Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Древнейшая русская философия на протяжении долгих веков была захоронена во времена государственной религии и государственного атеизма. А Гардарика («страна городов»), как ее называли варяги, имела свою систему миропонимания, изложенную в Русских Ведах. Ныне опубликованы такие ведические памятники, как «Книга птицы Гамаюн», «Книга Велеса». Народные жрецы в русской языческой религии, по свидетельству других народов, отличались силой влияния и независимостью от власть имущих. Как заметил о волхвах Пушкин, «правдив и свободен их вещий язык, он с волей небесною дружен».
От культа берегинь, хранительниц рода, эта религия взошла к образам богини плодородия Макошь, богини весны и свадеб Ладе, уступившим со временем первенство богу воинов Перуну, богу белого света Даждьбогу и богу подземного царства Велесу. В ряде мест отмечалось их слияние в образе единого бога – Рода.
С принятием христианства первый митрополит из русских, Илларион Киевский, создал «Слово о законе и благодати». Закон дается людям, чтобы подготовить личность к благодати и истине во имя века будущего, жизни бессмертной народов. Таков смысл и назначение божьего закона. «Изборник» Святослава (1073) был первой русской энциклопедией, содержащей философские категории. В «Поучениях» Владимира Мономаха (XII в.) обращает на себя внимание идея, что труд является источником спокойствия, знаний, свободы и постижения божества.
С древнейших пор на Руси осталась память о монахах-философах, подвижниках, учителях жизни и обличителях зла – Клименте Смолятиче, Феодосии Печерском, Данииле Заточнике, Кирилле Туровском. Идеи исихазма – отрешенности от земных благ во имя высшей духовности, – были представлены личностью Сергия Радонежского, подвигшего Московского князя на антиордынское восстание.
С самых ранних пор русскому любомудрию были особенно свойственны этические идеи. Неслучайно в монашеской среде исторически закономерно сформировалась идеология нестяжательства как протеста против богатства монастырей, их «стяжания», что противоречило самому образу монашеской жизни как труду души во имя познания еe тайн и самосовершенствования. Известным идеологом нестяжательства был Нил Сорокин.
Русское свободомыслие со всей определенностью заявило о себе и XIV – XVI веках. Оно открыто выступило против внешней обрядности, омертвения и пресмыкательства официальной церкви. Заодно ересь стригольников отразила неугасающее влияние язычников. А протест жидовствуюших (приверженцев Ветхого завета, взятого у иудеев; отсюда и название) рассматривал борьбу Добра и Зла в общественной жизни как отражение схватки между небесным Богом и земным Диаволом.
Но особенно смелы и содержательны были «ереси» Матвея Башкина и Феодосия Косого в середине XVI века. Неслучайно впоследствии Г.В. Плеханов находил у М. Башкина «прилежную работу критической мысли»: важна не обрядность, а любовь к людям, ибо люди – братья. Проповедь всенародного братства и общности имущества перешла в практику «истинного раннеапостольского христианства» в общине Ф. Косого.
Идеи нестяжательства получили развитие в деятельности таких известных на Руси людей как Максим Грек и Андреи Курбский. Иван Пересветов, ссылаясь на «философов греческих» и «докторов латинских», не побоялся обратиться к Ивану Грозному с проектом реформ, цель которых преобразование России наподобие европейских монархий. При этом автор проекта прямо апеллировал к «естественным правам» человека.
В XVII веке в русскую духовную и философскую жизнь вошли Симеон Полоцкий и Юрий Крижанич. Прибыв из славянского зарубежья, они стали первыми представителями европейских научно-философских знаний. В мировоззрении С. Полоцкого имелись явные элементы деизма и материализма. Но в теории двух истин, религиозной и философской, он oтдавал приоритет первой. Юрий Крижанич в работе «Политика» дал четкую структуру «мудрости» как системы соподчиненных наук, где ведущую роль занимает философия (единство логики, физики – науки о природных явлениях, и этики).
Преподавание философии в Славяно-греко-латинской академии братьями Лихудами способствовало ознакомлению русского общества с исторической широтой философской мысли. В эпоху же Петра I были открыты первые университеты, стала устойчиво развиваться философская мысль, во многом независимая от официального богословия. Так, во взглядах Феофана Прокоповича ощутимо выступило влияние пантеизма: Бог есть разумная субстанция природы. Сподвижник Петра, Татищев, также видел в Боге творца, реализующегося в естественных законах. Он отводил философии место «заглавной, генеральной науки».
Выдающийся ученый Михаил Васильевич Ломоносов признавал бесконечность миров и склонялся к деизму. В теории познания он был рационалистом-эмпириком и считал, что «один опыт выше тысячи мнений». И его теоретических взглядах ощутимо просматриваются черты, как метафизики, так и диалектики.
В XVIII веке русское общество испытало заметное влияние просветительской философии и особенно Вольтера. Под их влиянием профессор Семен Десницкий написал прогрессивный проект переустройства власти в России. Воздействие просветительства сочеталось с экспансией масонства той поры (И. Новиков, Л. Радищев).
