Заграничный поход русской армии. Отечественная война 1812 г. закончилась, неприятель полностью был изгнан с территории России. Но война продолжалась, начинался поход русской армии за границу. На это нацелил теперь Александр I русские войска.

Император прибыл в действующую армию 12 декабря, в свой день рождения, и обратился к войскам со словами: «Вы спасли не одну Россию – вы спасли Европу!» Но в действительности Европу еще предстояло спасти.

В этот период в русском политическом и военном руководстве существовали различные точки зрения по поводу дальнейшего хода событий. М. И. Кутузов считал, что война на этом могла бы закончиться, что незачем более губить русских солдат и напрягать страну, потрясенную и частично разоренную нашествием. Престарелый фельдмаршал не без основания полагал, что падение Наполеона лишь усилит Англию и другие европейские державы в противовес России. Кроме того, он писал Александру I о том, что армия измучена тяжелыми переходами и боями, что «расстойка ее дошла до такой степени, что должны бы, так сказать, снова составлять армию». Он полагал, что основную тяжесть борьбы с Наполеоном в Европе должны были бы взять на себя европейские народы. Идея невмешательства России в европейские дела вновь властно зазвучала среди политической элиты России.

Однако императором владели иные чувства. Личное противоборство с Наполеоном, стремление сокрушить его до конца, войти победителем в Париж, взять реванш за свои прошлые унижения – за Аустерлиц, за Тильзит, за захват противником Москвы и пожар русской столицы – стали лейтмотивом в поведении русского царя. Он воспротивился приостановке наступления и настаивал на том, что армия должна беспрерывно преследовать неприятеля и за пределами России. Им же владела идея стать не только спасителем Европы от тирании Бонапарта, но и вершителем ее судеб, быть ее арбитром. Будущее показало, что Александр I допускал серьезную ошибку. Англия и Австрия стремились использовать русские военные силы для сокрушения своего злейшего врага – наполеоновской Франции. Но это вовсе не означало, что они готовы были допустить решающего усиления России на Европейском континенте, и после падения Наполеона они становились естественными противниками России. Это понимали Кутузов и ряд других государственных деятелей страны. Этого не хотел понимать император, опьяненный впечатляющими военными успехами и бегством Наполеона. Теперь Кутузов мешал ему, и сама судьба, казалось, устранила его с пути императора: 16 апреля 1813 г. фельдмаршал скончался в небольшом немецком городке Бунцлау. Его смерть как бы подвела итог Отечественной войне 1812 г. и открыла эпоху похода русской армии в Европу.

Русские войска стремительно двигались на Запад, сметая с пути французские войска, дислоцированные в Польше и в немецких землях. В Восточной Пруссии русская армия нанесла поражение отступавшему сюда корпусу Макдональда. Вскоре был взят Кенигсберг. 20 февраля русские войска вышли в Берлин. Вторично в истории прусская столица оказалась в руках русской армии, Пруссия была вынуждена разорвать военный союз с Наполеоном и подписала мирный договор с Россией, обязавшись сражаться против бывшего союзника. Прусские войска повернулись против Франции. Австрийский корпус Шварценберга откатился на юг, а Австрия вступила в тайные переговоры с русскими высшими военачальниками и заключила секретное перемирие с Россией и также обязалась принять участие в борьбе с Францией.

По мере продвижения русских войск по территории немецких государств в Европе поднималось освободительное движение против французских захватчиков. Создавались добровольческие отряды, формировались регулярные части, налаживавшие совместные действия с наступавшими русскими войсками.

Русское командование, и в первую очередь М. И. Кутузов, всячески поддерживали этот освободительный подъем. В своих обращениях и прокламациях к немецкому народу М. И. Кутузов уже в первые дни вступления русских войск на территорию Германии подчеркивал, что русские пришли сюда как освободители, что их цель – не мстить тем, кто поддерживал Наполеона Бонапарта, не мстить французскому народу, а предоставить народам Европы возможность вновь обрести независимость, возродить и укрепить свой суверенитет.

Эти документы находили широкий и благодарный отклик среди европейского населения. Не случайно результатом освобождения европейских народов от диктата Наполеона стало развертывание в Европе демократического движения, вызревание реформистских устремлений, начало глубоких социально‑экономических и политических перемен в германских землях, прежде всего в Пруссии, в итальянских землях, а позднее и в самой Франции.

