Именно с этой великой и одновременно отсталой во многих отношениях Россией, страной, которая, казалось, была соткана из сплошных противоречий, и пришлось иметь дело Александру I, пришедшему к власти в ходе дворцового переворота 11 марта 1801 г.

Судьба предоставила ему возможность претворить в жизнь свои юношеские идеалы, воспитанные в нем Лагарпом, ответить на вызов времени и приступить, наконец, к конституционным нововведениям в России, а также поставить самый болезненный в стране вопрос об отмене или по крайней мере об ограничении крепостного права.

Первые годы правления Александра I показывают, что он предпринял ряд мер по части либерализации российской жизни. Во‑первых, это отвечало его неоднократным и настойчивым высказываниям о необходимости коренных перемен в жизни страны.

Так, еще за несколько лет до переворота и устранения Павла I он в своих письмах к Лагарпу и своему другу графу В. П. Кочубею резко критически отзывался о состоянии дел времен Екатерины II и Павла I. Так, в письме к Кочубею он писал: «В наших делах господствует немоверный беспредел; грабят со всех сторон; все части управляются дурно; порядок, кажется изгнан отовсюду, а империя стремится лишь к расширению своих пределов». В письме же к Лагарпу в период Павла I он сообщал: «Военные почти все время теряют исключительно на парадах. Во всем прочем решительно нет никакого строго определенного плана. Сегодня приказывают то, что через месяц будет уже отменено. Доводов никаких не допускается, разве уж тогда, когда все зло совершилось. Наконец, чтобы сказать одним словом – благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами: существует только неограниченная власть, которая все творит шиворот‑навыворот. Невозможно перечислить все те безрассудства, которые совершились здесь; прибавьте к этому строгость лишенную малейшей справедливости, немалую долю пристрастия и полнейшую неопытность в делах. Выбор исполнителей основан на фаворитизме; заслуги здесь ни при чем. Одним словом, мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены… Мне думалось, что если когда‑либо придет и мой черед царствовать, то я вместо добровольного изгнания себя (а планы уехать из России у Александра I были. – А. Б. ) я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу и тем не допустить ее сделаться в будущем игрушкою в руках каких‑либо безумцев (имеются в виду революционеры. – А. Б. ). Это заставило меня передумать о многом, и мне кажется, что было бы лучшим образом революции, так как она была бы произведена законною властью, которая перестала бы существовать, как только конституция была бы закончена и нация избрала бы своих представителей».

Теперь черед Александра I пришел, и он, наконец, мог приступить к осуществлению своих планов.

Во‑вторых, его намерения соответствовали стремлению освободить Россию от пут тирании Павла I, от его деспотичной регламентации многих сторон российской жизни.

Уже первые реформаторские шаги молодого монарха показали, что он настроен весьма решительно в деле либерализации русской жизни. Такого масштабного и всеохватного, сравнительно с прошлыми временами, либерального натиска Россия еще не знала.

Было проведено широкое помилование заключенных (освобождено более тысячи человек), многие из которых отбывали наказание по политическим мотивам в Петропавловской крепости, Шлиссельбурге, в сибирской ссылке, в монастырях. 12 тысяч человек, уволенных со службы, вновь получили доступ к государственным должностям. Русские войска, направленные в Индию, были отозваны на родину. Александр I уничтожил один из важнейших институтов политического сыска – Тайную канцелярию, которая занималась делами, связанными с оскорблением царского величества и изменой государю и государству.

В дни коронации осенью 1801 г., наряду с уничтожением Тайной канцелярии, была образована специальная Комиссия по пересмотру прежних уголовных дел. В указе о ней были и такие слова: «Оскорбительные величеству слова признаны были в числе первых злодеяний, но опыт и лучшее познание о начале преступлений показали, что мнимое сие злодеяние не что другое суть в естестве своем, как сущий припадок заблуждения или слабоумия, и что власть и величество государей, быв основано на общем законе, не могут поколебаться от злоречия частного лица».

Через несколько дней после этого новым указом Александр I уничтожил пытки – «чтоб, наконец, самое название пытки, стыд и укоризну человечеству наносящее, изглажено было навсегда из памяти народной». Многие судебные дела были пересмотрены, цензура смягчена. Все препятствия по общению с европейскими странами, в том числе с Францией, были устранены: выезд за рубеж стал свободным, были ликвидированы и павловские ограничения по части одежды и распорядка для российского населения.

