Наука представляет собой сферу человеческой деятельности, функцией которой является выработка и теоретическая система­тизация объективного знания о действительности. В ходе истори­ческого развития она превращается в производительную силу. Процесс превращения науки вообще и знаний в частности в не­посредственную производительную силу начался с конца XVIII в. с развитием капиталистических отношений в обществе и успешно продолжается до сих пор. Современные парадигмы управления — управление знаниями, научающиеся организации, знание — сила, управление на основе знаний и т. п. — подтверждают это.
В этих условиях процесс изменения самосознания науки, со­провождающий ее развитие, стал более интенсивным и сложным. Наука сама становится объектом комплексного научного анализа. Естественно, возникает и развивается науковедение — отрасль, которая занимается исследованием и изучением развития собст­венно научного знания, анализирует структуру и динамику научной деятельности, взаимосвязь науки с другими социальными инсти­тутами и сферами материальной и духовной жизни общества.
Среди специального комплекса дисциплин, таких, как теория познания, психология научного творчества, социология и эконо­мика науки, изучающих развитие науки в различных аспектах, важное место занимает история науки.
В связи с возрастанием роли науки обостряется интерес к ана­лизу истории науки, выяснению причин, закономерностей и тен­денций ее развития. История науки может и должна послужить отправной точкой, своего рода эмпирическим базисом для обоб­щений любого типа — как для создания общей теории науки, так и для практических рекомендаций в области управления наукой и ее организации. Поэтому в настоящее время большую актуаль­ность приобретает развитие истории науки как самостоятельной дисциплины.
Мировой многолетний опыт историко-научных исследований (ИНИ) позволяет сформулировать ряд общих методологических проблем. В этом разделе кратко остановимся на наиболее важных из них: охарактеризуем три традиционных этапа в становлении вся­кого ИНИ; укажем сферы расширения проблематики, остановимся на проблеме источников; далее охарактеризуем сферы расширения предметной области ИНИ, специфические особенности науки как системы с рефлек­сией и этапы возможной концептуализации понимания предмета ИНИ.
Специалисты в области историко-научных исследований счи­тают, что история науки как самостоятельная научная дисциплина была признана в 1892 г. во Франции, где была создана первая специальная кафедра по истории науки. По данным на 2000 г., в мире насчитывалось уже около 140 подобных кафедр, 60 научно-исследовательских институтов и научных обществ. Значительно увеличилось число ученых, полностью посвятивших себя иссле­дованию в данной области, т. е. профессионалов в истории науки, благодаря которым историко-научные исследования превратились в самостоятельную отрасль знаний.
Можно выделить три этапа в развитии и изменении основного содержания истории науки. На первом этапе — этапе зарождения господствующим типом историко-научных исследований явля­ется преимущественно хронологическая систематизация успехов той или иной отрасли науки. Практически все разработанные к настоящему времени истории наук (истории физики, математики, психологии, социологии, экономических учений, политических и правовых учений и т. д.) прошли через этот объективно необхо­димый начальный этап зарождения. На этом этапе обычно не рас­крываются логика развития науки, условия и факторы ее движения. Результаты ИНИ при этом часто представляют собой описание и перечисление «деяний» отдельных ученых, творивших будто бы вне времени и пространства, что скрывает реальный сложный
процесс развития исследуемой науки.
На втором этапе — этапе становления основное внимание начи­нает уделяться описанию развития идей и проблем в той или иной области знания, но на уровне филиации идей. Это уже шаг вперед в становлении истории науки. По выражению А. Эйнштейна:
«История науки — не драма людей, а драма идей». Однако вся сложность науки как общественного явления на этом этапе все еще непонятна, так как в науке выявляется лишь прямое, линей­ное, необратимое шествие человеческого разума, т. е. научные идеи существуют как бы независимо от людей, их мира, отношений и т. п. Историков науки на втором этапе совсем или почти совсем не занимает ни социальная почва, ни личность ученого.