А в это время Наполеон лихорадочно готовился к продолжению борьбы. В короткий срок он сумел собрать новую пятисоттысячную армию. Но качество ее, боевой дух были уже иными, чем у его прежних прославленных корпусов. В большинстве своем это были еще необстрелянные юнцы, которые, однако, как и прежние его ветераны, пока еще слепо поклонялись своему кумиру и безоглядно верили ему. Свою армию Наполеон значительно усилил также за счет вывода боевых частей из Испании, где все шире разгоралась освободительная война против французских оккупантов. Летом 1813 г. остатки французских войск вынуждены были отступить за Пиренеи. Испания стала свободной.

Однако ни о каком мире со своими противниками на условии значительных уступок со своей стороны Наполеон не хотел и слышать, хотя Австрия предпринимала усилия в этом направлении в качества посредника. Вместе с тем французский император стремился расколоть своих врагов, пытался вновь и вновь предложить мирные переговоры Александру I, но тот, как и прежде, не отвечал на мирные предложения Наполеона, стремясь к его полному сокрушению и смещению с французского престола.

Летом 1813 г. Наполеон перешел в наступление. С ним были свежие части, с ним шли его прославленные маршалы. Наконец, не померкли его организаторский талант и полководческий гений. Вторгнувшись в Восточную Германию, Наполеон нанес поражение союзникам под городами Лютцен и Бауцен. В середине августа в двухдневном сражении он одержал верх над объединенной русско‑прусско‑австрийской армией под Дрезденом. Войсками союзников командовал австрийский фельдмаршал Шварценберг, еще недавно служивший Наполеону.

Но это были временные успехи. Теперь Наполеону противостояли армии, правительства, народы почти всей Европы. Ядром этого противоборства с Францией оставалась русская армия, сохранившая свой боевой состав, своих генералов, свой несгибаемый дух. Все это ярко подтвердилось в трехдневной «Битве народов» под Лейпцигом 4–7 ноября 1813 г. С обеих сторон в ней участвовало более 500 тысяч человек. Основной удар Наполеона выдержали русские и немецкие войска, а затем перешли в контрнаступление. Французы были сломлены. В этой битве Наполеон, несмотря на упорство и отвагу его новобранцев, потерпел полное поражение, однако сумел избежать окружения и увел свои войска с поля боя. Французы потеряли в этом сражении около 80 тысяч человек, русские – свыше 22 тысяч, пруссаки – 16 тысяч и австрийцы больше 14 тысяч бойцов. Объединенными войсками союзников командовал М. Б. Барклай‑де‑Толли.

В конце декабря союзные войска перешли Рейн и вступили на территорию Франции. А вскоре было принято решение двигаться на Париж. После кровопролитного сражения под Парижем французы отступили, 18 марта 1814 г. французская столица капитулировала. Наполеон отрекся от престола.

На заключительном этапе войны, во время кампаний 1813–1814 гг., выдающуюся роль в военном и политическом сокрушении Наполеона Бонапарта сыграл Александр I. Во время сражения при Бауцене только благодаря распоряжениям Александра войскам союзников удалось отступить организованно и сохранить свои силы, хотя сражение и было проиграно. Во время битвы Александр находился там, где видел Наполеона, а тот видел его. В битве под Дрезденом он участвовал в руководстве войсками и стоял под огнем, проявив личную храбрость. Рядом с ним разорвалось ядро, смертельно поразив стоящего рядом генерала.

Это была последняя битва, где ему пришлось испытать тягость поражения. После этого пришли победы. Александр I все уверенней чувствовал себя в роли военного стратега. В Лейпцигской битве он разработал диспозицию сражения, которое закончилось катастрофой для Наполеона. Именно распоряжение Александра ввести в решающий момент первого дня битвы русскую резервную артиллерию повернул ход сражения в пользу союзников. Во время прорыва французских кирасир по центру русской армии Александр I находился вблизи сражавшихся. Его приказ лейб‑казачьему полку личной охраны атаковать французских кавалеристов выправил положение и спас ситуацию в центре. Личную храбрость и военную распорядительность император проявил и во второй день «Битвы народов». Наконец, именно ему принадлежит инициатива удара на Париж вопреки возражениям и нерешительности австрийского и прусского командования. Александр разработал план захвата Парижа, руководил войсками в решающей битве на подступах к французской столице, а в решающий момент битвы повел лично в атаку на французское каре свой лейб‑казачий полк и добился успеха.

