Император Николай Павлович родился 25 июня 1796 г. в Царском Селе. Он был третьим из четырех сыновей императора Павла I. Тогда была жива бабушка, императрица Екатерина II, которая так радовалась увидеть еще одного внука, и сама вынесла его на руках на балкон дворца, чтобы показать «свое сокровище» народу. Крещение состоялось 6 июля. Великий князь был наречен Николаем – именем, которым до того не называли членов Императорского дома.

Когда Николаю Павловичу исполнился месяц, Екатерина II с удивлением писала, что он «длиной два фута, с руками не меньше, чем у меня, с громким низким голосом; я никогда не видела подобного рыцаря. Если он будет так расти, его братья будут казаться карликами по сравнению с этим колоссом. Мне кажется, что у него судьба повелителя, хотя у него два старших брата».

Согласно традиции, новый великий князь получил все высшие ордена России, сразу же был зачислен на военную службу. Уже 7 ноября 1796 г. пятимесячный малютка получил чин полковника и был назначен шефом лейб‑гвардии Конного полка.

Император Павел I не жаловал вниманием своего старшего сына Александра – любимца бабушки. Павел знал, что Екатерина II вынашивала план лишить его престола и передать корону внуку Александру. Он не сомневался, что его старший сын был замешан в этой «возмутительной инспирации».

Младших же своих сыновей, Николая и Михаила (родился в 1798 г.), Павел Петрович любил. Особенно императору нравился Николай, который с младенчества проявлял интерес к военному делу. Первая его игрушка – деревянное ружье, которое он получил от отца. Мальчик был, что называется, с характером, который проявлял постоянно. В детстве часто поступал не так, как требовали наставники и воспитатели, и тем приходилось не раз применять к юному великому князю и «меры физического воздействия».

С годами царский сын научился управлять собой, недоразумений со старшими случалось все меньше и меньше.

Николай Павлович потерял отца, когда ему не исполнилось и пяти лет. Он, конечно, ничего не знал о заговоре и не имел о том событии никаких личных впечатлений. Но с молодых лет знал одно наверняка: как второй брат царствующего Александра I он не имел никаких шансов стать царем. Он об этом никогда не думал и не мечтал. Ему нравилось только военное дело, а другие предметы особого интереса не вызывали. Например, занятия по политэкономии и правоведению навевали лишь скуку. Позднее Николай I вспоминал, как на этих уроках «мы или дремали, или рисовали какой‑нибудь вздор, иногда собственные или карикатурные портреты, а потом к экзаменам выучивали кое‑что в долбежку, без плода и пользы для будущего», и считал, что «общие предметы или забываются, или не находят приложения в практике».

Хотя Николай и не числился наследником, Александр I приобщал младшего брата к государственным делам с ранней юности.

В 1814 г. 17‑летний великий князь вместе с императором въезжал в Париж, а затем присутствовал на Венском конгрессе четырех великих держав – победительниц Наполеона. Позже он сопровождал брата‑венценосца во время его визитов в Англию, Австрию, Пруссию.

Именно в Пруссии еще в 1814 г. Николай встретил и юную дочь короля Фридриха Вильгельма III Шарлотту (полное имя: Фредерика‑Луиза‑Шарлотта‑Вильгельмина), влюбился в нее и через три года женился. Венчание состоялось 1 июля 1817 г. в церкви Зимнего дворца, а 17 апреля следующего года на свет появился их первенец – будущий император Александр II.

Прусская принцесса приняла православие и получила в России имя Александры Федоровны (1798–1860). Она приходилась родной сестрой Вильгельму I, первому императору (с 1871 г.) Германской империи. Мать Николая Павловича – императрица Мария Федоровна – тоже была немкой по рождению (принцесса Вюртембергская), и родственные узы связывали Николая I неразрывно с Германией. Однако особого расположения к немцам у него не было. В детские годы его няней была англичанка, привившая ему вкус и интерес к английским нормам, привычкам. Будущий царь с ранних пор выказывал интерес к Англии.

