Проблема взаимодействия субъекта и объекта — центральная проблема теории познания¹. Именно в познавательном отношении их взаимодей­ствие наиболее четко выделено в качестве взаимосвязанных и нераз­дельных сторон. Часто говорят также о субъекте и объекте практики. И это перенесение познавательного отношения на сферу практики, по существу, подчеркивает, что именно здесь субъект полагает предпосыл­ки своей познавательной деятельности. В том и другом случае возможно упрошенное толкование их взаимодействия как натуральных объектов, с одной стороны, и сведение субъекта к сознанию — с другой. Универ­сальный методологический статус субъект-объектного отношения ха­рактерен для классической науки и теории познания, сформировавшей­ся в XVII—XVIII вв. Наука развивала объектное, элиминирующее субъекта из результата познания понимание науки, ставшее идеалом

¹ См.: Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М., 1980; Он же. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001.

492                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

объективности. В материалистических направлениях философской мысли это понимание принималось. Трактовка познания как отражения является разновидностью такого понимания. Философия часто рассма­тривала субъекта познания как «мыслящую вещь» (Р. Декарт), взаимо­действующую с материальной вещью.

Познание осуществляется субъектом. В переводе с латинского этот термин означает «лежащий в основании». Без субъекта нет познания. Теория познания строится как теория отношений субъекта к объекту, обеспечивающих получение истинного знания. Нахождение истины есть длительный процесс, а не одномоментное действие. Субъект позна­ния должен воспроизвести предмет познания, а значит, косвенно и его объект, стремясь исключить собственные многообразные характеристи­ки, свои ценности и идеалы, обеспечить свободное от оценок познание. Это и будет означать объективность знания, его отнесенность к предме­ту, а не к познающему субъекту.

Субъект-объектные отношения в познании исторически конкретны. Расширялись пределы научного освоения мира, и то, что не было преж­де объектом познания, со временем становилось им.

Классические концепции субъект-объектных отношений в познании сложились только в XVII—XVIII вв. В классических концепциях требо­вание объективности трактовалось как независимость полученного зна­ния по своему содержанию от человека и человечества, как отражение в нем предмета и объекта познания, как объектность результата. Под субъ­ектом познания имеется в виду тот активный деятель, который соверша­ет процесс познания и получения истины. Сначала субъект трактуется как отдельный ученый, человек, который устраняет свои собственные свойства из процесса познания и воспринимает лишь свойства объекта познания. Для Гегеля этот субъект трансцендентен. Им является абсо­лютный разум. Для Маркса и социологов знания он социален. Это обще­ство. Только общество в целом со всеми выработанными им способами познания изучает мир и самого себя. В итоге под субъектом познания се­годня понимается как эмпирический субъект — ученый или научное со­общество, — который направляет свою деятельность на объект познания посредством изучения сконструированного им предмета познания, так и общество в качестве конечного субъекта познания. Если общество не вы­работало адекватных предпосылок познания, не подготовило новых ме­тодов познания, то познание не сможет быть осуществлено наукой.

К специфике социально-гуманитарного познания относится то, что социальное познание ориентировано преимущественно на нормы и идеалы неклассической и постнеклассической научности. Субъект-объ­ектная схема познания О — S с самого начала осложнена здесь присут­ствием субъекта. Прежняя схема принимает вид: O/S — S. Позже в ней начинает фигурировать практика O/S/P — S, где О — объект познания,

4.3. Субъект социально-гуманитарных наук                                         493