В те дни Александр I постоянно подчеркивал, что, борясь с Наполеоном, он остается другом французского народа. Обращаясь после взятия Парижа к французскому Сенату, он сказал: «Справедливо и разумно дать Франции учреждения сильные и либеральные, которые соответствовали бы степени настоящего просвещения».

Он настоял на введении во Франции конституционного правления. Он отрицательно отнесся к восстановлению на французском троне Людовика XVIII и сам принял участие в составлении для Франции конституционной «хартии». Она гарантировала равенство всех граждан Франции перед законом, религиозную веротерпимость и сохраняла в неприкосновенности Гражданский кодекс Наполеона – этот свод законов уже нового, буржуазного общества. Исполнительная власть оставалась за королем, но «хартия» устанавливала в стране двухпалатную Ассамблею – парламент. Она имела ограниченную законодательную власть – без права инициировать законы, но с правом отвергать законопроекты, предложенные королем. Отстояв эту «хартию», Александр I тем самым продолжил свои конституционные реформы, которые он с оглядкой начал в России, но более решительно – в Финляндии, а теперь вот и во Франции.

В соответствии со своей концепцией войны против тирана, но не против нации, Александр приказал освободить всех французских пленных и сурово карать русских солдат и офицеров за случаи мародерства. И он сам, и русские генералы проявляли большой такт к поверженному противнику, бережно относились к захваченному Парижу, к его архитектурным ценностям и святыням. Александр проявил великодушие к поверженному противнику, настоял на сравнительно мягких условиях отстранения Наполеона от власти (предоставление ему во владение острова Эльбы, огромной пенсии, 50 солдат гвардии для личной охраны), вопреки тем, кто предлагал сослать свергнутого императора на гибельные по своему климату Азорские острова и установить для него более жестокий режим содержания.

Венский конгресс. 30 мая 1814 г. победители продиктовали поверженной Франции условия мирного договора. Франция лишалась всех своих завоеваний в Европе и была оставлена в довоенных границах. Ее приобретения на Апеннинах – в Северной Италии и на Адриатическом побережье – отошли к Австрии; завоеванные Наполеоном Бельгия и Голландия отныне объединялись и превращались в независимое Нидерландское королевство. Ключевая стратегическая позиция на Средиземном море – остров Мальта – была передана Англии. Потеряла Франция в пользу Англии и часть своих заморских владений.

Однако это было лишь началом политического переустройства Европы. Своей судьбы ждало Царство Польское, немецкие государства. Если претензии Англии и Австрии были в какой‑то степени удовлетворены, то Россия и Пруссия еще ждали благодарности от союзников за свой вклад в дело сокрушения Наполеона и за перенесенные невзгоды, потери и разрушения.

Там же, в Париже, состоялась договоренность о решении дальнейших судеб Европы в Вене, на общеевропейском конгрессе.

И вот осенью 1814 г., в красавице Вене, в теплые и ясные дни собрались устроители судеб Европейского континента. На Венском конгрессе присутствовали 2 императора, 4 короля, 2 принца, 3 великих герцога, 215 глав княжеских домов, 450 дипломатов. Это было пышное собрание. Сюда, кроме того, съехались представители знати многих европейских стран. Здесь блистали нарядами и драгоценностями красивейшие женщины Европы. Чуть ли не ежедневно главы государственных делегаций давали в честь собравшихся званые обеды, балы. Австрийский императорский дворец Хофбург блистал тысячами огней, фантастические по красоте фейерверки разрывали теплое вечернее небо австрийской столицы.

Российскую делегацию возглавлял на переговорах сам тридцатисемилетний красавец император Александр I, бывший в ореоле военной и политической славы.

Но уже в первые дни Венского конгресса европейские острословы довольно метко охарактеризовали его работу следующими словами: «Конгресс танцует, но не движется». И это было справедливо, потому что сразу же между победителями возникли непреодолимые противоречия, особенно между тремя наиболее влиятельными на континенте державами – Англией, Россией и Австрией, каждая из которых претендовала на доминирующую роль в послевоенной Европе. Недаром австрийский канцлер Меттерних, один из главных противников усиления России на континенте, в одной из бесед говорил французскому министру иностранных дел Талейрану: «Не говорите о союзниках, их нет более». В Европе 1814–1815 гг. вступил в действие непреложный закон истории, по которому члены коалиции, сокрушившей могучего соперника, приступившие к разделу завоеванных им территорий, сразу же начинают скрытую борьбу за первенство на освободившемся политическом поле. Эта борьба неизменно приводит к созданию новых коалиций, которые также неминуемо ведут к очередной европейской войне.

