Изменения науки в наше время привели также к тому, что ее этика, которая традиционно была по преимуществу этикой добродетелей, приобрела также институциональный характер. В этой связи в дополнение к упоминавшимся выше изменениям, которые лишили науку ее привилегированного статуса в обществе, следует назвать еще два, которые выделили ее в особую сферу общественной жизни. А именно, наука стала массовым занятием и практикуется в формах коллективной деятельности. Плюс к тому она превратилась в производительную силу общества, при этом, в особую производительную силу, которая требует больших «непроизводительных» расходов (прямой поддержки со стороны государственного бюджета). Область этического регулирования расширяется за счет включения в нее морального аспекта отношений в научном сообществе и взаимоотношений научного сообщества с обществом и государственном. Разумеется, вопросы взаимоотношений между учеными, а также ученых с обществом и властью существовали и в более ранние эпохи, начиная с античности (например, конфликт Демокрита с гражданами родного города, Платона с правителем Сицилии Дионисием, Галилея с Ватиканом), но они решались в рамках индивидуальных позиций ученых и общепринятых общественных канонов, не требовали выделения и не выделялись в качестве относительно самостоятельных нормативных подсистем на манер профессиональных кодексов.

Еще одно важное изменение касается самой этики науки. Понятие этики науки (научной этики), как, впрочем, и других областей прикладной этики (экологической этики, этики бизнеса и т.п.), означает, с одной стороны, реальную практику научной деятельности в ее нравственном аспекте, а с другой стороны, область знания об этой практике. Это различие соответствует различию между этикой как наукой и моралью (нравственностью) как ее предметом. Такая двузначность понятия этики науки в значительной степени соответствует существу дела, показывая тесную связь морального опыта науки с размышлением о нем, тем не менее, это различие следует учитывать. Как, в целом, мораль предшествует этике, так и этика науки в первом значении (как моральный опыт в области науки), предшествует этике науки во втором смысле (как области знания об этом опыте). В Античности и в Новое время моральные нормы научной деятельности были вписаны в саму эту деятельность, воспринимались как очевидные в своей обязательности и воспроизводились опытом деятельности следовавших им ученых. Они не выделялись в качестве подлежащего изучению идеального объекта, функционировали, условно выражаясь, стихийно, как, например, функционировал язык до ее обобщения в грамматике. Ситуация существенно меняется тогда, когда моральный аспект науки становится специальным предметом философской и научной рефлексии и этика науки оформляется как особая ветвь знания, получая одновременно и свое имя. Тем самым этика науки удваивается, существуя и как область реального морального опыта и как его специализированное научное осмысление.

Этики науки изучает «принципы, которыми руководствуются ученые в своей познавательной деятельности и поведении внутри научного сообщества, а также в его взаимодействии с обществом в целом».[57] С момента ее становления как области знания формирование этических принципов поведения ученых в реальном опыте развития науки и общества и их теоретическое осмысление идут рука об руку.

Важной вехой явился Нюрнбергский кодекс, принятый Нюрнбергским трибуналом 1947 году после завершения процесса нацистских врачей, проводивших в массовом масштабе чудовищные опыты над заключенными. В его десяти пунктах формулируются жесткие ограничения экспериментов на человеке. В частности, его первым пунктом определено, что «абсолютно необходимым условием проведения эксперимента на человеке является добровольное согласие последнего»[58], полученное при отсутствии какого-либо давления и при полной информированности о предстоящем эксперименте, при этом, ответственность за качество согласия лежит на каждом, кто участвует в таком эксперименте. Еще одно требование гласит, что эксперимент ни в коем случае не может проводиться, если заранее допускается возможность смертельного исхода или инвалидизирующего воздействия на испытуемого, что, может быть, не является обязательным только для тех случаев, когда сами врачи-исследователи выступают испытуемыми своих экспериментов. Нюрнбергский кодекс не был юридическим документом, обладал силой морального призыва, подкрепленного авторитетом и опытом Нюрнбергского процесса. Однако, осужденные в нем античеловечные опыты воспринимались длительное время как вырожденный случай, имеющий отношение к идеологии и практике нацизма. Со временем, когда стали известны случаи жестоких исследований на людях в США, общественности и самим ученым пришло осознание того, что проблема эта вызвана не только злой волей и исследования на человеке требуют строжайшей моральной регламентации. В соответствии с Декларацией Всемирной медицинской ассоциации, принятой в Хельсинки в 1964 году, которая исходит из убеждения, что «при исследованиях на человеке интересы науки и общества никогда не должны превалировать над соображениями, связанными с благополучием исследуемого»,предписывает:«Дизайн и порядок проведения каждого эксперимента, объектом которого является человек, должны быть четко сформулированы. Протокол эксперимента должен быть передан для рассмотрения, оценки и внесения поправок специально назначаемому Комитету, независимому от исследователя и спонсора, при условии, что этот независимый Комитет действует в соответствии с законами и подзаконными актами той страны, в которой выполняется исследовательский эксперимент»[59].

