Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
ЧЕТВЕРТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ВЕЕБЕР (VEEBER) ПРОТИВ ЭСТОНИИ (N 2)"
(Жалоба N 45771/99)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
(Страсбург, 21 января 2003 года)
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Берестнева Ю.Ю.
По делу "Веебер против Эстонии" Европейский Суд по правам человека (Четвертая секция), заседая Палатой в составе:
сэра Николаса Братца, Председателя Палаты,
М. Пеллонпяя,
Э. Пальм,
В. Стражнички,
Й. Касадеваля,
Р. Марусте,
Л. Гарлицки, судей,
а также при участии М. О'Бойла, Секретаря Секции Суда,
заседая 3 и 17 декабря 2002 г. за закрытыми дверями,
вынес 17 декабря 2002 г. следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 45771/99), поданной в Европейскую Комиссию по правам человека 28 сентября 1998 г. против Республики Эстония гражданином Эстонии Тийтом Веебером (Tiit Veeber) (далее - заявитель), в соответствии с бывшей Статьей 25 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Интересы заявителя в Европейском Суде представлял С. Вегелиус (C. Wegelius), адвокат из г. Лапперс (Lappers), Финляндия. Власти Эстонии были представлены своими Уполномоченными при Европейском Суде по правам человека - Первым секретарем отдела по правам человека при правовом департаменте Министерства иностранных дел М. Хион (M. Hion), Специальным советником Представительства Республики Эстония при Совете Европы Э. Харремоэсом (E. Harremoes).
3. Заявитель жаловался, в частности, что осуждение его в соответствии с уголовным законом, вступившим в силу 13 января 1995 г., за преступления, совершенные в 1993 и 1994 годах, являлось ретроспективным применением уголовного закона, что нарушало пункт 1 Статьи 7 Конвенции.
4. Жалоба была передана в Европейский Суд 1 ноября 1998 г., когда вступил в силу Протокол N 11 к Конвенции (пункт 3 Статьи 5 Протокола N 11 к Конвенции).
5. Жалоба была передана на рассмотрение Первой секции Европейского Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). В соответствии с пунктом 1 Правила 26 Регламента в рамках Первой секции была создана Палата, которая должна была рассматривать данное дело (пункт 1 Статьи 27 Конвенции).
6. 3 мая 2001 г. Европейский Суд объявил жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.
7. 1 ноября 2001 г. был изменен состав секций Европейского Суда (пункт 1 Правила 25 Регламента). Дело было передано на рассмотрение Четвертой секции в новом составе (пункт 1 Правила 52 Регламента).
8. Власти Эстонии представили замечания по существу дела (пункт 1 Правила 59 Регламента).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
9. Заявитель родился в 1948 году, проживает в г. Тарту (Tartu) в Эстонии. Он являлся владельцем и председателем совета директоров компании "АС Гига" (AS Giga). Он также являлся председателем совета директоров другой компании, "АС Тарту Йоуйаам" (AS Tartu Joujaam).
10. 4 декабря 1995 г. полиция г. Тарту возбудила уголовное дело против заявителя по обвинению в злоупотреблении своим положением председателя компании.
11. 26 февраля 1996 г., обнаружив, что компания "АС Гига" не заплатила некоторые обязательные налоги, городские налоговые органы предписали ей заплатить необходимые налоги.
12. 22 марта 1996 г. заявителю официально было предъявлено обвинение в злоупотреблении служебным положением, уклонении от уплаты налогов и подделке документов; однако 28 июня 1996 г. обвинение в злоупотреблении служебным положением было снято.
13. 1 июля 1996 г. заявителя обвинили в мошенничестве.
14. 7 октября 1996 г. следователи передали заявителю окончательную версию обвинений, которые касались его действий в качестве председателя компаний "АС Гига" и "АС Тарту Йоуйаам" и владельца компании "АС Гига". В соответствии с пунктом 7 статьи 148-1 Уголовного кодекса (см. ниже раздел "Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика") он был обвинен в умышленном, длительном сокрытии налогооблагаемых сумм в крупном размере и в предоставлении ложной информации о доходах компаний. Обвинения по данной статье были разбиты на три группы: к первой группе относились пять случаев подлога и подделки документов, совершенных в 1993 и 1994 годах с целью доказательства заключения коммерческих сделок с фиктивными компаниями; ко второй относилось использование в конце 1994 г. и в 1995 г. фальшивых документов, касавшихся выплаты заработной платы работникам "АС Гига"; к третьей относилась подделка договора 12 мая 1995 г. с целью обойти налоговое законодательство.
15. 31 октября 1996 г. по окончании предварительного расследования заявитель и его адвокат получили доступ к материалам дела.
16. 11 ноября 1996 г. обвинительное заключение было одобрено компетентным прокурором, и дело было передано в Городской суд Тарту (Tartu Linnakohus).
17. 4 марта 1997 г. Городской суд принял решение о проведении судебного слушания по вышеупомянутым обвинениям. 24 апреля 1997 г. заявителю была вручена заверенная Городским судом копия обвинительного заключения.
18. 13 октября 1997 г. Городской суд признал заявителя виновным по всем пунктам обвинения и осудил его к лишению свободы сроком на три года и шесть месяцев условно с двухлетним испытательным сроком.
Осуждая заявителя по обвинению в уклонении от уплаты налогов в соответствии с пунктом 7 статьи 148-1 Уголовного кодекса, Городской суд отметил, что начало совершения преступных деяний приходилось на третий квартал 1993 года, а последнее преступное деяние началось 12 мая 1995 г. Городской суд счел, что в действиях заявителя имелся состав длящегося преступления. Все данные преступные деяния имели элементы одного и того же преступления: они были направлены против государственной налоговой системы, имели одинаковые уголовные последствия, были совершены умышленно и одним и тем же способом, а именно путем подделки документов и представления их в налоговые органы. Городской суд постановил, что совершенные заявителем деяния подпадали под действие пунктов 1 - 4 статьи 148-1 Уголовного кодекса. Так как ими был причинен значительный вред, они должны были быть квалифицированы по пункту 7 статьи 148-1. Городской суд подчеркнул, что пункт 7 применялся независимо от того, назначались ли ранее обвиняемому административные взыскания; в подтверждения данной точки зрения городской суд сослался на практику Верховного суда Эстонии.
Городской суд постановил, что заявитель должен был выплатить городским налоговым органам 853000 эстонских крон в качестве компенсации неуплаченных налогов. Заявитель не должен был платить ни неустойки, ни налогового штрафа.
19. 18 октября 1997 г. заявитель подал апелляцию на решение Городского суда Тарту в Апелляционный суд Тарту. Он утверждал, что, осудив его в соответствии с пунктом 7 статьи 148-1 Уголовного кодекса за совершенные в 1993 и 1994 годах преступления, Городской суд ретроспективно применил уголовный закон, так как пункт 7 вступил в силу только 13 января 1995 г. До 13 января 1995 г. обвиняемый мог быть осужден по статье 148-1 только, если к нему было применено административное взыскание за то же деяние или если он имел судимость за такое же преступление.