На третьем этапе — этапе развития усиливается внимание к общественному и человеческому элементу науки. Общество, обще­ственное производство, уровень производительных сил и характер производственных отношений (в том числе отношений в научном сообществе), личность ученого становятся доминирующими фак­торами в объяснении поворотов в развитии любой науки, в ее истории. Сегодня цель историко-научного исследования — выяс­нение закономерностей развития науки с учетом всех причин, условий и факторов, этому способствующих.
В то же время рост социальной роли науки повлек за собой значительное расширение и углубление проблематики историко-научных исследований.
Расширение проблематики исследований в области истории науки произошло по следующим направлениям.
1. Изменение задачи исследования, которая теперь предпола­гает не просто воссоздание прошлого, но и его изучение ради лучшего понимания настоящего и предвидения будущего. При этом воссоздание прошлого превращается из конечной цели иссле­дования в промежуточный этап на пути ее достижения. А целью становится открытие закономерностей развития науки.
2. Историко-научные работы все больше включают социальный аспект истории науки: генезис и развитие науки в связи с развитием общества, изменение социальных функций науки» места и роли ее в истории человечества. Освещение получают такие проблемы, как взаимодействие науки на разных этапах ее истории с идеологией, политикой, экономикой, культурой и т. п.
3. Неотъемлемой частью специального историко-научного анализа является изучение внутренних закономерностей научного знания. В этом контексте рассматриваются факторы, условия и сущность процесса формирования и смены научных теорий, эво­люция структуры науки и ее методов, изменение стилей научного мышления, языка науки и самого понятия «наука».
История науки как активно развивающаяся отрасль знания порождает новые методологические проблемы, количество и мно­гообразие которых велико. Сложность труда ученого-историка науки состоит в том, что он вынужден по разрозненным и непол­ным источникам восстанавливать целостную картину отдаленной эпохи в науке. Научный труд обычно содержит только результат творческого процесса исследования, а пути, по которым шел уче­ный, мотивы его деятельности почти никогда не документируются. Еще более размытыми, разбросанными по письменным матери­алам, написанными «между строк» являются научные мысли, гипотезы, суждения. При изучении истории научной мысли исследователь не должен ограничиваться рамками узкоспециали­зированных произведений, необходимо проанализировать весь круг документов и материалов, которые характеризуют воззрения их авторов, относящиеся к данной научной дисциплине. И если к тому же автор не ученый, не специалист в исследуемой научной (или научно-практической) сфере деятельности, то можно предста­вить себе, насколько сложен путь отыскания такого рода источ­ников — носителей научной мысли, их сбора, изучения, сопостав­ления и сравнения по косвенным данным, анализа отобранных материалов и получения из них объективных историко-научных результатов. Историк науки должен быть готов к такому кропот­ливому труду, к такого рода «ремеслу историка».
В научно-историческом исследовании необходимо понять свое­образие мышления исследуемой эпохи, проникнуться ее духом, вжиться в роль исследуемого автора. И это «перерождение», «смену ролей» приходится делать как минимум столько раз, сколько ис­следуется мыслителей прошлого. Методологическая трудность состоит еще и в том, что нельзя ограничиться описанием разви­тия научной мысли и общественного развития как параллельных рядов. Задача, напротив, в том, чтобы в каждом случае конкретно раскрыть взаимосвязь между ними, формы их взаимодействия, показать, как общественно-экономические, политические, идеоло­гические, социальные и культурно-исторические условия, миро­воззрение ученого влияют на стиль и направление его научного мышления.
Необходимость поиска условий научных открытий обусловли­вает неотделимость собственно исторического пути во внутренней логике развития науки, взаимосвязь исторического и логического.
Какие же методологически важные моменты в исследовании истории науки необходимо учитывать?
Рассмотрим, как развивалось и изменялось понимание пред­мета и целей историко-научного исследования в методологии современной исторической школы в связи с изменением понима­ния как науки в целом, так и отдельных ее дисциплин. Прежде всего, произошло расширение предметной области путем вклю­чения в нее новых аспектов развития науки.
