В обстановке общественно–политического подъема в России на рубеже 50–60-х гг. XIX в. в духовных и светских журналах развернулось оживленное обсуждение вопросов о положении православной церкви в государстве, о ее ответственности перед обществом, о материальном и нравственном уровне русского духовенства. Были поставлены также вопросы о преодолении бюрократизации в управлении церковью, придании ей большей самостоятельности, о преобразовании приходской жизни, совершенствовании системы духовного образования и даже о введении веротерпимости. Само правительство осознавало на­стоятельную необходимость разрешения этих назревших проблем, особенно в контексте и под влиянием проводившихся в то время других реформ.

Разработка и проведение указанных преобразовательных мер были возложены на светское и духовное ведомства центрального управления – Министерство внутренних дел и Святейший Синод. Разработка этих мер началась в конце 1861 г., для чего под председательством министра внутренних дел П. А. Валуева был создан специальный комитет. Решено было начать с преобразования статуса приходского духовенства. Разработка законодательных актов проходила медленно. Лишь в конце 60-х гг. был издан ряд указов, определивших правовой статус приходского духовенства. Отменялось правило наследственной передачи церковных приходских должностей, а также и наследование самого духовного звания от отца к детям. Из духовного звания исключались церковные сторожа, пономари, псаломщики и прочие церковнослужители. Детям священников и дьяконов предоставлялась свобода выбора профессии, поступления на государственную и общественную службу. Тем самым подрывалась сословная кастовость духовенства. Однако в силу укоренившейся традиции наследственность духовного сословия продолжала в реалии су­ществовать. Сокращалось число приходов (на 24%) за счет их укрупнения и приходского духовенства (на 15%). Увеличено было казенное пособие приходскому священнику (на 67%), введены были небольшие пенсии находившимся «на покое» (в отставке) священникам, а также их вдовам.

В 1863 г. был начат пересмотр системы подготовки приходских священников, что было связано с изменением их статуса, а это вызвало необходимость проведения реформы духовного образования. В 1863 г. выпускникам духовных семинарий было разрешено поступать в Университеты. В 1864 г. детям духовенства разрешено было поступать вместо духовных семинарий в гимназии, а в 1867 г. – в военные училища; одновременно это право давало возможность выхода из духовного звания. Вместе с тем по указу 1867 г. детям других сословий, в том числе и податных, разрешалось поступать в духовные учебные заведения, по окончании их получить священническую должность и таким образом перейти в духовное сословие.

Ряд изменений произошло и в церковном управлении. В 1867 г. было отменено деление епархий на три «класса»: все они получали статус первого «класса» (митрополии). Епархиальные архиереи получали право без санкции Синода строить церкви, давать разрешения на вступление в монашество, самостоятельно решать вопросы духовного образования в пределах своих епархий.

При Александре II прекратились гонения, каким подвергались старообрядцы при Николае I. За легализацию «раскола» выступала либеральная печать, которая считала, что поскольку старообрядцы не нарушают государственных законов, гонения против них противозаконны; более того, приводят к обратным результатам — «ожесточают гонимых», провоцируют конфликты, к тому же они и неэффективны, ибо нельзя против идей, учений, веры действовать грубой силой, а сами гонимые приобретают ореол мученичества. В 1864 г. был учрежден комитет по «раскольническим делам». Выработанные им и утвержденные царем в том же году «Правила» легализовали значительную часть старообрядческих толков, которым предоставлялось право свободно отправлять свое богослужение, а также выезжать за границу. Были признаны имеющими юридическую силу старообрядческие метрические записи (крещений, венчаний, отпеваний). Но эти права не распространялись на считавшиеся «вредными» старообрядческие согласия, не признававшие не только церковную, но и светскую власть.

Церковные реформы, проведенные при Александре II, несколько оживили деятельность Русской православной церкви, смягчили стеснявшие ее бюрократические оковы. Однако они были неглубоки, так как не затрагивали принципиальных вопросов управления церковью и взаимоотношений ее со светской властью, к тому же они были непоследовательны и незавершенны. Это обусловило их непрочность и фактически отказ от них в последующее царствование.

При Александре III конфессиональную политику определял назначенный еще Александром II в 1880 г. обер-прокурором Синода профессор гражданского права К. П. Победоносцев. На этом посту он находился 25 лет. Он был автором печально знаменитого царского манифеста 29 апреля 1881 г. «О незыблемости самодержавия», который определил политическую линию царствования Александра III. Победоносцев полагал, что при проведении этого курса православная церковь призвана сыграть огромную, если не решающую, роль. При нем были восстановлены закрытые в 60–
70-е гг. церковные приходы и крыты новые. За время царствования Александра III ежегодно возводилось до 250 церквей, на 22% увеличилась численность священнослужителей. Опираясь на поддержку светской власти, Победоносцев стремился поднять религиозность русского народа, распространить православие и среди нерусских народов. При нем оживилась деятельность православных миссий, умножилось число церковных периодических изданий и тиражи духовной литературы. Он стимулировал учреждение церковных братств, призванных, особенно в западных губерниях России, укреплять православие.