20. 12 января 1998 г. Апелляционный суд Тарту поддержал обвинительный приговор заявителя. Суд счел, что после совершения в 1993 году своего первого преступления заявитель занимался преступной деятельностью вплоть до 1996 года, когда налоговые органы раскрыли совершенные им преступления. Тот факт, что к заявителю не применялись административные взыскания, не имел значения для применения пункта 7 статьи 148-1 Уголовного кодекса, так как преступные деяния были совершены заявителем умышленно. Доказательством преступного умысла являлись осознанное и преднамеренное сокрытие им дел, влекущих за собой наступление налоговой ответственности, а также неуплата им налогов.
21. 17 февраля 1998 г. заявитель подал апелляцию по вопросам права в Верховный суд (Riigikohus) Эстонии, жалуясь на ретроспективное применение соответствующей уголовно-правовой нормы. Также заявитель утверждал, что сокрытие дел, влекущих наступление налоговой ответственности, было не длящимся преступлением, а серией отдельных деяний.
22. В своем постановлении от 8 апреля 1998 г. Верховный суд Эстонии согласился с мнением апелляционного суда и поддержал обвинительный приговор заявителя. В ответ на вышеуказанный довод заявителя Верховный суд Эстонии отметил, что постоянное и продолжающееся нарушение обязанности декларировать источники своих доходов и платить обязательные налоги являлось устойчивым уголовным состоянием.
II. Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика
23. Статья 148-1 Уголовного кодекса в редакции до 27 июня 1993 г. гласила:
"Сокрытие доходов или иных объектов налогообложения и уклонение от представления декларации о доходах:
1. Сокрытие доходов или иных объектов налогообложения, предоставление заведомо ложных данных в бухгалтерских отчетах, декларациях о доходах, расчетах по налогам и иных документах, связанных с расчетами по исчислению налогов или платежей и перечислением их в бюджет, либо уклонение от представления или несвоевременное представление декларации о доходах, если к виновному ранее применялось административное взыскание за такое же нарушение, - наказывается штрафом или лишением свободы на срок до трех лет;
2. Те же деяния, совершенные лицом, имеющим судимость за преступление, предусмотренное пунктом 1 настоящей статьи, - наказываются лишением свободы на срок от одного года до пяти лет".
24. Статья 148-1 Уголовного кодекса в редакции, действовавшей с 27 июня 1993 г. до 13 января 1995 г., гласила:
"Уклонение от представления декларации о доходах или иных расчетов по налогам, сокрытие доходов или иных объектов налогообложения либо уклонение от уплаты налогов:
(1) Уклонение лица, обязанного представлять декларацию о доходах, от ее представления либо несвоевременное представление декларации или включение в нее искаженных данных, совершенные после применения к виновному административного взыскания за такие же нарушения, - наказывается штрафом или лишением свободы на срок до одного года.
(2) Сокрытие доходов или иных объектов налогообложения, их занижение либо завышение с этой целью подлежащих вычету расходов, несвоевременное представление или непредставление деклараций о доходах, расчетов по налогам, бухгалтерских отчетов и иных документов, связанных с налогами, расчетами по исчислению налогов и платежей и перечислением их в бюджет, несвоевременное представление или непредставление бухгалтерских документов, договоров и иных документов, необходимых для установления правильности исчисления налогов и контроля за их исчислением, невыполнение предписаний налогового департамента обязанным их выполнять компетентным должностным лицом, совершенные после применения к виновному административного взыскания за такие же нарушения, - наказываются штрафом или лишением свободы на срок до трех лет.
(3) Несвоевременная уплата или неуплата налогов, а равно ненадлежащее выполнение или невыполнение представленного налоговым департаментом предписания о принудительном взыскании налогов компетентным должностным лицом, обязанным банком к его выполнению, совершенные после применения к виновному административного взыскания за такие же нарушения, - наказываются штрафом или лишением свободы на срок до трех лет.
(4) Неправильное удержание или неудержание с заработной платы (дохода) работников подоходного налога с частного лица либо неполное или несвоевременное перечисление удержанных платежей в бюджет обязанным их перечислять компетентным должностным лицом, совершенные после применения к виновному административного взыскания за такие нарушения, - наказывается штрафом или лишением свободы на срок до трех лет.
(5) Те же деяния, совершенные лицом, имеющим судимость за преступление, предусмотренное пунктами 1, 2, 3 или 4 настоящей статьи, - наказываются лишением свободы на срок от одного года до пяти лет.
(7) Деяние, предусмотренное пунктами 1, 2, 3 или 4 настоящей статьи, совершенное в крупных размерах, - наказывается лишением свободы на срок до семи лет".
25. Статья 148-1 Уголовного кодекса в редакции, действующей с 13 января 1995 г., гласит:
"Уклонение от представления декларации о доходах или иных расчетов по налогам, сокрытие доходов или иных объектов налогообложения либо уклонение от уплаты налогов:
(1) Уклонение лица, обязанного представлять декларацию о доходах, от ее представления либо несвоевременное представление декларации или включение в нее искаженных данных, совершенные умышленно или после применения к виновному административного взыскания за такие же нарушения, - наказываются штрафом или лишением свободы на срок до одного года.
(2) Сокрытие доходов или иных объектов налогообложения, их занижение либо завышение с этой целью расходов, несвоевременное представление или непредставление деклараций о доходах, расчетов по налогам, бухгалтерских отчетов и иных документов, связанных с налогами, расчетами по исчислению налогов и платежей и перечислением их в бюджет, несвоевременное представление или непредставление бухгалтерских документов, договоров и иных документов, необходимых для установления правильности исчисления налогов и контроля за их исчислением, невыполнение предписаний налогового департамента обязанным их выполнять компетентным должностным лицом, совершенные умышленно или после применения к виновному административного взыскания за такие же нарушения, - наказываются штрафом или лишением свободы на срок до трех лет.
(3) Несвоевременная уплата или неуплата налогов, а равно ненадлежащее выполнение или невыполнение представленного налоговым департаментом предписания о принудительном взыскании налогов компетентным должностным лицом, обязанным банком к его выполнению, совершенные умышленно или после применения к виновному административного взыскания за такие же нарушения, - наказываются штрафом или лишением свободы на срок до трех лет.
(4) Неправильное удержание или неудержание с заработной платы (дохода) работников подоходного налога с частного лица либо неполное или несвоевременное перечисление удержанных платежей в бюджет обязанным их перечислять компетентным должностным лицом, совершенные умышленно или после применения к виновному административного взыскания за такие нарушения, - наказываются штрафом или лишением свободы на срок до трех лет.
(5) Представление при обязательной регистрации на основании закона о налоге недостоверных данных или документов, утаивание от управляющего налогами места жительства, работы или осуществления деятельности либо иное уклонение от уплаты налогов, предусмотренное Законом о налогообложении, обязанным компетентным должностным лицом или физическим лицом, если эти действия совершены умышленно или после применения к виновному административного взыскания за такие же нарушения, - наказываются штрафом или лишением свободы на срок до трех лет.
(6) Те же деяния, совершенные лицом, имеющим судимость за преступление, предусмотренное частью пунктами 1, 2, 3, 4 или 5 настоящей статьи, - наказываются лишением свободы на срок от одного года до пяти лет.
(7) Деяние, предусмотренное пунктами 1, 2, 3, 4 или 5 настоящей статьи, совершенное в крупных размерах, - наказывается лишением свободы на срок до семи лет".