Александр Радищев видел в Боге творческую силу бесконечного мира. Он дал самостоятельную оценку взглядов английского и французского материализма XVII – XVIII веков и немецкого идеализма XVIII века, выделив диалектические идеи Лейбница как наиболее значимые. Теоретические взгляды Радищева были неотделимы от его практического отношения к миру. Открыто заявив, в частности, о самодержавии, как о «наипротивнейшем человеческому существу состоянии», он, в конце концов, вынужден был принять и ссылку, и яд.
В XIX веке в России определились позиции западников и славянофилов. Изначально свое влияние на тех и других оказал Петр Чаадаев. В итоге же он считал, что «Россия призвана к необъятному умственному делу: ее задача дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе».
Среди первых славянофилов можно отметить Ивана Киреевского. Он противопоставлял Западу, отделяющему «веру ума» от «веры сердца», русскую цельность; первым выделил соборность, как особенность русской национально-духовной жизни, которую понимал как свободное подчинение личности абсолютным ценностям. Алексей Хомяков усматривал в соборности сочетание единства и свободы, свойственного православию (в отличие от католиков, где господствует единство, подчинение; и от протестантов, проповедующих свободу без единства).
Яркими представителями умеренного западничества были В.Г. Белинский и А.И. Герцен. Последний критиковал религию с позиций материализма, а сам материализм – за его ограниченность («материалисты никак не могли понять объективность разума»). В социальной философии Герцен был близок к славянофилам в вопросах общинно-артельных перспектив русской жизни и ее переустройства на этой основе.
Среди немногих оригинальных российских мыслителей своего времени К. Маркс и Ф. Энгельс выделяли Николая Чернышевского. Будучи, подобно Фейербаху, антропологическим материалистом, он, в отличие от немецкого философа, мог мыслить диалектически, особенно в сфере социальных проблем.
Ученик Хомякова Владимир Соловьев – первый из русских мыслителей, кто стал общепризнанным философом мирового масштаба. Философия Соловьева – философия «положительного всеединства». Оно олицетворено в Боге, вслед за которым выступает одухотворенная божественным началом природа – София. Она стремится воссоединиться с Сущим. Осуществление этого воссоединения происходит через эволюцию человеческого мира. В Сущем и его вещах заключены благо (реализация воли), Истина (реализация размышления) и красота (реализация чувства). Единство этих ценностей проявляется в любви. Высшая любовь - спасение человечества, она воссоединяет с Богом. Жизнь каждою на этом пути – творчество. Здесь нравственность доминирует над политикой и экономикой (они, соответственно, воплощены в церкви, государстве, земстве). Нравственность позволяет преодолеть разобщенность духовного и материального, разобщенность людей.
Развитие философии софийности было продолжено вплоть до середины XX века Сергеем Булгаковым.
Отечественная мысль наметила еще одну линию в мировой теории. Это «философия русского космизма» Николая Федорова. Она исходит из борьбы двух тенденций бытия: жизни и смерти. Задача науки – преодолеть смерть, задача живущих – воскресить праотцов. Наша планета, преодолев неизбежность смерти, способна стать космическим земноходом.
Значительный теоретический и практический вклад и развитие философии русского космизма сделали выдающиеся ученые Константин Циолковский и Александр Чижевский.
Ранее мы уже отмечали, что у истоков мирового персонализма и экзистенциализма стоял русский философ Николай Бердяев.
Развитие русской философской мысли в нашей стране после Октябрьской революции 1917 года происходило несколько своеобразно. Официальные круги постепенно накладывали запрет на историю русской философии. Для этого были три причины:
– К 1922 году оказались высланными наиболее квалифицированные историки философии. Среди них были Бердяев, Булгаков, Франк, Ильин, Лосский.
– Вторая причина заключается в том, что в среде философов-марксистов считалось, что изучение русской философии не будет способствовать восприятию марксизма, т.к. она не является его источником. Оценка развития философии в тот период сводилась к тому, была ли та или иная школа предшественницей марксизма или нет. Особое внимание уделялось изучению античности, французского Просвещения и немецкой классической философии, потому что эти этапы были оценены Марксом.
– Третья причина забвения русской философии состояла в том, что не было грамотных марксистов, которые были бы способны изучать историю русской философии. Все серьезные философы начала века стояли на религиозных позициях и были высланы из страны или же другими способами исключены из научной жизни (лагеря, запрет на профессиональную деятельность в своей области).
Ситуация изменилась только после 1935 года, когда в связи с угрозой распространения фашизма VII Конгресс Коминтерна подчеркнул необходимость пропаганды материализма и патриотических традиций всех стран и народов. И тогда в вузах вводят преподавание курса истории отечественной философии, правда, в довольно урезанном виде: читается философия Ломоносова, Радищева, декабристов, революционных демократов и естествоиспытателей (Сеченова, Менделеева, Тимирязева, Павлова).
Можно сказать, что только в 80-е годы открывается новая страница в истории русской философии: открываются спецхраны и широкой аудитории становится известна философская культура русского послеоктябрьского зарубежья. Несмотря на то, что эта культура представлена разными концепциями и системами, практически всех мыслителей объединяет одна общая тема – тема России.