Победоносцев считал, что церковь, помимо своих религиозных обязанностей, должна была развивать и другие формы деятельности, важные для укрепления ее авторитета в народе. Большое значение он придавал церковной проповеди, внебогослужебным собеседованиям священников со своими прихожанами, устройству при церквах библиотек, организации церковной благотворительности, а также проведению торжеств по случаю различных церковных юбилеев.

В начале 80-х гг. по инициативе Победоносцева стали интенсивно открываться церковно–приходские школы, которым он придавал решающее значение в деле воспитания народных масс в духе преданности православной церкви и престолу. Церковно–приходские школы находились в непосредственном ведении Синода. Во главе этих школ были поставлены приходские священники, которые являлись и «законоучителями» (преподавателями главного предмета в школе – «Закона Божьего»). Хотя расширение сети церковно–приходских школ и преследовало откровенно утилитарно–политические цели, тем не менее они сыграли немалую положительную роль для распространения грамотности в народе.

В связи с ростом рабочего движения в 70–90-е гг. XIX в. светская власть потребовала от православной церкви оказать содействие в борьбе против влияния народнической, а позже и социал-демократической пропаганды. По инициативе Победоносцева и редактора «Московских ведомостей» М. Н. Каткова в начале 80-х гг. при Исаакиевском соборе в Петербурге было создано специальное общество, в задачу которого входило издание клерикально-монархической литературы и ее бесплатной раздачи рабочим.

В многонациональной России православная церковь хотя и была «господствующей и первенствующей», однако ее влияние не распространялось на миллионы, исповедующих католичество, протестантство, мусульманство, иудаизм, буддизм, а также «отпавших от православия» русских старообрядцев разных толков и сектантов. Не все Русские признавали официальное православие, но вместе с тем исповедовали православие и многие нерусские народы (украинцы, белорусы, молдаване, ряд народов Поволжья, Урала, Сибири, принявших крещение).

По данным годовых отчетов Синода, в 1840 г. православное население России насчитывало 44 млн. человек обоего пола, в 1860г. – 52 млн., в 1890 г. – 72 млн., по первой Всероссийской переписи 1897 г. – 87,4 млн. Удельный вес православного населения в течение XIX в. составлял от 70 до 75%.

В отношении старообрядчества проводилась довольно гибкая политика. Изданный в 1883 г. новый закон о старообрядцах подтверждал постановления 60 – 70-х гг., отменявшие введенные для них Николаем I многие ограничения. Старообрядцам (кроме «вредных сект») разрешалось занимать общественные должности, заниматься торгово-промышленной деятельностью, получать паспорта на общих основаниях. Они могли открывать молитвенные здания, но с разрешения министра внутренних дел и обер-прокурора Синода. Однако им запрещалось сооружать колокольни, проводить крестные ходы, а главное — распространять свое учение среди православного населения. Продолжало преследоваться и « отпадение от православия в раскол».

Однако церковные и светские власти более всего были обеспокоены широким распространением в то время так называемых «рационалистических» сект: штундистов, баптистов, пашковцев, толстовцев и пр.

Старообрядцы первостепенное значение придавали обрядности, точнее, приверженности к старым обрядам, в которых видели суть сохранения «древлего благочестия». Догматических расхождений у них с господствующей православной церковью, по существу, не было. Новые, сектантского типа, христианские конфессии, в основном возникшие на Западе и принесенные в Россию, делали акцент на «разум» (почему их и принято называть «рационалистическими»). Они, наоборот, практически отвергали всякую обрядность или сводили ее к минимуму. Поэтому расхождение их с православной церковью было более всего на почве догматики. Проповедь идеи всеобщего равенства, общинности, трудолюбия, благотворительности, строгости нравов, взаимопомощи, а также ненасилия и всеобщей любви особенно привлекали в эти секты простое население, что и обеспечило значительный их успех в России в конце XIX в. Вследствие этого был принят ряд радикальных мер к их «искоренению»: запреты исполнять службы, судебные преследования. Многие десятки тысяч последователей этих сект вынуждены были эмигрировать (в основном в США и Канаду).

Гонения за веру отталкивали от правительства не только либеральных, но и лояльно относившихся к нему консервативных людей, разжигали недовольство и в национальных регионах, а недовольство на религиозной и национальной почве неизбежно выливалось в социальный протест.

ГЛАВА XI

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ НА РУБЕЖЕ XIX – XX вв.