S — субъект познания, Р — практика. В конечном итоге здесь усложня­ются критерии объективности, которые перестают пониматься в духе классической концепции истины, согласно которой истина есть тожде­ство представлений познающего субъекта с объектом познания. В этой трактовке субъект познания и объект соотносятся, как уже было отмече­но, подобно двум материальным телам. В неклассических концепциях принимаются во внимание как наличие субъекта в самом объекте позна­ния, так и феномены сознания познающего субъекта, которые в конеч­ном итоге должны быть максимально устранены в результате познания. Социальные науки могут познавать объективные закономерности, про­бивающие себе дорогу, несмотря на то, что в обществе действуют люди, наделенные волей и сознанием. Здесь истина предстает как отражение этих закономерностей. Но социально-гуманитарное познание интересу­ют также мотивы и ценности субъекта, групп, включенных в общество, и объективность познания в этом случае представляет собой адекватное понимание этих мотивов и ценностей. Имеются также важные особен­ности современного социально-гуманитарного познания: невозмож­ность принимать теоретические конструкты за реальность и жить в соот­ветствии с ними; плюрализм концепций как способ обеспечения разных типов или аспектов деятельности; неприемлемость монополии на исти­ну, достигаемой социальными средствами; открытость профессиональ­ного научного поиска и конкурентность научных трактовок.

Ответственность субъекта познания состоит в получении достоверно­го знания. Но в настоящее время сдвигаются рамки взаимоотношения науки и практики. Во времена Античности непреложным было, как от­мечалось выше, убеждение в различии эпистемы и доксы, т.е. науки и практики. Сегодня многие достижения науки получены при постановке практических целей, и функционирование науки в обществе влияет на ее познавательные средства. Поэтому часто субъект познания общества вза­имодействует с субъектами его преобразования или сам одновременно становится таковым. Это расширяет область ответственности субъекта познания. При расширении роли науки в обществе и ее взаимодействии с практикой, учете антропологических, экзистенциальных характерис­тик, обращении к повседневности субъект познания предстает как цело­стный человек, но конечным субъектом остается общество. Наука не мо­жет сделать больше, чем ей позволяют выработанные обществом познавательные средства и владеющий ими субъект.

Мировоззрение имеет свою логику. В соответствии с ней доминирую­щие формы сознания не вечны: магия сменяется религией, а последняя преобладанием научного мировоззрения и научного знания. Наука заня­ла прочное лидирующее место среди форм общественного сознания, но, как будет показано ниже, она не могла вытеснить сферу должного — нравственных отношений. Считая, что общество — не квазиприродная

494                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

реальность и люди могут изменить его, нельзя забывать о том, что воз­можности людей повлиять на социальные процессы ограничены чрезвы­чайно быстрой сменой основных процессов и глобальных тенденций (мегатрендов), эгоистической силой капитализма, соблазняющей силой консюмеризма и массовой культуры, рисками, которые можно уподо­бить «вызову дъявола», используя выражение А. Тойнби. В этих условиях наука сама ставится под контроль нравственного сознания, практическо­го разума. Новая комбинация объективного и субъективного факторов не всегда позволяет различить объект и субъект практики, а также объект и субъект познания. Появились концепции, в которых отрицается осново­полагающая роль субъект-объектных отношений как в практике, так и в познании. Набирают силу релятивистские идеи безобъектности, невоз­можности отобразить объективную реальность, возникают сомнения в самом ее объективном существовании, а также концепции бессубъектно-сти, отрицающие роль субъекта. Появилось понятие «актор». Это тот, кто действует, но в отличие от субъекта его действия могут быть лишены це­ленаправленной воли на преобразование или познание.

Особенностью социально-гуманитарных наук является то, что здесь субъект представлен дважды — как познающий субъект (индивид, науч­ное сообщество или общество) и как часть объекта познания, ибо в об­ществе действует наделенный разумом и волей человек. Это усиливает значимость культурцентристских методологий, понимания, герменев­тики в познании субъектом познания субъекта деятельности. В целом же субъект-объектное отношение при всех его исторических модификаци­ях сохраняет свою регулятивную роль в познании.

