Таблица 7

Предиспозиционные факторы развития заболевания при личностном комплексе «гадкого утенка»

Все больные с данным комплексом получили воспитание в стиле «преследователя». Чаще всего это был тип «Золушки», предполагающий большое количество запретов и мрачных пророчеств на будущее («с такой внешностью не выйдешь замуж», «при такой тупости не выбиться в люди» и т. п.). В семье обычно было двое и больше детей. Наши больные были в роли отверженных и получали наказание за своих братьев и сестер. Тщетно пытаясь своим усердием и послушанием заслужить хорошее отношение, они постепенно убеждались в собственной никчемности и начинали вести себя как забитые существа, которые постоянно ждут нападения.

В школьные годы они учились успешно, но авторитетом у одноклассников не пользовались из-за чрезмерного послушания, усердия и робости. Кратковременные контакты со сверстниками заканчивались изгнанием больных из-за неумения поддержать шалости. Они обычно не сердились на обидчиков, считая, что не заслуживают лучшего отношения.

Проблема общения становилась особенно острой в период полового созревания. Неумение поддерживать отношения у мальчиков вело к онанизму. У девушек, особенно внешне привлекательных, складывалась парадоксальная ситуация. Искренне считая себя дурнушками, они радовались вниманию и ухаживанию, но из-за гиперсоциальности на более тесные контакты идти не решались. Отношения прекращались. После нескольких таких циклов оставались одинокими или выходили замзок за высокомерных мужчин с садистскими наклонностями.

Образовательный ценз у больных этой группы по сравнению с другими был самым высоким. Все они занимали низшие должности, соответствующие их квалификации. Стремления занять более высокое положение у них не было.

Семейная неустроенность здесь также была самой высокой. Всех находящихся в разводе партнеры бросили в самые грудные минуты их жизни. Чаще всего это случалось, когда они заболевали и не могли выполнять свои прежние обязанности. В процессе развода несли большие имущественные потери, избегая судебных разбирательств. Несколько больных построить семьи не Смогли. Мужчины связывали это со своей робостью, боязнью сексуальной неудачи. Женщины жили интересами семей своих братьев и сестер.

Признаки невротизма возникали очень рано. Лишь у одного они появились в период обучения в школе. Невротизм проявлялся подавленностью, тревожностью, неуверенностью. Отмечались также астенические реакции, депрессивно окрашенные.

Все больные до развития невроза страдали соматическими заболеваниями в достаточно выраженной форме, по поводу которых неоднократно лечились в поликлиниках, стационарах и санаториях. Ретроспективный анализ показал, что уже тогда имела место невротическая симптоматика, но она маскировалась соматическими расстройствами. Реакция больного на соматическое заболевание усиливала чувство ущербности. Минус в позиции «Я» закреплялся, а соматическая патология отходила на второй план задолго до развития невроза.

Причиной этой болезни больные считали лично-семейные и производственные конфликты, соматические заболевания. Формально они признавали связь между своим личностным комплексом и болезнью, но истинных психологических механизмов последней не осознавали.

Таким образом, появление под влиянием воспитания минуса в «Я» приводит к развитию постоянного эмоционального напряжения, мешает налаживанию полноценных отношений, в результате чего больные становятся гонимыми. Каждая неудача способствует закреплению минуса в позиции «Я» и появлению его в позиции «ВЫ». Все это приводит к нарушению адаптации, рано возникают явления невротизма и защитные формы поведения. На одном из жизненных витков возникает соматическое заболевание, а затем (а иногда сразу) невроз. К моменту формирования последнего становятся выраженным^ астенические и депрессивные радикалы.