Наиболее древний и традиционный предмет истории науки — развитие научных знаний, в том числе развитие знания методов науки. Для более полного понимания развития науки необходимо изучать не только изменение сферы научного знания. В предмет историко-научных исследований включается также развитие специфических отношений между членами научного сообщества, которые заняты научной деятельностью и находятся в своеобраз­ных исторически изменяющихся связях друг с другом. Необходимо подчеркнуть, что объектом рассмотрения в данном случае явля­ется не вся совокупность отношений между членами сообщества, которая составляет предмет социологии и истории общества, а только развитие специфических отношений, порождающих научное знание.
Отсюда вытекает новое определение предмета истории науки. В него уже входят не просто развитие научных знаний, а развитие научного сообщества, история отношений внутри него, развитие науки как самостоятельного института. В этом случае изучается развитие форм общения между учеными, история логических, психологических, этических и других аспектов взаимоотношений между ними; история научных школ и научных публикаций; ис­тория норм и критериев ценности в научном сообществе; история научных съездов, обществ, научных учреждений; история плани­рования научной деятельности и т. п.
И наконец, в настоящее время наука понимается как функци­ональное целое, которое включается в общество, обслуживает его специфические потребности и определяется в конечном счете общественно-исторической практикой. Наука — подсистема кон­кретного социального строя, сохраняющая при этом свою специ­фику и своеобразные внутренние тенденции. Получаемые наукой от общества для своего развития невиданные по степени интен­сивности финансово-экономические и морально-политические стимулы оказывают неоценимое влияние на дальнейшее ее про­движение вперед к новым достижениям научного и технического знания и, обратно, развитие всех сфер общества все больше зави­сит от развития науки. Отсюда вытекает вполне естественная потребность при изучении истории науки исследовать развитие отношений «наука — общество» в целом и различных аспектных проявлений этих отношений, (например, «наука — производство», «наука — техника», «наука — культура», «наука — традиции», «наука — национальные особенности» и т. п.).
Таким образом, можно выделить три основных предметных
уровня историко-научных исследований:
1) история научных знаний и методов;
2) история научного сообщества и социального института наук;
3) история отношений «наука — общество».
Предмет, а также цели и методы на каждом из этих уровней существенно различаются.
Об отличиях в предмете было сказано выше. Отметим еще, что предмет, выделенный на предшествующем уровне, включается в предмет следующего уровня, что не нарушает определенной специфики каждого уровня. Это обстоятельство отображает целост­ность предметной области и одновременно ее сложность. В кон­кретных историко-научных исследованиях различные предметные уровни часто трудно разделить, точнее, исследователю трудно «удержаться» в одной предметной области. Это усложняет работу историографов историко-научных исследований. Помимо общей цели — выявления закономерностей в развитии науки, на каждом уровне ставятся специфические исследовательские гносеологичес­кие цели (например, отыскание новых ученых и учений, новых научных сообществ и связей между ними, оценка влияния тех или иных политических, экономических и других факторов на развитие конкретной науки и т. п.). Эти цели порождают соответствующие исследовательские задачи и методы, приводят к изменениям в соот­ношении важности этапов гносеологического процесса.
Наряду с расширением представлений о предмете шел про­цесс концептуализации понимания предмета историко-научных исследований — от смутно осознаваемых интуитивных представ­лений о предмете до рациональной реконструкции процесса раз­вития науки (в ее истории) на основе тщательно разработанной теоретической схемы процесса развития науки. Первые попытки отталкивались от наивного (по сегодняшним меркам) желания восстановить «то, что было», какова была историческая уникальная реальность. Основным методом был эмпирический, однако узость понимания предмета при решении более сложных задач (чтобы понять закономерности развития науки) неизбежно приводила и приводит сторонников реалистического подхода к субъективному релятивизму.
Следующий шаг в теоретизации представлений о предмете ИНИ — это постепенное введение в исследование все большего числа политических, социально-экономических, демографических, общекультурных и других факторов, выявление причин событий, учет общих законов развития науки (а не только часто очевидной уникальности конкретного научного открытия) и на их основе — причинно-следственное объяснение процесса развития науки. Уточняется предметная область, а в качестве методов исследова­ния используются гипотетические «концепции и модели развития науки», которые, собственно, и проверяются на историческом материале.
