Сегодня операциональность таких методов, как аргументация, доказа­тельство, обоснование, объяснение и т.п., понимается преимущественно в безличностном, логико-методологическом смысле. Однако в истории на­учного познания за этими методами стоят реальные процедуры человече­ской убеждающей и объясняющей деятельности. Именно в этих методах, если их не трактовать только формально-логически, нашли отражение диалогичность и коммуникативность интеллектуальной деятельности. Происходило как бы «исчезновение» из текстов явного субъекта-собесед­ника, он обезличивался, но вместе с тем подразумевался. Эта тенденция

4.9. Объяснение, понимание, интерпретация в социально-гуманитарных науках                      529

шла от реальных диалогов Сократа к диалогам-текстам Платона, где собе­седники еще персонифицированы, но «персона» — это уже идея или тип мышления. Новый всплеск античных традиций можно найти в ренес-сансном диалоге, в частности в «Диалогах» Галилея, которые в дальней­шем трансформируются в безличное изложение механики у И. Ньютона. «Ушедший в подтекст» субъект-собеседник, а также человеческие смыс­лы, лежащие в основании знания, были изъяты из науки, опирающейся на формализацию и математику, видимость монологичности была приня­та за действительность. Вместе с тем диалогичность, хотя по преимущест­ву неявная, по-прежнему существует в науке, это необходимое проявле­ние ее коммуникативной природы, интеллектуальной, познавательной деятельности человека вообще.

С этой точки зрения объяснение и понимание с необходимостью предполагают друг друга, условием их продуктивности являются общие теоретические, логико-методологические, фактуальные и аксиологиче­ские предпосылки. Однако изучение их особенностей пошло различны­ми путями: объяснение исследуется логико-методологическими средст­вами в полном отвлечении от других предпосылок, тогда как понимание от трактовки его только как субъективно-психологического состояния «выросло» до базовой категории философской герменевтики.

Объяснение — одна из главных функций теории. Исследователи-мето­дологи выявили ряд функций научной теории, в частности информатив­ную, систематизирующую, объяснительную, предсказательную и др. Объяснительная функция является ведущей, тесно связанной с предсказа­тельной функцией, реализуется в многообразных формах, в частности, как причинное объяснение; объяснение через закон (номологическое объяс­нение); структурно-системное, функциональное и генетическое (или ис­торическое) объяснение. В гуманитарном знании в качестве оснований для объяснения часто выступают типологии, а процедуры объяснения с необходимостью дополняются пониманием и интерпретацией, в частнос­ти, предпосылок и значений, смыслов текстов и явлений культуры.

Историческое объяснение является одним из значимых в сфере естест­венно-исторического знания, как, например, в геологии, палеонтологии, ботанике, а также в социально-исторических науках, где ставится задача построения теории развивающегося, имеющего свою историю объекта. В этих случаях при создании теории возникает необходимость сочетать ис­торический и логический методы в их взаимосвязи и взаимодействии. Исторический метод требует мысленного воспроизведения конкретного исторического процесса развития. Его специфика обусловливается осо­бенностями самого исторического процесса, последовательностью собы­тий во времени и проявлением исторической необходимости через множе­ство случайных событий. Исторический способ построения знания опирается на генетический (по происхождению) способ объяснения, кото-

530                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

рый применяется в том случае, если объектами исследования становятся возникновение и развитие явлений, процессы и события, происходящие во времени. Его дополняет логический способ построения знания о разви­вающемся объекте, его истории, который представляет исторический про­цесс в абстрактной и теоретически последовательной форме. Сама по себе временная последовательность исторических явлений не может рассмат­риваться как порядок построения теории, поскольку историческое, вклю­чая случайные, второстепенные факторы, отклоняющиеся от главного на­правления генетического изменения, не совпадает с логическим, воспроизводящим необходимое, значимое, закономерное. Логико-мето­дологические принципы, структура и типы объяснения, в том числе в ис­тории и социальных науках, разработаны К. Гемпелем, Г.Х. фон Вригтом, а также отечественным методологом Е.П. Никитиным и др.¹