26. В соответствии с практикой Верховного суда Эстонии, на которую ссылались власти Эстонии, если неуплата налогов имела умышленный и длящийся характер, а некоторый период преступной деятельности приходился на время после вступления в силу поправки в статью 148-1, необходимо применять статью 148-1 в последней редакции к деяниям, совершенным до принятия вышеуказанной поправки. Уголовная ответственность наступает при наличии одного из двух оснований: 1) если виновное лицо совершило преступление умышленно или 2) после применения к виновному административного взыскания за такие же нарушения. Пункт 7 статьи 148-1 является не отдельным составом преступления, а всего лишь квалифицирующим признаком преступлений, перечисленных в пунктах 1 - 5. Таким образом, лицо может быть осуждено по пункту 7 статьи 148-1 только в случае, если его действия содержат элементы одного или нескольких преступлений, перечисленных в пунктах 1 - 5 (решение Палаты по уголовным делам Верховного суда Эстонии от 8 апреля 1997 г. Riigi Teataja III 1997, 14, 147; и решение от 27 января 1998 г., Riigi Teataja III 1998, 10, 104).
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение Статьи 7 Конвенции
27. Заявитель жаловался, что осуждение его в соответствии с уголовным законом, вступившим в силу с 13 января 1995 г., за преступления, совершенные в 1993 и 1994 годах, являлось ретроспективным применением уголовного закона, что нарушало пункт 1 Статьи 7 Конвенции, который гласит:
"Никто не может быть осужден за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением. Не может также налагаться наказание более тяжкое, нежели то, которое подлежало применению в момент совершения уголовного преступления".
А. Доводы сторон
28. Заявитель утверждал, что его деяния до 13 января 1995 г. не являлись преступными в соответствии с действовавшим в то время законодательством. Он подчеркнул, что в редакции статьи 148-1, действовавшей до 13 января 1995 г., наложение административного взыскания за такие же нарушения являлось предварительным условием наступления уголовной ответственности за определенные в данной статье деяния. Таким образом, осуждение его за эти деяния в соответствии с законом от 13 января 1995 г. нарушало принцип nullum crimen sine lege.
29. Власти Эстонии заметили, что в утвержденном 11 ноября 1996 г. обвинительном заключении заявителю было ясно указаны деяния, в совершении которых его обвиняли, а также их правовая квалификация. В обвинительном заключении содержались даты совершения инкриминированных ему деяний и основания для квалификации этих деяний в качестве длящегося преступления.
Кроме того, власти Эстонии сослались на применение и толкование пункта 7 статьи 148-1 Уголовного кодекса национальными судами в деле заявителя и на практику Верховного суда Эстонии, в соответствии с которой статья 148-1 применялась ко всем случаям умышленного и продолжающегося уклонения от уплаты налогов, имевших место до принятия поправки, если преступная деятельность продолжалась после вступления ее в силу. Национальные суды достаточно подробно объяснили, почему ими было принято решение квалифицировать совершенные заявителем деяния как длящееся преступление, на основании которого он был осужден.
Суды применяли уголовный закон таким же образом в ряде других дел. Все соответствующие судебные решения были опубликованы и доступны каждому. Таким образом, применение и толкование статьи 148-1 не превышали пределов разумного предвидения заявителем.
Кроме того, власти Эстонии утверждали, что квалификация национальными судами уклонения заявителя от уплаты налогов в период с 1993 по 1995 год как продолжающегося преступления не влияла на характер и строгость санкции - условное осуждение - и не влекло никаких негативных последствий для него.
Власти Эстонии подчеркнули, что уклонение от уплаты налогов считалось преступлением и в ранее действовавших редакциях статьи 148-1 Уголовного кодекса.
В. Мнение Европейского Суда
30. Европейский Суд напомнил, что закрепленная в Статье 7 Конвенции гарантия, являющаяся основным элементом принципа верховенства права, занимает важное место в конвенционной системе защиты, что подтверждается тем фактом, что в соответствии со Статьей 15 Конвенции не допускается отступление от норм Статьи 7 Конвенции в случае войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах. Как следует из ее предмета и цели, Статья 7 Конвенции должна толковаться и применяться таким образом, чтобы предоставлять эффективные гарантии против произвольного уголовного преследования, осуждения или наказания (см. Постановление Европейского Суда по делам "S.W. против Соединенного Королевства" (S.W. v. United Kingdom) от 22 ноября 1995 г., Series A, N 335-B, pp. 41 - 42, § 34, Постановление Европейского Суда по делу "C.R. против Соединенного Королевства" (C.R. v. United Kingdom) от 22 ноября 1995 г., Series A, N 335-C, pp. 68 и 69, § 32).
31. В соответствии с прецедентным правом Европейского Суда Статья 7 Конвенции не ограничивается запрещением ретроспективного применения уголовного закона во вред обвиняемому: в ней также содержатся в более общей форме принцип, согласно которому только закон устанавливает преступность деяния и наказание (nullum crimen, nulla poena sine lege), и принцип, согласно которому не допускается расширительное толкование уголовного закона во вред обвиняемому. Из этих принципов следует, что преступление должно быть четко определено в законе. Данное требование считается соблюденным, если любое лицо может понять из формулировки соответствующей нормы и, в случае необходимости, с помощью толкования этой нормы судом, какие действие и бездействие могут повлечь наступление уголовной ответственности (ibid., §§ 35 и 33; см. также Постановление Европейского Суда по делу "Коккинакис против Греции" (Kokkinakis v. Greece) от 25 мая 1993 г., Series A, N 260-A, p. 22, § 52).
32. Обратившись к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отметил, что заявитель был осужден по пункту 7 статьи 148-1 Уголовного кодекса в редакции, действующей с 13 января 1995 г., за налоговые нарушения, совершенные в период с 1993 по 1996 год.
Европейский Суд заметил, что применение уголовного закона от 13 января 1995 г. к последующим за этой датой деяниям не рассматривался в настоящем деле. Европейский Суд должен был рассмотреть вопрос о том, нарушало ли применение уголовного закона к деяниям, совершенным до вступления его в силу, закрепленную в Статье 7 Конвенции гарантию.
33. В связи с этим Европейский Суд напомнил, что в его задачи входило решение вопроса не об уголовной ответственности заявителя, так как данный вопрос подлежал главным образом оценке национальных судов, а о том, являлись ли с точки зрения пункта 1 Статьи 7 Конвенции деяния заявителя в момент их совершения преступлениями, определенными в национальном законодательстве с достаточной степенью доступности и предсказуемости (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Стрелетц, Кесслер и Кренц против Германии" (Streletz, Kessler and Krenz v. Germany), жалобы N 34044/96, 35532/97 и 44801/98, ECHR 2001-II, § 51).
34. Европейский Суд отметил, что в соответствии со статьей 148-1 Уголовного кодекса уклонение от уплаты налогов признавалось преступлением также и до 13 января 1995 г., в частности в 1993 и 1994 годах, когда заявитель совершил некоторые из вменяемых ему деяний. Однако условием уголовного осуждения в соответствии с действовавшим в то время законодательством являлось наличие судимости за такое же преступление и применение к нему административного взыскания.