Клиника и лечение

Таблица 8

Основные клинические характеристики, методы лечения и его результаты при личностном комплексе «гадкого утенка»

В этой группе чаще всего отмечалась неврастения. Астенический синдром имел сложную структуру. Кроме астенической симптоматики, практически у всех больных наблюдались подавленность, тоскливость, навязчивости, сенестопатии. В ряде случаев подавленность и тоскливость носили настолько выраженный характер, что синдром можно было типировать как астенодепрес-сивный. Особенностью депрессивных высказываний было то, что больные в своих бедах винили себя, судьбу, но не других. Обращала на себя внимание их покорность. Больные ставили перед врачом задачу подкрепить их силы, чтобы они могли дальше нести тот физический и психологический груз, который взвалила на них жизнь. В одном случае чрезмерная фиксация больного на сене-стопатиях позволила определить синдром как астепоипохондрический. Лишь у одного больного астенический синдром условно можно было отнести к гипосте-нической форме.

При неврозе навязчивых состояний наблюдались канцерофобия и арифмомания. В спектре эмоциональных расстройств преобладал депрессивный компонент, который подавлял чувство страха.

У одной больной с истерическим неврозом была ас-тазия-абазия, у другой - истерические гиперкинезы лицевой мускулатуры. Депрессивный компонент, выраженная астения, а также отсутствие признаков демонстративности, по-видимому, позволили предположить наличие органического заболевания головного мозга (эти больные длительное время наблюдались у невропатолога).

Сексуальная проблема занимала основное место в переживаниях 12 больных. У мужчин это были гипопо-тенция или психологическая неудовлетворенность сексуальными отношениями. Женщины отмечали ту или иную степень фригидности, довольно часто тяготились сексуальной близостью, но неудовольствие свое партнером не высказывали, что было еще одним моментом, усиливающим чувство неполноценности и депрессивный фон.

Суицидальные высказывания имели место в 12 случаях, у одного больного были суицидальные намерения, которые возникли после неудачи в сексуальных отношениях.

Личностный комплекс оказывал влияние на поведение больных в процессе обследования и лечения. На приеме у врача они со смущенным видом садились на краешек стула, как бы извиняясь за то, что вынуждены отнимать время по пустякам. Рассказывая о своих неприятностях, виновато улыбались, как бы приглашая врача посмеяться над их неприятностями. Жалоб предъявляли немного - обычно од ну-две. При этом создавалось впечатление, что состояние легкое.

В процессе дальнейшего наблюдения выяснялось, что больные очень чутко реагируют на эмоциональное состояние врача. Это выражается в неосознанном подыгрывании последнему, демонстрации улучшения состояния, хотя такового нет. Если такой больной решит, что врач к нему не расположен, то может прекратить лечение. Поэтому больных с комплексом «гадкого утенка» лучше всего сразу помещать в стационар, не обманываясь кажущейся легкостью состояния.

В стационар эти больные ложились неохотно, после длительных уговоров, так как считали себя «не настолько больными, чтобы занимать койку» или боялись «подвести» своих близких или сотрудников. Осваивались в отделении медленно, хотя сразу же находили людей, с которыми хотели бы подружиться. Инициативу в общении поддерживали с энтузиазмом. Стараясь сделать что-нибудь приятное партнеру, не замечали, как становились назойливыми, и не понимали, почему вдруг новые знакомые прекращали с ним общение.

На занятиях групповой психотерапией больные были очень внимательны, все записывали, но в дискуссию на первых порах не вступали. Принципы общения усваивали хорошо, но применить их на практике долго не решались. Добиться от больных первого шага было трудно, но если он был удачным, они становились более активными.

Стратегией психотерапевтического подхода явля-лось преодоление минуса в позиции «Я». Как и в предыдущих группах, прямое воздействие на последнюю не подходило. К моменту лечения больные уже знали, что обладают и привлекательной внешностью, и высоким интеллектом. Не всегда адекватной являлась здесь когнитивная терапия (из-за склонности больных обвинить себя).

Наиболее эффективными здесь оказались методики, особым образом организующие, деятельность больного (воздействие на позицию «ТРУД»). Его делали участником двух групп подряд. В первой он овладевал теорией общения и к концу работы начинал вести себя активно. Во второй группе, благодаря своей осведомленности и приобретенным навыкам, больной становился лидером, так как к нему то и дело обращались с вопросами другие члены группы и получали толковые отве-1ы. Постепенно поведение больного становилось все уверенней, спонтанней, что свидетельствовало о смене знака в позиции «Я».

