Исследования

Дж. Боулби и М. Эйнсворт полагали, что различия в надежности привязанности могут оказывать сильное влияние на последующие близкие отношения с людьми, представления о себе и даже возможность возникновения психических нарушений [4; 5]. Принятие этого положения из классической теории привязанности закономерно приводит к попыткам найти связь привязанности с самыми разными аспектами психического и личностного развития человека. К настоящему моменту известны многочисленные лонгитюдные исследования, прослеживающие периоды жизни от нескольких месяцев до десятилетий, с использованием методов наблюдения; самоотчетов, отчетов родителей, учителей и сверстников; стандартизованных методик (Thompson, 1999). В исследованиях, проведенных за последние пятнадцать лет, были найдены связи между надежностью привязанности и такими показателями, как торможение поведения и робость, знания ребенка о себе и о матери, упорство в решении задач и др.[32].

Р. Томпсон считает, что привязанность оказывает влияние на личностную организацию в целом. Так, надежная привязанность в младенчестве может сформировать многие аспекты развивающейся личности, включая общительность, особенности эмоционального реагирования, любопытство, независимость, доверие и самооценку. К. Кернс утверждает, что дети с надежной привязанностью обычно демонстрируют большее любопытство и уверенность в выполнении решении задач и испытывают меньше трудностей во взаимодействии со сверстниками [9].

Так или иначе, современные психологи признают, что качество детско-родительских взаимоотношений связано с социальным и эмоциональным развитием ребенка. Например, развитие надежной привязанности к матери или отцу связано с особенностями детской самооценки, кооперацией со сверстниками и самоконтролем. Родители также могут оказывать влияние на своих детей посредством практики родительского воспитания. Так, дети, которые более тесно взаимодействуют с родителями, реже оказываются вовлеченными в преступную деятельность [9].

Фонаги и Таргета (1997) предполагают, что родители служат своим детям в качестве зеркала, отражающего их душевные состояния: например, если ребенок ощущает тревогу, то эта тревога через реакции близкого взрослого будет обратно передана ребенку. Авторы отмечают, что родители сильно различаются не только по своей способности узнавать и «отражать» переживания ребенка, но также и по способности помогать детям справляться с этими переживаниями [51].

Фонаги и Таргет полагают, что надежно привязанные дети будут чувствовать себя более защищенными перед лицом отраженного опыта, и с большей вероятностью будут иметь позитивный образ себя и своих чувств. Подавляющее большинство как западных, так и отечественных авторов признают огромное влияние, которое оказывают родители на познавательное и эмоциональное развитие детей вплоть до подросткового возраста «Поведение родителей и их отношение к детям в значительной мере определяют, насколько легко подросток овладеет различными навыками, приобретет самостоятельность, уверенность в своих силах, положительную самооценку» [51, 242].

Одна из важных функций привязанности в подростковом возрасте состоит в обеспечении надежной эмоциональной «базы», позволяющей подростку осваивать разные эмоции и чувства, которые является неотъемлемой частью взрослой самостоятельной жизни (Allen, Land, 1999) [10]. В настоящее время известны исследования, показавшие интересные особенностей регуляции аффекта у подростков и взрослых людей с разными типами привязанности. Так, например, Дж. Кэссиди на основе данных «Интервью об особенностях привязанности для взрослых» («AAI») было обнаружено, что люди с отстраненной (dismissive) привязанностью характеризуются тенденцией избегать обсуждения ситуаций, связанных с сильными эмоциями, такими как страх, гнев, боль, разочарование и чувство одиночества. Такие люди могут даже идеализировать прошлые взаимоотношения, преуменьшать прошлые трудности или презентировать себя как эмоционально неуязвимых. Аллен и Лэнд объясняют это тем, что в детстве их родители поступали таким образом с их чувствами, и дети со временем усвоили модель поведения своих родителей. В этом же исследовании Кэссиди подростки с «навязчивой» (preoccupied) привязанностью характеризуются такой защитной стратегий поведения, которая заключается сильной погруженностью в отношения и сопровождается гневом.

