И вот занавес поднялся, и мизансцена была очевидна. «Со дня, когда пошатнулось положение правительства, голоса членов Маджлиса склонялись в пользу Мушир ал-Даулы; проходит примерно три недели, когда парламентское большинство отдает свои голоса и симпатии за этого правдивого заслуживающего доверия и обязательного человека. 24 хурдада 1302 г. с. х./14 июня 1923 г. выходит указ о его назначении на должность председателя правительства, и Мушир ал-Даула, ощущая отвращение и сам осознавая последствия, через два дня представляет шаху соответствующих министров. Среди них также, несомненно, вы­де­лялись две главных фигуры: Мушир ал-Даула,  премьер-министр, и Сардар Сипах, министр обороны…»[536]

К этому времени Риза-хан каким-то образом сблизился с шахом, депутатами Маджлиса и другими небольшими группировками власти, для того чтобы в основном расчистить себе дорогу и предпринять последний шаг к приобретению могущества. Давление на такого уважаемого человека, как Мушир ал-Даула, внешне также было делом нетрудным, «так как Сардар Сипах решил любым возможным способом свергнуть правительство и в то время, когда будет перерыв между двумя созывами Маджлиса, стать премьер-министром… Поэтому он начал интриговать против кабинета, и даже в какой-то мере политически угрожал правительству, чтобы кабинет, т. е. премьер-министр, был вынужден подать в отставку»[537]. Ход истории также доказал этому военному человеку, обладавшему грубым, взрывным и нетактичным характером, что можно действовать внешне законными путями и удовлетворить те трусливые и колеблющиеся элементы, которые наблюдали за сценой.

«Мушир ал-Даула в начале своего премьерского срока считает сво­ей первой задачей сохранение действующего законодательства страны с точки зрения принципов конституционности, тогда как у него нет полномочий, и он ежечасно находится под угрозой министра обороны и главнокомандующего армией. Такое положение продолжалось недолго; однажды амир Иктида Махмуд-хан Ансари, иногда присутствовавший на заседаниях Совета министров в качестве представителя и заместителя министра обороны, по приказу последнего грубит Мушир ал-Дауле на заседании правительства и дает ему понять, что он должен уйти в отставку. Почему? Потому что создались предпосылки для того, чтобы премьер-министром стал министр обороны, а султан Ахмад-шах, в ком страсть к путешествиям в Европу преобладает над всеми другими страстями, и он прилагает усилия, для того чтобы любым способом выйти из-под влияния Сардара Сипаха, согласился скрепить подписью указ о его назначении председателем правительства с тем условием, что незамедлительно соберут его вещи для поездки в Европу»[538], — пишет Даулатабади.

Окружение министра обороны ни на мгновение не оказывалось в стороне от интриг и заговоров и, зная жадную, корыстную и сибаритскую натуру шаха и то, что он очень хочет отправиться в Европу и жить на Средиземноморском побережье, постепенно шаг за шагом подготавливали почву для его переезда и изгнания. Изгнание такого дисциплинированного, респектабельного и авторитетного человека, как Мушир ал-Даула Пирнийа, было делом несложным: с помощью пары угроз, запугиваний и серьезных оскорблений его также можно было сослать куда-нибудь далеко, что позднее и произошло.

Премьерство Риза-хана

Сцена была полностью подготовлена, так что «после отставки Му­шир ал-Даулы 3 абана 1302 г. с. х./25 октября 1923 г. Ахмад-шах издал указ о назначении Риза-хана премьер-министром и поручил ему сформировать правительство. Риза-хан, давно ожидавший этого момента, а также заранее подготовившийся и определивший своих соратников, 5 абана/27 октября представил кабинет министров шаху»[539].

Ахмад-шах более или менее понял, что министр обороны и будущий премьер-министр совершает подготовительные действия, для того чтобы избавить его от управления страной и той ответственности, которая лежит на его плечах. Доброжелатели также многократно нашептывали ему о корыстных политических стремлениях Риза-хана, однако безразличие к ведению государственных дел и страстное желание продолжить веселое времяпрепровождение в Европе не дало ему отказаться от своих намерений, и, как говорили, он попросил Риза-хана подготовить его поездку в Европу. Поэтому после проведения подготовительных действий он назначил наследником Мухаммад-Ха­сан- мир­­зу регентом, а сам отправился на Запад. Обратного путешествия не последовало.

«Наследник жаловался на дурное поведение Сардара Сипаха, поскольку последний встречался с наследником весьма мало, а на встречах, большей частью происходивших на официальных мероприятиях, относился к нему с безразличием. Однако наследник не подавал вида и на частных встречах иногда даже хвалил его, поскольку знал, что в его окружение внедрили множество осведомителей, и был с ними знаком»[540]. В любом случае для того чтобы противодействовать Сардару Сипаху, развернулось противостояние между правительством, двором и тайными группировками наследника, и это стало проблемой, о которой говорили во всех кругах. Деятельность нового премьер-министра стала чем-то большим, нежели маскировкой.

