Проблема коммуникативности исследуется сегодня в различных на­правлениях и аспектах. Во-первых, как передача информации с помо­щью различных социальных институтов и структур, в первую очередь СМИ, которые собирают, перерабатывают и распространяют информа­цию. Следствия этого процесса самые разнообразные — от прямой пере­дачи информации до воздействия на сознание и поведение участника коммуникации. Одно из социальных последствий этого процесса — воз­никновение «второй реальности», символической, виртуальной, заме­щающей саму действительность и выдающей себя за нее. Безусловно, та­кого рода коммуникативность оказывает значительное влияние на существование и развитие наук об обществе и культуре, по сути, отбирая их базовую функцию «фабрики смыслов», реализуемую через систему образования. Во-вторых, коммуникативность исследуется как профес­сиональное общение внутри наук, в том числе социально-гуманитар­ных, где главными коммуникационными структурами являются науч­ные сообщества, кафедры, лаборатории, институты, публикации и экспертизы, конференции, симпозиумы, семинары, системы научно-технической информации, а также «невидимые колледжи» — нефор-

¹ Бахтин ММ. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 220—223.

4.7. Коммуникативность в науках об обществе и культуре...                               515

мальные объединения, личное общение конкретных ученых. Коммуни­кации реализуются через такие формы общения, как сотрудничество, соавторство, ученичество и принадлежность к научной школе.

В последнее время в рамках социологии складываются новые пара­дигмы для социального познания, опирающиеся на «социологию чело­века и среды» и теорию социальной коммуникации как универсального социокультурного механизма. В этой концепции особое место отводит­ся «режиму диалога» и «текстовой деятельности» как основным меха­низмам коммуникации в обществе (исследования Т.М. Дридзе). Эти ас­пекты коммуникативности исследуются социологией и науковедением, но они не обращаются к эпистемологическим проблемам, выясняю­щим, как коммуникативность влияет на сам процесс получения знания, на его методы и формы, каковы философские смыслы феномена комму­никации в познавательном процессе.

В методологии и философии науки разрабатывается идея о коллек­тивном субъекте как носителе познавательного процесса — одного из видов коммуникативной деятельности. Индивидуальный субъект вклю­чен одновременно в различные системы познавательной деятельности, с их стандартами и нормами, которые интегрируются в нем в некоторую целостность, являющуюся необходимым условием его единства. Межче­ловеческие коммуникации относятся к «глубинной структуре» познаю­щего субъекта, затрагивают его сущность. В науке коммуникации пред­стают как диалог и рациональная критика, «при этом речь идет не о детерминации, а именно о свободном принятии, основанном на пони­мании в результате коммуникации. ...Это взаимная деятельность, взаи­модействие свободно участвующих в процессе равноправных партнеров, каждый из которых считается с другим, и в результате которой оба они изменяются. Такой подход предполагает нередуцируемое многообразие, плюрализм разных позиций, точек зрения, ценностных и культурных систем, вступающих друг с другом в отношения диалога и меняющихся в результате этого взаимодействия»¹. Эти идеи представляются особен­но значимыми для понимания когнитивных следствий коммуникатив­ной составляющей познания.

Коммуникативный аспект познания наряду с культурно-историчес­ким, социально-психологическим и лингвистическим аспектами в пол­ной мере выражает социокультурную природу познания. Коммуникации складываются в целостную систему различных интерсубъективных, меж­личностных, массовых формальных и неформальных, устных и письмен­ных связей и отношений и тем самым предстают как феномен, чутко улав­ливающий и фиксирующий изменения ценностных ориентации научных сообществ, смену парадигм, исследовательских программ, отражающих,

¹ Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001. С. 46.

516                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

в конечном счете, изменения в социально-исторических отношениях и культуре в целом. Именно в процессе профессионального общения, фор­мального и неформального, непосредственного и опосредованного, про­исходит социализация ученого, т.е. становление его как субъекта научной деятельности, освоение им не только специальной информации, но само­го способа видения, парадигмы, традиций, а также системы предпосы-лочного знания — философско-мировоззренческого и методологическо­го. Одновременно в процессе общения происходит стратификация познавательных структур, что в конечном счете определяет преобладание тех или иных концепций, подходов и направлений исследования¹.

Выявление познавательных следствий коммуникативной рациональ­ности представляется необходимым и плодотворным направлением при изучении методологии гуманитарных и социальных наук. Особое значе­ние имеют конвенции, соглашения, введение или исключение которых является одной из универсальных процедур познания наряду с отраже­нием, репрезентацией и интерпретацией. Познавательная конвенция предполагает введение норм, правил, знаков, символов, языковых и других систем на основе договоренности и соглашения субъектов позна­ния. Это, в свою очередь, ставит такие проблемы, как объективные и субъективные предпосылки и основания конвенций, способы введения и исключения конвенций в обыденном и научном познании, искусст­венность конвенции и проблема истинности знания, явные и неявные конвенции в познании, их зависимость от традиций, системы ценностей и культурно-исторических предпосылок.