В этом смысле 1814 г., Венский конгресс дали начало этому новому процессу, который привел в конце концов к Крымской войне 1853–1856 гг.

Поначалу, когда вырабатывались общие принципы подхода к судьбам послевоенной Европы, эти противоречия еще не выглядели устрашающими. Победители договорились, что в послевоенном устройстве должен восторжествовать принцип легитимизма (от лат . «легитимус» – законный). Это означало, что старые династии, изгнанные со своих тронов Наполеоном, должны быть восстановлены. Но на этом пункте победители не остановились: слишком уж много перемен произошло в Европе за последние 20 лет. Под напором сначала революционной, а потом бонапартистской Франции рушились не только старые троны, но и старые порядки, крепостнические устои в странах, не переживших прежде буржуазных революций. Гражданский кодекс Наполеона оказал огромное воздействие на общественную жизнь тогдашней Европы, и вернуться к этим порядкам после политической реставрации означало бы одно: бездумное движение вспять. Этого не могли допустить ни просвещенные монархи Европы, ни руководители буржуазной парламентарной Англии. Поэтому этот возврат к легитимизму был неполным, весьма ограниченным. Примером в этом стали Франция и Пруссия. Во Франции, наряду с реставрацией династии Бурбонов, появился парламент, в Пруссии было ликвидировано крепостное состояние крестьян. Во всех этих процессах русский царь, не осмелившийся на решительные реформы в России, принял самое деятельное участие.

Интересы держав схлестнулись позднее, когда стал обсуждаться вопрос о судьбе Польши и Саксонии, бывшей союзнице Наполеона.

Александр I претендовал на переход к России земель образованного Наполеоном Герцогства Варшавского с предоставлением ему широкой автономии и конституционных прав в рамках Российской империи. Образцом здесь для Александра I была Финляндия с ее сеймом, автономией и привязанностью к России лишь личными политическими узами: русский царь являлся Великим князем Финляндским. Однако на земли Южной Польши претендовала Австрия, северные приморские польские земли стремилась присвоить себе Пруссия. А за всем этим стояла Англия, не желавшая усиления России в Европе за счет присоединения к ней значительной части польских территорий. Английская делегация настаивала на разделе польских территорий между тремя державами – Россией, Австрией и Пруссией, что вызывало ярость Александра I, считавшего, что именно Россия, сокрушившая военную машину Наполеона, должна иметь преимущества в решении судеб Восточной Европы.

Разгорелись страсти и из‑за Саксонии. На саксонские земли претендовала Пруссия, но Австрия всячески противилась такому усилению своего северного соседа. В ходе закулисных и тайных переговоров Россия и Пруссия договорились поддерживать друг друга в польско‑саксонском вопросе. А Англия стремилась в таких же закулисных переговорах с прусскими представителями отколоть Пруссию от России, обещала ей значительную часть Саксонии за твердую позицию в польском вопросе – с тем, чтобы часть польских земель отошла к Пруссии.

На помощь Англия призвала недавнего противника, Францию, и добилась присутствия на конгрессе ее делегации. В Вене появился французский министр иностранных дел Талейран, служивший ранее Наполеону. Он активно поддержал Англию и Австрию в польско‑саксонском вопросе. Положение обострилось. Проходили день за днем, неделя за неделей, а дело не двигалось с места.

Александр I негодовал по поводу антироссийской позиции бывших союзников, а те уже смотрели в будущее, исподволь формируя новую, на сей раз антирусскую, коалицию.

3 января 1815 г. три державы – Англия, Австрия и Франция – заключили против России тайный военный союз. Каждая из сторон в случае военного конфликта с Россией обязалась выставить армию в составе 150 тыс. бойцов. К этому договору присоединились еще несколько государств. Через 40 лет ведущие из них примут участие в Крымской войне против России. Однако начало противоречий между Россией и европейскими державами стало вызревать именно начиная с Венского конгресса. Европейские державы категорически не хотели передавать России всю Польшу, а Талейран заявил в беседе с австрийским канцлером Меттернихом, что он не допустит, «чтобы Россия перешла Вислу, имела в Европе 44 млн подданных и границы на Одере». Австрийское правительство, только‑только спасенное Россией от владычества Наполеона, встретило это заявление с пониманием. Свой экземпляр договора французский представитель отправил королю в Париж. Остальные легли в сейфах Лондона и Вены.