Республиканство

Иранская политическая арена не нуждалась в разнообразном опыте соседних народов. Мудрецы в Куме также заметили, чего явно и тайно хочет председатель правительства. Впоследствии его сын написал:

В ту пору все взгляды были устремлены на Мустафу Кемаля (Ататюрка), стремившегося превратить Турцию в современное государство. Мой отец также был в рядах людей, восхвалявших его… Сначала он задумал создать в Иране республиканский режим точно в такой же форме, в которой он был создан Мустафой Кемалем в Турции, и править им. Однако самые высокопоставленные шиитские религиозные деятели, большинство политических деятелей и торговцев Ирана воспротивились идее создания в Иране республики и выразили мнение, что так как Иран, в отличие от Турции, является такой страной, которая включает разные народы, племена и языки, то, для того чтобы сохранить единство и неделимость страны, необходимо, чтобы в ней был традиционный строй [541].

Конечно же, это было одной стороной монеты. Другой ее стороной было то, что Риза-хан не прекращал пытаться изменить государственный строй, и его республиканские призывы приостановились толь­ко тогда, когда он увидел, что этому серьезно препятствуют духовенство и национальные политические деятели. Одним из противников республиканского строя был саййид Хасан Мударрис. Его сопротивление стало причиной того, что Ихйа ал-Салтана (доктор Хусайн Бахрами) «дал Мударрису крепкую пощечину и сорвал и бросил чалму с головы саййида. Общество взволновалось, и пришли в движение национально-религиозные силы. В начавшейся суматохе ширазский депутат саййид Мухи ал-дин также дал еще более сильную пощечину доктору Бахрами, и Маджлис превратился в битву при Кербеле. Пара пощечин громыхнула на весь Тегеран как пушечный выстрел и в одночасье всколыхнула давно сдерживаемые чувства. Базар, мечети, народ — все пришло в движение. Даже студенты Дар ал-фунуна провели демонстрации против этого события, так что некоторых из них, вечером того дня поднявших крик на улицах, полиция была вынужена задержать и отправить в тюрьму»[542].

Риза-хан и его окружение не пустили из рук шанса достичь своих целей, и «вечером 28 исфанда/19 марта сторонники республиканского строя, люди из окружения Сардара Сипаха и некоторое количество военных, явно мобилизованные, двинулись по улицам столицы. Они с криками подошли к Маджлису и высказались в защиту республиканцев и за учреждение республики. Различные же слои общества, которым была противна создавшаяся ситуация, для того чтобы уничтожить то, что хотело появиться, пошли к улемам Тегерана и решили искать выход из положения при помощи воплей, криков и долгого и открытого про­тивостояния»[543].

Разразился кризис, и в те самые дни, когда народ должен был про­водить самые веселые дни согласно старым традициям и обычаям, все были заняты скандалом по поводу изменения государственного строя. Давление, оказываемое на депутатов, и возлагаемые на них надежды стали причиной того, что в конце концов 2 фарвардина 1303 г. с. х./ 22 марта Маджлис собрался на заседание. Собралось огромное ко­­ли­чество народа. Сардар Сипах тоже дал приказ примерно 350 казакам расчистить себе дорогу. Он прошел до главного входа Маджлиса, когда кто-то бросил в его сторону обломок кирпича. Он немедленно отдал приказ гнать и колоть людей пиками. Военные с пиками атаковали и вступили с народом в бой. Произошла удивительная сцена, к сожалению, отмеченная массово пролитой кровью невинных людей. Многие были ранены и упали на землю, некоторые от ударов винтовок казаков отдали свои жизни ради сохранения Конституции. Му’тамин ал-Мулка, председателя Маджлиса, известили, что казаки избивают народ пиками и что есть жертвы. Му’тамин ал-Мулк в величайшем возмущении сказал Риза-хану: «Что это значит? Почему людей в их собственном доме избивают их же собственным оружием?!» Тот ответил: «Я председатель правительства, и охрана правопорядка и предотвращение вол­нений — мои обязанности». Председатель Парламента с раздражением сказал: «Это не признано официально, сейчас я решу твою судьбу». И, трясясь от гнева, крикнул: «Саййид Махмуд, позвони к началу заседания, чтобы я определил судьбу этого человека и дал ему понять, что Маджлис — не место для таких действий». Риза-хан обеспокоился и обратился за помощью к Мушир ал-Дауле и в конце концов отдался на волю судьбы, отказался от достижения цели, которой достиг всеми этими способами, и покамест предпочел отказаться от респуб­ликан­ства[544].

Историки знали, что на политическом поприще тот, кто не отказывается от любых интриг, для того чтобы продемонстрировать силу и протолкнуть собственное мнение, будет применять другие тактики и не заставит томиться в долгом ожидании своих друзей и врагов!