборной церкви Хмельницкий со старшиной принесли присягу на подданство царю.

Верховным правителем Украины признавался гетман, выбираемый старшинской радой и утверждаемый царем. В его руках сосредоточивалась военная, административная и судебная власть. Украина разделялась на полки, представлявшие собой военно-территориальные и административные единицы во главе с полковниками. Полки долились на сотни.

Из сказанного видно, что религиозный элемент в событиях 1648-1654 гг. занимал очень видное место. Восстания были ответом на религиозный и национальный гнет по стороны польской шляхты. Во время восстаний всегда шляхта подозревала духовенство в сочувствии и материальной помощи восставшим. Преп. Афанасий Брестский расстрелян польскими гайдуками за одно подозрение в помощи восставшим. Сельское духовенство всегда поддерживало стремления украинского народа к воссоединению и активно участвовало в его борьбе за великое дело.

МОСКОВСКОМУ ПАТРИАРХУ

Почти сразу же после воссоединения Украины с Россией между Россией и Польшей последовало несколько войн, так как польская шляхта не желала отказаться от своих прав на Украину. Потерпев ряд неудач, поляки согласились, по перемирию 1655 г., признать за Россией всю Украину и предоставить свободу вероисповеданий в Галиции и Волыни, которые остались под Польшей.

На Украине, однако, обнаружилось несогласие в деле окончательного объединения с Москвой. В этом вопросе Украина разделилась на две партии. Крестьянство и простые казаки стремились под царя православного; им сочувствовало низшее духовенство. Но шляхетство и казацкая старшина тянули к шляхетской Польше; этой партии сочувствовало высшее духовенство, для которого номинальная зависимость от Константинопольского патриарха была выгодное действительной зависимости от патриарха Московского.

Преемник Могилы СИЛЬВЕСТР КОССОВ долго не изъявлял покорности царю и Московскому патриарху. Преемник Сильвестра ДИОНИСИЙ БОЛОБАН решительно отказался принять посвящение в Москве и явно тянул к Польше.

В Москве, поэтому, управление Западно-Русской Церковью решили возложить пока на наместника. Митр. Питирим (управлявший Церковью вместо патр. Никона) наместником в Киев назначил епископа МЕФОДИЯ, но ни греческий патриарх, ни многие западные иерархи его не признали, а Дионисий Болобан не считал его даже за епископа. Много повредил Мефодию и Никон, наложивший за это посвящение анафему на Питирима.

После смерти Хмельницкого (1657 г.) гетманом был избран Иван Выговский. Новый гетман заключил с польским правительством Гадячский договор, согласно которому Украина возвращалась под власть Польши под названием “Великого княжества Русского”. Казацкая старшина получала шляхетские права. Польша соглашалась также поставить православие наряду с латинством и совершенно истребить унию. Но на дело на Украине начались опять притеснения со стороны латинян и шляхты.

Гадячский трактат вызвал на Украине возмущение против Выговского, который лишился гетманства. Новым гетманом был избран сын Богдана Хмельницкого Юрий. Несколько лет неудачного правления заставили Юрия отказаться от гетманства, после чего правобережная и левобережная части Украины выбрали особых гетманов.

Война между Россией и Польшей продолжалась до 1667 гола. когда был заключен Андрусовский договор, согласно которому за Москвою остались Смоленск, Северная земля, а также Киев (на два года) и Левобережная Украина.

Впоследствии Андрусовский договор в 1686 году был заменен договором, известным под названием “вечного мира”. Этот вечный мир подтверждал права Российского государства на Левобережную Украину, Киев и Запорожье. Северная Киевщина, Волынь и Галиция оставались под властью Польши. В этих областях поляки обязались дать православным свободу веры и возвратить православным епархии: Луцкую, Львовскую, Поремьшльскую и Могилевскую.

Указанные события отразились и на управлении Западно-Русской Церкви. После смерти Дионисия Болобана (1663) повторилась та же история, что и после митрополита Сильвестра. Внутреннего порядка в Западно-Русской Церкви не было, тем более, что западнорусская иерархия разделилась на две партии, из коих одна тянула к Москве, а другая — к Польше. Каждая из этих партий стремилась иметь на престоле своего человека. Вскоре, поэтому, случилось, что в то время, как русская половина избирала своего кандидата, польская избирала своего.

Конец этому ненормальному вложению был положен только после заключения “вечного мира”, когда Московский патриарх Иоаким решил подчинить Киевскую митрополию Московскому патриаршему престолу, и когда Константинопольский патриарх согласился на такое подчинение.

Так окончательно прекращено было разделение Русской Церкви, продолжавшееся около двух с половиной столетий. Единство, однако, восстановилось не вполне, отторгнутыми были Киевская область, Подолье, Волынь и Галиция. Там опять разразилась опустошительным ураганом уния.

После воссоединения Украины с Россией православные, оставшиеся под Польшей, очутились в очень стеснительном положении. Православие в Польше начало подвергаться ужаснейшим преследованиям. Повторились времена правления Сигизмунда III.

Польским королем Яном Собесским (1674-1696) униатам дарованы были широкие права, что открыло латино-униатам широкий простор для захвата православных церковный имуществ, церковных земель, утвари. Издевательства над православными священниками, истязания их, убийства, поругания святынь, разорение православных кладбищ и т.п. стало делом обычным.

Польское правительство решило окончательно истребить православие. Этого оно предполагало достигнуть уничтожением высшей православной иерархии, а посему вступило в переговоры с православными епископами, стараясь побудить их к переходу в унию. Этою мерою поляки надеялись лишить православное население духовенство и заставить поневоле принять унию.

Иосиф Шумлянский происходил из униатской шляхетской семьи и служил в польском войске. Латиняне, видя в нем человека, способного оказать услуги унии, выставили его кандидатуру на Львовскую православную епископскую кафедру, для чего он опять перешел в православие. Несмотря на то, что Львовское братство было против такого кандидата и избрало православного кандидата, Шумлянский занял кафедру.

Руководясь материальными расчетами, ради которых он готов был принять любую веру, в 1681 г. Шумлянский принял унию, но принял ее негласно, тайно. Будучи администратором Киевской митрополии, он требовал от православных подчинения себе как администратору.

Лицемерие Шумлянского причинило православию неисчислимые беды. Незаметно совершалась замена многих православных духовных лиц людьми, расположенными к унии. Узнав, что в таком-то селе священник отличается преданностью православию, Шумлянский изгонял его под каким-либо предлогом, а посылал туда униата. Подготовив таким образом почву, этот изменник вместе со своей партией в 1700 году уже открыто заявил себя униатом.

Особенное внимание им обращено было на Львовское братство. Действуя то ласками, то гонениями, то разного рода хитростями, Шумлянский добился того, что братство в 1708 г. приняло унию. Так погибла древняя опора православия, принесшая ему столько добра и потерпевшая от латинян и униатов столько мук и гонений. Постепенно древняя православная Галиция становилась униатской.

К началу XVIII столетия вся православная иерархия в литовско-польских областях была почти уничтожена: епископии Львовская, Перемышльская и Луцкая перешли в руки униатов. В руках православных осталась одна только Могилевская епископия. Православных в Юго-3ападной Руси оставалось все меньше и меньше, да и оставшиеся в православии — низшее духовенство и простой народ до такой степени были измучены преследованиями, что им уже было все равное уния ли, православие ли, только бы найти себе хотя какое-нибудь успокоение от перенесенных страданий (См.”Львiвський вiсник”, 1950 г., стр. 343.).

ГЛАВА IV.

ЗАБОТЫ ПАСТЫРЕЙ ЦЕРКВИ

Храмы были разрушены, епископы, священники замучены, богослужебный порядок расстроен. Особенная нехватка была в книгах. В Киеве библиотека была уничтожена. Даже в Пскове не было месячных Миней и богослужение совершали по общих Минеях. От такого недостатка богослужебных книг переписка их считалась великим богоугодным делом. Перепиской занимались грамотные монахи, и также и благочестивые люди из грамотеев разного чина.

Но часто вследствие невежества переписчиков в книги вкрадывались погрешности. Некоторые архипастыри занимались исправлением этих ошибок. Так, св. Алексий (1300-1326) исправил Новый Завет по греческому тексту, митр. Киприан (1378-1406) исправил Служебник, Требник и Следованную Псалтирь.

Так, в 1274 г. с этой целью созван был собор во Владимире. На этом соборе запрещено было: смешивать в миропомазании св. миро с маслом; обливание при крещении; вынимать на проскомидии частицы из просфор диакону; мирянам входить в алтарь и освящать кутью.

С этой же целью созван был собор в Константинополе в 1276 г. Этот собор разрешил завести подвижные храмы; служить службу архиерейскую, если нет диакона, с одними иереями; при служении нескольких иереев ектений говорить младшему, не выходя из алтаря.