Зимой 1816–1817 г. Николай Павлович несколько месяцев провел в Англии. Здесь он вел жизнь светского человека, трогательно опекаемый королем Георгом III и героем войны с Наполеоном герцогом Веллингтоном. Однако уже тогда помимо балов, вечерних приемов, торжественных обедов и скачек у будущего царя проявилась тяга и к серьезным занятиям. Он посещал арсеналы, верфи, угольные шахты, промышленные предприятия, тюрьмы и больницы. Интерес к этим «скучным вещам» Николай проявлял неподдельный, что озадачивало хозяев. Герцог Веллингтон, ставший для великого князя добровольным гидом, однажды не удержался и шутливо заметил, что очевидно «Его высочество готовится к роли правителя». На самом деле о подобном русский гость и не помышлял.

Николай Павлович очень любил всякие технические приспособления, машины, вообще все то, что тогда называлось «техникой», а общепризнанной «мастерской мира» была в то время Англия. Все сообщения о новых изобретениях и технических усовершенствованиях неизменно привлекали его внимание. Когда начали строиться первые железные дороги в Англии, то Николай Павлович сразу же решил, что «умная железка» должна появиться и в его царстве. Уже в 1837 г. в России была открыта для движения первая железная дорога протяженностью 27 км, связавшая Петербург с Царским Селом. При нем же была построена сама длинная для того времени (более 600 км) железнодорожная магистраль, связавшая два столичных города – Москву и Санкт‑Петербург. Ее строили около десяти лет, а движение по ней началось в 1851 г. По имени царя дорога получила название Николаевской.

Еще раньше, в 1831 г., по желанию императора в Петербурге было открыто высшее техническое учебное заведение – Технологический институт, ставший крупнейшим центром подготовки технических специалистов в России.

Николай I неизменно восхищался совершенством работы любой машины, способной делать «то, что положено», а вот люди в большинстве своем этого делать не могли или не хотели. Он понимал, что из людей нельзя сделать «техническое приспособление», но не сомневался, что в государстве надо организовать дело так, чтобы подданные, во‑первых, знали свои обязанности, а во‑вторых, понимали, что за нерадивость, леность и бесчестность последует кара. Это были те важнейшие мировоззренческие государственные принципы, которыми Николай I стремился руководствоваться в течение тридцати лет своего правления.

Николая Павловича с детства отличала одна характерная черта, многое определившая и в политике империи: предельная аккуратность, даже педантизм, в исполнении всех норм и правил. Он знал назубок все воинские уставы, неукоснительно их исполнял, владел в совершенстве искусством светского поведения, до мельчайших подробностей соблюдал все требования писаных и неписаных правил. Того же требовал и от других. Но эта, как казалось многим, «мелочность» раздражала и возмущала. После правления мягкого и снисходительного Александра I правление его младшего брата многим казалось «слишком жестким».

Царь же считал иначе и при исполнении закона ни для кого не делал исключений. Характерный в этом отношении случай произошел в 1830 г., когда в некоторых местностях империи разразилась эпидемия холеры. Из уважения к правилам, им же утвержденным, монарх, возвращаясь из поездки по России в Петербург, как «простой смертный» безропотно 11 дней просидел в Твери в карантине.

Воцарение Николая I сопровождалось смутой, кровавыми событиями, и это навсегда запечатлелось в его памяти. Вскоре после воцарения император, имея в виду 14 декабря 1825 г., сказал французскому послу графу Лаферроне: «Никто не в состоянии понять ту жгучую боль, которую я испытываю и буду испытывать всю жизнь при воспоминании об этом дне». В период своего правления он прилагал немало усилий, чтобы не допустить повторения 14 декабря.

Николай I никогда не сомневался, что самодержавная, «Богом данная» власть царя – необходимая форма правления в России.