Александр I подтвердил восстановление ограниченных Павлом I екатерининского Городового положения и Жалованной грамоты городам. Жалованная грамота дворянству также была восстановлена в своих правах. Дворянству вернули все его привилегии, в том числе свободу от телесных наказаний, а в армии были восстановлены названия старых полков и возвращена русская военная форма.

Александр стремился уже в первые года своего правления ограничить произвол власти, ее прихоти законами. Для этого он создал комиссию, цель которой заключалась в разработке нового законодательства России, устранения устаревших и противоречащих друг другу законов.

В коронационные же дни по указанию императора была подготовлена «Всемилостивейшая грамота, русскому народу жалуемая». В ней были и такие слова: «Не народы сделаны для государей, а сами государи промыслом Божиим установлены для пользы и благополучия народов, под державою их живущих».

И хотя эта грамота не увидела свет, так как Александр I поостерегся в условиях своей еще не окрепшей власти на столь решительные заявления, которые могли испугать и ожесточить против него дворянство и армию, его настроения в те дни этот документ отражал весьма красноречиво.

Наконец, Александр не побоялся коснуться самого щепетильного для дворянства вопроса – состояния крепостного крестьянства.

Еще за несколько месяцев до переворота он записал в своем дневнике: «Ничего не может быть унизительнее и бесчеловечнее, как продажа людей, и для того неотменно нужен указ, который бы оную навсегда запретил. К стыду России, рабство еще в ней существует. Не нужно, я думаю, описывать, сколь желательно, чтобы оное прекратилось. Но, однако же, должно признать, сие трудно и опасно исполнить, особливо если не исподволь за оное приняться».

Александр прекрасно понимал, что в том вопросе он будет иметь дело с тупым, эгоистичным, беспощадным дворянством. И все же 12 декабря 1801 г. вышел указ о распространении права покупки земель купцами, мещанами, государственными крестьянами, отпущенными на волю крепостными. Монополия дворян на землю оказалась нарушенной. 20 февраля 1803 г. появился новый указ – «О вольных хлебопашцах». По этому указу крепостные крестьяне с согласия своих помещиков могли выкупаться на волю с землей целыми селениями. Конечно, это было ничтожно мало. Но это было как раз то, о чем писал Александр, – действовать «исподволь».

К этому желанию можно отнести и прекращение Александром I раздачу государственных крестьян в частную собственность, которая особенно участилась со времен Петра I, но приобрела совершенно катастрофические размеры при Екатерине II. Александр остановил эту позорную практику.

Характеристика внутренней политики первых лет правления Александра I была бы неполной, если не упомянуть о сдвигах в области образования. Новые университеты правительство открыло в Петербурге, Дерпте, Казани, Харькове. В ряде городов появились гимназии и уездные училища. Н. М. Карамзин, известный к тому времени писатель и историк, получил звание историографа и был поощрен в своем стремлении создать историю Отечества.

Резкий сдвиг молодой император попытался осуществить и во внешней политике. После совершенно бесцельного по большому счету для России вмешательства в европейские дела в период Семилетней войны, а позднее походов армии Суворова и флота Ушакова в Европу Александр I начал проводить политику «национальной достаточности», предпринимать на международной арене лишь те шаги, которые были выгодны России. Эти идеи были сформулированы в одобренной царем записке руководителя российской внешней политики начала века В. П. Кочубея. Он писал: «Россия достаточно велика и могущественна пространством, населением и положением, она безопасна со всех сторон, лишь бы сама оставляла других в покое. Она слишком часто и без малейшего повода вмешивалась в дела, прямо до нее не касавшиеся… Она вела войны бесполезные и дорого ей стоившие». Эта позиция тесно увязывалась с задачами, стоявшими внутри страны: «Внутри самой себя предстоит России совершить громадные завоевания, установив порядок, бережливость, справедливость во всех концах обширной империи, содействуя процветанию земледелия, торговли и промышленности». И поначалу Россия действительно не вмешивалась в европейские дела.