Хотя в настоящий момент известно не так много исследований, в которых привязанность рассматривается в качестве важного фактора автономного поведения, все же существует ряд исследований, связывающих качество привязанности с особенностями автономии подростков. Как правило, такие исследования сосредоточены на предподростковом и подростковом возрастах.

В основе подобных исследований лежит предположение о том, что «надежная база» обеспечивает определенный вклад в развитие самостоятельности ребенка на разных возрастных этапах. При этом связь привязанности с автономией за пределами младенчества в ее существенных чертах аналогична связи, которая имеет место в младенчестве. По мнению Боулби [4], феномен «надежной базы» в младенчестве связан со способностью ребенка свободно исследовать окружающее пространство. В системе кодирования методики оценки привязанности для взрослых («AAI») даже условное название надежной привязанности - «автономная» - указывает на наличие баланса между стремлением человека к надежной «базе» и стремлением к автономному поведению. Если в младенчестве исследовательская активность связана, прежде всего, с физическим окружением, то в подростковом возрасте - с эмоциональной и интеллектуальной независимостью от родителей.

Аллен и Хаузер, а затем Бейкер-Столл и Фреммер-Бомбик обнаружили, что надежно привязанные подростки в ходе взаимодействия с родителями с большей вероятностью будут демонстрировать автономное поведение и чувство общности (relatedness). Результаты также показали, что подростки с ненадежно-отвергающей (insecure/dismissing) привязанностью проявляют меньшую автономию, чем подростки с надежной привязанностью, и меньшее чувство общности, чем надежно привязанные подростки и подростки с ненадежно-навязчивой (insecure/preoccupied) привязанностью [10].

Исследование, проведенное Р. Райаном и Дж. Линчем, посвященное конструкту «эмоциональной автономии» обнаружило интересные связи его с конструктом эмоциональной привязанности. По мнению Райана и Линча, термин «эмоциональная автономия» наилучшим образом отражает чувство эмоционального отделения («emotional detachment»), которое возникает тогда, когда подростки рассматривают своих родителей как отвергающих и неподдерживающих. Исследование Райана и Линча показало, что показатели эмоциональной автономии подростков положительно связаны с качеством их привязанности к родителям (по данным самоотчетов).

В одном из исследований Дж. Аллена, К. МакЭлхани, Д. Ланд и др. подтвердили гипотезу о том, подростки используют надежную «базу» (т.е. чутких и отзывчивых матерей) для установления «интеллектуальной автономии» образом, аналогичным установлению «физической независимости» в младенчестве [10].

Результаты этого исследования (Allen et al., 2003) показали, что надежно привязанные подростки в значительно большей степени, чем ненадежно привязанные, были способны самостоятельно оценивать свои взаимоотношения с матерями, мирно обсуждать разногласия в контексте взаимоотношений, характеризующихся чуткостью и поддержкой со стороны матери. Другими словами, эти подростки могли свободно осваивать свои зоны интеллектуальной и эмоциональной независимости и автономии, опираясь на надежную «базу» для высокой степени общности и позитивных отношений со своими матерями.

Исследование А. Гиттер (1999) показало, что подростки с надежной привязанностью к матери в большей степени, по сравнению с ненадежно привязанными подростками, были склонны демонстрировать поведение, направленное на сохранение чувства общности. Такое поведение включало в себя внимание и уважение подростка к мнению матери, вовлеченность в процесс обсуждения, отсутствие агрессивных и враждебных высказываний, нежелание навязывать матери свою точку зрения. Именно за таким поведением, по мнению автора, стоит задача становления автономии при одновременном сохранении близких отношений: подросток вовлечен в разговор, чувствует свою ответственность за него (это задача становления автономии), но при этом, осознают важность своих отношений с матерями и уважают их позицию (задача поддержания общности).

Пары, в которых хотя бы один человек (подросток или его мать) имели навязчивую (preoccupied) привязанность, отличались не только более низким уровнем автономии и общности, но также активными попытками подрыва автономии или общности. Например, было обнаружено, что подростки с навязчивой привязанностью проявляли стремление к общности следующим образом: не задавали вопросов, обрывали высказывания своих матерей или пытались преждевременно закончить дискуссию.