В отличие от старшего брата Александра I, никогда не испытывал влечения к модным европейским теориям социального устройства жизни, терпеть не мог «всякие там конституции и парламенты», которые приводили лишь к хаосу и нарушали древнейший принцип законной, легитимной власти коронованных правителей. Это не означало, что царь не видел несовершенств самодержавной системы, но стремился искоренить их не введением принципиально новых органов управления, не путем коренного реформирования учреждений, а, как ему казалось, единственно верным путем – совершенствованием существующего государственного механизма.

Он сознавал порочность крепостной системы. Через несколько лет после воцарения Николай I в беседе с П. Д. Киселевым изложил свои взгляды на сей счет: «Я хочу отпустить крестьян с землей, но так, чтобы крестьянин не смел отлучаться из деревни без спросу барина или управляющего: дать личную свободу народу, который привык к долголетнему рабству, опасно. Я начну с инвентарей; крестьянин должен работать на барина три дня и три дня на себя; для выкупа земли, которую имеет, он должен будет платить известную сумму по качеству земли, и надобно сохранить мирскую поруку, а подати должны быть поменьше».

Однако за три десятка лет Николай I так и не рискнул заняться разрешением самого жгучего социального вопроса – ликвидацией крепостного права. Начиная с 1826 г. шесть раз учреждались государственные комитеты по крестьянскому делу и многие стороны крестьянского вопроса впервые в истории были подробно исследованы. Правительство вполне осознало необходимость положить конец злоупотреблениям крепостным правом и приняло в этой связи ряд законодательных положений. Изучалась и возможность отмены крепостного права, но сразу же возникали такие трудности и опасности, которые власть преодолеть в тот момент не могла. Поэтому в 1842 г. был лишь принят закон об обязанных крестьянах, открывавший путь к переходному от крепостного состоянию.

Принимаемые правительством отдельные меры принципиально проблему не решали. Царь, понимая это, не рискнул пойти на кардинальные преобразования социального миропорядка. Лично он был смелым и волевым человеком, и обвинять его в малодушии в данном случае нет никаких оснований. Его страшила перспектива нарушения спокойного и предсказуемого течения государственной жизни, которая, как ему думалось, могла наступить, если разом разорвать все путы и ограничения, складывавшиеся веками. Он опасался хаоса, анархии. Революционные события в Европе 1830‑го, но особенно 1848 г. лишь усиливали антиреформаторские настроения царя.

За годы своего царствования Николай I объездил всю Россию и почти везде встречал неполадки, неустройство, казнокрадство, взятки. На окраинах было еще хуже, чем в центре. После посещения Закавказья он написал: «Нельзя не дивиться, как чувства народной преданности к лицу монарха не изгладились от скверного управления, какое, сознаюсь к моему стыду, так долго тяготеет над этим краем». Наказывал, выгонял со службы чиновников, издавал грозные указы, но положение мало менялось к лучшему. Всю свою жизнь Николай I боролся с нерадивостью, неаккуратностью и бесчестностью, но ощутимых результатов так и не добился.

Он способен был проявить участие, снисходительность и поддержать талантливое начинание. В 1826 г. во время коронации был вызван в Москву из ссылки А. С. Пушкин, с которого царь еще раньше снял опалу. При встрече Николай I сказал ему: «Ты будешь присылать ко мне все, что сочинишь, – отныне я буду сам твоим цензором». Потом по этому поводу возникло много домыслов, но в ту эпоху подобное заявление свидетельствовало о том, что поэт признан государем, властью. Это сразу же повысило к нему интерес всей «читающей публики».

И в биографии другого русского художественного гения Николай I оставил заметный след. Когда Н. В. Гоголь написал в 1836 г. комедию «Ревизор», в которой едко высмеивал нравы и быт провинциального чиновничества, то многие посчитали ее «крамольным» произведением, подрывающим основы власти. Царь же разрешил постановку пьесы на сцене, сам ее посмотрел и заметил, что «ему в ней больше всех досталось».