Ярким примером либеральных устремлений Александра I стала организация так называемого Негласного комитета.

Еще во время правления Павла I вокруг наследника престола сплотился круг искренних и преданных молодых друзей, с которыми Александр, тайно встречаясь, вел беседы о мерзостях российского режима, необходимости коренного переустройства общества. Кто же были эти люди? А. Чарторыйский, мятежный польский аристократ, участвовал в восстании Костюшко и был интернирован в России, позднее прощен и приближен ко двору. Богач и аристократ граф В. П. Кочубей. В 1792 г. он вернулся из Франции с твердым выводом о закономерности произошедших там революционных событий. Естественно, он осуждал якобинскую диктатуру. Граф П. А. Строганов – сын екатерининского вельможи: он также побывал во Франции, с симпатией воспринял первый этап Великой французской революции, характеризовавшийся выходом на политическую арену третьего сословия и введением в стране конституционных начал. Князь Н. Н. Новосильцев – самый старший из друзей (ему было 30 с лишним лет) – также прошел знакомство с революционными событиями во Франции. Это был высокообразованный, просвещенный человек.

Вот эти‑то люди – умные, широко мыслящие, сочувствовавшие конституционным идеям, – сплотились вокруг наследника престола. Душой этого кружка стал Александр Павлович, который, по воспоминаниям А. Чарторыйского, был наиболее пылким, наиболее решительно высказывал неприемлемость русских порядков.

Эти беседы, эти встречи и, вероятно, эти взгляды не прошли без внимания Павла I. Он по существу разгромил этот кружок; Кочубея и Чарторыйского отправил на дипломатическую работу за границу. В Англии оказался Строганов.

После государственного переворота Александр, теперь уже император, быстро вновь собрал вокруг себя своих молодых единомышленников. С тех пор они регулярно собирались в его кабинете для обсуждения важнейших государственных вопросов. Вскоре все они получили высокие государственные посты.

В Негласном комитете, как его стали называть в обществе, обсуждались проекты будущих реформ в России. По мысли императора, как об этом рассказывает в своих дневниках Строганов, в центр этих реформ должны были встать вопросы свободы личности и собственности, защита человека законами, «не дающими возможности менять по произволу существующие установления». Здесь обсуждались также и проблемы крепостного права; выявилось понимание экономической необходимости его ликвидации. Шла речь и о разработке указа, запрещавшего продавать крестьян без земли. Но высшие сановники, прослышав об этом, выразили резкое недовольство, заявив, что это подорвет само крепостное право. Император побоялся настоять на своем.

Члены Комитета ясно понимали огромную дистанцию между своими планами и реальной действительностью; у них не было сомнений в том, что любое покушение на существующую систему ценностей, в первую очередь по крестьянскому вопросу, вызовет острое недовольство помещиков, приведет власть и лично императора к противостоянию с интересами дворянского сословия в стране. А это было опасно и для власти, и для жизни монарха. Поэтому Александр I оттачивал в Негласном комитете свои мысли, проверял их на окружавших его людях, действовал осмотрительно и осторожно. Но даже эти робкие шаги возбудили в обществе недовольство. В придворных кругах, среди аристократии заседания Комитета окрестили «якобинской шайкой».

Четыре с лишним года (до осени 1805 г.) проходили эти тайные встречи Александра I со своими друзьями. И с каждым месяцем становилось ясно, что ни члены Комитета, ни сам император не были готовы к реформам, о которых они вели речь. Российская действительность на каждом шагу препятствовала этим планам, а сами участники совещаний не были готовы идти на риск и на жертвы.

Постепенно деятельность Негласного комитета стала затухать, друзья собирались все реже. Потом нахлынула великая страда – начался период Наполеоновских войн, в которые включалась Россия. Император отбыл в действующую армию. И все же сам факт существования Комитета, участие в нем видных сановников во главе с императором указывали на то, что в высших эшелонах власти созревало понимание необходимости коренных реформ в России, переход на новые цивилизационные рельсы. Важно отметить, что члены Негласного комитета в дальнейшем оставались постоянно рядом с Александром I, занимали важнейшие посты в государственной системе России и не раз помогали Александру I в его реформаторских начинаниях, от которых он не отказался до конца своих дней.

