Первые серьезные разговоры о применении атомного оружия как способе изменить ситуацию начались в конце ноября – начале декабря 1950 г. на фоне успешного наступления китайских войск. И с точки зрения некоторых военных историков, если бы Уолкер или Риджуэй не смогли бы стабилизировать ситуацию на полуострове, давление политиков на военных могло бы привести к тому, чтобы для спасения ситуации было бы применено ЯО.

30 ноября 1950г. Трумэн заявил, что для успешного разрешения ситуации: «Соединенные Штаты предпримут все необходимые меры.

Репортер. В том числе атомная бомба?

Трумэн. Это включает в себя все оружие, которое у нас есть.

Репортер. Господин президент, вы сказали «Любое оружие». Значит ли это, что применение атомной бомбы активно рассматривалось?

Трумэн. Оно всегда активно рассматривалось»[90].

По словам самого Трумэна, использование атомной бомбы «активно обсуждалось» , и решение оставалось за командующим армией 24 декабря Макартур представил список целей в Китае и Северной Корее, требующий применения 26 атомных бомб[91]. Одним из планов даже было создание между двумя государствами полосы выжженной земли за счет применения там кобальтовой бомбы[92]. Макартур намеревался «перерезать горло Маньчжурии поясом радиоактивного кобальта и закрыть Корею от вторжения на суше с Севера по крайней мере на 60 ближайших лет»[93].

В книге генерала Томаса С. Пауэра, в то время руководителя стратегического авиационного командования США, есть свидетельство того, что США были дважды готовы применить в Корее ядерное оружие, выполнив для этого все необходимые технические приготовления[94].

По утверждению А. Миллетта, американское командование 4 раза поднимало вопрос о ядерной бомбардировке, однако ОКНШ и президентская администрация возражали против этого ко комплексу причин.

Во-первых, там понимали, что неэффективные атаки Китая или Северной Кореи не окажут на СССР должного сдерживающего влияния. К тому же к началу корейской войны у США было около 300 атомных бомб, чего едва хватало для прикрытия европейского театра военных действий[95].

Во-вторых, тактическое ЯО к этому времени еще не было разработано[96]. В-третьих, стратегическое командование авиации во главе с генералом К. Лемэем полагало, что применение атомного оружия оправдано при стратегических бомбардировках в случае вступления США в глобальную войну. Корея же не является тем объектом интересов Америки, ради которого можно идти на риск развязывания третьей мировой. Риск вступления в войну Советского Союза был слишком велик, а разгромить СССР наличным атомным арсеналом американцы не могли.[97]

Против использования ЯО были и военные, в особенности – генерал Брэдли, и союзники: заявление о готовности применить в Корее бомбу вызвало протест со стороны Англии, Франции и Канады, а 3 декабря премьер-министр Англии К. Эттли вылетел в Вашингтон и фактически добился, чтобы Трумен дезавуировал своё заявление[98]. Один из британских журналистов даже назвал этот визит «восстанием свободной Европы против лидерства Америки»[99].

Осенью 1951 г. ОКНШ устроил утечку конфиденциальной информации о том, что Пентагон завершил разработку плана нанесения массированного атомного удара по Северной Корее и, возможно, Северо-Восточному Китаю. Затем с одобрения президента Г. Трумэна в октябре 1951 г. ВВС США провели манёвры под кодовым наименованием «Хадсон Харбор», целью которых было нанесение ядерных ударов по КНДР[100], однако данную операцию автор скорее рассматривает как одну из мер давления в процессе начавшихся переговоров.

В отличие от Трумэна, Эйзенхауэр не обсуждал публично возможности применения ядерного оружия в Корее или за ее пределами[101].

Более расхожим является представление о том, что американцы применяли в Корее и бактериологическое оружие, включая использование зараженных насекомых. Оно встречается как в работе М. П. Толченова[102], вышедшей в том же году, так и в некоторых более поздних публикациях «патриотической» направленности.

Первые сообщения такого рода относились к декабрю 1950 года. Утверждалось, что войска США пытались вызвать эпидемию оспы в Пхеньяне и других районах Северной Кореи. Однако о жертвах не говорилось ни слова. Следующий поток сообщений пришелся на весну 1951 года. К примеру, 5 мая в "Правде" была опубликована информация "Американцы испытывают бактериологическое оружие на пленных китайских добровольцах": "В следующих сообщениях говорилось, что испытания ведутся и на пленных северокорейских солдатах, причем ежедневно инфицируется до 3 тыс. человек. Однако сообщения о массовой гибели пленных, которой неизбежно должен был окончиться эксперимент, в прессе отсутствовали[103].

Серьезная волна началась в 1952 г. , и на сей раз представители КНДР и КНР представили довольно обширный список доказательств. Собранные данные «подтверждались» показаниями сбитых американских летчиков, которые Миллетт однозначно считает полученными под пыткой, отмечая также, что хотя в основном допрашивали их китайцы, им, скорее всего, помогали «специалисты» из Советского Союза и Восточной Европы. Таких признавшихся, по словам Миллетта, было 42 человека. При этом, по его мнению, в нескольких случаях, не выдержав давления, люди признавались именно в этом, чтобы не выдать какие-то реальные данные.

В марте 1952 года в ООН советские представители потребовали осудить США за применение оружия массового поражения. Ачесон предложил направить в Корею комиссию Международного Красного Креста. Однако советские дипломаты заявили, что эта организация запятнала себя сотрудничеством с фашистами, и наложили вето на американское предложение.

28 марта 1952 года китайское агентство "Синьхуа" распространило заявление корреспондентов «демократической» печати, в котором говорилось: "Мы были свидетелями не только американского бактериологического нападения, но также широкой и успешной борьбы против него". День спустя стали известны выводы китайских ученых, где говорилось о 804 бактериологических налетах за два месяца [104].

