Буржуазия считает единственно производительной силой силу предпринимательства, то есть саму себя в качестве субъекта. Весь остальной мир, в том числе и рабочие, предстает для нее мертвым материалом, который она должна организовать. Вселенная лежит перед нею как груда мертвых вещей - объектов. С другой стороны, как только процесс производства вступил в силу, он действует самостоятельно, как мотор заведенной машины. Следовательно, объективный мир, объект, оказывается совершенно независимым от субъекта. Этот взгляд на мир буржуазия, вернее, идеологи, философы, стоящие на подобной точке зрения, изменить не могут, даже если бы очень этого захотели. Слепой не может отказаться от своего представления о слоне как о чем-то столбообразном, пока он не сдвинется со своего места и не ощупает слона полностью, со всех сторон.

Но в том-то и дело, что люди не могут сдвинуться с этой точки зрения, пока они находятся в буржуазном мире и смотрят на него как буржуа. В буржуазном мире есть только одна позиция, которая позволяет рассмотреть мир всесторонне, целостно, тотально. Для марксиста Лукача этой привилегированной позицией оказывается пролетарская точка зрения, которая совпадает с потребностями высокоразвитого общественного производства.

Производство станет действительным производством, свободной человеческой деятельностью, когда преодолеет механический, овеществленный характер буржуазного способа производства, доказывал Лукач. Иначе говоря, оно должно потерять характер чего-то изолированно объективного. С другой стороны, субъект в свободном обществе не есть только субъект, который манипулирует мертвыми объектами.

Свободный человек создает весь мир материальной культуры собственными руками. Но мир не лежит перед ним как мертвый объект. Дело в том, рассуждает Лукач, что деятельность человека и его сознание само вплетено в процесс материальной жизни и поэтому не может рассматриваться только как внешний субъект по отношению к мертвому, бессознательному миру. Эта мысль была позднее положена в основу его многотомной "Онтологии общественного бытия", над которой Лукач работал до конца своих дней.

Все, что произведено человеком - от зданий, заводов до государства, культуры, искусства и религии - все это заключает в себе элемент человеческого сознания и потому не является уже только мертвым объектом. С другой стороны сам действующий индивид, субъект, включен в огромный мир человечества и зависим от него, в известной мере является продуктом этого объективного мира человечества. Значит, он - объект этого живого мира цивилизации. Тем самым, нет ни изолированного объекта, ни отдельного от него субъекта, но есть единый субъект-объект. Вернее, субъект и объект находятся в диалектическом взаимодействии. Но подлинное единство субъекта и объекта не появляется само собой, оно - продукт истории, результат деятельности людей, в которой сознание играет отнюдь не второстепенную роль. Поэтому выработка пролетарского сознания, достижение единства субъекта и объекта, является одним из важнейших факторов освобождения всего человечества.

Но что означает выработка пролетарского сознания? Ни много, ни мало как решение вечных и до того неразрешимых вопросов человечества, в том числе и философской проблемы субъекта и объекта. Пролетариат в своей практической и теоретической борьбе оказывается Мессией, освобождающим человечество от того, что В.Соловьев называл изолированностью, разъединенностью, эгоизмом и злобой. Но если Соловьев видел в солидарности людей при социализме решение только сугубо материальных и по сути эгоистических проблем, то Лукач - достижение объективной истины, решение вековых проблем человечества. Причем, условием материального освобождения является обретение действительной духовной свободы и истинного самосознания - и наоборот, истина духовная невозможна без реального освобождения человечества.

Последнее утверждение кажется лозунгом партийной коммунистической пропаганды. Но для Лукача оно является выводом из истории философии. Он детально анализирует противоречия и неразрешимые трудности, перед которыми в конце концов пасует и Кант, и Фихте, и Гегель. Они не смогли решить главную проблему гносеологии, вопрос о познаваемости мира. Правда, они приблизились к его решению. Кант совершил коперниковский поворот в философии, показав, что человек не пассивно отражает противостоящий ему мир, объект, а сам производит его. Ибо отражение мира в голове человека возможно лишь благодаря формам сознания, важнейшим из которых является логика и ее законы. Логические формы человек не находит в природе, они - в его голове и предшествуют всякому опыту, то есть являются априорными, доопытными. Это положение Канта было полемичным по отношению к английским философам Локку и Юму, которые доказывали, что все свои знания человек черпает только из опыта, из фактов.