Новый император попытался навести порядок в государственном управлении, которое со своими коллегиями выглядело в начале нового века уже достаточно отсталым. Как и в европейских странах, в России в 1802 г. были учреждены министерства с системой единоначалия. Это укрепило центральное управление. Но старая российская система злоупотреблений, взяточничества, бюрократии быстро проникла и в новые органы власти. В обществе все острее раздавалась их критика. Необходимо было находить какие‑то новые подходы к управлению огромной страной. Но какие?

Именно в эти годы рядом с императором появился его ближайший помощник почти на десять предстоящих лет – Михаил Михайлович Сперанский, которому Александр I и поручил разработать новые принципы управления страной в соответствии с последними западными моделями.

Сын сельского священника, М. М. Сперанский всего добился своими способностями, упорным самообразованием, огромной трудоспособностью и преданностью престолу. Он был рекомендован Александру I на должность одного из помощников и очень скоро обратил на себя внимание императора своим широким кругозором, блестящим образованием, умением оригинально мыслить, коротко и ясно формулировать сложнейшие проблемы. Вскоре он стал статс‑секретарем, а по существу занял место второго человека в государстве, которому Александр поручил разработать план государственной реформы в России.

М. М. Сперанский активно взялся за дело, и вскоре на стол императора легли первые проекты государственного переустройства России, которые сочетали последние достижения европейской цивилизации в этой области и особенности России, в первую очередь ее абсолютистской, монархической системы.

Смыслом намечаемых преобразований являлись введение в государственную жизнь страны гражданских и политических прав, прежде всего права частной собственности, защищенной законом, выборное начало в органах власти, некоторое ограничение самодержавной власти царя. Сутью проекта Сперанского, подготовленного к 1809 г., стала идея привлечения к участию в законодательстве, суде и управлении народных представителей на различных уровнях.

Предполагалось, что законодатели будут организованы в волостную, окружную (или уездную) губернскую думы и в высшую – Государственную думу. На такие четыре степени предполагалось разделить и судебную власть: суды волостной, окружной, губернский и верховный, или Судебный сенат. Исполнительная власть также делилась на управления волостное, окружное, губернское и государственное или министерское. Государственный совет, где рассматривались наиболее важные государственные законы, должен был венчать это конституционное здание. Сперанский также предлагал создать Кабинет, куда стекались бы для анализа и совершенствования наиболее важные дела, и Правительствующий сенат, заменяющий Комитет министров.

По проекту Сперанского в стране вводилось широкое избирательное право. Лишь крепостные крестьяне, работные люди и прислуга не участвовали в выборах, но пользовались защитой закона, который гласил, что никто не может быть наказан без следствия и суда.

Естественно, верховная власть в стране оставалась за монархом. Его слово было решающим. Если бы это устройство было принято, то уже в начале XIX в. Россия превратилась бы в конституционную монархию со строгим разделением властей. Отсюда уже рукой было подать до ликвидации сословного строя и уничтожения крепостного права.

Свои предложения Сперанский представил царю, и они были одобрены. Вскоре вышел указ о создании нового высшего государственного органа – Государственного совета. Дальше дело не пошло. Никакого разделения властей не состоялось. Александр положил проект Сперанского под сукно. Он не решился нарушить традиции самодержавия. Дело было не только в колебаниях самого императора, но и в давлении дворянства. Оно предало Сперанского проклятию, его называли «французским шпионом». Дворянство справедливо полагало, что следом за введением конституционных порядков последуют другие перемены, в частности ликвидация крепостного права. К этому времени Россия проиграла первое столкновение с Наполеоном и заключила невыгодный для России Тильзитский мир. Положение Александра пошатнулось. Против него стала складываться мощная аристократическая оппозиция. Надвигалась новая война с Францией. В этих условиях Александр I пожертвовал Сперанским. Он был снят со своих постов и отправлен в ссылку. Таким образом, на сто лет в России затормозилось решение вопроса о введении конституционного строя, даже под эгидой монархии. Лишь после революции 1905 г. идеи Сперанского оказались частично реализованы с тем, чтобы уже в 1917 г. уступить на 70 с лишним лет новой тоталитарной системе. И только на рубеже XX–XXI вв. Россия подступила к реализации планов замечательного российского реформатора.