В психодиагностической практике не отмечается принципиальных различий в исследовании психологической защиты взрослых и детей. Обычно в качестве предлагаемых для изучения защиты ребенка методов фигурируют либо различные формы наблюдения [7, 66, 92], либо детские эквиваленты проективных методов: детский вариант теста тематической апперцепции САТ [12, 146], детский вариант теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга [31]. При всей весомости данных методов в практике психологического исследования для оценки специфических особенностей психологической защиты они явно недостаточны: во-первых, в силу известной субъективности получаемых оценок, во-вторых, в силу отрывочности итоговой информации. Так, получаемый в ходе наблюдения и при использовании САТ перечень видов психологической защиты, к которым склонен ребенок, весьма условен и зависит от наблюдательности психолога, его профессиональной подготовленности и представлений об исследуемом феномене. Что касается показателей количественной выраженности конкретных МПЗ в защитной стратегии ребенка, то оба метода практически исключают получение подобной информации. Количественные оценки предполагает метод С. Розенцвейга, наиболее часто используемый в исследовательских целях. Однако его возможности крайне ограничены при анализе качественных показателей психологической защиты. Проблема полноты информации может быть решена либо сочетанием отдельных методов, либо созданием самостоятельной методики, удовлетворяющей потребностям исследования.

Одним из существенных требований данного исследования было получение рядоположенной информации о защитных особенностях детей и родителей. В противном случае сравнение результатов стало бы невозможным. Поскольку первоначально была определена методика изучения МПЗ взрослых, то в результате стала очевидной необходимость подбора методики изучения детской защиты по следующим критериям:

- необходимость оценки тех же восьми МПЗ, что и в методике Р. Плутчика;

- необходимость количественной оценки их выраженности;

- необходимость оценки каждого МПЗ по тем же критериям, что и в соответствующей методике для взрослых.

За основу для создания требуемой методики была взята идея Кристофера Перри [178], который предложил изучать психологическую защиту субъекта посредством экспертной оценки. Суть метода К. Перри сводится к следующему.

На первом этапе экспериментатор проводит с испытуемым интервью с целью получить информацию о специфике психологической защиты последнего. Интервьюер может в ходе беседы как на словах получать от респондента свидетельства использования им психологической защиты, так и целенаправленно провоцировать проявление у него некоторых защит, если находит противоречия в его словах.

На втором этапе одному эксперту или группе экспертов демонстрируется записанное на видео интервью с испытуемым. После просмотра интервью каждый эксперт оценивает по специально разработанным шкалам вероятность того, что субъект использовал соответствующий вид психологической защиты. В отдельных случаях эксперты обсуждают свои оценки с целью достижения согласованности и получения максимально валидной оценки.

Автор методики предлагает более или менее четкие правила присвоения тех или иных оценок вероятности. В этих правилах отражены такие факторы, как давность проведения интервью (не позднее двух лет), количество конкретных свидетельств в пользу того или иного защитного механизма, степень противоречивости этих свидетельств и возможность их использования для оценки ограниченного числа (одновременно не более двух) видов защиты. Вероятность использования каждого из 26 выделенных К. Перри механизмов оценивается в балльной системе: от 0 (не используется совсем) до 3 баллов (определенно используется).

Таким образом, изучение МПЗ детей проводилось в настоящем исследовании посредством формализованной экспертной оценки. В отличие от метода К. Перри, в данном случае оценивалось наличие не собственно защитных механизмов, а соответствующих им поведенческих проявлений (см. Приложение 1). Такой подход исключает неверное толкование одних и тех же МПЗ и необходимость специальной подготовки экспертов, что дало возможность использовать в качестве экспертов родителей и хорошо знающих ребенка взрослых (учителей, воспитателей, психологов). Каждого ребенка оценивали 2-4 человека: один или оба родителя и 1-2 работающих с ним педагога (психолога), т.е. те, кто мог систематически наблюдать его в естественных условиях, не вызывая при этом нежелательную реакцию на наблюдателя. Работа экспертов не требовала от них проведения дополнительных наблюдений: достаточно было использовать уже имеющуюся информацию о типичных для ребенка формах поведения.