4.4. Природа ценностей и их роль

в социально-гуманитарном познании

В современной науке активность социально-исторического субъекта по­знания, опирающегося на объективные законы действительности, ста­новится решающим фактором и главным условием получения объектив­но истинного знания. Все более осознается «присутствие человека» в традиционных формах и методах научного познания. Осознана «теоре­тическая нагруженность» фактов, его конкретно-исторический харак­тер; выясняются функции философских категорий и принципов, миро­воззрения в целом в выдвижении, выборе, обосновании гипотез и теорий; обнаружены аксиологические, ценностные аспекты в становле­нии и функционировании научных методов. Не только через воздейст­вие социальных институтов, политику капиталовложений и государст-

4.4. Природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном познании                          495

венной поддержки науки, но и через систему ценностных ориентации самих ученых — на микроуровне — осуществляется социокультурная и историческая обусловленность научного познания. Система идеалов, методологических и коммуникативных норм и правил научно-познава­тельной деятельности, способа видения и парадигм, мировоззренческих и этических ценностей с необходимостью влияют на характер и резуль­таты научной деятельности исследователя. Особо следует отметить роль нравственного фактора как средства эффективного воздействия на доб­росовестность и честность исследователя. Методология науки смыкает­ся здесь не только с социальной психологией, но и с этикой, определен­ные принципы которой также могут выполнять регулятивные функции в научном познании, т.е. обрести методологическую значимость.

Правомерность такого понимания роли нравственных ценностей обоснована в своем классическом виде кантовской постановкой пробле­мы как диалектики, взаимозависимости теоретического и практического разума. По Канту, теоретический (научный) разум направлен на познание «мира сущего», практический (нравственное сознание) разум обращен к «миру должного» — нормам, правилам, ценностям. В этом мире господст­вуют нравственный закон, абсолютные свобода и справедливость, стрем­ление человека к добру. Принципиальная новизна состояла в том, что практическому разуму, т.е. моральному (ценностному) сознанию, была отведена особая — ведущая роль в человеческой деятельности, одновре­менно по-новому определены место и роль теоретического разума, выяс­нены и обоснованы его пределы и сфера действия. «Опасные возможнос­ти» теоретического разума проявляются, в частности, в том, что он обладает необоснованными претензиями решать все человеческие про­блемы, во всех сферах бытия, тогда как в действительности вне его воз­можностей остается сфера должного — чувства долга и самопожертвова­ния, любви, прекрасного. Теоретический разум, владея воображением, логическими и конструктивными возможностями, может создавать ил­люзорные миры и выдавать их за реально существующие¹. Именно прак­тическое, нравственное сознание устанавливает моральные запреты на определенные формы и направления интеллектуальной активности, от­вергает использование субъектом — ученым или организатором — теоре­тического разума как «инструмента» в любой сфере деятельности. Наше время показывает, что это может быть сделано в узко корыстных и анти­гуманных целях, например, при разрушении экологии природы и челове­ка, в экспериментах на людях, разработке способов их уничтожения и др.

Итак, ученый как носитель теоретического разума должен иметь «мо­ральный образ мысли в борьбе», обладать критической самооценкой и вы­соким чувством долга и гуманистическими убеждениями. Наряду с важной

¹ См.: Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1963-1964. Т. 3. С. 598; Т. 4. Ч. 1. С. 250, 274.

496                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

социальной функцией морального сознания как «сущностного закона бы­тия» Кант, по сути дела, поставил проблему методологической роли нравст­венного сознания в познании и когнитивной деятельности вообще, сделав «моральный закон в нас» условием сохранения интеллектуальной честнос­ти. Таким образом, в фундаменте познавательной деятельности лежит диа­лектическое (по Канту) соотношение теоретического и практического разу­ма, или — в современной интерпретации — диалектика когнитивного и ценностного, их взаимопроникновение, органическое слияние. Введя по­нятия «предпосылочного знания», регулятивных функций, «максимы чис­того разума», априорных основоположений, выражающих идею активнос­ти субъекта, а также эстетической способности суждения, Кант вплотную подходит к проблеме ценностных, мировоззренческих предпосылок, осно­ваний, идеалов и норм, выявлению их фундаментального методологичес­кого значения наряду с эмпирическим знанием в становлении теории.