Тема. СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ
До середины XIX века философия строила свои теории умозрительно, полагаясь лишь на достоверность избранных оснований и логику вытекающих из них выводов. Но сразу вслед за Гегелем французский ученый и философ Огюст Конт объявил такой подход слишком отвлеченным. Он выделил три стадии в истории миропознания: религиозную (вымышленную), метафизическую (абстрактную) и научную. Последняя закладывается им. Она должна покоиться на исключительно положительном, «позитивном» знании, на данных науки, которые начинаются с наблюдения как универсального метода познания.
Закон – это связь явлений, а не сущностей, которые являются философской абстракцией, выдумкой. Исследовать надо, не почему происходят явления, а как они происходят. Конкретное, наблюдаемое должно повсюду заменить абстрактное, а метафизические теории смениться феноменологическими (феномен - явление). Что же остается на долю философии? За ней признается право: 1) изучать общие научные положения; 2) разрабатывать научный метод, равно пригодный для всех наук.
Конт был знатоком физики и математики и придавал их методам универсальное значение. Он первым выделил социологию в особую науку об обществе, но рассматривал ее как социальную физику. Социальные явления, как и биологические, Конт объяснял эффектом целостности физико-химических агрегатов. Правда, при этом наука о более сложных явлениях у него не сводится к науке о более простых.
Конт не учел специфики как самих философских вопросов, так и их решения. Он, в частности, игнорировал роль интуиции. Наблюдения, с последующим механическим их обобщением, к решению высших проблем никогда не поднимутся.
Сподвижником Конта был англичанин Герберт Спенсер, создавший на основе биологии органическую теорию строения общества.
Конец XIX века продемонстрировал ненадежность и парадоксальность не только в философских построениях, но и в самих физических фактах. Неделимый атом оказался делимым; длина тел, течение времени выявили свою зависимость от скорости движения тел. Были созданы теория относительности и квантовая теория. Люди, занимающиеся экспериментами, свидетельствуют, что есть соблазн свести все к ощущениям. Подобным образом поступили физик Мах и физиолог Авенариус. Все мыслимое сводится к чувственным элементам. Но если это все, то за ними (ощущениями) не обязательно видеть объективную реальность саму по себе. Без субъекта нет объекта. Со сведением к ощущениям, «чувственным элементам», пространства и времени и отрицанием их объективности можно было отвергнуть механику Ньютона, в рамки которой новые открытия не укладывались. Но тогда надо отринуть и неощущаемые атомы.
Неслучайно вслед за эмпириокритицизмом («вторым позитивизмом») Маха и Авенариуса последовал неопозитивизм, вернувшийся от психологизма ощущений к логике фактов (М. Шлик, Б. Рассел, Л. Витгенштейн, Р. Карнап). Истинны те научные положения, которые можно «верифицировать», то есть проверить, сведя к фактам. Однако, не только научно ценные гипотезы, но и законы несводимы к обязательной «проверке фактами». Важнейшие научные факты сами фиксируются на основе теории.
Так или иначе, неопозитивизм вновь признал важность чисто философской теории. Для знаменитого английского ученого Бертрана Рассела она выступила соединением принципа эмпиризма (опора на чувственные данные) с логикой. В этом он видел сущность теории познания.
Людвиг Витгенштейн выступил с широко известным «Логико – философским трактатом», а в 1953 голу посмертно вышли его «Философские исследования». Согласно Витгенштейну, философия – это анализ жизни в форме языка. Она должна устранять из языка неясность и бессмыслицу, а значение слов определяется их употреблением. Однако Витгенштейну указывали, что невозможно свести всю жизнь и бытие к чисто языковой практике, к чему вообще была склонна «аналитическая» («лингвистическая») философия.
Логический позитивизм усматривает эмпирический базис науки, в так называемых протокольных предложениях, которые изначально истинны. Их истинностью, как линейкой, они надеялись «измерить» истинность всех других предложений науки. Но ведь эти «протокольные записи», сделанные разными людьми, могут существенно отличаться друг от друга. Понимая шаткость своей позиции, позитивисты постепенно меняли терминологию: от протокольных предложений к «базисным», «предложениям наблюдения», к «языку наблюдения». Однако все это не смогло спасти их от субъективизма. При наблюдении мы часто пользуемся различного рода приборами, многие из которых созданы на основе соответствующих теорий, а это означает, что язык наблюдения зависит от теоретических построений. То есть, никакого чисто эмпирического уровня в науке нет. Заявление М. Шлика о том, что логический позитивизм есть новейшая форма, в которую философия, или скорее решительный эмпирицизм наших дней, облекает поиски последнего основания познания, осталось лишь благим пожеланием. Поиски «последнего основания познания» на этом пути оказались тщетными. Логическим позитивистам не удалось выразить теорию, теоретические понятия и термины в понятиях языка наблюдения, то есть в эмпирических понятиях и терминах. Им не удалось редуцировать (свести) теорию к эмпирии.
Теоретические понятия не просто устанавливают связи между наблюдаемыми объектами, и играют роль инструментов или средств познания. Наверное, они также могут «экономить наше мышление» (Э. Мах) и даже быть некоторого рода конвенциями (соглашениями) между учеными (А. Пуанкаре). Но главная их роль в познании, состоит в том, что они дают нам новое знание о действительности, знание опосредованное, абстрактное, получаемое с помощью идеализированных объектов, а потому знание всеобщее и необходимое.
