Преодоление последствий бывшего униатского раскола стало важной задачей церковной жизни белорусских епархий после 1839 г. Восстановление православного чина богослужения в униатских храмах в 1834-36 гг. имело большое значение не только при подготовке воссоединения, но и после него. Молитвенное единство есть главное выражение единства соборного. Бывшие униаты и православные теперь имели литургическое общение: вместе совершали торжественные службы епископы, их примеру следовали и священники. Это не могло не сказываться благоприятно на объединенной пастве. Дух отчуждения постепенно уступал место расположению друг ко другу.

В знак церковного единения во всех бывших униатских храмах было предписано поминать вместо римского папы Российский Святейший Синод. Последовало также распоряжение епархиального начальства об исключении католической вставки «и от Сына» из богослужебного употребления Символа веры. Для лучшего уяснения основ православной веры всем священнослужителям был разослан в качестве руководства «Православный катехизис» свт. Филарета Дроздова. Эти указы вцелом спокойно были восприняты рядовым духовенством. Волнения были среди монашества, особенно минских и полоцких базилианок. Некоторые из них даже совсем перестали посещать храмовое богослужение и оказались в самоизоляции. Главным средством духовных властей в отношении не принимавших воссоединения священников и монахов было убеждение. Упорствующих высылали во внутренние области России, чаще всего в Курск. Таковых насчитывалось немногим больше двух десятков человек. Из них большая часть вернулась в течение 2-3 лет на свои приходы, приняв Православие. Остальные так и остались жить частными лицами, получая от правительства пенсионное содержание или же устраиваясь на светскую должность.

Согласно условиям общего воссоединения униатов, оговоренным в собственноручных подписках священников, им были гарантированы некоторые несущественные униатские традиции: бритье бороды, внебогослужебная одежда. Важным условием являлось также пребывание бывших униатских священников на своих приходах. Сохранялись и смешанные браки с католиками (в том числе, и в семьях священников), однако детей от таких браков необходимо было крестить в православной церкви. Не скоро забылись другие униатские обычаи. В православных храмах иногда употреблялись богослужебные книги старой униатской печати, испорченные латинскими поправками Замойского Собора. Простой народ не всегда крестился по православному: пальцы для крестного знамения складывали правильно, но руку переносили слева направо по католическому обычаю. Бывало, что постились не только в среду и пятницу (по православному обычаю), но также и в субботу (по католическому), практиковались лежания на земле во время молитвы, целование земли. Исправление этих и многих других униатских обычаев стало уделом времени.

Одним из самых действенных средств к просвещению народа является образование церковнослужителей. В каждой белорусской епархии были семинария и духовные училища. В соответствии с переделом епархиальных границ, которые более соответствовали местным условиям, а также для улучшения бытовых условий епархиальные семинарии были переведены в губернские города. В 1840 г. в Минск переведена Слуцкая семинария, возрожденная еще в последние времена Речи Посполитой еп. Виктором Садковским. В 1845 г. в Вильно перешла из Жировиц бывшая униатская семинария, устроенная еп. Иосифом Семашко. В 1856 г. из Полоцка в Витебск была перенесена также бывшая униатская семинария, основанная митр. Ираклием Лисовским. В Могилеве продолжала действовать духовная семинария, учрежденная свт. Георгием Конисским. Существовали духовные училища при крупных монастырях и архиерейских кафедрах в Вильно, Жировицах, Минске, Пинске, Слуцке, Полоцке, Витебске и др.

В имущественном отношении белорусские приходы и монастыри были уравнены с другими епархиями Русской Церкви. Все земельные наделы, которые имелись за церквями были секуляризованы государством, а на содержание священников в 1842 г. были назначены штатные оклады. Это значительно ухудшило материальное положение духовенства, не говоря уже о причте. Какими бы малыми не были церковные имения, но сдача их в аренду приносила более существенные доходы, чем правительственное содержание. Предполагалось, что прихожане возьмут часть материальной заботы на себя, оплачивая церковные требы и устраивая кружечные сборы. Однако, в белорусских епархиях эти надежды не приносили должного удовлетворения, почему правящие архиереи обращались в Синод с просьбой увеличения окладов едва ли не половины всего духовенства.

Ситуация осложнялась также и тем обстоятельством, что значительных материальных вложений требовали и сами храмы. Большинство церквей были деревянными и ветхими еще со времен унии. Завершение каждого нового храма было большим событием. Таковым, например, было возрождение древней полоцкой обители прп. Евфросинии. В 1832 г. монастырь был передан православным в самом жалком состоянии. Восстановить его имеющимися средствами было невозможно. Тогда еп. Полоцкий Василий Лужинский решил обратиться к помощи единоверных россиян. В 1841 г. драгоценный крест прп. Евфросинии был с подобающими почестями отвезен для поклонения богомольцев в Москву и Петербург. При этом собирались пожертвования на возрождение полоцкой обители. На собранные средства в 1842 г. (35 тыс. руб. ассигнациями) отремонтировали Преображенский храм и восстановили монастырский корпус. При монастыре были устроены богадельня, сиротский приют и епархиальное женское училище.

Развитие церковной жизни после воссоединения униатов требовало от властей многого терпения и такта. Переход к новому не всегда есть резкий отказ от старого. Так было, например, с католическим праздником Тела Христова, который глубоко укоренился среди бывших униатов Полоцкой епархии и совершался с торжественными крестными ходами. Было решено переменить смысл празднуемого события и отмечать в девятый четверг после Пасхи память воссоединения униатов также с крестными ходами и водоосвящениями. Воссоединенные пастыри и паства нередко продолжали общаться между собою на польском языке, писать и читать на нем известные молитвы. Влияние польской культуры и польских национальных идей по-прежнему создавало напряженный социальный узел, развязку которого ускорило восстание 1863-1864 г.