Учение о ценностях, или аксиология в применении к научному знанию, фундаментально разрабатывалось немецким философом Г. Риккертом, теория ценностей которого включает ряд моментов, значимых для пони­мания ценностей в науках о культуре и историческом знании. Философ ис­ходит из того, что ценности — это «самостоятельное царство», соответст­венно мир состоит не из субъектов и объектов, но из действительности, как изначальной целостности человеческой жизни, и ценностей. Признание самостоятельного мира ценностей — это метафорически выраженное стремление понять, утвердить объективную (внесубъектную) природу цен­ностей, способ выражения его независимости от обыденной оценивающей деятельности субъекта, зависящей, в частности, от воспитания, вкуса, при­вычек, доступности информации и других факторов. Ценности — это фе­номены, сущность которых состоит в значимости, а не в фактичности; они явлены в культуре, ее благах, где осела, откристаллизовалась множествен­ность ценностей. Соответственно философия как теория ценностей ис­ходным пунктом должна иметь не оценивающего индивидуального субъ­екта, но действительные объекты — многообразие ценностей в культуре. Выявляется особая роль исторической науки, изучающей процесс крис­таллизации ценностей в благах культуры, и, лишь исследуя исторический материал, философия сможет подойти к миру ценностей. Одна из главных процедур философского постижения ценностей — извлечение их из куль­туры, но это возможно лишь при одновременном их истолковании, интер­претации. По Риккерту, различаются три сферы: действительность, ценно­сти и смыслы соответственно, и три различных метода их постижения: объяснение, понимание и истолкование (интерпретация). Благодаря принципу ценности возможно отличить культурные процессы от явлений природы с точки зрения их научного рассмотрения. Соответственно выде­ленный Риккертом и его сторонниками исторически-индивидуализирую-щий метод может быть назван методом отнесения к ценности в противопо-

4.4. Природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном познании                          497

ложность генерализирующему (обобщающему) методу естествознания, ус­танавливающему закономерные связи, но игнорирующему культурные ценности и отнесение к ним своих объектов.

Философия истории имеет дело именно с ценностями, и, исходя из логики истории, Риккерт дает своего рода типологию ценностей в этой области знания. Во-первых, это ценности, на которых зиждутся формы и нормы эмпирического исторического познания; во-вторых, это цен­ности, которые в качестве принципов исторически существенного мате­риала конституируют саму историю; и, в-третьих, наконец, — это цен­ности, которые постепенно реализуются в процессе истории¹. Метод отнесения к ценности выражает сущность истории, но в таком случае возникает проблема «научной строгости» этой области знания. Риккерт не сомневается, что история может быть так же «научна», как и естест­вознание, но лишь при соблюдении ряда условий, позволяющих учено­му избежать как «пожирающего индивидуальность генерализирующего метода», так и опасности «ненаучных оценок». Известный немецкий ис­торик, социолог и экономист М. Вебер (1864—1920) исследовал пробле­му ценностей также непосредственно на уровне научного знания, разли­чая естественные и социально-гуманитарные науки и их способы решения проблемы «свободы науки от ценностей». Существуют различ­ные возможности ценностного соотнесения объекта, при этом отноше­ние к соотнесенному с ценностью объекту не обязательно должно быть положительным. Если в качестве объектов интерпретации будут, напри­мер, «Капитал» К. Маркса, «Фауст» И. Гёте, Сикстинская капелла Рафа­эля, «Исповедь» Ж.Ж. Руссо, то общий формальный элемент такой ин­терпретации — смысл будет состоять в том, чтобы открыть нам возможные точки зрения и направленность оценок². Если интерпрета­ция следует нормам мышления, принятым в какой-либо доктрине, то это вынуждает принимать определенную оценку в качестве единственно «научно» допустимой в подобной интерпретации, как, например, в «Ка­питале» Маркса. Ценностный анализ, рассматривая объекты, относит их к ценности, независимой от какого бы то ни было чисто историчес­кого, причинного значения, находящейся, следовательно, за пределами исторического. Это различие предстает как различие ценностной и при­чинной интерпретации, требующее помнить, что объект этой идеальной ценности исторически обусловлен, что множество нюансов и выраже­ний мысли окажутся непонятными, если нам не известны общие усло­вия: общественная среда, исторический период, состояние проблемы — все то, что имеет причинное значение для текстов или научного труда.

¹ См.: Риккерт Г. Философия истории // Риккерт Г. Науки о природе и науки о культу­
ре. М., 1998. С. 202-203.