С самого начала логический позитивизм, «логический эмпиризм» подвергся критике выдающимся английским философом К. Поппером (1902–1994), что, несомненно, способствовало краху этой философии науки.
К. Поппер обратил внимание на то, что подтвердить, то есть верифицировать можно абсолютно все: астрологию, магию и т.п. Любую сказку, фантазию можно выразить, представить также непротиворечивым образом (на это обращали внимание и логические позитивисты). Следовательно, полагает К. Поппер, у нас нет критерия истинности знания, теорий, но у нас есть критерий их ложности, а именно несоответствие теории фактам. То есть, научной считается та теория, которую в принципе можно опровергнуть (фальсифицировать) или, как говорит К. Поппер, «подвергнуть межсубъективной проверке». Базисные высказывания должны допускать межсубъективную проверку. В науке не может быть первичных ... высказываний: не может быть науке высказываний, которые нельзя проверить, и, следовательно, не может быть высказываний, которые в принципе нельзя опровергнуть путем фальсификации одного из выводимых из них заключений.
Поэтому все знание, утверждает Поппер, является пробным, проблематичным или правдоподобным. Отсюда – истину мы получить не можем, но мы можем приблизиться к истине, увеличить степень правдоподобности теорий, отбрасывая ложные знания. Если у логических позитивистов фундаментальными концептуальными принципами науки были протокольные предложения, то у Поппера – пробные гипотезы. Логические позитивисты, к новым теориям приходят с помощью индукции. Согласно Попперу, этот процесс осуществляется на основе смелых «догадок» с их последующей критикой, то есть в результате проб и ошибок.
Спорно, что Поппер все изначально выдвигаемые гипотезы считал равнозначащими, а выбор между ними – случайным и неосмысленным.
Анализируя рост научного знания, смену одной научной теории другой, К. Поппер водит понятие правдоподобия как степени приближения к истине. Поппер считает, что ближе к истине или лучше соответствует фактам, та из этих теорий, в которой истинное, но не ложное содержание больше, шире. Он даже считал, что понятие «правдоподобие» является более важным, чем понятие «истина». С его точки зрения прогресс науки заключается лишь в возрастании глубины и сложности решаемых наукой проблем. Чем же определяется глубина и сложность проблем? Ответ Поппера гласит: глубина, и сложность проблем определяется глубиной и сложностью теорий, которые эти проблемы решают. Возражая Попперу, можно заметить, что глубокие и сложные проблемы были всегда. Растет лишь глубина и сложность теорий, отображающих эти проблемы и больше всего по той причине, что новые теории «стоят на плечах» старых теорий. Обращение Поппера к истории науки породило многочисленные концепции ее роста и развития. В этом отношении стала знаменитой книга американского философа Томаса Куна «Структура научных революций» (1962 г.). В концепции Т. Куна основным понятием является понятие парадигмы (от греч. Рaradigma – образец, пример). Парадигма, по Т. Куну, есть, прежде всего, совокупность научных теорий, истинность, «образцовость» которых признается в данный момент большинством ученых. Иначе говоря, парадигма есть своеобразное мировоззрение данного научного сообщества, заставляющая ученых видеть мир (в том числе и факты) таким, а не иным образом. В концепции Т. Куна уже нет «демаркации» между наукой и философией. Философия, метафизика вплетена в ткань науки и даже является предварительным условием научной работы в рамках данной парадигмы. Науку, которая развивается в конкретной парадигме, Т. Кун назвал «нормальной» наукой, а проблемы, которые решает ученый в этот период он именует «головоломками». При этом ничего нового изобретать не надо – парадигма гарантирует, что решение существует, она также дает методы и средства этого решения. Если К. Поппер считал, что первейшей задачей ученого является поиск опровержений существующих теорий, их критика, то Т. Кун исходит из того, что сторонники данной парадигмы даже не ставят этих вопросов. Они уверены в истинности парадигмальных теорий и всеми путями защищают их от нападок оппонентов. Очевидно, что позиция Т. Куна ближе к реальной практике науки, чем точка зрения К. Поппера.
Однако в развитии «нормальной» науки наступает момент, когда она уже не может решить часть проблем-головоломок, к примеру, предсказания теории будут постоянно расходиться с данными эксперимента. Накопление такого рода аномалий, как их называет Т. Кун, приводит к кризису. Только в этот период ученые ставят эксперименты, делают проверку конкурирующих теорий и когда одна из них обнаруживает возможность справиться с существующими трудностями, то она становится новой парадигмой. Эта смена парадигм называется научной революцией. Новая и старая парадигма, утверждает Т. Кун, – это два различных мира, два различных способа интерпретации. Новая парадигма порождает свои специфические проблемы, методы их решения, «свои факты» и т.д. А если у каждой из парадигм свои факты, а нейтральный язык наблюдения не существует, то парадигмы несоизмеримы, делает вывод Кун. Кроме того, старая парадигма всегда будет соответствовать большему количеству фактов, которые она "накопила" за время своего существования и нельзя сравнивать парадигмы и по количеству решаемых ими проблем, поскольку они часто решают разные проблемы. И то, что было проблемой в старой парадигме, может быть псевдопроблемой в новой и т.п. Позиция Т. Куна о несоизмеримости теорий явно противоречит концепции К. Поппера, который был уверен, что мы можем выбрать из двух конкурирующих теорий более правдоподобную. Т. Кун, в отличие от Поппера, считает, при сравнении конкурирующих теорий, требования правдоподобности теорий Поппера могут быть истолкованы разными учеными по-разному. Например, одна из конкурирующих теорий может быть более точна, чем другая, но последняя, в свою очередь, может быть более плодотворной. Какую же из них предпочесть? И Т. Кун приходит к выводу, что выбор между теориями не определяется только логико-методологическими стандартами, но гораздо более широким контекстом, вплоть до индивидуальных особенностей того или иного исследователя.
