Обращаясь к данной Б.М. Тепловым (1956) и цитированной выше систематизации проявлений скоростной динамики нервных процессов, мы находим здесь раздел, в котором обсуждается еще не упомянутый в нашем изложении аспект проблемы подвижности. Этот раздел озаглавлен «Скорость движения нервного процесса, его иррадиации и концентрации», и в нем кратко суммируются те немногочисленные данные, которые были получены в павловских лабораториях еще к началу 30‑x гг. по вопросу об индивидуальных различиях в скорости движения по коре процессов возбуждения и торможения (Н.А. Подкопаев, 1924, 1952; Г.В. Скипин, 1932). Как отмечает Б.М. Теплов, «после того как понятие «подвижность» заняло прочное место в учении о типах высшей нервной деятельности, систематических исследований скорости движения нервных процессов не предпринималось, и этот показатель обычно не вспоминается при перечне показателей подвижности» (1956, с. 64).

Между тем этот показатель соединяет в себе целый ряд несомненных достоинств. Прежде всего, он является чисто физиологическим, а не биологическим, в нем прямо отражается непосредственная физиологическая функция, притом имеющая требуемый «скоростной» характер. В то же время ясно, что показатель скорости движения нервного процесса имеет самое тесное отношение к протеканию условных реакций, т. е. к поведенческой функции. Существенно также, что этот показатель определенно не имеет какой-либо анализаторной специфики и может дать единую меру для всех зон и отделов коры больших полушарий. Еще одним преимуществом этого показателя является то, что с его помощью количественная характеристика тормозного процесса в отношении скорости его движения может быть получена так же, как возбудительного, следовательно, возможна характеристика баланса нервных процессов по данному качеству. Наконец, существование индивидуальных различий в скорости распространения нервных процессов является достаточно хорошо установленным фактом, и можно предполагать, что этот физиологический феномен имеет существенное значение в структуре измерений индивидуальности. Можно предполагать также, что индикаторы подвижности, основанные на измерении скорости движения нервных процессов, не имеют проекций на другие свойства нервной системы и являются, таким образом, в отличие от переделки или запаздывания вполне монометрическими.

Все сказанное в совокупности заставляет настойчиво думать об использовании подобных индикаторов в качестве референтных показателей свойства подвижности нервных процессов. Кроме данных, полученных в свое время в павловской школе, на эту мысль наводят – и даже дают для нее прямые методические основания – некоторые работы последнего времени. Н.И. Чуприкова (1955) сообщила об обнаруженных ею индивидуальных особенностях движения возбудительного процесса в опытах с регистрацией времени реакции на световые раздражители, предъявляемые в различных пунктах поля зрения. Движение нервных процессов выражалось в укорочении времени реакции на периферии при иррадиации возбуждения и замедлении его при последующей концентрации возбудительного процесса, а различия между испытуемыми состояли в длительности общего цикла иррадиации и концентрации: у одних он занимал 8 – 14 с, у других – 18 – 24 с.

В некоторых других работах, выполненных, кстати, на совершенно иной методической основе, феномен движения циклов возбуждения по коре выступил с достаточной отчетливостью. Можно указать, например, на работы Чжи-Пин Цюя (1960, 1961), который, полемизируя с авторами, отрицающими транскортикальное распространение нервных процессов, описывает обнаруженное им явление «воронки», т. е. последовательной блокады альфа-ритма в участках коры, удаленных от пункта приложения подкрепляющего раздражителя. Судя по иллюстрациям, движение реакции десинхронизации от сенсомоторной до затылочной области занимает около 2 с, однако автор не указывает, существуют ли в этом отношении индивидуальные различия.

В порядке обсуждения выдвинутой проблемы можно остановиться и на ряде других методических приемов, не столь прямо интерпретируемых с точки зрения скорости движения нервных процессов, но, вероятно, имеющих к этому индикатору существенное отношение. Так, в качестве гипотезы можно предположить, что именно скорость распространения нервных процессов по нейронным комплексам коры является одной из существенных детерминант той характеристики, которую можно обозначить как скорость центральной обработки информации и от которой, как можно полагать, не в последнюю очередь зависят скоростные параметры процесса принятия решений. Если это так, то тогда показатели подвижности может дать эксперимент, вскрывающий такие индивидуальные особенности процесса обработки информации, которые достоверно обусловлены влиянием центрального, кортикального звена.

В этом отношении представляет большой интерес эксперимент Ю.Б. Гиппенрейтер (1964), в котором при регистрации временных параметров движений глаз остроумными приемами удалось выделить «время центрального переключения» при оценке испытуемым ситуации для осуществления той или иной двигательной реакции. Испытуемые (которых, к сожалению, было немного) сильно различались по этому параметру: у двух «медленных» время центрального переключения было около 360 мс, а у двух «быстрых» – 50 – 150 мс. Можно предположить, что эти различия обусловлены разницей в той скорости, с которой происходит передача возбуждения из одного нейронного комплекса в другой, и, следовательно, в скорости движения возбудительного процесса.

Заслуживают также внимания методики, разработанные для определения подвижности А.Е. Хильченко (1958) (см. также: Т.А. Хлебутина, 1962) и Р.Л. Рабиновичем (1961). В этих методиках испытуемый осуществляет двигательную реакцию выбора при предъявлении двух типов раздражителей, следующих с различной частотой. Показателем подвижности является частота безошибочно (или с минимумом ошибок) воспроизведенного ритма. Не будучи в методическом отношении полностью безупречными, эти приемы, однако, также могут рассматриваться как индикаторы скорости центральной обработки информации и быстроты движения возбуждения, поскольку в основе воспроизведения ритма раздражителей, предъявляемых вразбивку для реакции выбора, в конечном счете, вероятно, лежит транскортикальный перевод эффективных возбуждений из одной функциональной системы пирамидных нейронов в другую.

Конечно, чтобы на основе столь разнородных данных, говорящих, по-видимому, о весьма различных проявлениях единой по своему нейрофизиологическому смыслу корковой функции движения нервного процесса, разработать надежный индикатор скорости этого движения, требуется много работы по выяснению содержания каждого из описанных выше и подлежащих еще разработке приемов и по согласованию их возможных толкований, не говоря уже о преодолении конкретных методических трудностей. Но сейчас важно заметить, что принципиально феномен движения нервных процессов по коре существует, что существуют (хотя и не всегда отмечаемые) индивидуальные различия в этой истинно скоростной нейрофизиологической характеристике и что, таким образом, принципиальных препятствий к разработке методики определения подвижности, учитывающей скорость движения процессов по коре больших полушарий, по-видимому, нет.

Конечно, изыскание методик определения подвижности, основан: ных на учете быстроты распространения возбуждения и торможения, – только один из возможных методических путей исследования этого свойства нервной системы, хотя мы и предполагаем, что этот показатель по своей внутренней сути, возможно, ближе других стоит к физиологическому содержанию понятия подвижности нервных процессов. Из критической оценки обычно применяемых индикаторов этого свойства, данной на предшествующих страницах, следует лишь, что они должны применяться таким образом, чтобы исключить сказывающееся в них влияние других свойств нервной системы, в особенности силы по отношению к возбуждению. Если это окажется возможным, то тогда сопоставление разнообразных индикаторов, освобожденных от побочных влияний и отражающих только собственно скоростные характеристики работы нервной системы, покажет степень родства этих индикаторов и поможет сделать окончательные заключения по проблеме единства различных проявлений подвижности и по вопросу о выборе референтных индикаторов этого одного из важнейших в психологическом аспекте свойств нервной системы.