После проблем государства Фатх-‘Али-шаха Каджара с русскими и ущерба, понесенного согласно злосчастному Гулистанскому (1228 г. л. х./1813 г. ) и Туркманчайскому (1243 г. л. х./1828 г.) соглашениям, «историю Ирана можно с легкостью назвать историей соперничества великих держав. Согласно этому факту, Иран на протяжении полутора прошедших веков был ареной международной политики, где две великих державы, Россия и Британия, в течение всего девятнадцатого и значительной части двадцатого веков находились в состоянии постоянной борьбы, воюя за влияние в Иране. Прочие силы, как преходящие метеориты, появились на небосклоне, осветив на мгновение блеск двух постоянных светил, однако вскоре скрылись»[432].

«За исключением периода войны действия иностранцев или их концентрация в городах, в особенности в Тегеране и в нефтеносных регионах, в некоторой степени создавали центробежные силы. Если, предположим, кто-то скажет, что сто лет тому назад независимый штат Массачусетс имел следующее устройство: бельгийцы, заведующие таможенными услугами заморского востока на протяжении северной границы; шведы, офицеры — командиры государственной полиции, а также собственно полиция Бостона, в штабе которой были русские офицеры, командовавшие и Национальной гвардией, в целом экипированной на средства русских; австрийцы с обширными силами безопасности, контролирующие казну и собирающие налоги под руководством австрийца в каждом остане; голландцы — хозяева и управля­ющие единственной линией телеграфной связи в стране с голландским персоналом; французские преподаватели во французском Гарварде; голландцы, владельцы и управляющие единственным банком (банком „Нью Ингланд“) с множеством сотрудников-пуэрториканцев с отделениями в столице каждой провинции, а также голланцы-хозяева и управляющие единственной крупной промышленной голланской ком­панией (ткачество) с собственным персоналом с большим числом гол­ландских рабочих; и крупные посольства Голландии, России в Бостоне с консульствами в таких крупных городах, как Вустер, Спрингфилд и пр., тогда как охрана их всех вверена собственно группе голланских или русских солдат, которым в случае отсутствия согласия сопутствуют должностные лица из посольства или консульства, — можно получить ясное представление о ситуации в Иране в различные периоды, начиная с 1900 г. и далее, и определенно, это является примерами деятельности иностранцев в определенный период времени и ни в коем случае не исчерпывает всех их действий» [433].

Дело дошло до того, что Пахлави так пишет об иностранных инструментах и рабочей силе:

Иностранцы получили в свое пользование концессии на эксплуатацию большинства важных национальных месторождений, а также на предоставление услуг, рыбный промысел, телеграф, таможню и пр.[434]

Такого рода впечатления были не только у определенных лиц; вид­но, что пишущие люди тоже жалуются: «Внешнюю политику Ирана, начиная с середины 1334 г. л. х./1916 г. до сегодняшнего дня, следует разделить на две составляющие: первая — совместная политика русских и англичан до падения царизма в России, вторая же — отдельная политика каждой из них после исчезновения вышеупомянутой власти. В области внешней политики Иран после прекращения провокаций Германии и османов на западе страны общими силами России и Англии при посредничестве господства Англии завладел островом Эль- Ара­бия» [435]. Речь идет о том самом договоре 1907 г. С политическим и экономическим проникновением Германии и поражением России от Японии в 1905 г. увеличился импорт немецких товаров в Иран, а османские турки, которые были союзниками немцев, в конце 1284 г. с. х./1905 г. оккупировали северные регионы Ирана и район озера Урмия. Именно эта ситуция стала причиной подписания в августе 1907 г. англичанами и русскими соглашения о разделе сфер своего влияния в Иране и Афганистане. Это произошло в то время, когда депутаты Маджлиса первого созыва пытались ограничить власть колониальных держав в стране. По условиям вышеуказанного соглашения Иран делился на три региона: юг отходил в ведение англичан, северный регион попадал под власть русских, а центр стал нейтральной зоной[436].