Статья 148-1 в редакции, действующей с 13 января 1995 г., сохранила требование о предварительном применении административного взыскания и добавила условие о наличии умысла. Условия были альтернативными, таким образом, виновный привлекался к уголовной ответственности при наличии одного из двух условий. Поэтому, признав заявителя виновным по данной статье, национальные суды признали, что не препятствовал осуждению заявителя тот факт, что к нему ранее не применялось административное взыскание.
Но суды включили в свое решение, принятое в соответствии с законодательством 1995 года, деяния, совершенные в предыдущие два года, признав, что эти деяния были частью продолжающейся до 1996 года преступной деятельности.
35. Европейский Суд напомнил, что "продолжающееся преступление" определяется как вид преступления, совершающегося в течение какого-то периода времени (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эджер и Зейрек против Турции" (Ecer and Zeyrek v. Turkey), N 29295/95 и 29363/95, ECHR 2001-II, § 33). Европейский Суд отметил, что заявитель обвинялся в умышленном, продолжительном сокрытии налогооблагаемых сумм в крупных размерах и в представлении недостоверной информации о расходах компаний налоговым органам в течение определенного периода времени. Хотя преступная деятельность заявителя началась до вступления в силу нормы, по которой он обвинялся, данная деятельность, по мнению национальных судов, привела к устойчивому уголовному состоянию, продолжающемуся и после 13 января 1995 г.
36. Европейский Суд заметил, что в соответствии со статьей 148-1 Уголовного кодекса в редакции, действовавшей до ее изменения в 1995 г., виновное лицо могло быть привлечено к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов только "после применения к виновному административного взыскания за такое же нарушение". Таким образом, данное условие являлось элементом состава уклонения от уплаты налогов, при отсутствии которого виновный не мог быть осужден.
Кроме того, Европейский Суд заметил, что большинство деяний, за которые был осужден заявитель, было совершено в период до января 1995 года (см. выше §§ 14 и 18). При назначении наказания заявителю (лишение свободы сроком на три года шесть месяцев условно) учитывались деяния, совершенные до и после января 1995 года. Вопреки замечаниям властей Эстонии нельзя было определенно утверждать, что решение национальных судов никоим образом не повлияло на строгость наказания или не повлекло ощутимых негативных последствий для заявителя.
37. Европейский Суд обратил внимание на довод властей Эстонии, что судебная практика Верховного суда Эстонии по применению и толкованию статьи 148-1 Уголовного кодекса в редакции 1995 года делала риск наступления уголовной ответственности заявителя предсказуемым. Европейский Суд заметил, однако, что решения Верховного Суда, на которые ссылались власти Эстонии, были вынесены в апреле 1997 года и в январе 1998 года, в то время как жалоба заявителя касалась деяний, совершенных в период с 1993 по 1994 год. В то время, читая формулировки действовавшего уголовного закона, заявитель не мог предвидеть, что он будет осужден за свою деятельность при первом же случае обнаружения в его деяниях признаков преступления.
38. В этих обстоятельствах Европейский Суд признал, что национальные суды ретроспективно применили поправку в уголовный закон 1995 года к поведению, которое до этого не считалось уголовно наказуемым.
39. Европейский Суд пришел к выводу, что имело место нарушение пункта 1 Статьи 7 Конвенции.
II. Применение Статьи 41 Конвенции
40. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
А. Материальный ущерб
41. Заявитель потребовал 853000 эстонских крон, которые суд предписал ему выплатить в качестве возмещения неуплаченных налогов. Заявитель отметил, что он заплатил налоговым органам из этой суммы 185000 эстонских крон.
42. Власти Эстонии утверждали, что заявителю должна быть компенсирована только сумма действительно понесенных им убытков, то есть 185000 эстонских крон.
43. Европейский Суд повторил, что он присуждает денежную компенсацию в соответствии со Статьей 41 Конвенции только в случаях, когда будет доказано, что расходы или убытки были действительно понесены вследствие установленного нарушения. Европейский Суд отметил, что требование заявителя относилось к обязательству заплатить неуплаченные налоги, установленные в налоговом законодательстве. Хотя предписание об уплате требуемых налогов было принято уголовным судом, оно не было связано с назначенным заявителю условным наказанием и не включало налогового штрафа или неустойки (см. выше § 18).
Так как между истребованными суммами возмещения материального вреда и нарушением пункта 1 Статьи 7 Конвенции не имелось причинно-следственной связи, Европейский Суд отклонил требование заявителя о компенсации материального вреда.
В. Моральный вред
44. Заявитель потребовал 50000 эстонских крон в качестве компенсации морального вреда, выражавшегося в чувстве беспомощности и в стрессе, причиненных незаконным осуждением.
45. Власти Эстонии утверждали, что признание нарушения само по себе являлось достаточно справедливой компенсацией. В качестве альтернативного варианта они предложили Европейскому Суду определить сумму компенсации исходя из принципа справедливости.
46. Европейский Суд счел, что страдания заявителя не могли быть компенсированы исключительно признанием нарушения. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присудил заявителю 2000 евро в качестве компенсации морального вреда.
С. Судебные расходы и издержки
47. Заявитель требовал компенсировать ему 5000 финских марок (840,90 евро), выплаченных адвокату за представление в Европейском Суде.
48. Власти Эстонии не оспаривали данной суммы.
49. Европейский Суд счел требование заявителя разумным и присудил ему данную сумму в полном размере.
D. Процентная ставка при просрочке платежей
50. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кристин Гудвин против Соединенного Королевства" (Christine Goodwin v. United Kingdom), жалоба N 28957/95, ECHR 2002, § 124).
На этих основаниях суд единогласно:
1) постановил, что имело место нарушение пункта 1 Статьи 7 Конвенции;
2) постановил:
(а) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, переведенные в эстонские кроны по курсу, установленному на день выплаты;
(i) в возмещение морального вреда 2000 (две тысячи) евро;
(ii) в возмещение судебных расходов и издержек 840,90 (восемьсот сорок евро девяносто центов) евро;
(iii) любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы;
(b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в размере, равном минимальному ссудному проценту Европейского центрального банка плюс три процента;
3) отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 января 2003 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
Секретарь
Секции Суда
Майкл О'Бойл
Председатель Палаты
Николас Братца
Итак, понятно, что этот сюжет не совсем наш, там речь идет об изменении последствий уголовного закона, чем он нам показателен – перед нами классические услояи наказуемости: если ранее привлекался к административной ответственности и такова была первая редакция, а потом она дополняется если привлекался к админ ответственности или умышленно и речь идет о пункте 7, который посвещен крупному размеру, а крупный размер это суммировать – вот он и говорит, вы не можете суммировать 93 и 94 год, потому что в 93-94 году я полагал, что могу подлежать уголовной ответственности только если ранее привлекался к административной. А уж теперь если появилось и умышленно, то хотя бы я умышленно и действовал, тем не менее те эпизоды, должны быть подчинены тому законодательству. Эстонские власти не соглашаются с этим. Посмотрим 36-37 пункт, но сначала начнем с 30 пункта «закрепленная в Статье 7 Конвенции гарантия, являющаяся основным элементом принципа верховенства права, занимает важное место в конвенционной системе защиты, что подтверждается тем фактом, что в соответствии со Статьей 15 Конвенции не допускается отступление от норм Статьи 7 Конвенции в случае войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах. Как следует из ее предмета и цели, Статья 7 Конвенции должна толковаться и применяться таким образом, чтобы предоставлять эффективные гарантии против произвольного уголовного преследования, осуждения или наказания» То есть статья 7 – это нет преступления, нет наказания, каждый может быть судим, только за то, что объявлялось преступным в момент совершения преступления и подчеркнуто, что даже обстоятельства войны или даже чрезвычайные обстоятельства не дают основания отсупления от этого правила. И принцип этот мы воспринимает только через норму уголовного закона и вот перед нами вопрос – должны ли мы его понимать шире, и распространить на тот случай, который мы сейчас обсуждали.