В качестве еще одного важного исследования, показывающего особенности становления автономии и подростков с ненадежной привязанностью типа «С», отметим исследование Дж. Аллена, П. Марш, К. МакФарленд и др. (2002). В этом исследовании привязанность и автономия рассматривались в качестве предикторов уровня социальной компетентности и делинквентности у подростков в возрасте между 16 и 18 годами.

Исследование проверяло гипотезу о том, что для подростков с ненадежно-навязчивой» привязанностью (тип С) нормативное становление автономии во взаимодействии с родителями оказывается проблематичным. Как указывают сами авторы, нормативное возрастание автономии, которое характеризует отношения подростка с родителями, имплицитно отражает стоящее за ней обособление подростка в его мыслях и чувствах, а также чисто объективную (физическую) автономизацию от родителей. Авторы предположили, что эта автономизация сама по себе может оказаться пугающей для подростков с этим типом ненадежной привязанности и в качестве ответной реакции вызывав гнев или нарушения поведения. Цель этой защитной реакции состоит, с одной стороны, в привлечении к себе родительского внимания, с другой стороны, в намеренном преуменьшении значимости эмоциональной связи с родителями.

Авторы полагали, что привязанность следует рассматривать в контексте всей семейной системы, ведь «навязчивая» или тревожная привязанность (тип С), как со стороны родителя, так и со стороны подростка может приводить к сложностям установления автономии в детско-родительских отношениях. Нарушения поведения в форме делинквентности, таким образом, становятся для таких подростков своеобразным способом проявления своей автономии.

Исследование подтвердило гипотезу о том, что подростки с привязанностью типа «С» и одновременно с высоким уровнем автономии имеют более высокий уровень делинквентности. Авторы объясняют это тревогой подростков, связанной с их глубокой неуверенностью во взаимоотношениях и, как следствие, сложностями становления автономии. В качестве возможного объяснения этого механизма рассматривается поведение матерей подростков с ненадежной привязанностью типа «С».

Эти матери демонстрируют выраженную автономию, которая может провоцировать тревогу подростков. Как утверждают сами авторы, индивиды с привязанностью типа «С», которые испытывают трудности в достижении когнитивной или эмоциональной дистанции с «объектом» привязанности, могут испытывать сильные гнев и тревогу вследствие недостаточной доступности «объекта» привязанности применительно к его потребностям. Итак, в данном исследовании, в ходе взаимодействия с подростками их матери проявляли автономию в несколько ригидной и открыто довлеющей манере. Например, матери подростков с привязанность типа «С» гораздо чаще, чем матери надежно привязанных подростков пускались в длинные монологи в защиту своей точки зрения, при этом, их высказывания были очень хорошо аргументированными и уверенными и гораздо менее открытыми и гибкими. Как уже было сказано, подобное поведение матерей может рассматриваться подростками как очень пугающее и приводить к соответствующему «страху автономии». Эта автономия в глазах подростов ставит под сомнение возможность сохранения тесных эмоциональных уз с родителями.

В отличие от подростков с привязанностью типа «С», подростки с надежной привязанностью в проявлениях автономного поведения матерей находят возможности и образцы для раскрытия своей собственной автономии и достижения все новых уровней социальной компетентности.

Как мы видим известные исследования особенностей автономии и привязанности сфокусированы в основном на подростковом возрасте (Allen, Kuperminc et al., 2002; Allen, Hauser, 1996; Allen, McElhaney et al.; Ryan, Lynch, 1989; Gitter, 1999 и др.). Это обусловлено тем, что именно в подростковом возрасте автономия становится важнейшей задачей развития; а достижение автономии в свою очередь зависит от сложившихся особенностей детско-родительских отношений.

Достижению автономии в подростковом возрасте должны предшествовать определенные достижения развития автономии на более раннем возрастном этапе - в младшем школьном возрасте. Тем не менее, анализ отечественных и зарубежных литературных источников показал, что эта проблема до сих пор остается недостаточно изученной.

Лишь недавние исследования (2007) современных московских ученых Е.В. Пупыревой и Г.В. Бурменской были направлены на изучение привязанности к матери как фактора становления автономии личности именно в младшем школьном возрасте [40].