В социально-гуманитарном знании объяснение существенно дополня­ется пониманием и интерпретацией, описание которых в полной мере представлено в философской герменевтике, опыт которой, как и ее идеи, необходимы для обогащения методологии этой области знания. Для этих наук необходимо найти способы введения в познание не только теоретизи-рованного, абстрактного «сознания вообще», как это реализуется в естест­венном и математическом знании, но менее абстрактного, эмпирического субъекта в единстве мышления, воли, чувств, веры, повседневной жизни, ценностей и предпочтений. Социальное и особенно гуманитарное позна­ние имеет дело с текстами (соответственно контекстами и подтекстами), символами — в целом, с естественными и искусственными языками, поэто­му перед ним встает задача постичь природу понимания, интерпретации текстов, знаковых систем, символов, выяснить проблемы, связанные с ро­лью языка в познании. Исследуемые в герменевтике понимание и истолко­вание позволяют также учесть явные и неявные предпосылки и основания познания — вообще неявные компоненты различного типа, овладеть спо­собами их выявления. Известно, что в познавательной деятельности и в формировании знания мы опираемся на смыслополагание или раскрытие уже существующих смыслов, на постижение значения знаков, т.е. интер­претацию, следовательно, мы неизбежно выходим на проблемное поле гер­меневтики, а субъект предстает как «человек интерпретирующий».

Методология социально-гуманитарного знания часто обращается к дологическим, допонятийным — вообще дорефлексивным формам и компонентам, эмпирическим предпосылкам различного рода, поэтому опыт герменевтики по изучению пред-знания, пред-мнения, пред-рас-судков в форме «нерационального априори», «жизненного мира», «по­вседневного знания», традиций и т.п. оказывается в этом случае наибо-

' См.: Гемпель КГ Логика объяснения. М., 1998; Вригт Г.Х. фон. Логико-философские исследования: Избр. труды. М., 1986; Никитин Е.П. Объяснение — функция науки. М., 1970.

4.9. Объяснение, понимание, интерпретация в социально-гуманитарных науках                      531

лее значимым. Время, историчность, прошлое, настоящее, будущее бы­ли объектом изучения в конкретных областях познания, но теория по­знания и эпистемология, как правило, отвлекаются от них, более того, отвлечение от историзма рассматривалось как необходимое условие для получения объективно истинного знания. Отвлекаясь от признаков, свойств, определяемых временем, стремились «очистить» познание от всех изменяющихся, релятивных моментов. В методологии гуманитар­ного и социального знания отношение ко времени существенно иное, от него нельзя отвлечься, не утратив при этом сущностных характеристик объекта познания. Помощь здесь может оказать не традиционная теория познания, но герменевтика, проблема времени и историчности для ко­торой является наиболее разработанной. Таким образом, герменевтика становится неотъемлемой частью методологии социально-гуманитарно­го знания, что все более признается в отечественной философии.

Серьезное продвижение проблем герменевтики в контексте методоло­гии исторического и в целом гуманитарного познания произошло еще в XIX в. в исследованиях немецкого философа В. Дильтея, критиковавшего традиционную гносеологию, но не желавшего утратить ее респектабель­ность и рациональный статус. Разделение знания на науки о природе и на­уки о культуре, а также обобщение идей и принципов специальных герме-невтик, попытка создания общей теории понимания — все это убедило Дильтея в возможности рассматривать герменевтику как «органон наук о духе». Он стремился осуществить то, что впрямую не сделал Кант, — «кри­тику исторического разума». Необходимо было понять, как исторический опыт может стать наукой, если в историческом мире отсутствует естест­венно-научная причинность, но имеет место связность и темпоральность жизни, «течение жизни», переживание как «проживание жизни». Осно­вой объяснения познания и его понятий становится человек в многообра­зии его сил и способностей как «водящее, чувствующее, представляющее существо». Особую значимость в науках о духе получают нерасчленен­ность «я» и мира, субъекта и объекта, специфический способ данности внутреннего опыта, самодостоверного и «переживаемого», исходя из него самого. Понимание при таком подходе приобретает новые черты, осозна­ется, что понимание себя возможно через понимание Другого, предпола­гает наличие общей для них духовной инстанции. Высшие формы пони­мания — это транспозиция (перенесение-себя-на-место-другого), сопереживание, подражание. Понимание не сводимо к процедуре мысли, содержит иррациональное, не может быть репрезентировано формулами логических операций, оно предстает как истолкование, интерпретация устойчиво фиксированных проявлений жизни, языка, культуры прошло­го. Эти серьезные усилия Дильтея с целью найти способы постижения не абстрактных «теоретизированных» объектов эпистемологии или гносео­логии, но познание реального, «живого», индивидуализированного, осу-