«Каждая из двух держав управляла в своей зоне влияния с той только разницей, что русские вмешивались в дела с помощью оружия и своих войск, а англичане — силами иранских войск через своих офицеров, а иногда — некоторых англичан и индусов. Естественно, что в это время центральная власть в Тегеране была бессмысленна и иждивела на подачки чужаков, и ей не оставалось иного выхода, кроме как исполнять их приказы, и она была счастлива тем, что у нее не отобрали название государства, и была довольна тем, что ей ежемесячно без каких бы то ни было усилий достаются триста тысяч туманов, и не думала о своем будущем» [437].

Ультиматум России

Одним из болезненных событий тех дней является ультиматум рус­ских, которые выступали в Иране в качестве преобладающей силы, каж­дый день все более удушая политическое пространство, — до тех пор, пока в среду 7 азара 1290 г. с. х./28 ноября 1911 г. (7 зи хиджжа 1329 г. л. х.) не пришел этот ультиматум. Российское правительство требовало у свободного иранского государства три вещи:

1. Отстранить от деятельности в Иране мистера Шустера;

2. После этого иранское правительство не назначит ни одного иностранца для собственных дел без ведома Российского государства; 

3. Иран обязуется выплатить компенсацию за ввод русских войск в Решт.

Ответ должен быть дан в течение 48 часов (с полудня среды до полудня пятницы), в противном случае казаки и солдаты двинутся в сторону Казвина [438].

Однако первый пункт вышеупомянутого ультиматума, требовавший от Ирана выдворения американца Шустера, начальника казначейства и главного финансиста страны, и в итоге приведший к роспуску Маджлиса, гласил:

Конституционное правительство, унаследовав плачевное политико-экономическое положение страны, в 1910 г. для устроения дел приняло решение нанять некоторое количество советников из нейтральных иностранных государств. Самой крупной фигурой среди этих советников был американец Морган Шустер, игравший важную роль в политике Ирана. Он приехал в Тегеран в мае 1329 г. л. х./1911 г. и, обладая обширными полномочиями, которыми наделил его Маджлис Национального совета, приступил к воплощению всеохватывающих реформ в сфере финансов и таможенных сборов. Первым делом Шустер провел закон, направленный на централизацию доходов от таможенных сборов. Так как Российское государство, согласно договорам о займах 1900 и 1902 гг., получило в качестве обеспечения доходы от таможенных пошлин Ирана за исключением портов Персидского залива, бельгийским советникам были даны указания сначала изымать из указанных поступлений долю этого государства и тогда уже выплачивать остаток Ирану. Англичане же получили в свое распоряжение таможенные пошлины юга в качестве залога за займ в размере одного миллиона двухсот пятидесяти тысяч фунтов стерлингов, которые шаханшахский банк предоставил Ирану с 8 мая 1911 г., а поскольку точный учет не велся, от дохода с таможенных сборов в государственную казну поступала весьма незначительная сумма. Согласно нововведенному закону устанавливалось, что поступления от таможенных сборов первоначально идут в казну иранского государства, а затем выплачивается доля, причитающаяся иностранным государствам. Россию чрезвычайно возмутили данные действия Шустера [439].

Русские считали эскапады во внутренние дела страны своим настолько неоспоримым правом, что никто не должен быть посметь вмешаться в них. Американский историк, рассматривавший эти события со своей позиции, пишет:

Делегация Шустера вместе со своими семействами приехала в Тегеран 8 апреля 1911 г., — молодые американцы, весьма достойные исполнить обязанность по упорядочению финансовых дел Ирана.  С профессиональной точки зрения их опыт и положение были следующие. Тридцатипятилетний Шустер был в Вашингтоне адвокатом, с 1899 по 1905 г. работал в таможенных управлениях Филиппин и Кубы, а с 1906 по 1908 г. был начальником народного образования на Филиппинах. В Иране он занимал пост главы казначейства… Шустер параграф за параграфом прокомментировал соглашение 1907 г. между Англией и Рос­сией… Он решительно и сознательно сохранил свой статус в качестве служащего иранского государства и считал себя ответственным исключительно перед иранским государством и отказывался от приписываемых ему связей с международными группировками в Тегеране. Из-за отсутствия всяческого порядка и законности в финансовых делах Ирана Шустер попросил Маджлис составить закон, согласно которому лично ему как главному казначею предоставят достаточные полномочия по управлению финансами страны, и Маджлис принял такой закон в июне 1911 г.[440].