В ходе напряженных переговоров, личных встреч глав государств друг с другом к февралю 1815 г. Венскому конгрессу удалось в конце концов согласовать основные позиции. Царство Польское отходило к России, и император высказал намерение ввести там конституционное правление. Но не все польские земли отошли к России. Познань и ряд других городов были переданы Пруссии за то, что она получила не всю Саксонию, а только 2/5 ее территории, при том, что саксонский король сохранял свой трон. Часть Польши – Восточную Галицию – получила и Австрия. На конгрессе было установлено создание Германского союза с общегерманским сеймом, куда входили бы все мелкие германские королевства и княжества. Главная роль в этом союзе принадлежала Австрии. К Австрии отходила и часть итальянских земель, обещанных ей по Парижскому миру.

Напряженные переговоры еще продолжались, когда в ночь с 6 на 7 марта запыхавшийся курьер буквально ворвался в императорский дворец в Вене, где гремел очередной бал, и вручил императору срочную депешу из Франции. Она извещала о том, что Наполеон Бонапарт покинул остров Эльба, высадился на юге Франции и с вооруженным отрядом движется на Париж. А уже через несколько дней пришли сообщения, что население и армия восторженно встречают бывшего императора и вскоре ожидается его прибытие во французскую столицу.

Начались знаменитые «100 дней» Наполеона. И тут же прекратились все споры, интриги, тайные сговоры на Венском конгрессе. Новая страшная опасность объединила потенциальных соперников. Англия, Россия, Австрия, Пруссия вновь создали против Наполеона очередную коалицию. По дорогам Северной Европы вновь нескончаемым потоком потянулись войсковые колонны, загрохотали военные обозы.

Еще не вступая с союзниками в сражение, Наполеон нанес им сильнейший дипломатический удар: войдя в королевский дворец, он обнаружил среди покинутых в панике документов Людовика XVIII и секретный протокол трех держав против России. Наполеон тут же распорядился доставить его курьером в Вену, надеясь тем самым открыть глаза Александру I на коварство и враждебность к России его союзников. Держа этот документ в руках, Александр I и принял австрийского канцлера. Тот поначалу растерялся, но потом просто замолчал: действительно, сказать было нечего. Однако Александр I в очередной раз в общении со своими политическими партнерами проявил великодушие. Он заявил, что новая опасность для Европы слишком велика, чтобы обращать внимание на подобные «пустяки», и бросил текст тайного договора в камин.

После этого переговоры пошли быстрее, многие противоречия были улажены, и в начале июня 1815 г. европейские державы подписали заключительный документ конгресса, который был выработан еще до появления Наполеона в Париже. А через несколько дней, 18 июня 1815 г., Наполеон был наголову разбит на картофельных полях при местечке Ватерлоо объединенными силами английской и прусской армий. Его военная и политическая звезда окончательно закатилась. Уже будучи пленником Англии, он был отправлен в далекую Атлантику, на остров Святой Елены, место, отличавшееся губительным климатом. На этот раз Александр не выступил в защиту вторично поверженного противника. В 1821 г. Наполеон умер там в возрасте 54 лет, по‑видимому, отравленный английской охраной.

После расправы с Бонапартом союзные войска вторично вошли в Париж. Был заключен Второй Парижский мир, который не только подтверждал решение Первого Парижского мира и Венского конгресса, но и ужесточил их статьи, касающиеся Франции. На нее была наложена большая контрибуция, ряд ее военных крепостей подвергся оккупации союзников в течение трех – пяти лет. Границы страны были еще более урезаны в пользу соперников. Согласно решениям этого мира во Франции появился и Русский оккупационный корпус.

Священный союз. Война, продолжавшаяся в Европе полных 10 лет, принесла огромный урон странам континента. Она перемалывала в своих жерновах города, села, сотни тысяч людей от Москвы до Атлантического побережья, от Ла‑Манша до Адриатики, от Нормандии до Сицилии. Это была настоящая мировая война XIX в. – предтеча тех мировых войн, которые запылали в мире уже в XX веке. И как всякая тотальная война, она в конце концов вызывала ужас и смятение народов и правителей. И теперь, после победы одной стороны, казалось, что мир можно было бы устроить на постоянных, стабильных основаниях, устранить причины кровавых европейских драм конца XVIII – начала XX в.