И наконец, сам процесс теоретизации, концептуализации представлений о предмете ИНИ может стать и становится объек­том внимания и научного интереса исследователя, превращаясь постепенно в сложную и важную научную задачу. Таким образом, от выявления причин и факторов (социально-экономических и др.), влияющих на развитие науки, исследователь переходит к их систематизации, классификации и другим процессам упоря­дочения. Это неизбежно вводит исследователя в сферу так называемого внеисточникового знания, т. е. в область его собственной мировоззренческой позиции, его идеологической и социально-политической установки и сословно-классовой позиции, в его строй мышления. Различия во внеисточниковом знании, естест­венно, сказываются на понимании исследователем предмета ИНИ, на схему его рассуждений, в то же время они приводят к исполь­зованию большого арсенала методов исследования. Это, пожалуй, самый сложный уровень и этап обобщения знаний в развитии той или иной науки.
Несколько слов о специфическом, уникальном свойстве на­уки как объекта научного исследования. Дело в том, что наука — это система с рефлексией, т. е. система, содержащая собственное осознание. Ученые, как творцы науки, всегда стараются сочетать конкретное исследование с осознанием, осмыслением и рациональным отображением сущности своей научной деятельности в виде формирования целей и постановки задач исследования, перечня и обсуждения его методов, изложения логики, этапов и результатов исследования. Эти, так сказать, «сопутствующие элементы» научного исследования, по сути, представляют собой квинтэссенцию основных результатов исследования, отражая его специфику, новизну, отличие от предшествующих, старых результатов, и, в конце концов, то, на что прежде всего нацелена мысль историка науки (рис. 1.1).
Естественно, у исследователя-историка, находящегося на втором уровне рис. 1.1, возникает вопрос: как относиться к рассуждениям исследователя первого уровня, к его оценке и осознанию полученных им результатов? Игнорировать это, изучать и оценивать только сам по себе научный результат, полученный на первом уровне, или же учитывать самооценку автора результата, довериться ему, не боясь попасть в плен этой самооценки?

Рис. 1.1. Взаимосвязь науки и истории науки

Сложность вопросов и важность ответов на них очевидны, но от этих вопросов историку науки не уйти. Чтобы до конца понять эти гносеологические проблемы, помимо знания общих представ­лений об изучении систем с рефлексией, необходимо провести конкретные историко-научные исследования с целью накопления опыта работы с такими системами. Нам представляется, что в каждом конкретном историко-научном исследовании имеют место и доверие к автору изучаемой научной концепции, и крити­ческая оценка, перепроверка выдвигаемых научных результатов. Таким образом, историк науки постоянно переключается с одной позиции на другую, оказываясь то внутри системы с рефлексией (часто осознанно), то вне системы, наблюдая эту систему извне. В такой двойственной роли, по существу, выступает каждый раз оппонент или рецензент того или иного научного труда, диссерта­ции, дипломной или курсовой работы.
Следующий уровень исследования — историография науко­ведения рано или поздно порождается в процессе накопления историко-научных результатов. Так, уже известны «история истории физики», «история истории математики», появились историогра­фические работы в социологии, праве, методологические работы по историографии научного знания.
Для специалистов в области истории управленческой мысли этот этап еще впереди, но нужно готовиться к нему, изучая резуль­таты коллег и накапливая знания в области историографии наук. Отметим только, что на данном уровне предметом исследования являются уже системы с двойной рефлексией, а это уже новое качество, новые проблемы. В данном учебнике есть разделы, содержащие материал, относящийся к историографии управлен­ческой мысли, но, конечно, это только «материал», а не собственно
«историография».
Аудитория ИНИ. Историко-научные исследования проводят ученые в каждой конкретной области, но все вместе они пред­ставляют собой систематическое знание о возникновении, развитии и становлении различных наук, которые можно объединить одним понятием «история науки». Выделение истории науки в научную дисциплину привело к тому, что отчасти ее аудитория — это сами историки науки. Как и в других дисциплинах, профессионали­зация вызвала к жизни специализированную литературу и особые стандарты отбора и подготовки исследователей. Для профессиона­лов такие стандарты (например, тщательное изучение первичного источника) представляются очевидными и совершенно необходи­мыми для того, чтобы область исследования была научной. В то же время в связи с обилием подробностей и той степенью точности, которые вызваны применением этих стандартов, аудитория исто­риков науки до крайности сужается.