Добавим, что и некоторые писатели в Иране считали делегацию Шустера своего рода авангардом американского колониализма и, конечно же, приводили обоснования этому. Искандар Дилдам уверен, что проамерикански настроенные историки выставляют ситуацию таким образом, что якобы Соединенные Штаты обратили внимание на Иран ради того, чтобы вывести его из замкнутого круга борьбы двух колониальных держав, и, пропагандируя это, пошли так далеко, что представляют Моргана Шустера и сопровождавшую его делегацию из 16 человек в качестве иранских национальных героев:

Между тем некоторые историки, объясняя причины желания иранцев нанять делегацию американских советников, выражают также такое мнение, что причиной этого было всего лишь стремление прибегнуть к покровительству третьей силы для того, чтобы спастись от давления России и Англии. В действительности, дело было в том, что в начале XX в. Соединенные Штаты Америки обнаружили огромный интерес к Ирану, в значительной степени связанный с открытием на юге этой страны богатейших месторождений нефти… Первым делом американцы постарались взять под свой контроль финансовую сферу Ирана с помощью делегации Моргана Шустера [441].

В любом случае русские предъявили иранскому правительству уль­тиматум, и так как считали существование Шустера громадным препятствием для осуществления своих требований, приняли окончатель­ное решение о его высылке. Повод, которым они обосновывали свое желание, был весьма незначителен, а именно:

Иранское правительство приняло решение о конфискации имущества Шу‘а‘ ал-Салтаны, брата низложенного шаха, который в последнее время с целью завладения троном и короной оказывал шаху поддержку. Шустер приказал жандармам казначейства забрать обширное имущество Шу‘а‘ ал-Салтаны. Однако генеральный консул России под предлогом того, что принц задолжал Русскому Ссудному банку, направил двух своих секретарей в сопровождении десяти человек казаков во владения вышеупомянутого, таким образом опередив подчиненных Шустера. Рус­ские казаки пригрозили финансовым жандармам стрельбой и приказали им вернуться, однако и этим не ограничились и вскоре задержали и арестовали их. Шустер, желавший, чтобы его приказ был приведен в исполнение, а также, возможно, хотевший испытать свою удачу в проти­воборстве сил, на следующий день отправил во владения Шу‘а‘ ал-Салтаны более сильную группу жандармов казначейства. Однако и эти также сложили оружие перед русскими казаками и не выполнили задание. Впоследствии дело представили так, что якобы караульные финансовых жандармов нацелили свои ружья на двоих русских офицеров в форме, которые там проезжали мимо…[442]

Давари пишет:

Цель довольно-таки безосновательного ультиматума русских состояла в том, что агрессивная царская империя хотела каким-то образом компенсировать бессилие от своих неудач с японцами, и по-прежнему казаться колоссом в глазах народов Востока, например многострадального народа Ирана. Беззащитные иранцы увидели, как несколько тысяч разнузданных, полных сил русских солдат по морю и по суше попадали в Иран и направлялись в сторону Казвина и Тегерана. Тогда наступило время проявить себя второму Маджлису, чтобы, в свою очередь, как и первый Маджлис, доказать свою компетентность и законность и явить то, что произошло от воли нации к изменению строя; в конечном счете речь шла о воле народа по защите закона и демократической власти. Когда в мертвящей тишине Маджлиса председатель правительства хотел согласиться выполнить волю Российского государства, Маджлис охватило изумление, а затем в тяжелой и страшной тишине прозвучал дрожащий голос, произнесший: «Может быть, божья воля заключается в том, чтобы свобода и независимость были отняты у нас силой, однако недостойно, чтобы мы собственными руками и собственноручными подписями отдали ее». Этот голос, донесшийся из глубины сердец и душ миллионов иранцев, был также и голосом 76 депутатов, присутствовавших в Маджлисе… Однако Маджлис, вопреки всеобщим ожиданиям, даже могущественного Российского государства, так благородно отвергнувший грозный ультиматум этой страны, был распущен правительством 2 мухаррама 1330 г. л. х./23 декабря 1911 г... Шустер был выслан из Ирана,  и ультиматум России вроде бы возымел свое действие [443].