В настоящее время в большинстве стран любым биомедицинским экспериментам на людях предшествует этическая экспертиза, осуществляемая независимым этическим комитетом, а в ряде стран такая экспертиза является обязательной для любых, в том числе психологических, социологических и др., исследований на людях, а предметом защиты является наряду со здоровьем также права человека, его достоинство, религиозные чувства и другие аспекты его душевного строя и частной жизни.

Большим стимулом и конкретной формой привлечения внимания, выработки действенных мер и культуры социально-ответственного подхода и моральной оценки научной деятельности явились широкие общественные движения, направленные на борьбу с негативными последствиями научно-технического прогресса. Важное значение для выработки широкого гуманистически ориентированного самосознания ученых и научных сообществ имели движения, направленные против оружия массового уничтожения, прежде всего против испытаний и за уничтожение ядерного оружия. Они начались по инициативе группы ведущих ученых (в основном физиков), выступивших с уже упоминавшимся Манифестом Рассела-Эйнштейна, получило продолжение в ряде гражданских объединений ученых, самым авторитетным из которых является Погуошское движение (Погуошские конференции по науке и глобальным проблемам), первое собрание которого состоялось в 1957 году. С тех пор оно росло, расширялось, стало лауреатом Нобелевской премии мира (за 1995 год), и к настоящему времени Пагуошское движение представлено национальными комитетами более, чем в сорока странах, в его рамках работают исследовательские группы и разрабатываются проекты по сокращение запасов ядерного, химического и биологического оружия, глобальной безопасности, международному научному сотрудничеству, социальной ответственности ученых и др. В 60-70-ые большую актуальность приобретает экологическая проблематика, предметом моральной оценки и нормативного регулирования становится воздействие науки и технологий на природную среду, возникают общественные движения и получают распространение взгляды и практики, исходящие из идей универсальной этики, включающей в свое содержание также отношение ко всему живому. Борьба за сохранение природной среды стала полем международного сотрудничества государств, центральную роль в этом играет Организация Объединенных Наций, в рамках которого имеются также практически ориентированные исследовательские структуры (Научный комитет по дейст­вию атомной радиации, Комитет по использованию космического про­странства в мирных целях и др.). Наиболее показательным примером соединения общественных, политических и научных усилий в природоохранной деятельности является борьба против потепления климата

Инициативы этического регулирования научных исследований исходят и от самих ученых и от государственных органов. Хорошим примером инициативы самих ученых является Асиломарский мораторий 1975 года, когда около 150 генных инженеров, собравшиеся на конференцию в гор. Асиломаре (США) для обсуждения рисков, связанных с созданием рекомбинантных молекул ДНК, приняли документ, в котором они добровольно принимали на себя обязательства по приостановке экспериментов по генной инженерии. Этическое саморегулирование научных исследований свидетельствует о социальной и нравственной ответственности ученых и имеет важное значение для поддержания морального авторитета науки в обществе. Показательным примером государственных ограничений исследовательской деятельности является запрет во многих странах на применение метода клонирования к воспроизводству человека.