Правление Николая I не было спокойным. Тот порядок вещей, который создали страны‑победительницы на Венском конгрессе 1815 г., не мог быть прочным. Будучи по природе прямым и честным человеком, он проводил политику, которая отвечала его убеждениям, неукоснительно старался следовать достигнутым соглашениям и выполнять данные обещания. Но подобные качества и тот государственный курс, который ими диктовался, нередко приводили к неожиданным для него результатам. Так, когда в 1848 г. в Австрии вспыхнула революция и власть династии Габсбургов оказалась под угрозой, царь отправил на помощь русскую армию и этим предотвратил крушение Австрийской империи. Но прошло всего несколько лет, и когда началась Крымская война, австрийский император Франц‑Иосиф и его правительство не только не проявили солидарности с Россией, но почти неприкрыто симпатизировали ее противникам. Подобная вероломная неблагодарность оказалась тяжелым ударом для царя‑джентльмена.

Во время царствования Николая Павловича в разных странах происходили революции, России приходилось вести войны на Юге и на Западе, бороться с восстанием внутри страны. Его царствование закончилось в момент Крымской войны, которая оказалась неудачной для России. Все, что Николай I создавал, утверждал и отстаивал на протяжении тридцати лет, не выдерживало испытаний и подвергалось критике. Он умер разочарованным, близким к отчаянию человеком. Поэт Ф. И. Тютчев написал о нем беспощадные строки:

Не Богу ты служил и не России,

Служил лишь суете своей,

И все дела твои, и добрые и злые, –

Все ложь в тебе, все призраки пустые;

Ты был не царь, а лицедей.

Однако поэт, остро переживавший неудачи России, в которых винил, как и многие, в первую очередь царя, создал поэтический образ, конечно же не раскрывающий ни характера царя, ни тем более существо его тридцатилетней эпохи. Россия при Николае I (враги и недоброжелатели присвоили ему кличку «Николай Палкин») не была похожа на некий «ледяной дом», где все замерло, оцепенело и окостенело. Страна развивалась, сдвиги происходили в различных областях; но может быть, они не являлись столь значительны, как того хотелось некоторым, но они, несомненно, имелись, и не заметить их нельзя.

§ 2. Преобразования в государственном управлении

Николай I и его советники сделали из событий 14 декабря 1825 г. важный вывод: необходимо многое изменить во внутренней политике империи, в организации власти в России, чтобы не допустить, с одной стороны, подобного антиправительственного движения, а с другой – упрочить основы власти, улучшить работу государственной машины.

Еще в начале XIX в. в системе государственного управления произошли изменения. На смену учрежденным еще Петром I «коллегиям» пришли министерства, построенные не на коллегиальной основе, а на принципе единоначалия, строгой служебной вертикали подчиненности. В 1802 г. были созданы первые восемь министерств: военно‑сухопутных сил, военно‑морских сил, иностранных дел, внутренних дел, коммерции, финансов, народного просвещения, юстиции, а также Государственное казначейство на правах министерства. Каждому министру предписывалось иметь канцелярию и заместителя («товарища»). В 1810 г. Министерство коммерции (торговли) было упразднено и его функции перешли к Министерству финансов. На следующий год были учреждены еще два высших государственных органа: Главное управление ревизии государственных счетов (Государственный контроль) и Главное управление путей сообщения.

В 1811 г. вышло так называемое «Общее учреждение министерств» – нормативный акт, устанавливающий единообразие в организации и деятельности. Каждое министерство получало следующую структуру: во главе стоял министр и его заместитель; при министре существовали канцелярия и совет. Аппарат каждого министерства включал несколько департаментов, делившихся на отделения, а последние – на столы. Принцип единоначалия соблюдался неукоснительно: директоры департаментов подчинялись непосредственно министру, начальники отделений – директору департамента, а столоначальники – начальникам отделений. Министры же находились в непосредственном подчинении у царя, регулярно докладывая тому о ходе дел в своем ведомстве. Лишь в начале XX в., после организации единого Совета министров, министры стали подчиняться и главе правительства.