Таким образом, согласно Т. Куну, наука развивается прерывистым образом, скачками, а не кумулятивно. Научная революция, как бы отбрасывает все то, что было накоплено до нее. И новая парадигма начинает работать почти на пустом месте, строить мир науки заново.
Точка зрения Т. Куна о несоизмеримости теорий противоречит принципу соответствия, который был сформулирован еще Нильсом Бором. Суть его состоит в том, что новая теория сохраняет в себе старую как частный, предельный случай. Кун резко подчеркивает несоизмеримость теорий, разрывая их между собой, отделяя их непроходимой пропастью. И выходит, что новые теории не являются гносеологически более точными, более истинными, чем старые, что они якобы дают лишь лучшие инструменты для решения проблем – головоломок. К концепции Т. Куна близка так называемая методология исследовательских программ И. Лакатоса, согласно которой конкурируют между собой не теории, а исследовательские программы. Он утверждает, что расхождение теории с фактами, противоречия внутри теорий и т.п. вовсе не толкает ученых к отказу от теорий, к их критике и опровержению, как утверждал К. Поппер. Они защищают свои теории, в рамках данной исследовательской программы.
Логическим завершением аналитической философии можно считать представления о науке еще одного американского философа австрийского происхождения Пола (Пауля) Фейерабенда, получившие в литературе название «эпистемологический анархизм». Если у Т. Куна основной методологической единицей при обсуждении вопросов развития и смены теорий, была парадигма, у И. Лакатоса – исследовательская программа, то у П. Фейерабенда сопоставляется с фактами совокупность теорий, которые он именует «альтернативными теориями». Фейерабенд считает, что чем больше альтернативных теорий, тем лучше. Это избавляет науку от застоя и догматизма. Согласно Фейерабенду, значение понятий, терминов теории определяются всем контекстом данной теории, ее основными постулатами. А если эти постулаты, основоположения двух теорий различны, то и значения одних и тех же терминов, входящих в эти разные теории будут различны. (Например, понятие массы в теории Ньютона, и в теории Эйнштейна.)
Фейерабенд от идеи несовместимости теорий переходит к утверждению об их несоизмеримости. Альтернативные теории несравнимы и несоизмеримы, то есть у нас нет никакого способа сравнить их, чтобы оценить их достоинства и недостатки. Обращаясь к истории науки, Фейерабенд показывает, что все великие ее творцы так или иначе порывали с господствующими в их времена методологическими правилами и нормами, с устоявшимися представлениями и принципами. Все дозволено – вот единственный принцип, заявляет П. Фейерабенд, поэтому надо стараться создавать как можно больше альтернативных теорий и гипотез, несовместимых с господствующей в данный момент. Это поможет избавиться науке от застоя и догматизма. Познание скорее представляет собой возрастающий океан взаимно несовместимых (и, может быть, даже несоизмеримых) альтернатив. Итак, если нет никаких правил научной рациональности, если наука в своем развитии постоянно их нарушает, рассуждает П. Фейерабенд, то чем тогда она отличается от мифа или от религии. Наука дала нам много различного рода изобретений, сделавших жизнь современного человека комфортней. Но не сделала его более свободным, счастливым, считает П. Фейерабенд. Он призывает к полной свободе выбора. Все это поможет более полно раскрыть способности человека, а потом уж пускай он сам выбирает свой дальнейший путь, с пафосом заключает он.
Каков же итог развития аналитической философии? Ее развитие привело к постепенному отказу от понятия истины. Уже К. Поппер усомнился в существовании критерия истины. А без такого критерия само понятие истины становится пустым и бесполезным. Поэтому у последователей Поппера понятие истины вообще исчезает. Парадигма Куна – не описание реальности, а средство решения головоломок, понятия истины нет в его концепции. Фейерабенд объявляет истину зловредным монстром и призывает освободиться от него как от одного из средств порабощения человека, утверждая, что наука ничем не отличается от религии, мифологии, колдовства и т.п.