Опыт мировой истории показывает, что эти расчеты были иллюзорны, но тот же опыт показывает, что на какое‑то время измученные и напуганные войной народы и правительства в первое послевоенное время готовы вырабатывать рычаги мирного устройства жизни народов и государств, пойти на компромиссы. Мировая война первого десятилетия XIX в. как раз и стала одновременно первым мировым опытом регулирования международных отношений, политической стабилизации на Европейском континенте, гарантированной всей мощью держав‑победительниц. Венский конгресс, его решения – непоследовательные, противоречивые, несущие в себе заряд будущих взрывов – тем не менее в известной степени сыграл эту роль. Но монархи этим не удовлетворились. Необходимы были более прочные и не только силовые, но и юридические, а также нравственные гарантии. Так появилась в 1815 г. идея Священного союза европейских государств – первой общеевропейской организации, целью которой должно было бы стать прочное обеспечение существующего порядка вещей, незыблемости нынешних границ, стабильности правящих династий и других государственных установлений при уже свершившихся и утвержденных в разных странах послевоенных переменах. В этом смысле первая европейская война и ее последствия стали предтечей не только кровопролитных мировых войн XX в., но и Лиги Наций после Первой мировой войны 1914–1918 г. и затем Организации Объединенных Наций после Второй мировой войны XX в. – 1939–1945 гг.

Инициатором этого союза европейских государств стал Александр I. Уже в пору нарастания противоречий с Наполеоном, страшась всеевропейской бойни и бессмысленной гибели людей, русский император в 1804 г., посылая своего друга Новосильцева в Англию, дал ему инструкцию, в которой начертал идею заключения между народами общего мирного договора и создания Лиги народов. Он предлагал ввести в отношения между государствами нормы международного права, по которым были бы определены преимущества нейтралитета, а страны взяли бы на себя обязательства не начинать войны, не исчерпав предварительно всех средств, представленных посредниками. В этом документе он ратовал за «Кодекс международного права».

Правда, Александр был не настолько наивен, чтобы верить «в вечный мир» и в то, что европейские державы тут же примут эти новые правила. И все же важный шаг в сторону правового регулирования международных отношений был сделан. Затем, однако, солдатские сапоги многотысячных армий растоптали на полях Европы с 1805 по 1815 г. эти благие замыслы. И вот теперь Александр I вновь вернулся к своей идее, но уже не как восторженный идеалист, над идеями которого тогда подтрунивали в Лондоне, готовившийся к кровопролитному противоборству с агрессивной французской военной машиной, а как государь, за плечами которого была победа в великой войне, а сам он стоял во главе огромной армии в Париже и мог для подкрепления предлагаемого нового порядка вещей поставить в виде гарантии мира и безопасности под ружье 800 тысяч солдат.

Основные положения договора о Священном союзе Александр написал собственноручно. Они содержали следующие статьи: поддерживать между государствами узы братской дружбы, оказывать друг другу помощь в случае дестабилизации международной обстановки, управлять своими подданными в духе братства, правды и мира, считать себя членами единого христианского сообщества.

В международных делах государства должны были руководствоваться евангельскими заповедями. Характерно, что Александр I не только ограничился этими чисто пропагандистскими положениями, но на дальнейших конгрессах Священного союза поставил вопрос об одновременном сокращении вооруженных сил европейских держав, о взаимных гарантиях неприкосновенности территорий, о создании межсоюзнического штаба, о принятии международного статуса лиц еврейской национальности, которые подвергались дискриминации во многих странах Европы. И позднее на конгрессах Священного союза ставились вопросы большого гуманистического звучания. Державы дружно объединились против морского пиратства, подтвердили решение Венского конгресса о запрещении работорговли. Объявили европейские реки свободными для судоходства без каких бы‑то ни было ограничений.

Таким образом, идеи Священного союза, который действительно стал прообразом международных организаций уже XX в., были исполнены самыми благими намерениями, и Александр I мог быть доволен своим детищем. Вскоре почти все страны Европы, кроме островной Англии, примкнули к Союзу, но и Англия активно участвовала в работе его конгрессов и оказывала на их политику достаточно сильное влияние.

По существу решения Венского конгресса и Священного союза и создали в Европе так называемую «венскую систему», которая, плохо ли, хорошо ли, но существовала 40 лет, предохраняла Европейский континент от новых больших войн, хотя противоречия между ведущими державами Европы по‑прежнему существовали и являлись достаточно острыми.