Следует учесть, что позитивные изменения могут быть нестойкими. Поэтому в момент, когда они начинаются, врачу необходимо активизировать индивидуальную работу с больным. При этом можно давать ему такие задания, с которыми он с успехом справится: художнику -нарисовать схему, математику - провести расчеты, владеющему иностранным языком - уточнить перевод и т. п.

Несмотря на то, что в этой группе лечение было наиболее интенсивным, его непосредственный результат оказался самым низким.

Катамнестическое наблюдение показало, что улучшение состояния при полном выходе из болезненного состояния было достаточно стойким. Редукция психопатологической и соматовегетативной симптоматики сочеталась с глубокими позитивными личностными изменениями, обеспечивающими больным социальный рост и благополучное устройство личной жизни (двое больных поженились). Но в ряде случаев лечение эффекта не дало. Все больные с полным выходом из болезненного состояния и со значительным его улучшением после основного лечения посещали КРОСС.

В качестве иллюстрации высказанных положений представлю следующее наблюдение.

Больной Я., 35 лет. Жалобы на утомляемость, потливость, подавленное настроение, раздражительность при общении с людьми. Половой акт не приносит удовлетворения, после него возникает чувство утомления и разбитости. В трудных ситуациях появляется навязчивый счет. Вольной жизнь свою считает бесперспективной из-за того, что нарушено общение и в личной жизни, и на работе. Чувствует себя никчемным человеком, люди, которых ои уважает и ценит, относятся к нему снисходительно или же с презрением. Сам избавиться от такого состояния не может.

Из анамнеза. Родился в семье служащего (и мать и отец были геологами). Наследственность психопатологически не отягощена. Мать строгая, властная, доминировала в семье. Отец спокойный, общительный, несколько педантичный. Старший брат (разница в 12 лет) с Я. практически не общался. Младший брат был любимцем матери. В связи с профессией родителей семья часто переезжала, а в воспитании детей большое участие принимала няня. Психическое развитие Я. шло нормально, но физически рос слабым н был полным. Избегал бывать на улице, так как там его дразнили и часто избивали. Предпочитал играть дома с младшим братом в ролевые игры. Когда между ними возникали конфликты, мать всегда становилась на сторону младшего. Уже в раннем детстве у Я. возникло чувство обиды и несправедливости. Боялся старшего брата, так как при недоразумениях Я. им путали (брат же в это время учился в военном училище, дома не жил и Я. ничего плохого ие делал). Мать держала Я. в строгости, приучала всегда говорить правду, добивалась абсолютного послушания, если не с помощью упреков, то с помощью слез. Я. был доверчивым, контактным, но впоследствии стал нерешительным, неуверенным и пугливым, склонным к уединению и фантазированию.

В школе учился весьма посредственно, на уроках часто отвлекался и мечтал. Учителями это расценивалось как отсутствие способностей и лень. За все школьные годы лишь два учителя с симпатией относились к Я. Любимым занятием было чтение книг, часто лепил разные фигурки из пластилина. К сверстникам тянулся, но общаться с ними не мог. Виновным считал себя, так как, с его точки зрения, ему не хватало мужества, храбрости, находчивости и т. д. Особенно угнетало то, что при оскорблениях и избиениях ои никогда не мог оказать сопротивления, а только плакал. Дома ругали за плохую успеваемость. Все это усугубляло внутреннее одиночество. Девочек Я. особенно не любил и сторонился их, так как они дразнили особенно изощренно. На насмешки болезненно реагировал, часто плакал прямо в классе, но никто не обращал иа это внимания, ни в школе, ни дома.