Практика науки, на которую в т.ч. ссылаются и западные философы науки, недвусмысленно свидетельствуют, что ученые видят в своих теориях отображение реальности, то есть они уверены, что их построения дают истину как таковую. Если же отказаться от понятия истины, не различать истину и заблуждение, то лишаются смысла многие другие понятия и принципы, играющие существенную роль в науке, например, доказательство, опровержение. Станут бессмысленными научные споры и дискуссии. Более того, при таком условии допустимы даже противоречия. В общем, без понятия истины в науке обойтись нельзя, иначе само познание теряет всякий смысл, становится чем-то вроде интеллектуальной игры, подобной шахматам. Следовательно, надо вернуть этому понятию соответствующий статус в философии науки XXI века.
Многие философы предлагают в связи с этим глубже разрабатывать классическую теорию истины, приводя ее в соответствие с современными научными достижениями.
Если мы исходим из того очевидного факта, что в науке есть прогресс, то вынуждены признать относительность всякой научной теории, всякой научной истины. Но в наших знаниях есть и такие истины, которые подтверждены экспериментом, практикой человека, которые, следовательно, с определенной глубиной и точностью отображают некоторые стороны, моменты реальности. И такие истины мы можем считать абсолютными. «Истинное знание некоторой эпохи абсолютно истинно в том смысле, что оно: 1) обладает объективно истинным содержанием; 2) является необходимым этапом развития человеческого познания, то есть итогом предшествующего и базисом последующего его развития; 3) его объективно истинное содержание включается в знании всех последующих этапов развития познания», – считает Никифоров.
Получается, что наше знание не только относительно истинно, но и абсолютно истинно. Если относительная истинность есть характеристика познания с точки зрения его изменчивости и совершенствования, то абсолютная истинность делает акцент на устойчивости и прогрессивном его развитии. Конечно, указанные выше философские концепции не являются единственными, которые рассматривают проблемы истины и роста научного знания, вообще философские проблемы науки, но они являются одними их ведущих в современной эпистемологии.
Другим влиятельным направлением философии в ее рефлексии над наукой считается герменевтика.
Герменевтика – этот «универсальный способ освоения мира человеком». Она выступает той философией, которая стремится учесть и «феномен жизни», и особенности языка как средства познания. (На последнем делает акцент позитивистская линия новой и новейшей философии.) Первоначально герменевтика выступала как наука истолкования текста (один из богов Олимпа, Гермес разъяснял людям смысл божественных посланий). История герменевтики имеет любопытную и сложную характеристику. Она связана с именами М.Флациуса Иллирикуса, И. Дан-хауэра, И. Хладениуса, В. Гумбольдта, Ф.К. Савиньи.
Поскольку «герменевтическая теория» развивалась отдельно от естественных наук, вне опытного, точного естествознания, у которого уже сложилась методология, постольку проблемным полем герменевтики становится исключительно область искусства, истории, языка. Именно здесь она начинает превращаться в особую философскую концепцию, в особую методологию, ядром которой становится проблема понимания. Этот период ее развития можно назвать предысторией собственно философской герменевтики. Главными фигурами этого этапа обычно считают Ф. Шлейермахера и В. Дильтея, которые акцент сделали на философском аспекте герменевтики, тогда как мыслители XX века, представляющие это течение – на герменевтическом аспекте философии (Г.-Г. Гадамер и др.). Ф. Шлейермахер предпринял попытку найти нечто общее в частных герменевтиках – филологической, теологической, юридической, – и тем самым разработать общую, универсальную герменевтику. Таким общим он посчитал проблему понимания вообще, а не только трудных, не совсем ясных мест текстов различного содержания. С его точки зрения, общая герменевтика призвана сформулировать принципы и правила любого понимания. Ученый-герменевт должен уловить единичное, индивидуальное в исторически-социальной действительности, распознать действующие тут закономерности, установить цели и нормы ее дальнейшего развития, как считает В. Дильтей. Через понимание внутренней, душевной жизни индивида, можно выйти во внешний мир. В мир истории и культуры и также понять его. Для этого ему и понадобился своеобразный синтез психологии и герменевтики. Задача описательной (аналитической) психологии, согласно Дильтею, анализировать душевную жизнь типичного человека данного периода истории, общества, культуры, дать его общую биографию. Герменевтика же должна выявить духовную атмосферу, в которой творил этот человек, она должна как бы воссоздать, реконструировать ушедшую культуру по ее письменным источникам. Таким образом, философ считает, что жизнь общества есть главным образом духовная жизнь, причем духовная жизнь индивида, личности, которая (который) являются у Дильтея субъектами исторического и культурного процесса. Герменевтика в трактовке Г.-Г. Гадамера приобретает онтологический статус. А это означает, что термин «понимание», как центральная категория этого учения тоже «онтологизируется». То есть, говоря проще, «понимание» как таковое есть не только и не столько метод познания (как в традиционной герменевтике Шлейермахера и Дильтея), а способ бытия человека, основная характеристика его жизни, неотделимая от самого человека. Поэтому «понимание» есть, прежде всего, самопонимание человека, без которого невозможно понимание чего-то внешнего по отношению к понимающему, например, событий истории, произведений искусства и литературы. Герменевтика, по Гадамеру, должна не выявлять «первоначальный смысл» авторов, например, исторических текстов, тем более, не реконструировать «дух» ушедшей эпохи, а наоборот, герменевтика должна помочь «сконструировать» новые мысли, исходя из представлений и понятий дня сегодняшнего. И только так мы сможем лучше понять ушедшую историю и культуру, не разрывая исторической нити, которая нас связывает с прошлым. Процесс этот бесконечен, как бесконечно познание и только в этом немецкий философ видит приближение нашего знания к исторической объективности.