Это выявилось сразу же после введения «венской системы» в жизнь, и главным ее испытанием стали не столько территориальные претензии держав друг к другу, сколько нарастание на континенте революционного движения, которое было логическим продолжением грандиозных преобразований общественной жизни стран Европы, начатых Английской и продолженной Великой французской революцией. В свое время эти революции начинались как противодействие отжившим свой век феодально‑абсолютистским режимам, а затем перерастали в уравнительное движение левеллеров (в Англии), в якобинский террор, а закончились диктатурой Кромвеля в Англии, Наполеона – во Франции и обернулись в начале XIX в. всеевропейской войной, захватами чужих территорий, разрушением цивилизационных ценностей человечества. В этих условиях перед Священным союзом и его лидером Александром I стояла непростая задача – отделить пшеницу от плевел: поддержать действительно прогрессивные с точки зрения цивилизации конституционные настроения и институты, совместить их с эволюционным развитием европейских государств без кровавых драм, уничтожающих войн, жесточайших расправ. Вот в этом, основном, вопросе члены Священного союза смотрели на вещи по‑разному.

Страшась Испанской революции 1820 г. и помня об революционных ужасах собственной страны, Франция требовала немедленной и решительной интервенции в поддержку испанской монархии. Александр I, напротив, признал события в Испании правомерными и конституционными, поскольку народное движение сделало своим знаменем конституцию, парламентаризм и сам испанский король присягнул конституции. Теперь речь шла о том, чтобы оградить легитимные права короля.

Затем вспыхнули революции в Италии и Португалии. В 1820 г. произошла бескровная революция в Неаполе, и король Фердинанд II был вынужден провозгласить конституцию по испанскому образцу и согласиться на созыв парламента. Однако успехи южных революционеров вдохновили северные провинции Италии, находящиеся под властью австрийских Габсбургов. Там началось мощное общественное движение. Легитимный каркас Европы затрещал по швам. Австрия требовала военного вмешательства и согласия на это России. Но либерально настроенный Александр I противился этим насильственным мерам. Кроме того, вступала в действие и большая политика: Россия вовсе не была заинтересована в подавляющем усилении Австрии в Европе.

Таким образом, представление о Священном союзе как абсолютно реакционной и контрреволюционной организации не выдерживает критики. На конгрессе Священного союза в Троппау в 1820 г. было принято решение о мерах «морального воздействия» революционных сил как в Испании, так и на Юге Италии. Русская делегация выступала за политические методы урегулирования конфликтов. Австрия же рвалась к применению военной силы. Другие державы, в первую очередь Пруссия, поддержали Австрию. России в конце концов пришлось уступить. Австрия ввела войска в Италию. Свою армию для спасения испанской династии направила за Пиринеи и Франция.

Так благие намерения Александра I и устроителей Священного союза в конце концов были смяты эгоистическими политическими интересами держав. Кроме того, заря новой революции под знамением национально‑освободительного движения, которая с 20‑х гг.

XIX в. поднималась над Европой, вновь внушала ужас устроителям «венской системы». Опять замаячили призраки якобинства, беспощадного сокрушения тронов. В этих условиях заколебались даже либералы, к которым относился и Александр I. Его разочарование трансформацией Священного союза было искренним и горьким, а его возмущение коварными действиями эгоистических союзников было глубоким и болезненным. И все же русский царь медленно, но верно отходил от своих идеалистических представлений о послевоенном устройстве Европы. Уже в начале 20‑х гг. на примере событий в Испании, Италии, на примере восстания собственного Семеновского полка в центре Петербурга он с абсолютной ясностью понял, какая пропасть лежит между его либеральными мечтами, осторожными конституционными шагами и бурей народных революций или военных мятежей. Реальное дыхание народной свободы страшило создателя Священного союза и заставляло его дрейфовать вправо.

И все же, несмотря на глубокие противоречия, разрывавшие Священный союз с самого начала его существования, он во многом способствовал стабилизации ситуации в Европе, внес в европейскую практику новые гуманистические идеи, не дал Европе скатиться к новому военному и революционному экстремизму, хотя так и не превратился в сильную наднациональную организацию. Тем не менее Европейский континент 40 лет после Венского конгресса жил в относительном мире и покое. И большая заслуга в этом принадлежала так называемой «венской системе» и Священному союзу.