Они также опирались в своей работе на известные исследования особенностей автономии и привязанности сфокусированные на подростковом возрасте (Allen, Kuperminc et al., 2002; Allen, Hauser, 1996; Allen, McElhaney et al.; Ryan, Lynch, 1989; Gitter, 1999 и др.), а также использовали основные положения теории Э. Маккоби о том, что автономия младших школьников формируется в условиях из активного взаимодействия с матерью – в процессе сорегулирования действий и поведения.  В результате проведенного исследования ими были выдвинуты следующие положения:

1. Характер процесса сорегулирования зависит от типа привязанности ребенка к матери. Согласование действий с матерями у детей с избегающей привязанностью протекает наиболее напряженно и соответствует наименее благополучному варианту эмоционально-личностного развития. Процесс согласования действий и усилий с матерями у надежно привязанных детей обычно носит добровольный характер и осуществляется охотно и легко.

2. Автономия младшего школьника имеет сложную динамику и структуру, разные компоненты которой формируются неодновременно. При этом общее субъективное чувство самостоятельности у большинства младших школьников опережает развитие многих конкретных проявлений самостоятельности (в бытовой сфере, выборе друзей, досуга и др.), образуя своего рода «зону ближайшего развития» в становлении автономии личности младшего школьника.

3. Дети с разными типами привязанности имеют разные особенности самостоятельности в отношениях с матерями. В целом дети с ненадежными типами привязанности демонстрируют бoльшую автономию, чем дети с надежной привязанностью. Тем не менее главное различие выражается не в степени автономии, а ее качественных особенностях: в случае надежной привязанности за самостоятельностью ребенка стоит чувство компетентности и уверенности, почерпнутое в опыте сорегулирования деятельности с матерью, т.е. в результате добровольного и гибкого согласования действий и хорошего эмоционального контакта с матерью. В случае ненадежной привязанности за субъективно высокой самостоятельностью ребенка стоит внутренне отстраненное отношение к матери или напряженное отстаивание своей позиции.

4. Выступая в качестве важной предпосылки развития личности ребенка в целом, надежная привязанность к матери создает наиболее благоприятные условия для развития его самостоятельности, поскольку полноценная автономия требует наличия достаточного и успешного опыта действия в разнообразных жизненных ситуациях. Обрести такой опыт ребенок может лишь в процессе сотрудничества и согласования своих усилий с близким взрослым (сорегуляции).

5. Ненадежная привязанность осложняет процесс сорегулирования и тем самым способствует преждевременной («вынужденной») эмоциональной автономизации, создает предпосылки для разрыва эмоциональной связи с матерью в подростковом возрасте. Хотя дети с ненадежными типами привязанности объективно испытывают потребность в помощи и участии матерей, однако вследствие нарушенных отношений с ними, они часто вынужденно предпочитают действовать самостоятельно.

Это основные теоретические положения, на которые мы будем опираться в нашем исследовании.

Итак, мы видим, что привязанность к матери оказывает влияние на личностное развитие ребенка, в частности, на особенности развития автономии. По мнению Дж. Боулби, надежная база привязанности к матери в младенчестве обеспечивает ребенку возможность самостоятельно исследовать окружающий мир. В ряде современных исследований, было показано, что по мере развития ребенка к подростковому возрасту самостоятельность проявляется уже в эмоциональной и интеллектуальной независимости от родителей.

Мы привели данные о возможности «позитивной» автономизации подростка (при сохранении близких отношений с родителями) в противовес автономии как «эмоциональному разрыву» с родителями. Показано, что в целом надежная привязанность создает благоприятные предпосылки для становления автономии в подростковом возрасте, а тревожно-амбивалентная ненадежная привязанность (тип С) -неблагоприятные. В ходе специально организованных дискуссий подростки с надежной привязанностью проявляли высокую автономию, которая, однако, сочеталась со стремлением прийти к общему мнению с матерями, а также вниманием и уважением к взглядам матери, вовлеченностью в процесс обсуждения, отсутствием агрессивных и враждебных высказываний, нежеланием навязывать свою точку зрения. В то же время подростки с амбивалентной привязанностью часто обнаруживали скованность и «страх автономии». Подобные данные интересны нам, прежде всего тем, что указывают на глубокую связь между особенностями отношений с родителями (привязанностью) и автономией.