В Сарайской епархии (из-за недостатка воды) разрешено совершать крещение через обливание. Монахам но разрешалось венчать браков и без нужды крестить детей. Постригать в монашество разрешалось и мирянину. Запрещено было давать в руки умершего Тело Христово.

В своих посланиях, писанных в Псков, оба митрополита вооружались против принятого там с Запада обливательного крещения. Митр. Киприан давал наставления, в какие дни совершать литургию св. Василия Великого. Святитель писал также, что для совершения литургии дрляЕО приноситься 5 просфор.

О браке писал митрополит, что “игумену или чернецу-попу не достоит венчать: это дело мирских иереев, а не чернеческое”. Киприан повторил также запрещение вынимать диаконам частицы из просфор и служить литургию без вина.

Татям, душегубам, четвероженцам и живущим с женами без брака оба митрополита запрещали давать причастие, разве при смерти; троеженцев предписывалось отлучать от причастия на пять лет; убитого на поединке запрещалось хоронить, а убившего — ведено было отлучать от причастия на 18 лет.

За недостатком уставов и богослужебных книг в Пскове не знали, как совершать литургию Златоуста и приготовлять агнец для литургии Преждеосвященных даров. Киприан послал туда устав, чин литургии Иоанна Златоустого и Василия Великого, чин крещения, чин венчания и другие книги. Киприан старался всеми мерами вводить единообразие в богослужения. Он сам перевел с греческого языка на славянский Служебник и желающим списывать с него внушал при списывании держаться с точностью всего, ничего не прибавляя и не упуская, не вносить того, к чему “первое привык).

Несмотря на постановления Владимирского и Константинопольского соборов, а также и заботы иерархов (Алексия, Киприана, Фотия), направленные на упорядочение богослужения, нестроения в богослужении не только не уменьшились, но, кажется, еще более увеличивались. В русском обществе того времени встречаем сильные обличения против неблагочинного совершения богослужения, порчи церковного пения и чтения. Для сокращения служб один пел, другой читал, а третий произносил Ектению. Появилось “хомовое” пение — изменение полугласных в гласные. Против этого восставал Стоглав и пастыри Церкви.

В 1479 г. великому князю Ивану III Васильевичу донесли, что митр. Геронтий при освящении Успенского храма ходил не по солнцу. Князь рассердился, но за митрополитом стояло духовенством и люди княжные. Спор дошел до того, что митрополит отказался от престола. Князь вынужден был просить прощения и “бить челом” Геронтию, но “истины не обретоша”.

В ХVI в. возник спор — двоить или троить аллилуиа. В псковском Ефросиновом монастыре, прикрываясь авторитетом преп. Ефросина, двоили. В Пскове и Новгороде троением аллилуйи смущались, как латинством. Владыка Геннадий запрашивает ученого пероводчика Димитрия Герасимова об этом, но тот отвечает, что все равно — двоить или троить аллилуйю. В житии проп. Ефросина аллилуйи придается великое значение тайны воскресения, а троение признается латинством, жидовством и почитанием языческого бога. Стоглавый собор, поверив этому житию, определил двоить аялилуию. Кроме того, собор вынос определение и о двоеперстии.

При смешении существенного с несущественным, обрядовым, религиозный взгляд простирался и на житейские вещи и обычаи; все свое, русское, казалось православным, все чужое — еретическим и бусурманским. Борода стала существенной принадлежностью православия, а брадобритие — латинским обычаем, ересью. Стоглав определил над брадобритцем ни отпевания, но творить, ни свечи, ни просфоры не приносить по нем, — “с неверными да причтется”.

ТРУДЫ ПРЕП. МАКСИМА ГРЕКА

В исправлениях своих Максим уже не руководствовался обычным приемом русских справщиков — исправлять книги с помощью одного только сличения их с древними рукописями, которое, при неисправности всех вообще рукописей и самих переводов, не могло повести ни к чему прочному, а все дело вел с помощью богословской и филологической критики текста.

Кроме исправления богослужебного текста, Максим старался еще при этом объяснять разные богослужебные обряды и принадлежности, которых вовсе не понимали почитатели церковной внешности, например, объяснял литургию для вразумления тех, которые говорили, что все плоды ее пропадают для непоспевших к Евангелию, ектению “о свышнем мире”, под которым многие разумели мир ангельский, толковал значение букв в венцах Спасителя и Богородицы (читали Марфу). Кружок поклонников, составившийся около Максима, во всем одобрял его исправления, относился к нему как к авторитету и гордился именем его учеников. Таковы были: князь-инок Вассиан Патрикеев, сотрудник Максима Димитрий Герасимов, его ученики иноки Нил Курлятев. Зиновий Отенский и другие. Вассиан говаривал даже: “Здешние книги все лживые, а правила не правила, а кривила. До Максима по тем книгам Бога хулили, а не славили”.

Действительно, Максим Грек, не зная русского языка, допустил некоторые ошибки. Он переводил с греческого языка на латинский, в переводчики с латинского — на славянский. В результате получились неточности: вместо “седе” — “седел”, вместо “бесстрастно Божество” — “нестрашно Божество”, об Иосифе и Марии говорилось: “совокупление же (вместо совещание) до обручений бе”.

В 1552 г., по просьбе Ивана Грозного, из Дании был прислэи граф Мессингейм, или Бокбиндер. Нашлись и свои, знавшие типографское дело, — диакон Иван Феодоров и Петр Тимофеевич Мстиславец. В Новгороде отыскался резчик букв Васюк Никифоров, кроме того, из Польши выписаны были новые буквы и печатный станок. Ганса Бокбиндера скоро отпустили, и русские первопечатники начали печатание. В 1564 г. вышла первая печатная книга — Апостол, а через два года — Часослов, обе книги малоисправные. После этого типографское дело остановилось. Против печатников из зависти восстали переписчики, и Феодорова обвинили в ереси. Феодоров с Петром Мстиславцем удалились в Вильну, затем побывали в Заблудове, Львове и Острого, где дальше трудились над печатанием книг.

Печатный двор в Москве был подожжен ночью и сгорел со всеми принадлежностями. Книгопечатание было возобновлено в 1568 г. по воле самого царя, сначала в Москве, потом в Александровской слободе, резиденции царя (сейчас город Александров, 115 км от Москвы).

Ученик изгнанных первопечатников Андроник Невежа напечатал в новой типографии два издания Псалтири (1568-1578 гг.), тоже не весьма исправные.

ДЕЛО ДЬЯКА ВИСКОВАТОГО

В ХVI в. возник вопрос о правильной писании икон, потому что чрез Новгород и Псков в иконописание стало проникать западное влияние: появились иконы, писанные о латинских образцов и отличающиеся множеством символических изображений. Стоглав определил, чтобы иконописцы непременно держались древних образцов, чтобы архиереи по епархиям установили за иконописцами строгий надзор и запретили писать иконы от самоизмышления, не по старым образцам, и людям неискусным и худой нравственности.

Образцом для мастеров собор рекомендовал стиль известного инока иконописца Андрея Рублева (+1430 г.).

Вскоре после Стоглава началось волнение из-за икон, поднятое дьяком Иваном Висковатым. После большого московского пожара (1547 г.) вновь расписывали иконами кремлевские храмы. Для этого были вызваны в Москву новгородские и псковские мастера. В Благовещенском соборе священник Сильвестр велел им изобразить:

“Троицу в деяниях”, “Верую”, “Хвалите Господа”, “Софию — премудрость Божию”, “Достойно”, “Почи Господь в день седьмый”, “Приидите, людие, трисоставному Божеству поклонимся” и др. Висковатый соблазнился о новых иконах. Поддерживаемый отставленными от дела московскими мастерами, Висковатый стал разглашать, что не следует изображать иконным образом невидимое Божество и бесплотных. Особенно порицал он символические изображения, например, добродетелей и пороков в виде женщин, Христа в виде ангела с крыльями и т.п. Дьяк написал митрополиту жалобу, что Сильвестр старые образа вынос, а новые поставил по своему мудрованию.

В 1554 г. был созван собор, который решил дело в пользу Сильвестра. Висковатого за хулу икон отлучили на три года от причастия. “Всякий должен знать свой чин, — сказал ему митрополит, — овцы не должны делать из себя пастыря. Слушай духовных отцов. Вам не ведено о Божестве испытывать; знал бы ты свои приказные дела (см. “Церковный вестник”, 1955 г. № 6; “Ж.М.П.”, 1948, 3.).

В рассматриваемое нами время Русская Церковь особенно заявила себя восстановлением храмов Божиих, разрушенных монголами, и строением новых. Особенно много строилось церквей и монастырей во время голода, мора и других народных бедствий. Сговорившись на сходке, жители шли в лес, рубили бревна, свозили их и таким образом выстраивали церковь. Такая церковь называлась обыденной.