36-37 пункт. «виновное лицо могло быть привлечено к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов только "после применения к виновному административного взыскания за такое же нарушение"» . «Таким образом, данное условие являлось элементом состава уклонения от уплаты налогов, при отсутствии которого виновный не мог быть осужден». Элементом состава в нашем понимание это бы не являлось, потому что условие наказуемости не характеризует объективную сторону деяния. Объективная сторона – это объективная сторона, а условие наказуемости – это условие наказуемости. Но здесь важно подчеркнуть, что европейский суд видно не мыслит, в категориях догматических уголовного или угол процес права. А говорит об элементе состава уклонения от уплаты налогов в широком смысле, так сказать по существу самого вопроса. Ну и 37 пункт « В то время, читая формулировки действовавшего уголовного закона, заявитель не мог предвидеть, что он будет осужден за свою деятельность при первом же случае обнаружения в его деяниях признаков преступления». Мы бы сказали, что наш заявитель читая формулировки 3х законов – не мог предвидеть, что будет осужден при первом же обнаружении признаков!. Речь идет о принципе правовой определенности, а сама эта определенность – порождение верховенства права. И поэтому в конечном итоге, правила в том числе и 10 статьи УК, это нечно иное как проявление принципа правовой определенности и если мы ставим вопрос, с точки зрения принципа правовой определенности, то ка мы должны отнестись к этому изменению? Должны ли мы придать ему обратную силу или запретить наоборот обратную силу? Потому что читая формулировки закона преступник не предполагал, что будет подвергнут преследованию при первом же обнаружении. Таким образом, этот пример нам еще раз очень ярко показывает что диалектика между процессуальными и материальными нормами гораздо более сложная чем нам может показаться. Вопрос: а как вы полагаете превращение дела из дела частного обвинения в дело публичного обвинения и обратно, - должно подчинятся режиму статьи 10 ук? Изнасилование раньше тока по заявлению, а теперь без него. Что изменилось – изменили норму угол процессуальную, а уголовная осталась в действии. Ухудшили положение обвиняемого? Действительно уголов право кодифицированно так как мы с вами привыкли воспринимать эту кодификацию, то есть абсолютно кодифицированно в одном кодексе. Или та же 10 статья заставляет нас сказать – да, с позиции классического догматического деления, конечно никакого изменения уголовного закона нет, но это с позиции догматики. А с позиции справедливости и правовой определенности, и совокупности правомерных ожиданий, формирования статуса лица, его представлений о своем положении, поддержания доверия граждан к государству - в этом смысле возникает вопрос является ли уголовным правом тока УК. (можно ли говорить про налог праванарушения – что состав определялся 32 нк, и она не изменилась, и хоть процес норма поменялась в упк, но основопоглагающая определяющая гипотезу статья не изменилась и применительно к следователю действует такие же условия 32 нк - как и раньше?). Итак, мы развернули 3 варианта; 1 варианта – это квалифицированный повод; 2- условие наказуемости, те по сути институт материального права, но в форме квалифицированного повода; 3 – это вообще изменение гипотезы материального закона, без затрагивания самого материального закона и сказали дальше об обратной силе.
1я версия связана с тем, что не надо кошмарить бизнес и с тем что следователи неквалифицированные, есть ифнс которое занимается выявлением налоговых недоимок, причем они ммеют а) спец полномочия, права и обязанности; подчинены действию спец закона (совокупность гарантий прав налогоплательщика); б)это специфический гносеологический режим, потому что НК содержит спец средства доказывания. Ибо мероприятия налогового контроля имеют спеифическое содержание и направлены на установление, а установление в любой правоприменительной пратикике – это суть гносеологической деятельности, и поэтому в НК в том числе свои доказательства, свой режим и свои средства доказывнния. И этот учсток правовой действительности закрыт этим правовым режимом. (проверки раз в 3 года, повторных проверок не бывает, кроме проверок вышестоящими органами, решение может быть обжаловано, и в 32 НК нас интересует тока вступившее в законную силу решение ифнс – и это выражение процессуальное, то есть существует правоприменительный цикл, который заканчивается принятием правоприменительного решения., которое вступает в законную силу. Там спец режим, а все это почему – потому что ифнс знает как выявлять недоимку).
Отсюда 4е прочтение части 1.1. статьи 140 УПК – часть объективной стороны преступления устанавливается за рамками уголо процес нормы. Какая часть – сам факт недоимки и ее размер. Размер – это криминализирующий признак, это криминализация по основанию размера. Соответственно факт недоимки и ее размер, они вообще устанавливаются за пределами уголовно-процесс формы по правилам НК. Вот эти эелемнты объективной стороны, они входят в уголовное дело, уже установленными.
Откроем 73 статью УПК –
Статья 73. Обстоятельства, подлежащие доказыванию
1. При производстве по уголовному делу подлежат доказыванию:
1) событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления); объективная сторона деяния.
2) виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы;
3) обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;
4) характер и размер вреда, причиненного преступлением;
5) обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния;
6) обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание;
7) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания;
8) обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со статьей 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования терроризма, экстремистской деятельности (экстремизма), организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).
(п. 8 введен Федеральным законом от 27.07.2006 N 153-ФЗ, в ред. Федерального закона от 28.06.2014 N 179-ФЗ)
2. Подлежат выявлению также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления.
Вообще-то все элементы состава преступления подлежат доказыванию по уголовному делу – но вот можно ли здесь говорить о том, что какие-то эелементы объективной стороны придут в уголовное дело из вне. То есть мы вынесем их за скобку уголовного процесса и скажем, что эти параметры мы берем из вне. А что дает нам основание так думать. Во-первых, то что для этого есть спец гос аппарат, который для этого наделен соответствующими полномочиями и гарантиями и единственный компетентен вообще всем этим заниматся.
Постановка вопроса о том что следователи в чем-то не разбираются – она вообще не имеет право в юридическом смысле существовать. Пример, про изъятия серветутов из ГК, типа суды не знают как определять плату по ним, бред.