2 См.: Вебер М. Критические исследования в области наук о культуре // Культурология.
XX век: Онтология. М., 1995. С. 32.

498                       4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

Вебер рассматривал также соотношение проблемы ценностей с проти­воположной ей проблемой «свободы от оценочных суждений», в частности в эмпирических науках, которая, собственно, проблемой ценности не явля­ется. В отличие от Риккерта, полагающего самостоятельное «царство цен­ностей», Вебер считал, что выражение «отнесение к ценностям» является «не чем иным, как философским истолкованием того специфического на­учного интереса, который господствует при отборе и формировании объек­та эмпирического исследования. ...Даже чисто эмпирическому научному исследованию направление указывают культурные, следовательно ценност­ ные, интересы»¹. Итак, по Веберу, отнесение к ценностям — это методоло­гический прием, который не влияет напрямую на субъективно-практичес­кие оценки, однако выполняет регулятивные и предпосылочные функции.

В целом Вебер не считал науки свободными от ценностей и не пред­полагал полное исключение ценностных высказываний из познания. Вместе с тем он настаивал, что социальные науки и науки о культуре, так же как и естественные, имеют свои устойчивые объективные характери­стики, но здесь разнообразные, неповторяющиеся явления «подводят­ся» не под закон, а под «идеальный тип», позволяющий иным способом зафиксировать общее и необходимое в этих науках.

Сегодня под ценностями понимают не только «мир должного», нрав­ственные и эстетические идеалы, но и любые феномены сознания и даже объекты из «мира сущего», имеющие ту или иную мировоззренчески-нор­мативную значимость для субъекта и общества в целом. Существенное расширение и углубление аксиологической проблематики в целом про­изошло также благодаря признанию того, что различные когнитивные и методологические формы — истина, метод, теория, факт, принципы объ­ективности, обоснованности, доказательности и др. — сами получили не только когнитивный, но и ценностный статус. Таким образом, возникла необходимость различать две группы ценностей, функционирующих в научном познании: первая — социокультурные, мировоззренческие цен­ности, обусловленные социальной и культурно-исторической природой науки и научных сообществ, самих исследователей; вторая — когнитивно-методологические ценности, выполняющие регулятивные функции, оп­ределяющие выбор теорий и методов, способы выдвижения, обоснования и проверки гипотез, оценивающие основания интерпретаций, эмпириче­скую и информативную значимость данных и т.п. Обе группы находятся в сложных отношениях, иногда взаимоисключающих друг друга, как, на­пример, в случае отношения к истине. С одной стороны, содержание ис­тинного знания не должно зависеть от чьих бы то ни было интересов, цен­ностей и предпочтений, в частности социально-политических или

' Вебер М. Смысл «свободы от оценки» в социологической и экономической науке // Избр. произв. М., 1990. С. 570.

4.4. Природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном познании                          499

идеологических, оно должно быть объективно нейтральным; с другой — получение и выражение истинного знания имеют культурно-историчес­кие, философско-мировоззренческие и концептуальные предпосылки, содержащие ценностно-оценочные элементы. Сами научные истины — фактическое знание, законы науки, например физики или экономики, — являются ценностью как для науки, так и для культуры, общества в целом. Поэтому соотношение всех этих факторов должно быть представлено не в виде иерархии уровней от эмпирии к теории, но как переплетение равно­правных составляющих — аксиологии, методологии и фактуальных ут­верждений, необходимых для построения и обоснования теории¹.

Дискуссия о том, может ли быть наука свободной от ценностей, продол­жается² и представлена двумя основными подходами: 1) наука должна быть ценностно нейтральной, автономной, освобождение от ценностей являет­ся условием получения объективной истины, это признавалось классичес­кой наукой, но сегодня все больше осознается как упрощенное и неточное; 2) от ценностей невозможно и не следует освобождаться, они являются не­обходимым условием для становления и роста научного знания, но необхо­димо найти рациональные формы, в которых фиксируется их присутствие и влияние на знание и деятельность, а также в целом понимается их роль и особенности в каждой из наук. Второй подход, основанный на признании, что ценности в науке выражают ее социокультурную обусловленность как неотъемлемую харакгеристику, становится определяющим в философии и методологии науки, особенно социально-гуманитарного знания.