Следовательно, суть герменевтики как философского направления: понять целое – значит, понять сначала части, но для этого надо иметь представление о целом. Возникает герменевтический круг. Факты понимаются на основе теории, а теория вырастает из фактов.
Постигнуть исчезнувшую цивилизацию, как и враждующие духовные лагеря современности, нельзя по фрагменту и даже множеству фрагментов. Они постигаются не формально, а по существу, путем сопереживания, «вчувствование», вхождения в их дух. (Вильгельм Дильтей, историческая школа философии жизни). Хайдеггер к этому добавил, что философия должна заниматься языком, поскольку человек – это мир языка. А здесь не понятия объясняют понимание, а понимание – ключ к понятиям, по замечанию Гадамера. Понимание – это общечеловеческий опыт и, прежде всего, взаимопонимание через прямой всеобщий диалог, «плюролог». Неслучайно герменевты приветствуют диалог как форму социального сотрудничества и понимания: верующих и неверущих, всех воюющих друг с другом.
В целом для философии наших дней характерна тенденция, обозначаемая термином постмодернизм. Его связывают с кризисом современной культуры. Критике подвергается «универсализм европейской рациональности». Теория познания объявляется «проблемным полем культуры» (М. Фуко), а понятие самой культуры теряет четкость (Ю. Кристева) или просто определяется как соблазн (Ж. Бодрийар). Все это является признаками определенной дегуманизации духовной жизни.
Тема. БЫТИЕ И МАТЕРИЯ
Данная тема рассматривается в системном курсе философии как первая часть его теоретического изложения. Этот факт совершенно очевидный, поскольку изложение материала начинается с фундаментальной основы любого философского учения – онтологии (учения о бытии), а именно: с существования многообразного, целостного, взаимосвязанного мира.
При подготовке к семинару и работой над предложенными вопросами необходимо уяснить, что понятие бытия, существующее в философии со времен Парменида, а в последствии и учения, в т.ч. и первая метафизика, обосновывающие его закономерности, по существу трактуют бытие как сущее, истинно сущее. В чем именно этот смысл – основная задача при выяснении сути первого вопроса занятия.
Философская онтология базируется на том, что бытие есть существование разнообразного и целостного мира, однако аргументация того, что лежит в его основании, (материальное или идеальное) дает объяснение факту идеалистической и материалистической трактовки сути учения о бытии.
Диалектико-материалистическая онтология выстраивается на совершенно определенных позициях как научного, так и философского материалистического знания. Базовой здесь выступает естественно категория материи, определение которой соотносится с ленинским, по существу других нет, а те, что имеются в разнообразной литературе и подходах, так или иначе, соотносятся с указанной. Главное в сути рассматриваемого вопроса сопоставить понятия бытия и материи, не доводя их до тождества, синонимичности, тем более, но и не противопоставляя абсолютно.
Рассмотрение предложенных вопросов семинара как нельзя лучше согласовывается с материалом по курсу «Концепции современного естествознания», дополняет диалектико-материалис-тическую парадигму в философии конкретно-научными знаниями в области познания многообразных форм материи, уровней ее организации, атрибутов существования ее, главными из которых выступает взаимосвязанность (целостность) – взаимодействие–движение–развитие.
История понятия материя изначально связана с субстратным ее пониманием, неуничтожимым началом или «первоматерией». Примером такого понимания являлась атомистическая концепция, представленная Демокритом, Эпикуром и Лукрецием Каром.
Они представляли себе материальный субстрат вещей состоящим из атомов. Аристотель, в отличие от атомистов считал материю однородным началом. Субстратное понимание материи по своей сущности метафизично. Материя рассматривается как нечто абсолютно устойчивое, лишенное развития и ненаблюдаемое.
В ХVIII в. ведущей концепцией становится вещественная. В ней материя понимается как вещество, обладающее определенным химическим составом, агрегатным состоянием, температурой, весом, зарядом и т.п. характеристиками. Вещественная концепция стала продолжением и обобщением прежних атомистических представлений, т.е. разновидностью субстратного понимания. Такое понимание материи приводит к поискам некоего фундаментального субстрата, «первоматерии», из которой якобы построены все объекты мира. Сущность субстратного понимания материи не зависит от того, какое конкретное состояние материи состояние материи вводится в ранг «первоматерии». К субстратному пониманию приводит абсолютизация конкретного вида материи.
Различные варианты метафизического понимания материи последовательно опровергались в ходе развития науки. В кон. XIX – нач. ХХ века естественнонаучные открытия способствуют появлению нового философского понимания материи, сформулированного В.И. Лениным.
С т. зр. современного естествознания можно выделить три основных структурных уровня материального мира, находящиеся в постоянном взаимодействии:
неживая материя – живая материя – социальная материя
В свою очередь, неживая, живая и социальная материя имеют в своей структуре микро-, макро- и мегауровни.