Особенно большим количеством храмов отличались Новгород, Псков, Москва. При Иване Калите в Москве выстроены соборы Успенский и Архангельский, а при Василии Димитриевиче (II) — Благовещенский. Лучшие русские мастера для строения храмов были в Новгороде и Пскове.

НОВЫЕ ПРАЗДНИКИ. В честь новоявленных угодников Божиих (св. Петра, св. Александра Невского, преп. Сергия и др.) устанавливались и новые праздники в Русской Церкви, или общие, или местные. Святые, как и иконы, тоже большей частью чтились местно.

С возникновением нового государственного центра — Москвы и стремления к объединению всех русских земель вокруг Москвы Русская Церковь тоже стремится к централизации религиозной жизни. С этой целью начинается собирание в Москву всех более известных местных святынь. Это мероприятие имело большое значение прежде всего в политическом отношении. Каждый удел, лишившись своей чтимой святыни, ставал как бы обезоруженным в духовном отношении и оказывался в зависимости от общего центра.

Так, в московском Успенском соборе были собраны высокочтимые святыни: икона Спаса из побежденного Новгорода; из Устюга икона Благовещения, перед которой молился Прокопий Устюжский;

Икона Богоматери “Знамение” (“Одигитрия”) из Владимира; Псково— Печерская икона из Пскова и другие. Обогатилась и ризница собора некоторыми сосудами (например, из Новгорода были взяты сосуды Антония Римлянина). В Москву же были перенесены местные мощи черниговского князя Михаила и боярина его Феодора (при Грозном).

Наконец, по определению московских соборов 1547 и 1549 годов, многие святые разных краев, прежде чтившиеся только местно, получили общее чествование по всей России. Тогда же были собраны местные службы, жития и чудеса новых чудотворцев. То же самое делалось в отношении к вновь явленным чудотворным иконам, например, с 1579 года новоявленной иконе Казанской Богородицы.

С ХVI века у нас делаются известными некоторые НОВЫЕ ОБРЯДЫ: обряд хождения на осляти в неделю ваий, совершавшийся в Москве митрополитом, а в епархиях, хотя и не во всех, архиереями, причем осля под святителем в Москве вея за повод вместе с боярами сам государь, и обряд пещнаго действия, совершавшийся по кафедральным соборам пред Рождеством в недолю праотец.

ГЛАВА V.

Школы, в большинстве случаев, закрывались. Само духовенство плохо удовлетворяло своему просветительскому призванию. Низшее духовенство митр. Киприан обвинял в невежестве и указывал при этом на толстые сельские сборники, которые попы наполняли молитвами о трясавицах и нежитях и разными суеверными оказаниями.

Среди этой скудости в церковной письменности находим очень мало оригинальных произведений; главным источником образования были переводы с греческого.

ПЕРЕВОДНАЯ И ОРИГИНАЛЬНАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ ХIII-ХV ВВ.; РАЗМНОЖЕНИЕ АПОКРИФОВ, НЕДОСТАТОК ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ

ПЕРЕВОДНАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ в рассматриваемое время значительно усилилась. Русские нарочно ездили на Восток за книгами. При Студийском монастыре жили два новгородца — Иван и Добрило, которые там списывали книги. С тою же далью высоцкий игумен Афанасий, современник митр. Киприана, прожил в Константинополе 20 лет. Митр. Кирилл (1247-1280) выписал из Болгарии перевод Номоканона.

Для религиозного просвещения Руси особенно важное значение имели переводные сборники догматического, нравственного, литургического и канонического содержания, каковы, например, “Пчела” (изречения Св. Писания, отцов Церкви, древних философов, поэтов), “Златая Цепь” (поучения свв. отцов и русские статьи), “Маргарит”, “Измаград” и др.

Любимым родом ОРИГИНАЛЬНОЙ письменности были письменные поучения и послания. Характер их преимущественно обличительный. На смену прежней простоте в проповедях наблюдается многоглаголивость, хитросплетения. Эти риторские замашки были следствием подражания византийскому риторству, а также и умственной работы самих русских.

ПОУЧЕНИЯ ХIII ВЕКА. С самого начала монгольского времени на поприще церковной проповеди являются знаменитые в свое время деятели митрополит КИРИЛЛ и СЕРАПИОН Владимирский. Правило митрополита Кирилла (на соборе 1274 года), обличающее современные ему нестроения, указывает на современные бедствия, как наказание Божие за грехи.

Поучения Серапиона ярко характеризуют темные стороны удельного времени: междоусобия, насилия, разбои, порабощение слабых сильными, мздоимство, немилосердие к бедным и сирым, слабость семейных уз, пьянство. Особенно замечательны обличения против остатков язычества, веры в волшебство, обычая во время народных бедствий жечь колдунов, для отвращения голода или засухи выкапывать из земли утопленников и удавленников.

Кроме поучений, составляются также и жития святых. Так, явились жизнеописания свв. Михаила и Феодора Черниговских, Александра Невского, св. Кирилла Туровского, митр. Петра, митр. Алексия, Сергия Радонежского, Стефана Пермского и др.

Сохранились и благочестивые описания путешествий по св. местам. В ХIV в. путешествовал в Константинополь и Иерусалим новгородец Стефан, оставивший записки о своем путешествии. Сохранилось описание Флорентийского соборе, написанное спутником митрополита Исидора.

С умножением переводов из Греции, Болгарии, Сербии к нам пришло в это время особенно много апокрифов. В сборнике Святослава, Паисиевском сборнике, а также молитвеннике митр. Киприана имеется определение о ложных книгах, запрещенных нашими иерархами.

Грозный тоже советовался с волхвами, хотя иногда жестоко казнил их. Народная медицина вся состояла из заговоров и волхвования. Заговоры получали христианскую форму — мифические силы заменялись именами святых. Ходили по рукам разные гадательные тетради: “Рафли”, “Шестокрыл”, “Аристотелевы врата”, с Запада проникли апокрифические сочинения.

Общество не имело средств выйти из такого затруднительного положения, так как даже в Новгороде школа была закрыта. Каковы были кандидаты на священников, видно из послания новгородского владыки Геннадия митр. Симону: “Приводят ко мне мужика во попы ставить. “Я велю ему читать Апостол, а он и ступить не умеет; приказывав дать Псалтирь, а он и по той едва бредет... Мужики-невежи учат ребят грамоте и только речь им портят; а за учение вечерне принеси мастеру кашу, да гривну денег, за утреню тоже и больше, а от мастера отойдет — ничего не умеет”. Владыка просил завести повсюду школы, в которых учили бы грамоте.

ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ (1440-1515) так же, как и Геннадий, много занимался собиранием и перепиской книг и положил основание обширной волоколамской библиотеке. Против жидовствующих он написал капитальное богословское сочинение, подобного которому не было еще на Руси, известное под именем “Просветителя”. Так как еретики задевали почти все важнейшие догматы православия, то “Просветитель” представляет собою почти полное изложение истин православной веры, первое русское богословие, в котором сведены были догматические свидетельства всех известных на Руси отцов Церкви.

Кроме этого, Иосиф написал “Сказание о святых отцах монастырей русских”. Целью Иосифа было, с одной стороны, защитить монашество от еретиков, а с другой стороны, подробными правилами и указанием примеров поднять подвергавшуюся нареканиям монастырскую нравственность. Но так как вопрос о монастырской нравственности давно уже соединился с вопросом о монастырских вотчинах, то Иосифу пришлось заняться и этим вопросом — писать в защиту монастырских вотчин.

Кроме еретиков, против владения монастырей вотчинами был преп. Нил Сорский о своими последователями — белозерскими старцами. Один из иноков белозерских Вассиан Патрикевич написал против Иосифа три горячих сочинения, в которых выставил в ярких чертах вое язвы современного ему монашества, происходившие от вотчинного владения,— роскошь, тяжбы по судам, угодничество перед сильными мира сего и т.п.

МАКСИМ ГРЕК

Приезд в Россию Максима Грека сообщил современным спорам и просветительному движению в русском обществе еще большее оживление. Прежде всего он занялся переводами — перевел с греческого толковую Псалтирь — сводное толкование разных отцев Церкви, потом переводил толкование на книгу Деяний, беседы Златоуста на Евангелия Матфея и Иоанна, житие Богородицы из Метафраста и др. Кроме переводов, он написал еще толкования на разные тексты священного Писания, о смысле которых его спрашивали. Такая исключительно ученая деятельность его продолжалась, впрочем, недолго. Сделавшись авторитетом современного общества, он невольно должен был прислушиваться ко всему, что около него делалось, и на все отзываться живым словом.