История науки показала, что прямое вмешательство социально-поли­тических и идеологических требований в естественные науки недопусти­мо и приводит к возникновению вульгарных форм, псевдонаучных «мон­стров», как, например, «арийская физика» в Германии 1930-х гг. или «лысенковская биология» и преследование генетики в СССР. В последние десятилетия не только за рубежом, но и в отечественной философии про­делана существенная аналитическая работа по выявлению ценностных форм и компонентов в структуре научного знания, в его предпосылках и основаниях. Были конкретизированы и определены такие значимые ком­поненты науки, как основания, нормы и идеалы исследования, научная картина мира и стиль научного мышления (познания), философские ка­тегории и принципы, общенаучные методологические принципы, пара­дигма и научно-исследовательская программа, через которые реализуют­ся методологические оценки и «проникают» в виде суждений социальные и культурно-исторические ценности. Такое понимание дает возможность выявить глубинные уровни ценностной обусловленности познавательных процессов, обосновать их органическое единство с логическими структу-

¹ См.: ЛауданЛ. Наука и ценности // Современная философия науки. М., 1996. С. 339.

² См., например: Лэйси X . Свободна ли наука от ценностей? Ценности и научное пони­
мание. М., 2001.

500                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

рами в самом категориальном строе общественного и индивидуального сознания. Научное знание и все процедуры его получения, проверки и обоснования обретают дополнительное измерение, имеющее не только ценностный, но и исторический параметры. Тем самым одновременно фиксируется та или иная степень опосредованного присутствия исследо­вателя в знании и познавательной деятельности, выявляется система его ценностных ориентации.

Одна из ведущих форм предпосылок науки — научная картина мира (НКМ), через которую происходит передача фундаментальных идей, принципов, а также системы ценностей из одной науки в другую. Для наук о духе и культуре значимы идеи Л. Витгенштейна, полагавшего, что усвоенная нами еще в детстве общая КМ принадлежит к сфере личност­ного знания и представлена особым типом эмпирических высказыва­ний, принимаемых на веру как несомненные и сопутствующие нам всю жизнь. Они обладают системностью, тесно связанной с системностью общего знания, имеют неявную форму существования и оказываются са­мо собою разумеющимся основанием познания. Усвоенная с детства КМ основана на доверии взрослым, принята на веру при общении и обу­чении, как следствие «бытия среди людей».

Все больше осознается значимость понятия картины мира для методо­логии гуманитарных наук. В. Дильтей понятие НКМ применял при анали­зе наук о духе (культуре), тесно связывая с нею такие базовые сущности, как жизнь, цель, человек-субъект. Его анализ разных подходов и типов ис­следования человека — предметная метафизика греков, волевая позиция римлян, религиозные жизненные идеалы и их смена, «теория жизненного поведения», выявление основных типов антропологии в культуре XVI— XVII вв. — все это в конечном счете исследование различных форм отно­шений человека к миру, к его месту в мире, способы представленности че­ловека в культурно-исторической картине мира¹. Все это говорит о том, что понимание КМ в науках о культуре невозможно без ориентации на че­ловека — понимания его места в мире и способов видения им этого мира. Здесь нет такого противопоставления человека и мира, как в естественно­научной КМ, но описываются лишь типы понимания мира, включающего в себя и самого человека. Так, в ранневизантийской культуре, как показал С. Аверинцев, можно выявить ситуацию, когда человек воспринимал «мир как школу», мир во времени и пространстве был поставлен «под знак шко­лы». Как историческое, так и биографическое время отдельной жизни имело смысл лишь как время «педагогической переделки человека»; про­странство ойкумены рассматривалось как место для всемирной школы².

' См.: Дильтей В. Воззрение на мир и исследование человека со времен Возрождения и Реформации. М., 2000.

- См.: Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997.

4.5. Жизнь как категория наук об обществе и культуре                     501