В возрасте 12-15 лет боялся выходить на улицу. Очень переживал, что «вместо того, чтобы развивать в себе черты мужчины, я весь сжимаюсь, иду на поводу у людей с сильной волей, даже если они заставляли меня делать то, что вызывает у меня внутренний протест». Постепенно Я. начал презирать себя. В14 лет Я. был жестоко избит ребятами своего возраста. Долго после этого переживал и потому, что избили, и потому, что не оказал сопротивления. Начал заниматься боксом, но был отстранен от занятий из-за близорукости. В 15 лет влюбился в девочку-одноклассницу. Считал себя недостойным любви. Мысль о том, чтобы подойти к ней, вызывала в Я. ужас. А если кто-нибудь отзывался о ней плохо, ои вместо того, чтобы стать на ее защиту, трусливо прятался и еще более укреплялся в презрении к себе. Мечтательность нарастала. В этот период начал заниматься мастурбацией. Стыдился этого и еще более отдалялся от своих сверстников, считая себя неполноценным, уродом (объективно у Я. весьма привлекательная внешность). Появились рассеянность, головные боли, повышенная утомляемость, потливость, частые простуды, иногда возникали мысли о самоубийстве. Я. решил, что наступила расплата за мастурбацию. Давление со стороны родителей и учителей за плохую учебу и насмешки усилились. С большим трудом и с плохими оценками окончил восьмой класс. Летом немного отдохнул, вышеописанные явления астенического плана исчезли, как и суицидальные мысли. Был переведен в другую школу. Решил, то иа новом месте постарается учиться лучше. И действительно, в девятом классе постепенно успеваемость повысилась. Впервые Я. ставили в пример другим. Угнетало то, что не мог отказаться от мастурбации. Однажды она ие дала обычной разрядки, что очень напутало Я. Было это тогда, когда он учился в десятом классе. Снова впал в панику, настроение стало подавленным, появились головные боли, рассеянность, безразличие ко всему, прерываемое приступами отчаяния, ухудшилась успеваемость в школе. Близкие не понимали, что происходит с Я., и усилили иа него давление. Школу окончил с трудом. Стал еще более застенчивым, хотя и старался скрыть это за внешней развязностью. Особенно трудны-м было общение с женщинами, которые привлекали больного, были ему симпатичны. «Чтобы начать разговор с женщиной, каждый раз приходилось ломать внутри себя какой-то барьер». К врачам никогда не обращался, сама мысль об этом ужасала. После окончания школы никуда не поступал. С трудом проработал год в геологической экспедиции. Я. должны были призвать в армию, и он надеялся, что иа врачебной комиссии на него обратят внимание и окажут помощь, но этого не произошло. Первый год службы прошел неплохо. Я. старался выпол -нить все распоряжения, и хотя уже тогда наблюдались астенические явления, с обязанностями справлялся. За образцовое несение службы Я. назначили командиром отделения и присвоили ему звание сержанта. Довольно быстро после этого ухудшились отношения и с командиром, и с подчиненными. Подчиненных он должен был заставлять делать упражнения, которые из-за физической слабости сам не мог выполнить. Командир был недоволен его «мягкостью и нетребовательностью». Я. считал свое положение отчаянным. Временами возникала мысль навязчивого характера взять ночью автомат и убить командира, а потом себя. К концу службы заболел язвенной болезнью двенадцатиперстной кишки. Лечился в госпитале. Для того чтобы заглушить душевную боль, иногда напивался, хотя всегда чувствовал отвращение к алкоголю. После демобилизации в возрасте 23 лет поступил в строительный институт иа архитектурный факультет, желая самоутвердиться при помощи интеллектуальной деятельности. Однако жил с оглядкой на мнение посторонних, не совершал многих действий, которых требовали его нравственность, мировоззрение, и мучился, чувствуя себя предателем по отношению к себе и близким. Постоянная неудовлетворенность собой, чувство одиночества были для него мучительными. Долго встречался с девушкой, которую знал с детства, но не решался объясниться, так как из-за занятий онанизмом считал себя неполноценным. После того как они как-то через год после ухаживаний поцеловались, Я. решил, что обязан иа ней жениться, хотя к этому времени уже охладел несколько к своей избраннице. Несмотря на это, вскоре после поступления в институт ои все-таки женился на этой девушке против воли своих родителей. Из-за учебной нагрузки, неиалажеиных отношений в семье, конфликтов с родителями, самоукоров больной все время чувствовал себя уставшим. Даже половая жизнь, о которой он раньше мечтал, не вызывала должного удовлетворения, а только усиливала астению. После рождения ребенка пришлось начать работать, так как родители помощи не оказывали. Скандалы в семье, где все предъявляли больному претензии, стали отрицательно сказываться на учебе. От сокурсников из-за всего этого находился как-то в стороне. Постоянно беспокоило чувство одиночества и вины. В институте была группа студентов, которая относилась к архитектурной элите. Больной тянулся к ним и в то же время боялся вступать с ними в общение. В их кругу вел себя приниженной более остро ощущал свою неполноценность, хотя они, как он потом понял, никакого высокомерия не проявляли. Постепенно отношения с этой группой студентов наладились. Состояние больного несколько улучшилось, оидаже неожиданно для себя написал хороший диплом, так как имел хорошие способности, ничем не хуже, чем у элиты. После окончания института как профессионал поверил в себя, но проблем это не решило. Семейная жизнь расстроилась окончательно: жена устраивала ссоры на лестничной клетке, стараясь сформировать общественное мнение о больном как о скандалисте, который может избить жену. В конце концов они разошлись. Во время волнения эпизодически наблюдались ощущения нехватки воздуха, сердцебиения, перебои в сердце, сопровождавшиеся тревогой. Успокаивался, расхаживая взад и вперед по комнате. Неприятности продолжались, так как они с женой жили в одной квартире.