В знаменитом романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита" эрудированный литературный функционер М.Берлиоз верит только в факты. К необыкновенным явлениям он не привык, замечает автор. Ибо все факты реальной жизни убеждали его в том, что нет никакой объективной правды, побеждает самый сильный, хитрый, приспособленный. Это убеждение Берлиоз считал марксистским и материалистическим. Но материализм Берлиоза - вариант позитивизма, который в соединении с некоторыми идеями плохо понятого Маркса породил то, что в Советском Союзе в тридцатые годы получило название вульгарной социологии.

В книге Лукача "История и классовое сознание" красной нитью проходит полемика с позитивизмом и позитивистским культом факта. Поддержку в этой полемике марксист Лукач находит не у материалистов, а у таких философов как Кант и Гегель. То, что называется идеей - не утопия, а необходимое условие человеческого сознания, без которого какое-либо познание, какое-либо усвоение фактов невозможно. Но, доказав это справедливое утверждение, Кант встал перед неразрешимой для него проблемой: откуда у человека эти априорные условия познания, формы мышления? На этот вопрос Кант не дал ответа, оставив тем самым щель в своей философской системе, через которую возможно проникновение в потусторонний, трансцендентный мир, допущение возможности бытия Бога. Так философия Разума Канта обернулась иррационализмом.

Стремясь избежать иррационализма, Гегель продолжил и развил некоторые важнейшие положения философии Канта. Человек не просто отражает чуждый ему объект, он формирует его - это так. Но деятельность, в процессе которой субъект как бы приготавливает объект и познает его - эта деятельность имеет исторический характер. Сама способность субъекта к деятельности познания не является врожденной, а возникает в процессе человеческой истории. В "Феноменологии духа" Гегель подробно описал исторический процесс, в ходе которого совершается диалектика субъекта и объекта. Активность субъекта - необходимая составная часть реальной истории, без которой последняя просто невозможна. Другими словами, без деятельности познания не было бы и самих фактов человеческой истории. Факты - это только застывшие отпечатки единого процесса взаимодействия субъекта и объекта, который и представляет собой реальную историю человечества.

Однако у Гегеля исторический процесс сводится к истории духа. Несмотря на то, что дух Гегель понимал очень широко, включая в него всю материальную жизнь, причем, не только историю человечества, но и природу, в конечном итоге его философская система еще более идеалистическая, чем философия Канта. Если Кант допускал существование объективной, независимо от человеческого сознания, от духа вещи в себе, то для Гегеля весь мир содержится только в духе, а вне него ничего нет.

Причины, по которым Кант и Гегель оказались идеалистами, имеют, согласно Лукачу, исторический характер. История, как показал уже Гегель, не просто скопление фактов, а процесс порождения, развития, процесс необратимый, как напишет позднее Лукач, в ходе которого возникает новое, то, чего раньше просто не было. В истории накапливается смысл, а результатом ее оказывается обретение свободы. Причем, свобода понимается не просто как субъективное желание идти туда, куда захочется, и делать то, что захочется, она понимается как реальная свобода. Это возможность такой жизни и деятельности, при которой человек не впадал бы впросак, не получал бы обратные отрицательные результаты своей собственной деятельности, а развивал бы свои способности и удовлетворял свои действительные потребности. Такая свобода возможна, согласно Гегелю, лишь тогда, когда в процессе и результате истории возникает тождество субъекта и объекта, когда человек становится равен миру, а мир поднимается до высшей формы своего развития.

Но это тождество субъекта и объекта у Гегеля опять-таки появляется лишь в сфере духа и представляет собой чисто духовный феномен. Свобода оказывается результатом познания свободы. В процессе исторического развития человек, согласно Гегелю, не только не становится более свободным, чем, например, гражданин античного полиса, а еще более зависимым. Но зависимым уже не столько от сил природы, сколько от продуктов своего собственного труда, которые, отчуждаясь от человека, превращаются в объективные силы и организации, господствующие над отдельным индивидом. Таковы не только государство, но и сама сила человеческого знания. Школьник и студент, вынужденные корпеть над книгами, можно сказать, физически ощущают на себе эту тяжесть. В еще большей степени сказанное справедливо по отношению к рабочему, покоренному наукой, материализованной в машинах.