Потому что если мы смотрим, что НК это кодекс режима факто установления - как недоимка устаналивается, по крайне мере ее факт, ее размер. То тут возникает вопрос – а нет ли здесь приюдиции, не обладает ли решение ифнс о котором говорит п3 статьи 32, приюдициальным эффектом для уголовного дела. Или другими словами поставим вопрос – когда следователь получает постановление налоговго органа по п3 статьи 32 – он начинает заново доказывать размер недоимки и ее величину? Или он гвоорит нет – ее доказывать я уже не буду., это считается уже установленным. Потому что если я опять считаю что это все входит в предмет доказывания, в перечень обязательств подлежащих установлению, до следователь сам начинает проводить налоговую проверку, а он этого делать не должен ведь именно в этом состоит смысл квалифицированного повода. Что уже это считается установленным. Но если это так то мы должны спросить себя, а не нарушает ли это принципа невиновности. Может ли вообще нечто в гол деле , устаналиватся за рамками угол проц формы? Или такая постановка вопроса вообще исключена. И как подчеркивает КС, тогда вообще все что касается преступлений , устанавливается только в уголо процес форме, она то и составляет сосредоточнее всех этих процессуальных гарантий личности. Поэтому все что касается преступлений, только средствами угол процесса. А если все тока средствами уг проц – то зачем мы тогда ждали реешние налоговго органа. И является ли этот повод обязательным поводом к возбуждению угол дела? Или следователь прочитав решение налог органа, мог сказать – до чего плохо работает ифнс, я в налогах ничего не понимаю и то вижу что недоимки нет, отказать в возбуждении. Или этот повод обязательный? Ну, тогд надо обратить внимание на личность обвиняемого – ген дир 5 лет не платил налоги, ушел на пенсию, пришел новы ген дир, и пришла ифнс с глубиной проверки 3 года, взыскала недоимку и штраф. А ген дир новый решил не платить налоги чтобы досадить старому и возбудить угол дело против него. Угол дело возбуждено. Старый ген дир говорит что ифнс неправо и требует заново от следака провести проверку, чтобы установить недоимку заново. Так надо? А следователь установит что недоимки нет. Что нам надо решение ифнс пересмотреть по вновь открывшимся? А по вновь открывшимся такой процедуры в НК нет. Что делать? А может и не бывает этих вновь открывшисхя, потому что если ифнс установил и вступило в силу, то все следователь уже не переустанавливает, а тогда что же делать с презумпцией невиновности – и все побежало оно по кругу. Какое решение примем? Преюдиция?
Ответ из зала: статус и стадийность процесса обеспечивает агарнтии всем участникам…фундаментальные основы процесса. Возможно имелось ввиду какое-то взаимодействие между след и налог органами. Ибо иначе простое взаимодействие превращается в подмену статуса, чего быть не должно.
Но презумция невиновности – это фундамент, потому что ничто не может устаналиватся за рамками угол процесса, угол проц формы. Занчит нет преюдиции, а если нет преюдици, тогда зачем же все это было нужно? Значит тогда и с этой точки зрения все это неоправдано. И с точки зрения угол проц формы это все неоправдано.
Если бы факты налог недоимки были установлены гражд судом а потом переданы в угол процесс. Вот эти условия доказуемости, которые были в кодексе 26 года…как бы мы отнеслись к такой редакции статтьи 198, 199УК – непулата налога в крупном размере когда это установлено решением ифнс. Вот если бы мы прямо это внесли в 198 статью. То мы бы такую преюдицию которая была бы прямо закреплена в статье уг закона, оправдали бы? Но мы то видим, что у нас систем анорм – мы выходим на упк, должны добавить сюда НК, и дальше уже вышли на статью 10 УК, и вынуждены эти нормы считать системой. А не было бы таких сложностей, если бы прямо в тексте УК была ссылка на решение ИФНС. Мы бы в этом случае пришли бы к выводу, что вообще преюдиция возможна - если установлено решением инфс? Или такая формулировка статьи УК противоречила бы сразу – потому что она противоречит презумции невиновности?
Ответ из зала: но у нас же преюдицируется не состав преступления. У нас преюдицируется размер налоговых обязательств. Вот это может быть установлено ИФНС. А состав угол преступления будет устанавливать следователь.
Вообще это правильно, ведь всб субъективную сторону устанавливает следователь, субъекта следователь. Все способы осуществления преступления устанавливает следователь. Мотивы и тд.
Но как ответить на ситуацию с директором с старым – когда он завяляет, что новый не стал боротся за свои права и оспорить недоимку. Дайте ему гарантии исполнения угол проце прав.
Ответ из зала: для кого преюдиция то есть? Явно не для суда. Видимо для следователя который связан доказательствами и определенными способами доказывания. Поэтому тут можно говорить о повышении гарантий подсудимому в том чтобы не были добыты новые средства доказывания – например прослушка телефонных переговоров, чтобы получить новые доказательства которые могут ухудшить положение налогоплательщика. Приводили пример, что даже если будет установлена вина налогоплательщика решением арбитражного суда, так как мог быть параллельный спор в арбитраже, то даже в этом случае суд общей юрисдикции не связан вопросами которые были предметом рассмотрения арбитража. Может Заново оценить законность вопросов которые были изложены в решении арбитража и прийти к выводу что недоимки нет. Пересмотр решения арбитражного? Неетт..в каком смысле тут повод к перемсотру? Поэтому в этом смысле мы отрицаем здесь преюдицию, и отрицая ее мы изначально соглашаемся на то, правд может быть несколько. Получается что в арбитражном суде меня также могут осудить за то, что я не заплатил налоги, но оправдать в уголов суде – потому что я не виновен. Получается арбитражный суд привлек налог-ка, а директор доказал что недоимки нет. При этом мы не обсуждаем здесь субъективную сторону, то есть вина тут ООО или физ лица. Мы обсуждаем – есть ли недоимка, в арбитражном суде установили, что есть а директор доказал что нет в уголовном. Поэтому преюдиции тут нет и стороны новго спора не связаны аргументами и установленными фактами дела арбитражного суда. И следователь заново устанавливает все элементы состава и он не связан решением налог органа? Нет следователь связан доказательствами, но суд не связан? Получается следователь должен идти вопреки собственному внутреннему убеждению? Или следователь получит решение налог органа и не может усомнится в его законности? Какой ответ. Потому что если следователь заново устаналивает недоимку то у него все доказательства будут собраны по уголов-процесс правилам. Он конечно возьмет и доказательства из налогового органа и приобщит к деле, но он должен будет удовлетворить все ходатайства о назначениии экспертиз о передопросе свидетелей, и в этом смысле все равно будет устанавливать недоимку сам.
Итак, сама по себе часть 1.1 статьи 140 подчеркнула исключительно интересный феномен. Юридически мы понимаем, что под видом повода к возбуждению уголовного дела, могут скрыватся вещи куда как более серьезные чем собственно говоря повод, ведь известно что возбуждая дело при наличии и повода и достаточных оснований, следователь может прийти к выводу что на самом деле преступления не было. Но это не значит, что возбуждение дела было неправомерным, потому что и повод и основания были. Поэтому в этом смысле можно сказать. Что за поводом стоят вещи гораздо более важные чем сам повод. И теперь практики необходимо будет ответить на вопрос распространяется ли 10 статья УК и не было ли перед нами в действительности изменения гипотезы нормы уголов закона, имеет ли право на существование такая категория как условия наказуемости, которые не совпадают с объективной стороной, как в форме повода так и не в форме повода, вообще условия наказуемости что это такое.