Более или менее хорошо чувствовал себя, когда было много интересной работы. Если же вдруг она заканчивалась и появлялось время для отдыха, накатывали размышления о неудавшейся жизни, возникали подавленность и чувство безысходности. Иногда не было сил для выполнения работы. Решил укрепить себя при помощи спорта. Много бегал, занимался гантелями. И, действительно, закалился, стал бодрее, исчезли сердцебиения. К этому времени Я. был призван в армию повторно, где вновь развилась выраженная астения. После демобилизации ушел жить к отцу, с которым отношения тоже не сложились, хотя Я. старался к нему приладиться. Чувство-вал себя подавленным, усталым, попытки устроить личную жизнь успеха ие имели, так как интимные отношения утомляли еще больше. Временами возникали навязчивости (воспоминания, размышления о неудавшейся жизни и счет). Попытался найти себе друга-покровителя, который бы его понимал, но если с кем-то и сходился, то человек этот обычно не считался с его мнением, часто оскорблял, так что усталость, подавленность нарастали, ухудшился сои. Спортом заниматься не мог. В 34 года впервые обратился к психиатру. Лекарственное лечение (принимал разнообразный спектр транквилизаторов) эффекта не дало. Начал заниматься в психотерапевтической группе. Улучшение было незначительным. Когда лечение было прервано, состояние ухудшил ось. Из-за нарушенных отношений с другом ушел на другую работу, которая ие носила творческого характера, что еще более угнетало Я. Кастенодеприми-рованной симптоматике прибавились танатофобии, что еще более усиливало астению и подавленность. Появились сердцебиение и потливость. В это время направлен на лечение в клинику.

Соматический статус. Органической патологии нет.

Неврологический статус. Черепно-мозговые нервы без патологии, сухожильные рефлексы слегка оживлены, равномерны. Чувствительность не нарушена. В позе Ромберга устойчив. Имеется легкий тремор пальцев рук, легкий гипергидроз рук и ног.

Психический статус. В месте, времени, окружающей обстановке и собственной личности ориентирован правильно. В отделении в первые дни держался обособленно. С больными сам активно не общался, но общение поддерживал охотно, становясь даже несколько назойливым. Много времени проводил за чтением литературы по своей специальности. По утрам с чрезмерной интенсивностью занимался физкультурой. Режима не нарушал, старался быть предупредительным с персоналом, за внешностью своей следил. Чувствуя к себе интерес со стороны врача, охотно, с подробностями рассказывал о себе. В процессе беседы заметно оживлялся. Речь логичная, модулированная. Жизнь больному кажется бесперспективной из-за того, что не удается отрегулировать межличностные контакты. Беспокоит одиночество. Хотел бы иметь хорошего друга, перед кото-

рым бы преклонялся, мечтает о преданной женщине, которая бы его понимала. Очень рад, что встретил внимательного врача, которому впервые в жизни смог рассказать о своих переживаниях. Испытывает постоянную тревогу, которая усиливается при малейших психологических затруднениях, и в то же время теплится надежда, что все образуется, что устроится на работу, где будет умный, чуткий начальник. Семейная жизнь кажется менее перспективной.