Остатки ереси жидовствующих вызвали с его стороны несколько полемических сочинений против иудейства. Частые сношения России ^ с армянами по торговле заставили его написать слово “На армянское зловерие”. В своем “Слово на агарянскую прелость и скверного пса Моамефа” он дал образцы противомухамеданской полемики, написанные в крайне раздражительном духе, явно под живыми впечатлениями страданий его родины от турецкого деспотизма. Есть у него также сочинение “На люторы”, в котором он защищает догмат иконопочитания.

Но главное место между его полемическими сочинениями занимают олова против латинян, имевшие тогда особенно важное значение для русского общества, так как со времени Ивана III начались живые сношения России с Западом. В 1519 году папа Лов Х завел с великим князем Василием переговоры об унии через своего агента Николая Немчина; он между прочим учил русских астрологии. Против Римской Церкви Максим восставал с такою же горячностью, как и все его предшественники по полемике с латинством, подводя латинян под анафему, как еретиков.

В религиозной жизни самих русских Максим выступил на борьбу против множества суеверий и апокрифов. В астрологических бреднях Николая Немчина нашло свой отголосок знакомое нам ожидание скорой кончины мира, но пропавшее и после 1492 года. Распространилось мнение, что Москва есть последнее апокалипсическое царство, третий Рим, а четвертому уже не быть. В своих сочинениях Максим излагал историю астрологии и разъяснял православное учение о промысле Божием и о свободе человека.

В разных сочинениях он обличал и другие суеверия, веру во встречи, колдовство и т.п., указывал и сродство освободиться от них — образование чрез сближение с просвещенными народами Запада. На науку он смотрел исключительно с религиозной точки зрения, как на служительницу веры, и в образец научных исследований ставил творения Иоанна Дамаскина.

Во многих сочинениях Максим касался и нравственных нестроении русского общества. Он обличал современные ему распри, придворные смут, неправый суд, притеснения сильными слабых, пьянство, разврат и проч. Будучи поражен противоречием между внешнею набожностью и нравственной жизнью русского народа, он выставлял эту черту общественной религиозности с особенною резкостью, например, в “Сказании живущим во гресех неотступно, а каноны всякими и молитвами молящимся по вся дни, чающим спасение получити”, обличал тех, которые не ели мяса в понедельник, а по целым дням пьянствовали, соблюдали посты — и терзали бедных. Замечательно его слово по доводу большого пожара в Твари “О той, какие речи рекл бы к Содетелю всех епископ Тверский, сожжену бывшу соборному храму и како отвещает ому Господь”. Епископ в этом слове представлен жалующимся, за что пришел на него гнев Божий, когда он с своей стороны совершал все дела благочестия; Господь отвечает на это, что люди всего более прогневляют Его своим фарисейством, предлагая Ему доброгласных пении и колоколов шум, многоценное икон украшение, мир благоухание, златые венцы, и в то же время не милуя нищих и сирот, не отставая от неправд и лихм, пьянства,языческих обычаев и пр.

Подобные обличения должны были сильно задевать патриотическое чувство русских и вооружать их против смелого пришельца, тем более, что немногие могли и понимать настоящий смысл этих обличении, а скорее видели в них нечто вроде стригольничества или жидовства. В “Слове к хотящий оставляли жены своя без вины ж идти в иноческое житие” он обратил внимание на обрядовый взгляд своих современников на монашество и доказывал, что с одной стороны можно исполнять заповеди Божий и в белеческом чине, а с другой, можно оставаться мирянином и в черных ризах.

В споре иосифяян с их противниками Максим с самого же начала встал на сторону белозерских иноков. Он близко сошелся с главным борцом против иосифлян, Вассианом, и пустился заодно с ним обличать монахов-стяжателей. В своем “Сказании о известном иноческом жительстве” он изложил свои мысли о монастырских вотчинах в форме спора двух монахов — вотчинного и безвотчинного. Максим доходил иногда даже до проклятий монахам-вотчинникам. Проклятия эти врагами его были отнесены к русским чудотворцам, которые владели вотчинами.

Своими речами против монастырских вотчин Максим, разумеется, сильно раздражал против себя всех иосифлян, а это но могло пройти даром для инока-пришельца. Иосифляне были сильны при дворе; это обстоятельство давало обличениям против них весьма опасный политический смысл, тем более, что Максим был скоро втянут и в политические вопросы. В своих сочинениях он, например, резко обличал неправды, лихоимство и жестокости властей. Нередко высказывал негодование против независимости Русской Церкви от греков, говорил, что русские митрополиты поставляются “самочинно и бесчинно”, без благословения патриарха. Заметили его сношения с турецким послом; заметили, что келья посещалась недовольными и опальными людьми. Очень вероятна, что Максим доходил до личного столкновения с великим князем Василием III Ивановичем, высказавшись против его развода с Соломенной.

После этого беспокойного обличителя заключили в цепях в симоновскую тюрьму. В 1525 году он был подвергнут допросу на соборе. Кроме обвинений политических, собор выставил против него еще важные церковные обвинения — порчу богослужебных книг, которые он взялся исправлять, и погрешности в его переводах.

В 1531 г. М.Грека наново осудили за порчу книг. На соборном суде М.Грек держал себя очень униженно, моля простить его немощи. Участь М.Грека смягчили переводом в Тверской монастырь. При И.Грозном о нем ходатайствовали восточные патриархи, ио это не помогло. После смерти митр. Даниила положение М.Грека облегчилось, ему дозволили заниматься литературной деятельностью, но из заключения но освободили, где он и скончался в 1556 г. Мощи его почивают в Сергиевой Лавре под спудом.

И ЗИНОВИЯ ОТЕНСКОГО

С целью водворения порядка в церковной и церковно-общественной жизни был созван в 1551 г. в Москве Стоглавый собор, состоявший преимущественно из иосифлян, под председательством митр. Макария. Решения этого собора были в чисто реакционном духе, в пользу старины, ибо, хотя собор и видел недостатки современной ему русской жизни, но причину их находил в том, что старые обычаи “поисшатались”.

Отцы собора искали врачества против недостатков не в исправлениях церковной жизни, а в поддержании старины. Поддержать и улучшить просвещение решено было домашними средствами. Собор вспомнил, что в старину при церквах были добрые школы при домах попов и дьяков, а поэтому поручил вести дело просвещения тем же мастерам-грамотникам, о которых сам собор выразился, что они “грамоте мало умеют”.

Более жизненными постановлениями собора были определения касательно жизни монашества, церковного благочиния и учреждение поповских старост (будущих благочинных).

Такой же консервативный взгляд на церковные вопросы видим и в личных трудах митр. Макария.

Заслугой митр. Макария является написание им “Великий Четий Миней”. В них собрано все духовное оружие, которым располагала Русская Церковь в то время, и, главным образом, жития святых по дням их памятей. Кроме этого, там имеются слова на праздники святым, целые книги Св.Писания и толкования на них, патерики. Этот труд составляется 20 лет. Затем митр. Макарий написал “Степенную книгу” — сборник сведений по русской истории, несколько речей и посланий.

Почетное место в истории нашего просвещения митр. Макарий приобрел тем, что своим трудом он сумел возбудить около себя сильное литературное движение, продолжившее его труды (см. “Ж.М.П.”, 1951, 9; 1947, 6; 1953, 5.).

Ересь Косого вызвала против себя замечательные полемические труды со стороны Зиновия, инока Отенского монастыря. Он составил обширное сочинение “Истины показания в вопросившим о новом учении”, в котором изложил православное учение.

Зиновий в своих произведениях отступил от взглядов своего учителя М.Грека и начал защищать уже монастырские вотчины. Он увидал, что изображение монастырской деморализации Максимом уже слишком преувеличено и что в действительности вотчинные монастыри живут очень бедно. “Плакать мне хочется, — писал Зиновий, — от жалости сердечной. Руки у монахов этих обителей скорчены от работы, кожа, как воловая, — истрескалась; лица осунулись, ноги и руки посинели и распухли. А имения у них так мого, что нищие больше имеют. Обыкновенная пища их — овсяный, повеянный хлеб, ржаные колосья толченые без соли, питье — вода, варево — капуста, свекла и репа, овощи — рябина и калина; а об одежде, что ух я говорить”. Таким образом, Зиновий в данном случае примыкал к партии иосифлян, которая приобретала все большую силу.

ГЛАВА VI.

Добродетелями в это время считалось: частое присутствие при богослужении; строгое соблюдение постов, кроме положенных, еще добровольных, обетных, по понедельникам и в 12 пятниц; пожертвования на храмы; путешествия по св. местам; милостыня и т.п. Пища, одежда, жизнь — все носило печать религии. Все это показывало, что религия — господствующая сила в стране.