Можно вычленить следующие эпистемологические типы и функции об­щения, влияющие на ход научно-познавательной деятельности и ее резуль­тат — знание. Это оформление знания в виде определенной объективиро­ванной системы, т.е. в виде текстов (формальная коммуникация); применение принятого в данном научном сообществе унифицированного научного языка, стандартов и конвенций, формализации для объективиро­вания знания; передача системы предпосылочного знания (мировоззренче­ских, методологических и иных нормативов, принципов и т.д.); передача способа видения, парадигмы, научной традиции, неявного знания, не вы­раженного в научных текстах и передаваемого только в совместной научно-поисковой деятельности. Следствием общения в познавательной деятель­ности становится также реализация на логико-методологическом уровне диалогической формы развития знания и применение соответственно та­ких «коммуникативных форм» познания, как аргументация, обоснование,

¹ Следует отметить, что Ю. Хабермас ввел понятие «коммуникативная рациональ­ность», что предполагает вместо отношения частного субъекта к чему-либо в объективном мире — межличностные отношения, в которые вступают субъекты, осуществляющие по­знание. См.: HabermasJ . Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 1. Fr./ M., 1981. S. 7—8; Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000.

4.7. Коммуникативность в науках об обществе и культуре...                517

объяснение, опровержение и тому подобные формы, направленные лично участнику общения. Очевидно, что профессиональное общение, различно­го рода коммуникации существенно обогащают средства и формы, а также возможности познавательной деятельности субъекта научного познания. Важнейшими и очевидными конвенциями в научно-познавательной дея­тельности являются языки (естественные и искусственные), другого рода знаковые системы — модели, схемы, таблицы, а также логические правила, эталоны, единицы и приемы измерения, когнитивные стандарты в целом. Они не рассматриваются при этом как некие самостоятельные сущности, произвольно «членящие» мир и навязывающие человеку представления о нем, но понимаются как исторически сложившиеся и закрепленные согла­ шением конструкты, имеющие объективные предпосылки, отражающие со­циокультурный опыт человека, служащие конструктивно-проективным целям познания и коммуникации в целом.

Наивно-материалистические представления о природе научного позна­ния часто подвергали критике конвенциональность, считая ее произволом и субъективностью. Однако если не сводить познание только к отражатель­ным процедурам и признать коммуникативную природу познавательной деятельности, то многие «механизмы» и результаты познания должны быть переоценены. Так, часто подвергаются критике размышления известного в мировой науке французского ученого А. Пуанкаре о научном познании, природе гипотез, законов, принципов, тогда как они должны получить вы­сокую конструктивную оценку. Высказанные им в статье «Наука и гипоте­за» идеи о «свободном соглашении» или «замаскированном соглашении», лежащие в основе науки, безусловно, отражают искренний и внимательный взгляд естествоиспытателя на познавательную деятельность и природу зна­ния. Пуанкаре полагал, что «замаскированное соглашение» или условные (гипотетические) положения представляют собой продукт свободной дея­тельности нашего ума. Они налагаются на науку (не на природу!), которая без них была бы невозможна. Однако, подчеркивает ученый, они не произ­вольны: опыт не просто предоставляет нам выбор, но и руководит нами, по­могая выбрать путь¹.

Проблема конвенций, как показал известный методолог XX в. К. Поп-пер, возникает и в случае постановки общей проблемы выбора теории, что также предполагает определенные коммуникации ученых. Но при этом возникает целый ряд вопросов: если возможно для одних и тех же эмпири­ческих данных построить несколько конкурирующих теорий, то на основе чего осуществляется их выбор? Не является ли он произвольным, конвен­циональным? Какую роль при этом играют внеэмпирические критерии (например, удобства и простоты или принципы историзма и системности)? Отвечая на эти вопросы, Поппер, в частности, сравнивал свою позицию с

¹ См.: Пуанкаре А. О науке. М., 1983. С. 8-9.

518                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

позицией конвенционалиста следующим образом. Поскольку выбор не оп­ределяется опытным оправданием высказываний или логическим «следо­ванием» теории из опыта, то выбирают наиболее пригодную для выжива­ния теорию, которая выдержала жесткие проверки и как инструмент оказалась наиболее продуктивной. В конечном счете, как и конвенциона-листы, Поппер принимает «соображения полезности»: «...окончательно ре­шает судьбу теории только результат проверки, то есть соглашение о базис­ных высказываниях. Вместе с конвенционалистом я заявляю, что выбор каждой отдельной теории есть некоторое практическое действие»¹. Он по­лагает, что «философия конвенционализма заслуживает большого уваже­ния за то, что она помогла прояснить отношения между теорией и экспери­ментом». В целом Поппер оценивает конвенции и конвенционалистский подход не однозначно, поддерживая ряд его положений, выявляющих ког­нитивную значимость договоренности, но принципиально не соглашаясь с другими, абсолютизирующими конвенциональные моменты в научном по­знании, что, по-видимому, является вполне разумной позицией, хотя аргу­менты за и против могут быть различными.