532                       4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

ществляющего исторически определенную духовную жизнедеятельность целостного человека в системе его ценностей и смыслов, начинают до­стойно оцениваться современными философами¹.

Идеи герменевтики существенно обогатил М. Хайдеггер, для которо­го понимание — это фундаментальный способ человеческого бытия . Такой принципиально онтологический поворот стал основой хайдеггеровской концепции герменевтической интерпретации и фундаментально изме­нил видение самой проблематики, представив интерпретацию текстов как способ «опрашивания» бытия. Тем самым был осуществлен переход от всеобщих структур сознания самих по себе к связи сознания с миром, через которую «говорит» сам мир. Это движение сопровождалось отка­зом от понятий традиционной гносеологии и категорий субъекта, объек­та, познания как отражения и репрезентации, от понятий духа и материи. Для рассмотрения исторических «конструкций» разума и анализа челове­ческого существования с целью выявления их предпосылок Хайдеггер применяет феноменологический метод, понимаемый им как раскрытие структуры здесь-бытия ( Dasein ). В той мере, в какой этот метод позволя­ет понять смысл бытия того сущего, которое есть мы сами и которое от­крыто нам лишь через нас самих, он может рассматриваться и как герме­невтический. Хайдеггер выявляет в качестве вполне очевидных два вида понимания: первичное — это открытость, настроенность, дорефлексив-ное пред-понимание, или горизонт, от которого нельзя освободиться, не разрушив познание вообще; вторичное — это понимание, близкое ре­флексии, не способ бытия, но вид познания. Он возникает на рефлексив­ном уровне, как, скажем, филологическая интерпретация текстов или герменевтическая интерпретация философских текстов, например, «Из­речения Анаксимандра», осуществленная самим Хайдеггером.

Для философии познания, предполагающей историчность познава­тельной деятельности и форм знания, значима и идея Хайдеггера об ис­тории, которая в его видении всегда укоренена в пред-понимании исто­рика. Перед философом и исследователем наук о духе, культуре стоит задача не построить методологию исторических наук, но осуществить теорию исторического бытия, онтологию истории. Хайдеггер подверг критике классический историзм, гегелевское понятие глобальной «все­мирной истории» и настаивал на историчности самого человеческого бытия. Оно изначально, безотносительно к смене периодов и эпох об­щественного развития, становится со-бытием, но быть со-бытием — значит быть самим собой, сбываться, самоосуществляться, а не вопло­щать «законы истории».

¹ См.: Дильтей В. Введение в науки о духе. Опыт полагания основ для изучения обще­ства и истории // Собр. соч. М., 2000. Т. 1; Он же. Построение исторического мира в науках о духе. Ч. I. Раздел 3. Наброски к критике исторического разума // Собр. соч. М., 2004. Т. 3.