Города украшались богатыми храмами, слышен был неумолкаемый звон колоколов, по всем улицам стояли часовни и иконы с зажженными свечами, прохожие крестились перед каждой часовней, но истинное религиозное чувство, которое оживляет обряд и преобразует нравственность человека, было мало развито. При непомерном возвышении обряда тот же обряд держался лишь привычкой, не одушевленный внутренним благочестием, он был слаб и нетверд. Часто к обряду прибегали лишь в особых случаях, например, перед смертью, вообще в случаях так называемых треб. А в повседневной жизни народ часто и не думал о Церкви. Среди множества вопросов и обличении в ХVI в. подверглось обличениям и это противоречие между христианской внешностью и нехристианскими нравами.. Но и обличители были такими же обрядовериями, как, например. Грозный, выступивший с подобными обличениями на Стоглавом Соборе. Вся жизнь Грозного была устроена по монастырскому чину. Царь со своими опричниками упражнялся в богослужении, молитвах, но это не мешало ему казнить и предавать пыткам многих невинных, предаваться грубому разврату.

Молитва определялась не силой душевного умиления, а счетом поклонов, милосердие — счетом алтынов. В двухтомном синодике Грозного записано 3470 убитых им душ. Царь отдал этот синодик в Кириллов монастырь для вечного поминовения.

Под благочестивой внешностью обнаруживалась азиатская грубость нравов. Низшие угнетались высшими, бедные — богатыми, разбой, наезды на чужие дворы, даже на монастыри и церкви, -вое это существовало наряду о внешним благочестием.

Существовали грубые потехи, как, например, кулачные бои. Сходки, пиры часто оканчивались дракой. Семейные торжества и праздники всегда сопровождались пьянством.

ДОМОСТРОЙ

Автор “Домостроя” задался целью увековечить заведенный отцами и дедами порядок семейной религиозной жизни, внушить полнейшее уважение к обряду и создать идеал, образец семейной жизни. Однако обрядовому благочестию трудно было выразить истинный христианский идеал семейной жизни.

Так, например, в основу семейной жизни “Домостроем” положено главенство отца семьи, все перед ним — ребята, умственно и нравственно недозрелые, живущие только его умом. Жена — полная раба его, “Домострой” вооружается против всяких удовольствий женщин, в качестве педагогических вразумлений рекомендует применять побои. Дети — совершенно бесправные перед отцом, от него зависит их судьба, брак, положение в обществе. Отец не должен даже улыбаться своему дитяти.

Нравственные правила “Домостроя” носят тоже характер древнерусского обрядового аскетизма. Дом должен быть устроен по образу монастыря. Входящий в него должен прочитать молитву, как перед келией монаха.

Замечательно то, что семейная жизнь не могла выработать своего нравственного идеала; в обществе остался лишь аскетический идеал, который доходил до отрицания семейной жизни (“человек, с женою и чады живуще, не может спастись”).

Крайнее развитие обрядового благочестия вызывало обличения церковных учителей. Но, с другой стороны, крайность развития обрядового направления вызывала другую крайность — отрицание обрядов, что первоначально обнаружилось в Пскове.

Оппозиция против иерархического подчинения Новгорода Москве ухватилась прежде всего за тяжелые ставленные пошлины и отсюда, как из исходного пункта, развила целую ересь стригольников. Вождями этой ереси в 70-х годах ХIV столетия явились дьякон Никита и Карп стригольник. Еретики не признавали пастырей Церкви, как незаконных, поставленных на мзде; затем, переходя к разбору их жизни, находили, что архиереи и монахи собирают себе много имения, а белое духовенство берет поборы с живых и мертвых и дурно живет; отсюда они выводили, что не нужно принимать ни учения, ни священнодействий от таких пастырей, что все священнодействия их недействительны, поэтому не нужно принимать от них ни крещения, ни покаяния, ни евхаристии, ни петь над умершими, ни приносить за них приносов.

Отвергнув иерархию, еретики, естественно, должны были право учительства усвоить мирянам, а священнодействия по возможности вовсе устранить. Каяться, говорили они, можно и без священника, припадая к земле, евхаристию нужно понимать в духовном смысле; другие таинства и обряды вовсе но нужны.

Ересь стригольников распространилась между людьми более образованными. Из Пскова она перешла в Новгород, сюда перешли и главари ороси — Карп и Никита. Новгородский владыка отлучил еретиков от Церкви, а народ бросил главарей в Волхов-реку.

Смерть еретиков не истребила самой ереси. Она продолжала существовать. Против ереси писали грамоты и послания Константинопольский патриарх, а также Московский митрополит Фотий. Некоторые еретики были после этого посажены в тюрьму, иные казнены, и в половине ХV в. о стригольниках не было уже слышно. Однако, движение, возбужденное ими, проявилось потом в другой опасной ереси жидовствующих.

Ересь жидовствующих появилась в ХV в. в Новгороде. Ее принос сюда из Литвы ученый еврей Схария, знакомый с астрологией и каббалистикой. Учение его состояло в отрицании догматов о Троице, отрицании божества Иисуса Христа и искупления, в предпочтении Ветхого Завета Новому, отрицании св. мощей, икон, обрядов и таинств.

К этой смеси иудейства о христианским рационализмом примешивались еще разные отрицательные мнения практического характера, которые привлекали к ней особенно много горячих и недовольных людей; к кружку еретиков примыкали и люди белого духовенства, недовольные владыками, и безвотчинный монах, негодовавший на богатых монахов вотчинников, и боярин, недовольный великим князем, и разные другие люди, которым что-нибудь непременно надобно было обличать и исправлять.

В Новгороде ересь нашла себе хорошую почву, подготовленную еще стригольниками. Первыми прозелитами Схарии были священники Дионисий и Алексий, софийский протопоп Гавриил и самые образованные из горожан. Еретики отличались наружных благочестием, ученостью, имели много книг, каких но было у православных, и легко увлекали последних искусными спорами.

В 1480 году Новгород посетил великий князь; Дионисий и Алексий так ему понравились, что он взял их с собой в Москву и сделал одного соборным архангельским священником, другого успенским протопопом. В Москве вольные мнения еретиков, особенно против монастырских вотчин, пришлись по душе многим из высшего боярства. Других увлекали таинственные астрологические, каббалистические и т.п. звания, которыми хвалилась ересь. Вскоре она приобрела себе влиятельных покровителей даже при дворе и в администрации.

Но позором ересь не была ослаблена; скоро она нашла случай даже к новому торжеству. Прошел 1492 год, которым оканчивалась седьмая тысяча лет и который народ проводил в страшной тревоге от ожидания кончины мира. Еретики стали смеяться над православными и ругаться над их книгами, на которых были основаны ожидания кончины, над воскресением мертвых и над самим Христом, отчего-де Он не явился судить живых и мертвых. Геннадий усилил свою деятельность; он продолжил пасхалию на 70 лет восьмой тысячи. После (в 1539 году) она была еще продолжена на всю восьмую тысячу новгородским священником Агафоном.

Геннадию в борьбе с ересью помогал Иосиф Волоцкий, который настойчиво советовал вел. Князю даже кающихся еретиков не принимать в Церковь, а наказывать. Но против этого мнения восстали белозерские старцы, которые доказывали, что кающихся еретиков нужно принимать в Церковь и удостаивать их причастия и совершенно отрицали смертные казни за ересь.

Иосиф Волоцкий и его партия в отношении к еретикам были очень строгими. Они доказывали, что не следует щадить даже кающихся еретиков, т.к., говорили иосифляне, вынужденное и лицемерное их раскаяние не есть раскаяние, что и после раскаяния их следует держать в темницах, дабы не прельщали других, и не давать им причастия до смерти, как отступникам веры.

Хотя в 1504 г. мнение Иосифа восторжествовало, еретики на соборе были осуждены, и главные из них сожжены на костре, но вопрос об отношении к еретикам не затих. Эти две монашествующие партии вели между собой жаркую полемику по этому вопросу.

Около 1511 г. появилось послание от имени белозерских старцев, в котором заключалось колкое опровержение Иосифова мнения о казни еретиков. Думают, что оно было написано иноком Вассианом (в миру князь Василий Патрикевич), который стоял во главе белозерцев. Послание приводит примеры милосердия из Св. Писания Осуждение еретиков на смерть, а тем более чрез сожжение, утверждали белозерские старцы, является предвосхищением суда Божия.

Несогласия между обоими партиями дошли до того, что Иосиф перед своей кончиной (1515 г.) заповедал своим ученикам не иметь никакого общения с учениками Нила и Вассиана, а Вассиан говорил, чтобы иосифляне и в келью к себе не пускать.

ЕРЕСЬ БАКШИНА И КОСОГО Развитие в русском обществе крайне консервативного направления после Стоглавого собора вызвало вполне естественное противодействие со стороны свободомыслящих элементов. В 1553 г. духовнику царя Сильвестру и самому царю стало известным, что некий Матфей Бакшин проповедует ересь.