1 апреля 1952 года на сессии Бюро Всемирного Совета Мира был подписан призыв «Против бактериологической войны» и началось формирование международной комиссии.

В конце июня 1952 г. по предложению делегации США в повестку дня работы Совета Безопасности ООН был включен пункт: «Вопрос о просьбе относительно расследования утверждений о якобы бактериологической войне»[105]. При обсуждении проекта представитель США назвал обвинения в использовании бактериологического оружия в Корее разновидностью враждебной компании, проводимой СССР, КНР и КНДР по дискредитации США и ООН[106]. За проект проголосовали 10 членов СБ ООН из 11, но он не был принят из-за советского вето[107].

Менее чем через неделю, 9 июля 1952 г., СБ ООН обсуждал второй, переработанный американский проект резолюции. Констатирующая часть была дополнена информацией о том, что КНР и КНДР не приняли предложение Международного Красного Креста осуществить беспристрастное расследование и не разрешили выезд на подконтрольные им территории команд Всемирной организации здравоохранения, намеревавшихся помочь в борьбе с любыми эпидемиями, тогда как Объединённое командование в Корее согласилось сотрудничать с этой организацией, и что Советский Союз своим негативным голосованием препятствует проведению СБ ООН объективного расследования[108]. 

К этому времени Всемирный совет мира наконец сформировал комиссию, которая проработала до конца августа и, по словам одного из ее членов, "произвела тщательное и подробное расследование и подтвердила факты бактериологической войны, которую вели Соединенные Штаты". Однако она насчитала лишь 50 случаев применения американцами бактериологического оружия — 37 в Китае и 13 в Корее[109].

На фоне деятельности Комиссии по национальному примирению разговоры о ведении бактериологической войны всплыли снова «устами свидетелей». Так, некий бывший партизан в возрасте 74 лет заявил комиссии, что в марте 1951 г. в районе горы Мудынсан самолетов распылялся белый порошок, после чего местные жители, в том числе партизаны, которые употребляли воду из окрестных колодцев и ручьев, заболевали и умирали в течение нескольких дней[110].

Однако при анализе показаний свидетелей такого типа всегда стоит помнить, что рассказ о событиях пятидесятилетней давности нельзя считать абсолютно достоверным. Даже если отбросить возможную ангажированность, следует помнить о естественном искажении информации, свойственном человеческой памяти, которая выхватывает и сохраняет только отдельные моменты событий и иногда сама их связывает между собой: люди верят в то, во что им хотелось бы верить. К тому же, антипартизанские операции в основном находились в ведении южнокорейской армии и полиции. Кроме того, причиной описанных свидетелем симптомов болезней могут быть тиф, холера или разные варианты авитаминоза.

Сегодня представления о «биологической войне» однозначно воспринимаются как фальшивки, причем подобной точки зрения придерживались и советские исследователи, в том числе М.С.Капица. По утверждению А Ланькова, отдельные вспышки заболеваний было решено использовать в пропагандистских целях, и дискуссия ведется скорее вокруг того, кто именно предложил разыграть эту карту, - по одной версии это были люди из ведомства Берии, по другой – представители КНР, по третьей – Пак Чхан Ок из советской фракции, отвечавший в КНДР за пропаганду.

Перегибая палку, ряд исследователей полагают что у данной истерии нет никакой реальной основы, но по мнению автора и с учетом сложной ситуации со здравоохранением в Китае и в Корее, можно допустить, что какие-то вспышки заболеваний действительно были. Однако связь между ними и возможными действиями США малодоказуемы, и широкомасштабной бактериологической войны не велось. Даже Ю.В. Ванин, допускающий возможность отдельных экспериментов, пишет, что «вряд ли можно на этом основании говорить о массовом его применении в период Корейской войны, о ведении США бактериологической войны»[111].

Однако для китайской и корейской сторон эти обвинения были вполне реалистичными с учетом того, какая участь ждала командира пресловутого «Отряда 731» генерал-лейтенанта Исии. Однозначно будучи военным преступником, он был фактически помилован американцами в обмен на ценные знания.

В заявлении, которое 4 марта сделал лично Мао и которое имеется в «Рукописях Мао Цзе-дуна с момента образования КНР», Т. 3, с. 303, китайский вождь даёт указания подготовиться к вакцинации гражданского населения и военнослужащих в двух северо-восточных провинциях, а также подготовить необходимую вакцину для населения Пекина и Нанкина. Возможно, Мао действительно верил в то, что американцы могут начать бактериологическую войну против Китая[112].

А. Миллетт полагает, что вне зависимости от того, верили ли коммунисты сами в то, о чем говорили, эти обвинения были очень удобны и выгодны. Во-первых, это позволяло обвинить американцев в расизме, что должно было вбить клин между американцами и их союзниками. Во-вторых, бактериологическая война отчасти объясняла проблемы со здоровьем большинства жителей Северо-Восточной Азии, и китайцы использовали это как дополнительный повод для активной программы по развитию здравоохранения. В-третьих, это имело и контрпропагандистский эффект: все, что разбрасывали американцы, включая пропагандистские листовки, можно было объявить зараженным[113].

У.Стьюк тоже считает, что истерия, связанная с биологическим оружием, была способом продолжить антиамериканскую кампанию, когда население уже начало уставать. Кроме этого, так можно было переложить на США вину за растущее в северных районах число эпидемий. С другой стороны, в течение марта 1952 г. снижение военной активности позволило китайцам предпринять значительные усилия на фронте борьбы с эпидемиями[114].