19.11.2014
Мы остановились на том, что одна из возможных интерпретаций части 1.1 статьи 140 УПК в ее прежней редакции, что некие факты объективной стороны преступления, а именно факты –наличие недоимки и ее размер, приходят в уголовное дело из решений налогового органа. И в этом смысле решение НО, как решение спец-ного органа, вынесенное к тому же по правилу спец процедуры, а эта спец процедура – это гносеологический режим налогового права, в этом режиме этот факт установлен и приходит в угол дело как - приюдицирующее и потому не подлежащий на первый взгляд установке по уголовному делу. Но такая постановка вопроса была нами отвергнута по крайне мере с позиции невиновности6 обвиняемый заставит заново устаналивать все эти обстоятельства, в том числе размер недоимки.
Преюдиция – это предрешение. Факты установленные вступившим в силу решением становятся обязательными для будущих споров с участием тех же лиц, это касается преюдиции по гражданским делам, а приговор как вы помните, преюдицирует имели ли место эти действия и совершенны ли они данного лица.
Преюдиция – это инструмент обеспечения непротиворечивости судебных актов:
1) это порождение объективной истины (до 1917 года мотивы судебного решения в законную силу не вступали, считалось что преюдиции быть не может, что мотивы это результат состязательного противоборства, но с победой социалист правосудия и объективной истины, преюдиция получила обоснование в тезисе о том, что – то что устаналивает суд это объективная истина и уж конечно объективной истиной мыслится приговор, а как мы помним он, устаналивается на стандарте доказывания вне разумных сомнений. А что касается гражданских и арбитражных решений – раз всякий наш суд устанавливает истину, то соответственно это есть доктринальное и юридическое обоснование преюдиции)правда гражданская преюдиция смягчена субъектным составом, только для лиц учавствующих в деле и в этом смысле даже объективная истина все равно смягчалась, коррелировалась состязательными началами, потому что это конечно объективная истина но только для участников спора. Это так называемая условная-объективная истина, условная в том смысле, что она получена в результате их состязательного противоборства. Поэтому да, это истина, но только для них. Потому что если в деле хоть один новый участник факт надо заново доказывать.
2)в настоящее время преюдиция переживает не лучшие времена, агония преюдиции. Может ли быть преюдиция санкцией за неосуществление права на возражение, за невыполнение бремени доказывания. И в этой связи мы ставили вопрос о асимметричности преюдиции и увидим сегодня как он дальше развивается. Что постановка вопроса об асиметричности преюдиции не лишена сымсла. А что аткое ассиметричность? Преюдицируем для одной стороны, и не преюдицируем для другой. Получается одна сторона лишена возможности опровергать эти факты и направлять свои доказательства на опровержение фактов, а другая – не лишена.
Пример, если А предъявляет иск к Б о взыскание неустойки за просрочку оплаты поставленного товара , а Б читая этот иск решает в суд не идти, потому что неустойка всего 100 р и вообще занят. И тут а приходит в суд и проигрывает, проигрывает потому что не сумел доказать заключенность договора. Раз договор не заключен, то и разговора о неустойке не может быть, после чего Б предъявляет к А иск о взыскние убытков в связи с поставкой некачественного товара. А говорит – какие убытки, если договор незаключен. Б –говорит, в том деле доказать заключенность должен был ты А, а ты не сумел это сделать. А теперь когда Б предъявляет свой иск об убытках, бремя доказывания заключенности договора на нем и он считает что он сумеет это сделать. В отчет А оспаривает и говорит, что есть уже преюдиционально доказанная незаключенность договора. Тогда Б считает, что он этим наказан и его права ущемлены. И тут встает вопрос – можем ли мыс читать преюдицию как санкцию за то, что одна сторона не помогла другой доказать заключенность договора? Б было выгодно, что в первом споре договор признан незаключенным, но он не подумал наперед, что теряет все права в будущих спорах тоже.
Отсюда вопрос –может ли преюдиция быть ассиметричной? Для А договор незаключенный в части всех его претязаний. А Б еще может доказать, что договор заключенный. Но если так стоит вопрос, то это иная преюдиция, которая допускает противоречивость судебных решений. Но мы начали с того, что сказали. Что идея преюдиции – исключить противоречивость судебных решений. Но если для А это договор навсегда незаключенный, то для Б тем не менее заключенный, то тогда о никакой непротиворечивости судебных решений разговора быть не может. Это уже иная идеология преюдиции, это преюдиция – как последствие процессуального поведения.
Дальше мы ставим вопрос может ли быть преюдиция санкцией за неосуществление возражения. А предъявляет к Б иск о неустойки, а Б не идет и не спорит с А. а взыскал неустойку, решение вступило в законную силу. А не успокоился и предъявляет иск о взыскание убытков в части непокрытой неустойкой, тут уже Б разъяренный наглостью А вступает в дело и говорит, а договор то незаклюдчен. Суд говорит, но мы уже однажды взыскали нейстойку поэтому договор будет считаться заключенным. Есть преюдиция. Б говорит, но чтож получается – что я преюдицией наказан, что не вступил в первый спор и не воспользовался правом на возражение. Может ли преюдиция рассматриватся как санкция в широком смысле, как последствие неосуществления права на возражение?
Обсуждая это ранее мы ставили вопрос – объективная истинная интерпритация преюдиции находится в конфликте с современным формально истинным состязательным построением процесса. А вот дальше вопрос, какие это конфликты состязательности? Санкции за неосуществление право на возражение или асиметричность, то есть связанность преюдиции только с бременем доказывания. Преюдицируем только для того кто должен был доказать. Получается что справедливое применение преюдиции оно требует нюансирования, дифференцации. Не может быть лобового прочтения кодекса. «Обстоятельство считаются установленными раз и навсегда» - не получается так, потому что оказывается в конфликте с состязательностью. И практика стремясь ограничить сферу преюдиции пришла к разграничению факта и его правовой оценки. Когда практика стала говорить: «преюдицирует факт», но не преюдицирует его правовая оценка. Это то что мы говорили ранее.
Начнем с того. Что прочитаем статью 90 УПК в редакции первой 2001 года.
Старая редакция: Статья 90. Преюдиция
Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки, если эти обстоятельства не вызывают сомнений у суда. При этом такой приговор не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле.
Новая редакция: Статья 90. Преюдиция
(в ред. Федерального закона от 29.12.2009 N 383-ФЗ)
Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. При этом такие приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле.
Итак, обратим внимани на что в действующей редакции произошли два измеенния: в первой редакции речь шла только о приговорах. В новой редакции речь идет о всех видах судебных актов и исчезли слова «если отсуствуют у суда сомнения». Надо сказать, что первая редакция тоже была не очень удачной, обратите внимание, как сформулировано: Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки, если эти обстоятельства не вызывают сомнений у суда. Странная какая-то ситуация, признаются 4мя субъектами, а сомнения могут вызывать только у суда. Получается прокурор связан, но не знает а не вызовет ли это сомнение у суда. А учитывая обвинительного заключения, которое мы уже обсуждали в контексте 237 статьи УПК, то мы понимаем, что прокурор формулирует исходя из одного , а потом у суда это все вызовет сомнения и картина несколько распадалась.
В 2005 определение КС от 24 ноября 2005 г. N 504-О
1. В жалобе гражданина А.И. Хисамиева оспаривается конституционность статьи 90 УПК Российской Федерации, предусматривающей, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки, если эти обстоятельства не вызывают сомнений у суда, и что такой приговор не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле.