На допросе Бакшина выяснилось, что его взгляды являются смесью из элементов ереси жидовствующих и протестантизма, а именно: Бакшин не признавал Божества Сына Божия, Евхаристию считал простым хлебом и вином, отрицал иконы, священство и всю обрядность.

По этому поводу был созван собор в 1553-54 гг., который осудил ересь, а Бакшин был сослан в монастырскую тюрьму. Косой же бежал в Литву, где проповедовал это новое рационалистическое . учение, еще более отрицательное, чем Бакшин.

Косой в Литве проповедовал исключительное почитание одного Ветхого Завета, отвергал Св. Троицу, Божество Иисуса Христа, Его воплощение, почитание св. креста, почитание святых, отвергал всю церковную иерархию, таинства, обряды, проповедовал неповиновение светским властям.

В Литву в это время бежал также и находившийся на покое игумен Троицкого монастыря Артемий, который в Литве и Западной Украине известен борьбой с протестантизмом. Артемий был в то время одним из образованных церковных деятелей. Но при тогдашней тревоге за православие было легко обвинить человека в ереси за всякий недоуменный вопрос и всякое его обличение. На суд над Бакшиным и Косым был вызван и старец Артемий, а также и Максим Грек, которого еретики впутали в свою ересь, чтобы придать ей больше торжества, даже приведен был на суд известный просветитель лопарей Феодорит Кольский, человек святой жизни.

Причиной к подозрениям в ереси указанных трех лиц были их обличения против дурной жизни духовенства и общества того времени. Артемия, например, обвиняли в том, что он выступал против обрядоверия и безнравственности общества. Обвиняли в хуле на акафисты, за то, что он, подобно Максиму, говорил: “В акафисте говорят: радуйся да радуйся. Чистая! а сами о чистоте не радят; так это говорят по привычке!”. Не проклинал Артемий жидовствующих, хотел беседовать в Пскове с немецкими пасторами и разузнавал об их вере (стало быть, в вере пошатнулся), на Воздвижение у царя рыбу ел и т.п. Все это послужило причиной обвинения игумена Артемия в ереси. Бежав в Литву, Артемий сделался там ревностным защитником православия против протестантизма и особенно против Косого.

Обрядовое благочестие но могло содействовать развитию нравственной жизни. С другой стороны, длительное татарское иго мешало Церкви благотворно действовать на нравы русских людей, унижало и портило характер русского народа восточным рабством. Князья должны были ездить в Орду с заявлением рабской покорности. Простой народ тоже должен был кланяться каждому заезжему баскаку, обманывать, обещать, когда он расходиться. Двоедушие, хитрость, низкопоклонничество, клевета, жестокость, тяжелые поборы, грабежи, насилия сильных, коварство слабых, — вот главные пороки общества, считавшиеся даже добродетелью.

Кроме общественных неурядиц, господствовали грубые пороки в частной жизни. Слышим жалобы на пьянство, сквернословие, чувственность. Женщина окончательно запирается в тереме, который общество признало необходимым и единственным средством для сохранения семейной чистоты.

Наряду с этими печальными явлениями наблюдает и отрадные. Тяжкие беды времени оказались для русского общества исправительным бичом благого Промысла. Поучения и летописная публицистика все чаще и чаще призывают всех христиан к любви и единению.

ОТНОШЕНИЕ К ИНОВЕРЦАМ

По мере развития старообрядческого духа общий уровень церковного просвещения должен был еще более понизиться. С распространением мрака в общество развивалась светобоязнь, замкнутость от всех посторонних влияний, особенно тех, которые шли с Запада. Русскому человеку действительно было опасно встретиться с западной цивилизацией, т.к. он не умел различать светской стороны цивилизации от религиозной; сбрив бороду, он отпадал от православия. В обществе, поэтому, развивается нетерпимость к западным исповеданиям.

К протестантам относились еще довольно терпимо. В Москве они имели свою слободу и кирху. Правда, Грозный разрушил эту кирху, но вскоре ее опять построили. При царе Феодоре Ив. (1589-1598) наплыв немцев усилился, но пропаганда им была воспрещена. В Полоцке одного пастора за пропаганду пустили под лед в Двину.

Самая важная попытка папства проникнуть в Россию была при Иване III (1463-1505). Папа Сикст IV, устроив брак Ивана с жившей в Риме греческой царевной Софией Палеолог, рассчитывал сделать ее своим орудием для привлечения России к латинству. Расчеты Рима, однако, не оправдались.

При Иване Грозном несчастная война с Баторием заставила самого царя обратиться за помощью к папе. В 1581 г. был прислан из Рима ловкий иезуит Антоний Поссевин с поручением завязать дело об унии и о дозволении строить в Москве костелы. Царь обращался с ним ласково, желая извлечь из его приезда как можно больше пользы для мира с Баторием, но отказал в постройке костелов.

ПРИМЕРЫ ВЫСОКОЙ НРАВСТВЕННОСТИ И БЛАГОЧЕСТИЯ ПАСТЫРЕЙ, КНЯЗЕЙ И ДРУГИХ ВЕРУЮЩИХ

Русский народ не мало выставил из среды себя за это время истинных угодников Божиих, бывших примером высоких христианских добродетелей и прославляемых Русской Церковью в лике своих святых. Таковы были? русские первосвятители, великие московские чудотворцы Петр, Алексий и Иона, святые Серапион владимирский,

Игнатий ростовский, Дионисий суздальский, Стефан пермский, несколько новгородских владык, из русских князей — Александр Невский, Довмонт псковский, Михаил тверской, Михаил черниговский, Роман рязанский и др., наконец, многочисленный сонм высоких подвижников севера со своим главою Сергием Радонежским. Монашество и теперь продолжало быть средоточием и идеалом истинно христианской жизни, возбуждая к себе благоговение и увлекая в свои ряды самые лучшие силы народа.

Монашество, начиная с Х1У в., не могло но развиваться вместе с ростом благочестия в народе. Все больше и больше ширился обычай пострижения в иночество на склоне лет или перед смертью. Стремление к нравственному самосовершенствования было гораздо более массовым, чем случаи порочной, грязно-греховной жизни.

Причинами такого сильного развития монашеской жизни, с одной стороны, было большее усвоение лучшим обществом христианства, а с другой, — тяжкие обстоятельства времени (татарского ига), которые, естественно, возбуждали в народе набожность. Отсюда видим массовое стремление к монашеству или, по крайней мере, к поселению если не под сенью монастырей, то вблизи монастырей. Если бы монашеская жизнь не стояла на очень высоком уровне истинного благочестия, то вряд ли бы тяготение к ней было настолько значительно.

О монашеской жизни юго-западных земель в этот период наши сведения до крайности скупы. Зато достоверно известно, что на севере и северо-востоке Руси ХIV-й в. и в особенности его вторая половина приносят сведения о многих десятках новых обителей (за это время воздвигнуто было около 180 обителей новых). После татарского погрома все лучшие силы Руси ушли на Север. Сюда перенесен был и центр монашеской жизни. Киевская Лавра была в развалинах и стала поправляться только с ХV в. Ее прежнее значение наследовала новая обитель преп. Сергия Радонежского. Преп. Сергий стал тем для Севера, чем были Антоний и Феодосии для Юга.

Митр. Алексия настолько уважал преп. Сергия, что хотел видеть его своим преемником, однако скромный инок отказался от такой великой чести. Скончался преп. Сергий 25 сентября 1392 г., сподобившись перед смертью посещения Богоматери.

Еще при жизни преп. Сергия явилось несколько монастырей: Киржачский и Голутвин, основанные им самим, Симонов (В Москве), Чудов (тоже в Москве), основанный св. Алексием в память чуда над Тайдулой и другие. Везде первыми игуменами были ученики преп. Сергия.

С половины Х1У века, после прославления Сергиевой пустыни, число новых монастырей быстро стало возрастать по всем краям Великороссии. Москва была опоясана целой линией их, как духовной оградой. Усердными строителями их были митрополит Алексий, великий князь Василий Дмитриевич и другие лица. В Твери было основано 11 монастырей, в Нижнем — 4. Из Нижнего воссиял святостью известный Дионисий Суздальский. Он подвизался здесь сначала в пещере на берегу Волги, потом (около 1330 г.) устроил тут Печерский монастырь. В Боровском княжестве прославился преподобный Пафнутий Боровский, основавший (в 1444 году) свой монастырь. Под его руководством начал свои подвиги после преподобный Иосиф Волоцкий.