Лабораторные исследования. В крови - реакция стресса (П-5,С-69,Л-18,М-6).

Анализ случая. Мать больше любила младшего сына. Столкновения с братом и матерью всегда кончались для больного плачевно. Такая ситуация способствовала формированию минуса в позиции «Я». Воспитание шло в основном в стиле «преследователя», где доминировал мотив повышенной моральной ответственности. Мать для больного была достаточно авторитетной, и больной стремился всячески ей угодить, не возникало вражды и к остальным членам семьи. Следовательно, в позиции «ВЫ» быт плюс. Такое положение привело к тому, что с раннего детства больной находился в состоянии эмоционального напряжения, основной составляющей последнего была тревога, на фоне которой впоследствии развились страхи. Защитные механизмы - мечтательность и фантазирование.

Попытки приобрести друзей на стороне успеха не имели. Тем не менее больной все неудачи в общении относит на свой счет. Несмотря на,обилие неудач, он пытается наладить новые контакты, надеется на них. Таким образом, можно сделать вывод, что в позиции «ОНИ» тоже имелся плюс, в раннем детстве у больного наблюдалось большое количество невротических реакций, а каждая новая неудача делала минус в позиции «Я» более выраженным. Творческий компонент в деятельности больного (лепка в детстве, работа архитектора) также являлся компенсаторным механизмом и не способствовал решению проблем больного.

Таким образом, личностный комплекс больного таков: «Я-, ВЫ+, ОНИ+, ТРУД+». Дальнейшее течение жизни подтверждает это.

В пубертатном периоде, когда возникло сексуальное влечение, самооценка больного начинает падать еще больше из-за неумения общаться с противоположным полом. Мастурбация в течение некоторого времени компенсировала нереализованные сексуальные влечения, но еще более усугубила минус в позиции «Я». К тревогам и страхам, которые составляли эмоциональный фон, прибавилось постоянно подавленное настроение. После того как больной не получил разрядки после мастурбации, появилась достаточно выраженная астеническая симптоматика (утомляемость, рассеянность, падение работоспособности, головные боли, потливость и т.п.), которая еще более усиливала тревогу, подавленность и неуверенность в себе. На этом фоне стали возникать различные навязчивости.

Несмотря на наличие невротической симптоматики и личностные особенности, в социальной среде больной был достаточно адаптирован. Учился, работал, служил в армии. Таким образом, личностные особенности больного не выходили за рамки психастенической акцентуации. Психопатологический синдром, который был стержневым, был типирован как астенический, который от одного жизненного цикла к другому усложнялся и дополнялся новыми симптомами (сенестопа-тци, истерическая одышка, разнообразные навязчивое-*-ти, тоскливое настроение, страхи). Моментами, которые декомпенсировали больного, были развод с женой, неудовлетворительные отношения на работе, нестойкость вновь возникающих отношений.

Сложная структура синдрома вызывала известные затруднения в постановке диагноза. Однако ведущим синдромом был астенический, поэтому был поставлен диагноз - протрагированный астенический невроз.

Лечение.-Хороший контакт с больным позволил принять решение о том, что от психофармакологических средств следует воздержаться, тем более что эмоция интереса возникала достаточно легко. Сам факт стаци-онирования и, следовательно, снятия рабочей нагрузки должен был положительно сказаться на астенических проявлениях. Поэтому лечение решено было ограничить психотерапевтическим воздействием и вызыванием адаптивных реакций тренировки или активации при помощи инсулина.