Как следует из представленных материалов, А.И. Хисамиев был привлечен к уголовной ответственности по обвинению в создании устойчивой организованной преступной группы с целью хищения чужого имущества путем обмана и злоупотребления доверием, а также в участии в деятельности этой группы и в совершенных ею хищениях (путем собирания денежных средств у граждан, привлекаемых к вступлению в юридически не существующие общественные объединения, якобы обеспечивающие реализацию высокоэффективной для их членов экономической модели).
По мнению А.И. Хисамиева, в инкриминируемых ему действиях отсутствует состав преступления, подтверждением чему, на его взгляд, является вынесенное Ново-Савинским районным судом города Казани и оставленное без изменения вышестоящими судебными инстанциями решение по иску гражданина Ф.М. Садрутдинова к гражданам И.И. Салахиеву, Р.Х. Шакирову и С.И. Володину, в котором аналогичные действия ответчиков, оформлявших прием в члены некоего бизнес-клуба и собиравших при этом денежные средства в качестве пожертвований для помощи другим членам клуба, были признаны совершенными в рамках гражданско-правовой сделки.
Заявитель утверждает, что названное судебное решение, вынесенное 16 октября 2000 года, т.е. до его привлечения к уголовной ответственности за действия, совершенные в период с апреля 2000 года по январь 2001 года на территории Пермской области, должно признаваться имеющим преюдициальное значение по его уголовному делу, а данные в нем оценки - приниматься при разрешении этого дела без дополнительной проверки; отсутствие же в статье 90 УПК Российской Федерации предписаний, обязывающих суд, прокурора, следователя, дознавателя при производстве по уголовному делу признавать без дополнительной проверки обстоятельства, установленные решением суда по гражданскому делу, нарушает его конституционные права, гарантированные статьями 2, 15 (часть 1), 17, 18, 19 (части 1 и 2), 45, 46 (часть 1), 49 (часть 3), 54 (часть 2), 55 и 118 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
Секретариат Конституционного Суда Российской Федерации в порядке части второй статьи 40 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" ранее уведомлял заявителя о том, что его жалоба не соответствует требованиям названного Закона.
2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные А.И. Хисамиевым материалы, не находит оснований для принятия его жалобы к рассмотрению.
2.1. Настаивая на признании статьи 90 УПК Российской Федерации не соответствующей Конституции Российской Федерации, заявитель ссылается на то, что она не содержит положений, наделяющих преюдициальным значением в уголовном судопроизводстве судебные решения, принятые по гражданским делам.
Таким образом, фактически им ставится вопрос не о проверке конституционности оспариваемой нормы, а о ее дополнении новым положением, что не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, а является прерогативой федерального законодателя.
2.2. Согласно статьям 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" гражданин вправе обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой на нарушение конституционных прав и свобод законом и такая жалоба признается допустимой, если оспариваемым законом, примененным или подлежащим применению в деле заявителя, затрагиваются его конституционные права и свободы. Однако из представленных А.И. Хисамиевым материалов не следует, что оспариваемая им норма подлежит применению в его деле и может нарушить его конституционные права и свободы.
Правило о преюдиции в уголовном судопроизводстве относится лишь к случаям, когда в ходе производства по уголовному делу подлежат установлению и исследованию те же фактические обстоятельства, которые уже были установлены решением, ранее принятым по другому делу. Между тем предметом установления и исследования по рассматриваемому Орджоникидзевским районным судом города Перми уголовному делу А.И. Хисамиева являются иные фактические обстоятельства, нежели те, которые были установлены судебным решением по гражданскому делу, рассмотренному Ново-Савинским районным судом города Казани.
Кроме того, закрепленное в статье 120 (часть 1) Конституции Российской Федерации правило, согласно которому судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону, предполагает, в частности, право судьи при разрешении уголовного дела оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (часть первая статьи 17 УПК Российской Федерации).
С учетом этого статья 90 УПК Российской Федерации, закрепляя преюдициальное значение приговора суда в части устанавливаемых им фактических обстоятельств, допускает преюдицию только при условии, что установленные ранее вынесенным приговором обстоятельства не вызывают у суда сомнений, и, следовательно, не предполагает обязанность суда признавать без дополнительной проверки те или иные обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным решением, независимо от того, по какому делу - гражданскому или уголовному - оно было вынесено.
Вместе с тем отсутствие у суда, рассматривающего уголовное дело, такой обязанности - в случае, если для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, имеет значение ранее вынесенное решение по гражданскому делу, - не лишает заявителя права ходатайствовать о приобщении этого решения к материалам его уголовного дела и не освобождает суд от обязанности оценить значение такого решения для исхода дела, в том числе с учетом действия в уголовном судопроизводстве (в отличие от гражданского судопроизводства) принципа презумпции невиновности (статья 49 Конституции Российской Федерации, статья 14 УПК Российской Федерации).
Мы видим, что первая редакция статьи 90 УПК отражает еще одну грань преюдиции – перюдиция и принцип свободной оценки доказательств. И в первой редакции свободная оценка доказательств побеждала, если не вызывает сомненеия. И в этом смысле мы видим, что преюдиция исключение из принципа свободной оценки доказательств. А как объясняет КС – свободная оценка доказательств это альфа и омега правосудия. Это естественное, неизбежное следствие принципа независимости. И поэтому все начинается со 120 статьи УПК а переходит в 17 УПК, свободная оценка доказательств по внутрененму убеждению. И соответственно логичным становится первую редакцию статьи 90, которую КС оправдывает6 все правльно, никакое насилие над свободной оценкой доказательств невозможно. Во всяком случае преюдицируем до те пор, пока не входит в конфликт со свободной оценкой доказательств. Но если суд не согласен перестает преюдицировать.
Обратим внимание на слова – отсуствие у суда такой обязанности – каккой: обязанности руководствоватся иным судебным решением, обязанности следовать за преюдицируемым судебным актом. Отсуствие этой обязанности абсолютно нормальное, потому что в этом победа принципа свободной оценки доказательств. Правда заявитель (потерпевший, обвиняемый) ходатайствовать о преобщении и суд обязан изучить, но обязательного значения иметь не будет. И отсуствие такой обязанности конституции соответвует. Таким образом в 2005 году речь шла, только о приговоре – не предполагает обязанность суда признавать без дополнительной проверки те или иные обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным решением, независимо от того, по какому делу - гражданскому или уголовному - оно было вынесено. Но гражданские дела вообще отсутствоали в 90 статье, поэтому тока приговор по угол делам, да и тот условно-преюдицируемый.
И вот вопрос – имеет ли право преюдиция на существование, если есть принцип свободной оценки доказательств? Что такое свободная оценка доказательств – суд правый, скорый и милостивый. Все это невозможно без свободной оценки доказательств. Вот оно внутреннее убеждение как основа основ независимого правосудия и когда что-то связывает суд, суждение другого суда, правоприменителя (ифнс) - это противоречит самой идее независимости.
Вот в 2005 году все было хорошо с 90 статьей, прочитаем определение 193- О-П, а ОП – это определение с правовой позицией, в отличие от О-О, где просто отказное.
КС ОПРЕДЕЛЕНИЕ от 15 января 2008 г. N 193-О-П
Дата: 2018-12-21, просмотров: 233.