В Новгороде по-прежнему являлось более монастырей, чем где-нибудь; их отроили владыки, иноки и простые люди. Особенно известны были по святости подвижников монастыри: Вишерский, основанный (в 1418 г.) преподобным Саввою Вишерским, великим подвижником и столпником, и Клопский, прославленный подвигами юродивого Михаила Клопского из рода князей московских (1452 г.).

Около Пскова возникло до 12 новых обителей. Из них замечателен монастырь преподобного Евфросина Псковского. Жизнь этого монастыря отличалась также строгостью, трудами и длинными бдениями, что один новгородский священник, приходивший в обитель для проверки слухов о ее святости, после отзывался об игумене с братиею: “Это железный с железными”. В белозерской пустыне поселился симоновский постриженник архимандрит преподобный Кирилл (родился 1337, +1427) и сделался основателем Кирилло-Белозерского монастыря, одного из знаменитейших монастырей древней Руси. Недалеко от него и в одно время преподобный Ферапонт, тоже симоновский инок, основал Ферапонтов монастырь. Так развивалось в северных пустынях влияние Сергиевой лавры. Пустыннолюбивые иноки достигали даже до Болото моря. В конце описываемого времени и 1430-х годах преподобный Савватий (+1435 г.), Герман и Зосима, спасавшиеся на Соловецком острове, положили основание знаменитой Соловецкой обители.

Конец ХV и начало ХVI вв. ознаменованы появлением двух великих подвижников, устроителей и законоположников главных родов аскетической жизни в русском монашество — скитского и общежительного. Это были преп. Нил Сорский и преп. Иосиф Волоцкий.

Преп. НИЛ СОРСКИЙ (1433-1508) — основоположник скитского вида аскетической жизни — происходил из боярского рода Майковых и подвизался вначале в Кирилло-Белозерском монастыре. В поисках более строгого монастырского устава преп. Нил долго путешествовал по Востоку, после чего вернулся на родину и поставил на реке Соре свою одинокую келью и часовню, около которых скоро возникла целая обитель с новым еще в России скитским направлением, заимствованным преп. Нилом с Афона и составляющим как бы средину между жизнью монахов общежительских монастырей и жизнью одиноких отшельников. Его подвижническая жизнь собрала вокруг него вскоре многочисленную братию, для которой преп. Нил выработал устав по образцу некоторых Афонских монастырей.

Преп. Нил заповедал братии питаться только своими трудами, милостыню принимать только в Крайней нужде, дорогих вещей не заводить даже в церкви, женщин в скит не пускать, братии не выходить из скита ни под каким предлогом, никаких дарственных вотчин не принимать и вотчинами не владеть. Свои наставления преподал Нил Сорский в письменном послании под заглавием “Преданно ученикам о жительстве скитском”.

Нил Сорский видел сущности аскетизма прежде всего в глубоких явлениях духовной жизни, в “умном делании”, в нравственном совершенствовании человека, в то время как другие обители обращали внимание преимущественно на внешнее поведение инока.

Преп. ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ (1440-1515) отличался другим направлением. Проходя некоторое время монастырское послушание в Боровском монастыре, Иосиф Волоцкий оставил его и начал искать монашества по своему идеалу в других монастырях. Невидимому, жизнь в тогдашних обителях не отвечала его настроению, и потому в 1479 г. преп. Иосиф Волоцкий основал свой собственный Волоцкий монастырь, в котором он игуменствовал 37 лет.

Направление монашеской жизни этой обители резко отличалось от взглядов на монашество преп. Нила Сорского. В то время, как преп. Нил смотрел на иночество как на полное отречение от мира, отрицал всякую церковно-административную деятельность монахов, преп. Иосиф считал, что монашество должно стоять во главе всей церковной жизни и должно быть рассадников церковных властей, считал монахов самым совершенным классом верующих.

Таким образом, преп. Нил является представителем созерцательного направления русского монашества, т.е. подвига полного отречения и духовного самосовершенствования, а преп. Иосиф является представителем практического направления в русском монашестве. Иосиф стремился сосредоточить в монастырях все церковное образование, для чего требовалось высокое материальное обеспечение. Иосиф Волоцкий говорил: “Без вотчин но будет в монастырях честных старцев, а не будет честных старцев, кого брать на епископию и на митрополию? Ино в вере будет поколебание”.

Сам преп. Иосиф был внешне сановитый игумен, видной наружности, начитанный и красноречивый, у которого все Писание было “на край языка”, как описывает его житие. Пользовался большим влиянием не только на своих монахов и простых людей, но также и на бояр и самого царя.

Ученики Иосифа составили вскоре сильную партию в монашестве, так называемых иосафлян и вступили с почитателями Нила в замечательную полемику, коснувшуюся вотчин и других живых вопросов жизни этого времени (см. “Ж.М.П.”, 1955, 10.).

Самым горячим противником иосифлян явился князь-инок Вассиан, в миру кн. Василий Патрикеев, постриженный насильно в монашество. Сосланный на Белоозеро и будучи естественным врагом иосифлян по своим боярским счетам и тенденциям, он тесно примкнул здесь к партии белозерских старцев и с гордостью стал выдавать себя за ученика преп. Нила, на которого, впрочем, нимало не походил. По характеру он остался том же высокоумным, заносчивым боярином, “говорить гораздым”, каким был и до пострижения. Прежде он высокоумничал относительно политических вопросов, теперь перенес свое высокоумничание на церковную жизнь, в которой тоже находил все не по себе. Полемика против монастырских вотчин как раз подходила к его боярской точке зрения на вотчинное владение, а среди белозерских старцев он мог найти сколько угодно материалов для своей охоты горячиться и резонировать по этому вопросу.

Он написал против Иосифа три горячих сочинения, в которых постарался выставить в самых ярких чертах все язвы современного монашества, происходившие от вотчинного владения, — роскошь, тяжбы до судам, попрошайство, угодничество пред сильными. Самого Иосифа он называл здесь учителем беззакония, законопреступником, даже антихристом.

В раздаче монастырям вотчин автор видит простоту и маломыслие царей, которым Господь повелел разделять свою власть над землею с своими приятелями — князьями и боярами, а но с непогребенными мертвецами — монахами, видит даже ересь новую и призрак близкой кончины мира. В царствование Грозного те же мысли о церковных вотчинах развивал еще другой представитель боярских идей, кн. Курбский в своей истории Иоанна, где он постоянно расхваливает заволжских нестяжателей и бранит “прегордых и прелютых” иосифлян, соперничавших о боярами и во владении землей, и во влиянии на государственные дела.

Кроме вопроса о монастырских вотчинах, обе монашеские партии сталкивались и по другим современным вопросам. Полемика между ними коснулась еще вопросов в вдовых священниках, причем Иосиф настаивал на отлучении их от службы, а Вассиан доказывал противное, и о казни еретиков.

Число братии в монастырях было различно, в одних 100-300 братии, в других 2-6. Различны были и права монастырей. Малые монастыри управлялись настоятелями больших монастырей, большие монастыри управлялись своим настоятелем, а некоторые монастыри были независимы даже от епархиальной власти, т.е. были ставропигиальными и находились в управлении патриарха или митрополита.

Лучшие монастыри держались общежительного устройства, но большинство монастырей, преимущественно малых на Севере, было необщежительных. Монахи в таких монастырях каждый имели свое особое хозяйство, особо совершали келейное правило и вместе сходились только для богослужения.

Средствами для содержания монастырей были разные пожертвования богомольцев, вклады на помин душ и монастырские вотчины. Вотчин монастырских было уже так иного, что они составляли главный источник содержания монастырей и успели повлиять на самую жизнь монастырей, втягивая их все более в мирские попечения о хозяйстве. В описываемое время возникал уже серьезный вопрос о том, прилично ли монастырям владеть селами. В послании к игумену Высоцкому Афанасию митрополит Киприан писал, что отцами не предано владеть инокам селами и чрез то связывать себя мирскими делами, и советовал — если кто пожертвует в монастырь село, брать это село, но самим монахам им не управлять, а отдавать его в управление какому-нибудь богобоязненному мирянину, который бы доставлял инокам уже все готовое припасами. Но подобные мнения мало имели силы на практике. Вотчины быстро увеличивались за монастырями то через покупку, пожертвования, вклады, то, главным образом, чрез заселение монастырями пустых мест. Жалованные грамоты снабжали их разными льготами. Крестьяне их освобождались от княжеской дани и пошлин; судил их игумен с братиею, и притом во всех делах, кроме душегубства, разбоя и татьбы.

С развитием Московского государства был снова поднял вопрос о монастырских вотчинах, но ужо с точки зрения чисто государственной. В связи с частым увеличением числа монастырских вотчин, уходила из рук правительства земля, необходимая государству для поддержки своих служилых людей.