Стратегической целью психотерапии была коррекция личностного комплекса для достижения плюсов в позиции «Я». Поскольку имела место тенденция к развитию минусов в позиции «ВЫ» и «ОНИ», упор был сделан на позицию «ТРУД». С больным регулярно проводились индивидуальные психотерапевтические беседы с использованием техники когнитивной терапии и сократического диалога, он также участвовал в работе психотерапевтической группы. Особенно интересны были больному трансактный анализ, а также игровые формы занятий. Больной довольно быстро познакомился с членами группы и продолжал с ними общение вне занятий. Здесь проявилась особенность больного: чем больше ему нравился человек, тем труднее ему было с ним контактировать. В индивидуальных беседах его удавалось настроить на то, что следует спокойно относиться к неудачам в общении, рассматривать их как тренировку и даже прогнозировать их.

В первые дни настроение больного часто менялось -от восторженного, когда ему удавалось, применив технику трансактного анализа, добиться полноценного общения с каким-либо членом группы, до тоскливого при неудачах. Постепенно эти размахи становились все меньше.

Однако после завершения работы группы основная симптоматика держалась. Тогда больной был задержан в стационаре и включен в новую группу, где в связи со своей компетентностью сразу стал лидером. Это лидерство было поддержано психотерапевтом. Со всеми вопросами участники группы стали обращаться к больному. Настроение у него стало приподнятым. «Никогда я не думал, что смогу так общаться и даже управлять людьми». Стал адекватно оценивать свою внешность. Овладел аутогенной тренировкой, прошли раздражительность, утомляемость, больной почувствовал прилив сил, стал живым, общительным. По-деловому индивидуально с врачом или в группе обсудил свои жизненные проблемы. Понял, что напрасно поменял место работы.

В клинике подружился с больной своего возраста, у которой был астенический невроз с асТенодепрессивным синдромом, развившимся после развода с мужем. У больного к моменту выписки полностью исчезли психопатологическая симптоматика, он переосмыслил отношение к себе и окружающим, понял, почему у него не складывались отношения с людьми. В хорошем состоянии был выписан из клиники.

Катамнез. После выписки Я. продолжал активно посещать психотерапевтическую группу при консультативной поликлинике. В соответствии с разработанным на группе сценарием устроился на прежнюю работу, причем изменения, которые произошли в нем, настолько поразили руководство, что он сразу получил более высокую должность, а вскоре получил еще одно повышение, став руководителем группы, хотя ранее мечтал только о том, чтобы его начальником был понимающий его человек. Стали равноправными отношения с Теми сотрудниками, которые ранее относились к нему пренебрежительно. Мягко и грамотно избежал попытки психологического подавления. Женился на женщине, с которой познакомился в клинике. Психологическая грамотность обоих в вопросах секса, полученная на групповых занятиях, и взаимное расположение друг к другу сделали их семейную жизнь счастливой. Кроме психотерапевтической группы, Я. посещал лекции и занятия в КРОССе, причем руководители групп использовали его как помощника. У себя на работе стал арбитром, когда возникала конфликтная ситуация между сотрудниками.

Однако больной отмечает, что иногда, когда на работе создается сложная ситуация, в первый момент могут возникнуть переживания, подобные тем, которые были во время болезни, но выраженность их и продолжительность незначительны. Довольно быстро находит вьгход из ситуации или начинает относиться спокойно к ней, если понимает, что изменить ее нельзя. Понимает необходимость систематической психологической работы над собой.

Имеется благоприятная динамика при проведении экспериментально-психологического исследования. Тест Т. Лири через три месяца после выписки: фактор доминирования в оценке своего «Я» - 0,7; фактор доброжелательности в оценке своего «Я» - 0,3. Тест неоконченных предложений показал, что заметно улучшил о™ отношение к некоторым параметрам. Так, супружеская жизнь кажется возможной, счастливой и необходимой, а жизнь меняется. Когда приближается начальник остается спокойным. Люди, превосходство которых он признает, вызывают уважение, а не преклонение, уменьшилось чувство вины, взгляд на будущее стал более оптимистичным.