Постоянно растущий мир отчуждения, покоряющий и ограничивающий отдельного индивида - такова, согласно Гегелю, плата человечества не только за удобства и более безопасную жизнь в цивилизованном обществе, но и плата за тождество субъекта и объекта. Это тождество возникает в мозгу философа, познающего смысл всего прошедшего до него исторического процесса. И никакого другого дела, кроме познания того, что было и прошло, у человечества больше не остается, сама история заканчивается, вернее, замирает в этом мировом состоянии. Причем, вершиной мира оказывается прусская конституционная монархия, современником и практически апологетом которой являлся Гегель. Конечные выводы его философии не только консервативны в политическом отношении, но и по сути, пессимистичны. Неужели целые поколения, миллионы людей страдали, боролись и гибли только для того, чтобы быть поняты философом Гегелем? Если так, то история бессмысленна и бесчеловечна, в ней остаются только голые факты. Таков скрытый позитивизм философии Гегеля, отмеченный молодым Марксом.

Этот позитивизм и пессимизм, считает Лукач, - продукт истории, ее определенной стадии, которая отнюдь, вопреки Гегелю, не является конечной. Цивилизация - отчужденный от отдельного человека мир, этот так. Но вместе с тем мир отчуждения - не только создан человеком, он действительно является человеческим миром, нужно только, как писал Маркс в своих рукописях 1844 года, присвоить этот мир отчуждения, снять его в философском, гегелевском смысле этого слова. Так, например, наука, физика или математика, выступает как чуждая и даже враждебная для школьника сила лишь до тех пор, пока он не усвоил ее. Изучив математику, человек становится не только более сильным и знающим, но и более свободным.

Однако мир отчуждения - это не только наука, но и вся материальная база общества, прежде всего, сфера производства. Она живет своей собственной жизнью, независимой от индивидов и даже социальных классов, порождая экономические кризисы, войны, революции и другие исторические события, обрушивающиеся на головы людей как геологические катастрофы. Посредством этих кризисов проявляется хитрость разума - независимая от человека логика самих вещей, освободиться от которой он может, согласно Гегелю, только в познании, оставаясь на деле полностью зависимым от нее. В конце концов Гегель приходит к глубокой резиньяции, примирению с существующим порядком вещей, изменить который, сделать его более человечным, согласно гегелевской философии, нельзя.

Но этот пессимистический вывод, доказывает Лукач, - отражение овеществления, которое царит в буржуазном обществе. За логикой вещей, за их независимым от человека ходом скрывается логика человеческих отношений, которая воспринимается ими в ложном свете. Глава "Капитала" Маркса о товарном фетишизме прекрасно раскрывает эту сторону дела. Она служит для Лукача основой его философской концепции.

Ложная видимость, ложная идеология буржуазного общества, согласно Марксу, - не просто иллюзия или не только иллюзия. Эта иллюзия - объективная мыслительная форма. Только так и могут видеть вещи люди, втянутые в капиталистическое производство. Больше того, эти иллюзии позволяют, например, капиталисту достаточно успешно развивать свое дело. Но все-таки это только иллюзии. Истина же обнаруживается неожиданно, она падает на головы людей как божья кара, как возмездие. Но это возмездие не способно просветить капиталиста, ибо общая связь вещей скрыта от его сознания. Скрыта не потому, что он такой глупый, а потому, что его сознание - сознание вещи, вернее, капитала. Капитал же (в голове капиталиста) видит самого себя искаженно, для него развитие - это отношение вещей, а не людей.

Однако в системе капиталистических отношений есть класс, в котором, как в одной точке, сконцентрировались главные противоречия капитализма. И потому эта категория людей способна видеть целостно, воспринимать мир как целое, во всем его многообразии и сложности. Это - пролетариат, то есть класс, который на рынок выносит единственный товар - свою рабочую силу. Он является единственным классом в капиталистическом обществе, который на своей, так сказать, коже способен почувствовать и узнать, что чисто человеческие способности, такие, как ум, навыки, умения - превращаются в вещь, в товар. В этом его принципиальное отличие не только от капиталиста, но и от раба древних обществ. И раб, и господин видят, что первый подчиняется другому, покоряясь насилию. В капиталистическом же обществе возникает иллюзия, что и капиталист, и рабочий - партнеры, торговцы, только один выносит на рынок средства производства, а другой - свою рабочую силу. Однако капитал не просто средства производства, а материализованная рабочая сила (стоимость), живой труд, высосанный из рабочего, и превращенный в такую вещь, которая живет, возрастает только тогда, когда поглощает, как вампир, новую порцию живого человеческого труда.