Церковь, конечно, приносила мало пользы государству со своих вотчин, так как вотчины пользовались льготами. Из-за этих льгот многие крестьяне уходили с земель служилых людей и переходили в монастырские вотчины. Участившиеся жалобы служилых людей на то, что их земли пустели, вследствие чего трудно было нести государеву службу, заставили государственную власть более серьезно взглянуть на церковно-вотчинные владения.

Основное государственное сословие этого времени — боярство -являлось главной силой, которая поддерживала царя и совместно с ним управляла государством. Именно, земельное вотчиновладение являлось привилегией бояр, и потому последние были крайне недовольны и обеспокоены появлением новых владетелей земли, которыми явились монахи. Началась пока чисто практическая борьба боярства с вотчинным церковным владением.

При покорении Новгорода в 1478 г. великий князь Иван III на первый раз роздал своим придворным несколько владычных и монастырских вотчин, что одобрил также и сам митрополит. Когда же в 1503 г. великий князь поднял вопрос в боярской думе о том, чтобы забрать вообще церковные вотчины для усиления государственной казны, — тот же митрополит Симон остро выступил против этого. Тогда же митрополит и прочее духовенство начали доказывать вел. князю права Церкви на вотчиновладение, причем говорили, что Церковь владеет землей со времен Владимира и Ярослава и что даже ханы ордынские щадили церковную собственность, и потому “святители и монастыри отдавать церковного стяжания не благоволят”.

Государственная власть начала постепенно проводить свои реформы. Был издан закон, в силу которого никто не мог передать Церкви земельных угодий без особого разрешения государя. Насколько позже был издан второй закон при. Иване Грозном, в силу которого монастырям запрещалось приобретать вотчины каким бы то ни было способам. В 1580 г. снова вышло распоряжения, чтобы вотчины, завещанные монастырям на помин души, были возвращены родственникам завещателей за особое вознаграждение.

НЕДОСТАТКИ МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ

В XV и ХVI вв. церковная власть и светское правительство, указывая на недостатки монастырской жизни, постоянно, как на главную причину упадка нравственной жизни монахов, указывали на монастырские вотчины.

На Стоглавом соборе правительство обращало внимание собора не гот факт, что монахи тревожат постоянно правительство просьбой о землях, отнимают много земель у боярских детей насильством или неправильной припиской, подкупая писцов.

Несмотря на это увеличение монастырских земельных угодий, жизнь братии была скудной, так как монастырские власти без собора тратили достояние монастырское на себя, на свою родню и на гостей, гнушались общей трапезы, себя обогащали, а монастыри опустошались. Даже монастырские крестьяне и те разорялись самими монастырями. Монастырская казна отдавалась на проценты, а во время неурожаев хлеб отпускался окрестным жителям по завышенной цене. В монастырях часто происходили постоянные пиры, во время которых проявлялось хмельное буйство.

К этому нужно добавить, что современные обрядовые взгляды на благочестие не миновали и монашества: многие постригались в монашество но по призванию, а по обычаю, по обрядовому взгляду на монашество, как на внешнее средство ко спасению, а иные просто для покоя.

Особенно большим злом для монашества были постригавшиеся волей или неволей бояре, которые и после пострижения держали при себе в монастырях яства, пития и слуг, заводили пиры, властвовали над игуменами.

Иные постриженники но могли попасть в монастырь за неимением вклада или за неимением для них места. Такие монахи селились в мирских домах или отправлялись на вольные просторы лесных пустынь Севера и там заводили маленькие скитки. В прицерковных слободках по кельям жили иногда монахи и монахини вместе. Безусловно, что жизнь монахов в миру или в слободках и скитах без надзора не могла отличаться высокой нравственностью. Число непризванных монахов пополнялось еще и вдовыми священниками дьяконами, которые постригались не по призванию, а по необходимости (вдовым священникам запрещалось в служении без принятия монашества).

Почти во всех обителях обучались далеко не одни иноки. Кто хотел учиться, мог найти в монастыре и лучших учителей, и богатую библиотеку. В монастыри шли и князья для того, чтобы посоветоваться с благочестивыми старцами о своих важных княжеских делах, приходили туда и простые люди для утверждения в благочестии, научения грамоте.

Можно утверждать, что монастырское образование не ограничивалось простым обучением грамоте, и простая, хотя бы и широка начитанность не считалась синонимом учености. В монастырях, например, обучались греческому языку, и это обучение было поставлено на довольно широкой основе.

Во-вторых, монастыри имели огромное колонизационное значение. Придет инок в дикую пустыню, где в непроходимых лесных чащах никто еще не смел до того селиться, выкопает землянку или поселится в дупле старого дерева, и мало-помалу его жилище сделается почином большой монастырской колонии.

Своим трудом он первый победит девственную природу, а пустынные страхи — своей молитвой, и пустыня после этого привлечет к себе густое народонаселение, станет градом обитательным; многие города и селения так возникли. Монахи распахивали новые земли, осушали болота, расчищали леса, копали канавы и т.п. Правительство в таких случаях заселения пустых земель, что было очень важным для того времени, всячески поощряло расширение монастырских вотчин.

Нельзя не упомянуть и о благотворительности многих монастырей. Монастырские житницы в голодные годы кормили целые сотни людей. Кроме этого, при многих монастырях устраивались богадельни, в которых ежедневно питались иногда до 1000 нищих. Больницы, школы и приюты были почти при каждом монастыре.

Нужно сказать и о влиянии монастырей на хозяйственную жизнь страны. Монахи, трудившиеся среди инородцев, обучали последних ремеслу, хозяйству. Во время игуменства св. Филиппа в Соловецком монастыре улучшено было сообщение с материком (через улучшение судоходства), улучшены породы домашнего скота, устроены кирпичные заводы, изобретены водопроводные машины, севальня с 10 решетами, мехи для веяния ржи и т.п.

Скромные иноки воли нечеловеческую борьбу с дикой природой Севера и суевериями туземцев. Наконец, монастыри давали благотворные примеры христианской жизни русскому обществу, влияли на народную нравственность. Монастыри влекли в свои тихие обители десятки тысяч православного люда всех званий, всяких состоянии и всяких степеней образования, со всевозможными духовными нуждами, скорбями и болезнями. И всякий, помолившись в монастырском храме, или выслушав простое, кроткое, но сильное благодатью слово подвижника-старца, или просто побывав только среди монастырской обстановки, выходил из монастыря иным человеком, нравственно возрожденным, с решением вести истинно христианскую, благочестивую жизнь. Не напрасно св. Иоанн Златоуст сказал, что, побывав в храмине, где варится миро, нельзя выйти оттуда не облагоуханным.

 

ОТ УТВЕРЖДЕНИЯ МИТРОПОЛИЧЬЕЙ КАФЕДРЫ В МОСКВЕ ДО УЧРЕЖДЕНИЯ ПАТРИАРШЕСТВА

ГЛАВА I.

НАШЕСТВИЕ МОНГОЛОВ И ЕГО ВЛИЯНИЕ

НА СУДЬБЫ РУССКОЙ ЦЕРКВИ

В 1237-1240 гг. произошло то, что по грехам людей должно было произойти. Глухими остались князья и бояре-феодалы к “голосу земли”, к стонам простых сердец людей, к голосу Церкви, которая устами своих святителей умоляла к прекращению кровавых междоусобиц, звала к единству.

В 1236 г. через Уральский хребет перевалили огромные татаро-монгольские орды хана Бату (Батыя). Двигались они не спеша. Лишь летом 1237 г. Батый пересек Волгу и вторгся в пределы Рязанского княжества. Времени для организации отпора было достаточно, Русь могла бы выставить силы не меньшие, чем имел Батый. Но каждый удельный князь думал лишь о себе.

В точение лета было разорено до основания Рязанское княжество. Батый, ломая героическое сопротивление разрозненных защитников, движется на север. Горят Коломна, Москва, взят Владимир на Клязьме. Владимирский князь Юрий в последний момент призвал князей ополчить народ, но русские потерпели поражение, князь погиб, его племянник кн. Василий попал в плен, где за отказ отречься от христианства был замучен. Батый движется на Новгород; весенняя распутицаостанавливает его в 200 им от Новгорода, и орды поворачивают на юг. Войдя в степные низовья Волги, татары основываются здесь в форме полукочевого государства Золотой Орды со столицей — новым городом Сарай (на ловом берегу Волги, южно-восточнее нынешнего Сталинграда).

В 1240 г. часть татарского войска пошла на запад, нанесла колоссальный урон Киеву, обратив его в ничтожное местечко, где осталось около 200 домов, причем разрушена была и Десятинная церковь. Затем орда огнем и мечом прошла по южной части Галицко-Волынского княжества, перевалилась в Карпаты, вторглась в Венгрию, но оттуда, под встречным ударом закованных в латы чешских рыцарей, попятилась на Русь.