Таким образом, в результате лечения и последующего посещения психогигиенических мероприятий у больного не только ликвидировалась психопатологическая симптоматика, но и изменился личностный комплекс, в котором позиция «Я» получила плюсовое содержание, что нормализовало систему отношений, привело к социальному и личностному росту больного.

Сравнительный анализ характерологических особенностей указывает на снижение уровня тревоги, неудовлетворенности, внутреннего напряжения. Если при первом исследовании больной был в основном ориентирован на собственные убеждения, очень болезненно воспринимал попытки вторжения в свой внутренний мир, считался с мнением весьма ограниченного круга лиц, а каждую неудачу воспринимал как крах надежд, то в настоящее время, хотя и сопротивляется давлению со стороны окружающих и требует личностной независимости, но стал более доверять чужому мнению, с большей критикой относиться к собственным убеждениям.

Будучи одарен богатым воображением и впечатлительностью, Я. по-прежнему не терпит однообразия и заурядности. В меньшей степени выражены эгоцентризм, обидчивость. Если прежде, сталкиваясь с непониманием, глубоко и длительно страдал, то теперь стал более терпим к мнению близких людей и добивается их уважения и признательности, корректируя собственное поведение.

Вместе с тем и сейчас остается неудовлетворенность и неуверенность в себе, интровертированность, определенная напряженность в межличностных контактах, склонность к депрессивно-тревожному реагированию, хотя выраженность ее значительно снизилась.

Нестабильные личностные комплексы

1. Личность и судьба

Больные со стабильными личностными комплексами с плюсом в позиции «Я» иногда могут действовать так, как действуют личности с минусом в позиции, и наоборот. Но, во-первых, такие моменты бывают редко, во-вторых, они не определяют ни общего стиля жизни, ни стереотипов поведения, ни системы отношений, которая формируется в соответствии с личностным комплексом, ни основных событий жизненного пути больных.

Суть же нестабильного личностного комплекса в том, что нестабильность является его постоянным свойством. В зависимости от ситуации, ее оценки (часто неосознанной) в одних случаях больной ведет себя так, как личность с «Я+», в другой - как с «Я-». Больные становятся стабильными в своей нестабильности. Такая нестабильность в позиции «Я» влияет на другие позиции. При «Я+» эти больные ведут себя так, как лица с комплексом «творческого высокомерия», при «Я-» отмечаются черты, характерные для комплекса «гадкого утенка». В позиции «ТРУД» чаще прослеживается тенденция к минусу. Общую формулу комплекса можно записать следующим образом:

я+, вы-, ОНИ+

Я-, ВЫ+, они- ^А

Приведу один пример.

Больной Н., 39 лет. Диагноз - невроз навязчивых состояний. В течение многих лет преклонился перед своим на пальником, который относился к нему с пренебрежением. В общении с начальником робел, с друзьями, которых считал по достоинствам ниже себя, был несколько высокомерен. В молодости так сильно влюблялся в женщин, что при общении с ними становился скованным, неинтересным, не мог добиться взаимности. Встречался с теми, кому нравился сам. В этих случаях был смел, раскован, но длительной привязанности к этим женщинам не возникало.

Больные знают, что им нужно, но не могут этого добиться. Стремясь к общению с одними лицами, общаются с другими. Любят одних - вступают в брак с другими, занимаются одним - хотят заниматься другим. Больные всегда испытывают неудовлетворенность существующим положением (отсюда ощущение временности происходящего), но ничего не предпринимают для его изменения. В качестве защитного механизма чаще всего выступает рационализация. Такая двойственность приводит к выраженному фоновому эмоциональному напряжению со значительным удельным весом тревоги.

У одной части больных с сильными внутренними запретами в кризисные ситуации появляется соматовегетативная симптоматика, выраженность которой настолько значительна, что психопатологическая симптоматика принимается за вторичную.

Другая часть больных прибегает к приему алкоголя, который на время гасит эмоциональное напряжение.

Все это позволило выделить две группы больных:

с комплексом «соматического прикрытия» с комплексом «алкогольного прикрытия».