Неживая материя включает:
микроуровень: элементарные частицы, атомы, молекулы
макроуровень: кристаллы, горы, их системы, земля, вода т.д.
мегауровень: планеты, звездно-планетные комплексы, галактики, метагалактики.
Живая материя включает:
микроуровень: клетки, микроорганизмы.
макроуровень: растения, животные, популяции, биоценозы
мегауровень: биосфера.
Социальная материя включает
микроуровень: индивиды, семьи, коллективы.
макроуровень: классы, национальности, государства.
мегауровень: общество в целом.
Для каждого уровня объективной действительности характерны специфические законы, несводимые к законам других уровней. В то же время отдельные уровни не являются замкнутыми образованиями и взаимодействуют с другими уровнями и оказывают друг на друга взаимное влияние.
Пространство – форма бытия материи, характеризующаяся протяженностью, структурностью, сосуществованием и взаимодействием.
Время – форма бытия материи, которая характеризуется свойствами изменения и развития систем, длительностью и последовательностью смены состояний.
Это самые общие определения пространства и времени. Являясь атрибутами материи, они не могут существовать независимо от нее и друг от друга. В современной науке это выражается в понятии пространственно-временного континуума, оно подразумевает четырехмерность материального мира, именно подразумевает, т.к. увидеть или логически осмыслить четырехмерность невозможно, можно лишь по аналогии с трехмерным миром описать ее. Немного более 100 лет тому назад была высказана гипотеза о том, что в четвертом измерением пространства можно назвать время, которое само является движущимся пространством и обладает реальными физическими характеристиками, влияющими на мир. Свое подтверждение эта гипотеза находит в работах астрофизика Козырева Н.А., где он утверждает, что время является необходимой составной частью всех процессов во Вселенной (в т.ч. и на нашей планете), причем оно является главной движущей силой всего происходящего, т.к. все процессы в природе идут или с «выделением или поглощением» времени. Геометрия, связывающая пространство со временем в четырехмерное многообразие была разработана в нач. ХХ века Г. Минь-ковским в соответствии со специальной теорией относительности. С т. зр. реальности такого мира все, что может произойти, уже существует в будущем и продолжает существовать в прошлом. Перемещаясь по оси времени, мы только сталкиваемся с событиями в своем настоящем. Наука ХХ века показала неразрывную взаимосвязь пространства и времени. Нельзя делать какие-либо выводы о времени, не обращая внимания на свойства пространства. И наоборот: все, что отражается в пространстве так или иначе отражается во времени.
Пространство и время не могут быть мыслимы не только отдельно друг от друга, но и отдельно от материи: поэтому пространство-время надо рассматривать и в связи с видами и структурными уровнями материи. Так, можно выделить различные пространственно-временные континуумы, соответствующие микромиру, макромиру мегамиру. К настоящему моменту макро- и мегапространства в значительной степени исследованы, а микропространство еще очень мало изучено. Различные виды пространства-времени различаются не только по уровням организации материи, но и по типам взаимодействий.
Данные современной науки говорят о том, что существуют геологическое пространство-время, химическое, биологическое, (в котором еще можно выделить психологическое или субъективное пространство-время) и социальное. Каждый вид пространственно-временных отношений обладает своей спецификой и связан с определенным типом взаимодействий. При подготовке к семинару следует особое внимание уделить свойствам биологического пространства-времени, рассказать о проблемах, существующих в этой области. Еще одним атрибутивным свойством материи является движение. В диалектическом смысле движение понимается как всякое изменение. Тезис о неразрывности материи и движения находит подтверждение в современной науке. Установлено, что все материальные системы (начиная от микромира и заканчивая космическими телами) находятся постоянно в процессе изменения и развития. В любом материальном объекте происходят различные изменения, которые и определяют его сущность. Видимая устойчивость отдельных материальных объектов реализуется через внутреннее динамическое равновесие. Исходя из понимания движения как любого изменения, можно указать на его основные свойства: объективность, всеобщность, неуничтожимость, несотворимость, абсолютность.
Докладчику по этой теме следует более подробно раскрыть все эти свойства и проанализировать соотношение движения и покоя.
Взаимосвязь движения и материи говорит о том, что основными видами материи и структурными уровнями материального мира должны соответствовать специфические формы движения. Под формой движения матери понимается движение, связанное с определенным носителем. Основные формы движения выражают определенные типы связей и взаимодействий материальных объектов. Все формы движения можно разбить на три класса: в неживой природе, в живой природе и социальные формы. К формам неживой природы относятся движение элементарных частиц и полей, движение атомов и молекул, движение макроскопических тел, движение в космических системах различного порядка.
Движение в живой природе – это биологические процессы в различных системах: микроорганизмах, одноклеточных, многоклеточных, и отдельных видах живых существ, биоценозах, биосфере в целом. К социальным формам движения относится все виды деятельности человека. Общим для всех этих трех классов являются различные виды пространственного перемещения.
Докладчику необходимо рассказать о том, что такое пространственное перемещение, можно ли его отождествлять с механическим движением, охарактеризовать особенности различных форм движения (особо остановиться на биологической форме).
Дата: 2018-11-18, просмотров: 260.