Другое следствие профессионализации — растущие разно­гласия между историками науки и учеными-предметниками этой науки (естественниками, экономистами, психологами, правоведами, управленцами и др.) относительно целей истории науки и того, кому она предназначена, для кого творится. Проще говоря, историки жалуются, что ученые придают историческому знанию меньшую ценность по сравнению с естествознанием, экономикой, правом и пр., а ученые обвиняют историков в недостаточном внимании к тому, что, по их мнению, составляет сердцевину науки, — про­грессу истинного знания о природе, обществе, политике.
Разногласия эти связаны со спором о целях научного познания, который в свое время разделил историков и философов науки, Главная причина заключалась в том, что историки науки, сосре­доточившись на собирании свидетельств о прошлом и объясняя события и взгляды из контекста, стали ближе к историкам вообще и отдалились от философов, которые объясняли развитие науки прогрессом рациональности и объективного знания. В то время как историки писали о прошлом, философы науки использовали конкретные случаи для подтверждения своих эпистемологических аргументов. Если первых подстерегала опасность тривиализации знаний, то вторых — опасность исторической недостоверности. В результате неопределенность с аудиторией истории науки остается. Проблема эта не является чисто академической, отно­шения между учеными и публикой и посредническая роль в них истории науки широко обсуждаются. Идут споры о том, какой именно образ науки должен быть доведен до широкой аудитории. Этот спор обостряется, когда, как в случаях с музейными экспози­циями, вопрос об образе науки имеет коммерческое, политическое или образовательное значение.
Сложность вопроса хорошо иллюстрирует инициатива Евро­пейского союза по поддержке истории науки. На проходившей в Страсбурге в 1998 г. конференции, которая называлась «История науки и техники и образование в Европе», присутствовало не­сколько групп с различными интересами. Одна из них предлагала развивать историю науки для того, чтобы помочь преподавателям естественных дисциплин (недостаток мотивации у студентов — это постоянная тревога преподавателей). Другая группа предлагала преподавать историю науки студентам, изучающим гуманитарные и социальные предметы, чтобы в наш технический век дать гра­мотное в истории науки и техники поколение. Третьи стремились обучать истории науки студентов-естественников для того, чтобы привить им чувствительность к общекультурным аспектам. Наконец, четвертую группу — академическую — можно было заподозрить в желании продолжать свои узкоспециализированные исследо­вания и вообще никого не обучать.
В качестве примера неоднородности аудитории истории науки можно привести процесс рецензирования в Великобритании книг в этой научной области. Когда книги, присланные в «Литератур­ное приложение к "Тайме"» (один из ведущих журналов книжных рецензий), попадают на стол к редактору отдела науки, он часто выбирает в качестве рецензентов ученых-естественников, т. е. тех, кто видит цель истории науки в том, чтобы обслуживать науку. Книги же по истории других гуманитарных отраслей посылаются на рецензию специализирующимся в соответствующих вопросах историкам: например, книги по истории искусства посылаются историкам искусства, а не художникам, а книги по истории экономической мысли — историкам экономической мысли, а не экономистам. В результате историки науки иногда жалуются на то, что их рецензентов предмет не интересует, а рецензенты обвиняют историков в том, что те не пишут о настоящей науке.
Исходя из неопределенности аудитории ИНИ, можно утверж­дать, что и статус историко-научных исследований неоднороден во всем мире. Например, в западных странах вопросу статуса научно-исторических исследований уделялось гораздо больше внимания, чем в России. Это было частью профессионализации, Отделения от естественных наук, выработки собственных стандартов практики и преподавания. Новая дисциплина смотрела критически на любительский интерес к великим людям, открытиям и вкладу в научное знание или на копание в деталях, которые имеют лишь местное значение. Во время этого позитивного развития возникло множество солидных исследований, трансформировавших знание об истории науки.