В николаевскую эпоху в системе высших государственных учреждений принципиальных изменений не произошло – осуществлялись лишь некоторые дополнения и преобразования. Возникли новые министерства: Императорского двора (1826), Государственных имуществ (1837). Особняком в ряду высших административных ведомств оказалось III отделение Собственной его императорского величества Канцелярии, учрежденное в 1826 г. и сосредоточившее некоторые функции ряда министерств (юстиции, внутренних дел, просвещения).

В самом начале Николай I заявил, что желает, чтобы жизнь в стране регулировалась законом. В России ко времени его воцарения существовало огромное количество распоряжений, указов и других законодательных актов. Многие из них были изданы в такие давние времена, что о их существовании мало кто знал. Николай I решил навести в этой области порядок, проведя кодификацию (систематизацию) законодательства. Эту важную работу он поручил Михаилу Сперанскому, который с группой помощников к 1830 г. завершил ее. В 1830–1832 гг. было издано «Полное Собрание законов Российской империи». В 45 томах было собрано 30 тысяч законов, начиная с «Соборного Уложения» 1649 г.

Следующий этап работы состоял в том, чтобы из общей массы юридических актов отобрать лишь те, которые не потеряли свою силу и действовали на территории империи к началу 30‑х гг. XIX в. Через три года появился 15‑томный «Свод законов Российской империи», законы в котором были уже расположены по тематико‑хронологическому принципу. Царь считал, что в каждом государственном учреждении («присутственном месте») должно находиться собрание государственных норм и правил, поэтому свод отпечатали большим тиражом и разослали во все концы империи.

За труды и старания непосредственный организатор этих работ М. Сперанский в 1839 г. получил титул графа.

Работа по кодификации законодательства протекала под постоянным контролем Николая I, который внимательно все читал и делал замечания. Он принял решение, что отныне все новые законы должны немедленно публиковаться как продолжение «Свода законов».

Вторая важная задача, вставшая перед царем сразу по восшествии на престол, касалась состояния государственных финансов. Еще во времена Екатерины II правительство начало в большом количестве выпускать в обращение бумажные деньги («ассигнации»). Первоначально стоимость бумажных и серебряных денег была равнозначной. Но постепенно, по мере того как количество ассигнаций увеличивалось, их реальная стоимость стала падать.

К началу царствования Николая I один рубль ассигнациями стоил примерно четвертую часть серебряного рубля. Истинным бедствием при финансовых расчетах являлась произвольная оценка стоимости денег. Например, если крестьянин продавал на рынке овес и получал за него ассигнациями, скажем, по курсу 25 коп. серебром за пуд, то покупая на том же рынке в лавке сукно, с него просили заплатить из расчете 30 коп. ассигнации за серебряный рубль. К тому же государство («казна») держало фиксированный курс и требовало, чтобы все государственные платежи налогов и сборов осуществлялись по курсу 29 коп. за рубль серебром. Возникала финансовая неразбериха.

Положение складывалось совершенно ненормальное. Царь поручил министру финансов графу Е. Ф. Канкрину (1774–1845) исправить положение. За короткий срок министру удалось накопить большие государственные запасы драгоценных металлов (золота и серебра), что позволило установить твердое соотношение рублей.

С 1843 г. постоянный и обязательный курс составлял 3 руб. 50 коп. ассигнациями за серебряный рубль. Постепенно правительство начало изымать из обращения ассигнации, заменяя их новыми бумажными деньгами – кредитными билетами.

В период царствования Николая I в России впервые было введено регулярное пенсионное обеспечение. В 1827 г. царь издал указ, гласивший, что человек, находившийся на государственной службе 35 лет, после выхода в отставку имел право на государственную пенсию. На нее мог рассчитывать тот, кто прослужил без замечаний и нареканий («беспорочно»).