4.9. Объяснение, понимание, интерпретация в социально-гуманитарных науках                      533

В полной мере философская герменевтика оформляется в работах Га-дамера, который стремился осмыслить «наработанные» идеи и осущест­вить их синтез, а также преодолеть гносеологическую ориентацию, об­ратиться к онтологии, выяснить условия возможности понимания при сохранении целостного человеческого опыта и жизненной практики, что является фундаментальным условием для социального и гуманитар­ного знания. Особенность и своеобразие его «бытия в философии» — несистемность, открытость философствования. Наиболее значимые но­вые идеи связаны с интерпретацией исторических фактов и признанием конструктивной роли «временной дистанции» между созданием текста и его истолкованием. Укорененность субъекта-интерпретатора в истории продуктивна для понимания, его «историчность» также принципиально не снимаема. Она базируется на пред-знании и пред-понимании, а так­же пред-рассудках, которые являются в большей мере исторической действительностью бытия индивида, чем рассудок, поскольку предста­ют как отложившиеся в языке схематизмы опыта.

Гадамер разработал концепцию традиций, рассматривая «событие тра­диции» как присутствие истории в современности. Знание создается в рам­ках традиции, и само постижение истины, ее проблематизация имеют вре­менную структуру. Нахождение внутри традиции, причастность к общему смыслу — важная предпосылка понимания, предполагающая взаимодейст­вие смыслов, «слияние горизонтов» автора и интерпретатора. Для него по­нимание — это развертывание внутренней логики предмета, соответствен­но понять текст означает понять «суть дела», обсуждаемого автором, произвести свой смысл по отношению к нему, а не реконструировать автор­ский¹. Он специально подчеркивал необходимость «герменевтически вы­школенного сознания» как осознания собственной предпосылочности.

Французский представитель герменевтики П. Рикёр стремится вый­ти из «заколдованного круга» субъектно-объектной проблематики, обращаясь к вопросу о бытии, находя глубинные связи исторического бытия с совокупным бытием, которое изначальнее теоретико-познава­тельного субъектно-объектного отношения. Рикёр вводит понятия пря­мого и косвенного смыслов, полагая, что «нет символики до говоряще­го человека». Интерпретацию он рассматривает как расшифровку глубинного смысла, стоящего за очевидным, буквальным смыслом, вы­являет соотношение формы интерпретации с теоретической структурой герменевтической системы. В его текстах герменевтическая проблема­тика существенно расширяется прежде всего путем соотнесения и даже синтеза, в частности, герменевтики и структурной антропологии, герме­невтической интерпретации фрейдизма и, разумеется, герменевтики и

¹ См.: Гадамер X .Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988; Он же. Актуальность прекрасного. М., 1991.

534                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

феноменологии. Рикёр вводит в иррациональные компоненты познания рациональные способы интерпретации, реализуя особый тип «научной объективности». Современной философской герменевтике присуще стремление к дополнительности, к диалогу и синтезу с другими типами философствования и системами знания. Так, Рикёр «прививает» герме­невтику к феноменологии, соотносит с персонализмом, структурализ­мом, психоанализом, религией. Стремясь осмыслить повествовательные функции культуры, он соединяет герменевтику с лингвистическим ана­лизом и аналитической философией, от герменевтики текста переходит к герменевтике социального действия¹.

Интерпретация, исследуемая в герменевтике, аналитической филосо­фии, методологии и логике, является общенаучным методом и базовой операцией социально-гуманитарного познания. Она предстает как ис­толкование текстов, смыслополагающая и смыслосчитывающая опера­ции; в естественных науках — как общенаучный метод с фиксированны­ми правилами перевода формальных символов и понятий на язык содержательного знания; наконец, в философии наряду с методологиче­скими функциями исследуется и онтологический смысл интерпретации как способа бытия, которое существует понимая. Понимание трактуется как искусство постижения значения знаков, передаваемых одним созна­нием другому, тогда как интерпретация, соответственно, как истолкова­ние знаков и текстов, зафиксированных в письменном виде.