Проблема конвенций в социальном и гуманитарном познании имеет самые разнообразные аспекты и решается по-разному в зависимости от исходного понимания природного и социального, а также их соотноше­ния. И здесь мы встречаем интересные рассуждения Поппера, который об­щие предпосылки и особенности конвенциональности обсуждал в одном из самых известных своих исследований — «Открытом обществе», посвя­тив конвенциям целую главу «Природа и соглашение». Он напомнил об истории различения, в частности в древнегреческой философии, законов природы и норм как установленных конвенций в обществе. В отличие от природных законов, нормативные регулярности, порождаемые коммуни­кациями, не являются вечными, неизменными, поскольку вводятся сами­ми людьми и ими же могут быть изменены или даже отменены. Если нор­мы устанавливаются соответственно идеалу, то идеал — это тоже феномен, создаваемый человеком, ответственность которого сохраняется.

Поппер отмечает, что введение нормы является фактом, но сами нор­мы фактом не являются, они остаются соглашениями, и невозможно вывести предложение, утверждающее норму, из предложения, утвержда­ющего факт. Необходимо учесть, что сама искусственность конвен­ций — это «не то, что они были сознательно сконструированы, а то, что люди могут их оценивать и изменять, т.е. нести за них моральную ответ­ственность». В самом деле, нельзя же считать, что «принятие нравствен­ных решений есть процесс всего лишь "естественный", протекающий на физико-химическом уровне»². Однако это не значит, что все «социоло-

¹ Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 144—145.

² Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. Чары Платона. М, 1992. С. 99.

4.7. Коммуникативность в науках об обществе и культуре...                               519

гические законы» имеют природу искусственных норм. Законы, связан­ные с экономическими процессами и функционированием социальных институтов, аналогичны законам природы. Но их выполнение в значи­тельной степени зависит от установленных норм; в социальных инсти­тутах сочетаются те и другие, так же, как, например, механические дви­гатели работают не только по законам механики, но их конструкция предполагает и выполнение определенных норм-конвенций, проектов и схем. Итак, Поппер имеет основание настаивать на том, что необходимо осознавать различие между законами, введенными человеком и осно­ванными на соглашениях, и законами природы, неподвластными чело­веку и обществу. В каждом явлении, событии, процессе, к которым при-частен человек, необходимо обнаруживать и выявлять специфическое сочетание и взаимодействие этих законов и норм-конвенций. Обраще­ние к «понимающей социологии» М. Вебера позволяет подтвердить по­стоянное присутствие различных видов соглашения в базовых формах социального действия, в том числе связанных непосредственно с позна­нием. Стоит отметить одну тонкость, на которую Вебер специально об­ращает внимание. Ситуация обычно усложняется, и реальное поведение может быть одновременно «ориентировано на несколько систем установ­лений, которые по принятому в них конвенциональному мышлению в смысловом отношении "противоречат" друг другу, однако тем не менее параллельно сохраняют свою эмпирическую "значимость". ...Индивид ориентирует свое поведение на эти конвенциональные предписания; однако, скрывая свои действия, он ориентируется на требования зако­на»¹. В главе «Согласие» цитируемой работы Вебер вводит и соотносит ряд близких, но не тождественных понятий, характеризующих комму­никативность: общность, в частности языковая общность; «значимое» согласие и действия, основанные на согласии; наконец, договорен­ность — эксплицитная (легальная, явная) и молчаливая (неявная).

Социологи, размышляющие о специфике конвенций в социологиче­ских исследованиях, отмечают, что, в отличие от естествознания, где, например, соглашение относительно выбора единиц измерения являет­ся в большинстве случаев тривиальностью, в социальном познании при­нятие таких конвенций оборачивается трудноразрешимой проблемой квантификации качественных свойств и характеристик. Так, в конкрет­но-социологических исследованиях качественные характеристики (на­пример, социальная принадлежность, мнения людей и т.п.) не имеют ус­тановленных эталонов измерения и конструируются в соответствии с природой изучаемого объекта и согласно гипотезе исследования. Прак­тические возможности измерений существенно зависят от умения ис-

¹ Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Избр. произв. М.. 1990.С. 514.

520                      4. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

следователя найти или изобрести, обосновать надежную измерительную процедуру, добиться ее принятия научным сообществом.