Этические нормы научной деятельности вырабатывались в реальном опыте развития науки и в течение длительного исторического периода, по сути дела, до середины прошлого (ХХ) века, были вписаны в этот опыт, воспринимались как самоочевидные в своей обязывающей силе, не подвергались специальному анализу. Ситуация изменилась с возрастанием масштабов науки, ее превращением в непосредственную производительную силу и, самое главное, с обнаружением негативных, катастрофически опасных последствий самих научных экспериментов и применения их результатов. Встала необходимость этического регулирования научной деятельности и ее места в обществе. Потребовалось вычленение этики науки как самостоятельной области научного знания и общественной практики, вписанной, с одной стороны, в систему прикладного этического знания, а с другой стороны, в науковедение. Уже упоминавшаяся лекция М.Вебера была опытом социологической критики науки как профессии, требующей рационально обоснованного контроля; ее пафос состоял в том, что на науку не надо молиться, ее следует рассматривать как одну из профессий. Первая попытка сформулировать базовые принципы регулирования науки и научной деятельности были предпринята Р.Мертоном в работе «Нормативная структура науки»(1942). Они сводились к четырем императивам: универсализм (объективный, внеличностный, характер научного знания); коллективизм (свободное распространение научных знаний между учеными); бескорыстие (ориентация на постижение истины как единственный мотив деятельности в науке);организованный скептицизм (исключение условий для некритического восприятия научных открытий). В этих принципах Мертон обобщил этос науки как свободный поиск истины, который может состояться в свободном обществе, позволяющем развиваться науке на своей собственной основе. Он исходил из функции науки, из того, что требуется от ученых в рамках выполнения этой функции. Однако, люди, занимающиеся наукой, не могут полностью низвести себя до роли ученых, как если бы у них не было других определений, мотивов и дел в жизни, кроме науки. В этих императивах Мертон обобщил нормативный статус науки, ориентирующий ее на свободный поиск истины, который может состояться в свободном обществе, поскольку только свободное демократическое общество позволяет науке развиваться на своей собственной основе. Мертон исходил из функции науки, направленной на адекватное (истинное) познание мира. Выделенные им принципы суть то, что требуется от ученых в рамках выполнения этой функции. Они, как и всякие общие нормы, дают некую ориентацию. Но недостаточны для конкретных решений и действий. Для этого они слишком абстрактны. Они абстрактны в двух смыслах. Во-первых, они не учитывают противоречивость реальной жизни. Люди, занимающиеся наукой, не могут полностью низвести себя до роли ученых, как если бы у них не было других мотивов и дел в жизни. Роль ученого является для них основной, но не единственной. Ее выполнение может приходить в противоречие с другими обязанностями (семейными, гражданскими и др.). Во-вторых, эти принципы не учитывают противоречивость самой научной деятельности. Последняя также ставит ученого в ситуацию выбора, которая регулируется не пропорцией норм, а решением самого субъекта действия. Речь идет об амбивалентности ситуаций, которые задаются самими нормами научной деятельности. Мертон, корректирую свою позицию, описал ряд таких альтернатив: так, ученый должен делиться открытиями с коллегами, но не спешить обнародовать их, чтобы более тщательно проверить и обосновать; быть открыт для новых идей, но не гнаться за интеллектуальной модой; чтить учителей, но идти своим путем и истину ставить выше; помнить, что наука универсальна и в то же время учитывать, что она является показателем национального престижа.

Контрольные вопросы

1. Каковы два базовых запрета этики ученого?

2. Почему категорически важна и чем затруднена борьба с плагиатом в науке?

3. Каково ценностное значение ценностной нейтральности науки?

4. Какое место занимала наука в системе высших ценностей античности и Нового времени?

5. Почему в ХХ веке наука потеряла безусловное доверие общества?

6. Сводится ли добродетель ученого к его профессиональной добротности?

7. Чем обусловлено выделение этики науки как особой области знания и ее институализация в практике научной деятельности?

8. Допустимы ли эксперименты на людях и если да, то при каких условиях?

Темы рефератов

1.История становления и предмет этики науки.

2.Наука как профессия и призвание: анализ точки зрения Макса Вебера

3.Основные принципы этоса ученого по Р. Мертону.

4. Наука и гуманизм

Литература

1. Вебер Макс.Наука как призвание и профессия./М.Вебер. Избранные произведения. М.:Прогресс, 1990.Стр.707-735.

2. Мертон Р. К. Исследования по социологии науки. / Мертон Р.К.Социальная теория и социальная структура. М.:АСТ, 2006. Стр.743-838.

3. Нюрнбергский кодекс. www.psychepravo.ru

4. Степин В.С.Теоретическое знание. Структура и историческая эволюция. М.:Прогресс-Традиция, 2000, 2003.

5. Фролов И.Т.,Юдин Б.Г. Этика науки: Проблемы и дискуссии. М.: 2009.

Тема 9.

Б.Г. Юдин