Для интерпретации значимы взаимодействие между автором и интер­претатором, намерения которого влияют на ее содержание и, в конечном счете, сказываются на ее глубине и завершенности. В гуманитарном зна­нии интерпретация — фундаментальный метод работы с текстами как знаковыми системами. Текст как целостная функциональная структура открыт для множества смыслов, существующих в системе социальных коммуникаций. Он предстает в единстве явных и неявных, невербализо-ванных значений, буквальных и вторичных, скрытых смыслов.

Проблема интерпретации в американской аналитической филосо­фии имеет иной опыт и иную традицию рассмотрения, в частности, в ее лингвистической версии, для которой, по словам Д. Дэвидсона, за об­щими особенностями языка стоят общие «параметры» и свойства реаль­ности. Изучение общей структуры естественного языка дает в большин­стве случаев истинную картину мира. Это, в свою очередь, как и наличие общих убеждений, выступает условием успешной коммуникации. Именно эти онтологические идеи служат предпосылкой и основанием теории интерпретации Дэвидсона, являющейся наиболее разработан­ной и аргументированной в аналитической философии сегодня. Он су-

¹ См.: Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 2002; Он же. Герменевтика. Этика. Политика, М., 1995.

4.9. Объяснение, понимание, интерпретация в социально-гуманитарных науках                      535

щественно расширил понимание философских предпосылок интерпре­тации, сделав предметом внимания собственно проблемы бытия субъек­та. Для него язык и мышление, сам реальный мир включены в опреде­ленную межсубъектную структуру — единую концептуальную схему. Реальность — не только объективная, но и субъективная — формирует­ся и существует с помощью языка и интерпретации. Сознание не носит личного характера, основой познания являются наша коммуникация с другими людьми и объектами, а также ситуации и события, интегриро­ванные в один и тот же «контекст значения», предполагающий с необхо­димостью интерпретативную деятельность. Итак, реальность для Дэвид­сона — это «сплав языка и интерпретации», познание реальности возможно лишь во взаимодействии с другими людьми, общим языком, событиями. Его теория получила название «радикальной интерпрета­ции». А язык, коммуникации, истина, убеждения, согласие, доверие, ко­торые не выражают логико-методологические или этические принци­пы, социологические или лингвистические сущности, предстают как компоненты бытия интерпретирующего субъекта¹.

Сложилась определенная традиция исследования и классификации типов интерпретации. Как показал известный русский философ Г.Г. Шпет в написанной им истории герменевтики (1918)², переход от ча­стных герменевтик к общей теории понимания вызвал интерес к вопро­су о множественности типов интерпретации, представленных во всех гу­манитарных науках. Были выделены грамматическая, психологическая и историческая интерпретации (Ф. Шлейермахер, А. Бек, Дж.Г. Дройзен), обсуждение сути и соотношения которых стало предметом как филоло­гов, так и историков. Грамматическая интерпретация осуществлялась по отношению к каждому элементу языка, самому слову, его грамматичес­ким и синтаксическим формам в условиях времени и обстоятельствах применения. Психологическая интерпретация раскрывает представле­ния, намерения, чувства сообщающего, вызываемые содержанием сооб­щаемого текста. Историческая интерпретация предполагала включение текста в реальные отношения и обстоятельства. В целом в герменевтике, поскольку она становится философской, расширяется «поле» интерпре­тации, которая не сводится теперь только к методу работы с текстами, но имеет дело с фундаментальными проблемами человеческого бытия-в-мире. Одновременно существуют и другие подходы к типологии интер­претации. Так, одна из известных сегодня типологий Л.А. Уайта рассма­тривает исторический подход, эволюционизм и функционализм как три различных, четко отграниченных друг от друга способов интерпретации

¹ См.: Дэвидсон Д. Истина и интерпретация. М., 2003.

² Шпет Г.Г. Герменевтика и ее проблемы // Шпет Г.Г. Мысль и Слово. Избр. труды.
М., 2005.

536                       4. Философские проблемы соииально-гуманитарных наук

культуры, каждый из которых одинаково важен и должен быть учтен при изучении процессов не только в культуре, но в обществе в целом¹.

Вера , сомнение , знание