Каждому эксперту предлагалась «Карта оценки детских защитных механизмов» (см. Приложение 2): список доступных для внешнего наблюдения поведенческих реакций, каждая из которых соответствовала одному из восьми заранее определенных защитных механизмов: отрицанию, вытеснению, регрессии, компенсации, замещению, проекции, формированию реакции и интеллектуализации. Список содержал 24 (по 3 на каждый вид защиты) утверждения, отражающих детские аналогии защитного поведения взрослых в строгом соответствии с тем, как такое поведение понимается в опроснике Плутчика. Прежде чем список приобрел окончательный вид, он дважды подвергался коррекции, преимущественно с позиции легкости – трудности наблюдения данной реакции во внешнем поведении. В создании конечного варианта «Карты оценки детских защитных механизмов» приняли участие 3 психолога и 3 педагога.

С целью получения дифференцированной количественной оценки для каждого МПЗ экспертам предлагалось оценить частоту встречаемости данной защитной реакции в поведенческой стратегии ребенка и сделать отметку в соответствующей графе регистрационного бланка. Далее каждому показателю частоты экспериментатор приписывал соответствующий балл:

не случается, не замечали – 0 баллов;

бывает иногда – 1 балл;

бывает часто – 2 балла;

бывает постоянно – 3 балла.

В итоге максимальная выраженность каждого защитного механизма могла составлять 9 баллов (3 поведенческих реакции по 3 балла), минимальная – 0. Так как каждого ребенка оценивало несколько взрослых, то конечный показатель каждого МПЗ представлял собой среднее значение оценок всех экспертов.

Таким образом, в качестве показателей психологической защиты детей в исследовании фигурируют абсолютная усредненная оценка выраженности каждого МПЗ и показатели интенсивности психологической защиты (высокая, социально-нормативная, низкая). Исключение составляет лишь сравнение количественных и качественных характеристик психологической защиты взрослых и детей: шкалы детских и взрослых защитных механизмов имеют различное измерение, поэтому для получения достоверной информации абсолютные показатели МПЗ во всех группах были приведены к относительным и далее сравнивались по соответствующим статистическим критериям (раздел 3.1).

2.2. Методики исследования детско-родительского взаимодействия иэмоциональных отношений в семье

С целью оценки особенностей детско-родительского взаимодействия в работе использовалась методика «Взаимодействие родитель – ребенок» (ВРР), описанная Марковской И.М. [68, 69]. Методика представляет собой опросник, состоящий из 60 утверждений (см. Приложение 4), каждое из которых предполагает оценку степени согласия с ним по 5-балльной системе:

5 – несомненно, да (очень сильное согласие)

4 – в общем, да

3 –и да, и нет

2 – скорее нет, чем да

1 – нет (абсолютное несогласие).

Оценка показателей детско-родительского взаимодействия проводится по 10 шкалам, имеющим дихотомически сформулированные названия.

1. Нетребовательность – требовательность родителя. Шкала предполагает оценку претензий, требований и ожиданий, которые предъявляются ребенку в процессе взаимодействия. Чем выше показатели по этой шкале, тем больше родительская требовательность, тем более высокого уровня ответственности ожидает родитель от ребенка.

2. Мягкость – строгость родителя. Отражает уровень суровости мер по отношению к ребенку, жесткости правил в отношениях между детьми и родителями, общую склонность родителей к использованию наказаний разного уровня. Высокие показатели свидетельствуют о жестком стиле детско-родительского взаимодействия.

3. Автономность – контроль по отношению к ребенку. Чем выше показатели по этой шкале, тем выраженнее контролирующее поведение родителей по отношению к ребенку, что может проявляться в чрезмерной опеке, стремлении принимать за него решения, предупреждать малейшие трудности в его жизни. Низкие показатели могут свидетельствовать о вседозволенности и безразличии к ребенку.

4. Эмоциональная дистанция – эмоциональная близость ребенка к родителю. Шкала отражает представление родителей о степени близости и доверительности в отношениях между ними и ребенком. Высокие показатели говорят о том, что родитель ощущает себя доверенным лицом ребенка. Низкие отражают дистанцированность в отношениях.

5. Отвержение – принятие ребенка родителем. Отражает базовое отношение родителя к ребенку, принятие или непринятие его личностных качеств и поведенческих проявлений. Чем выше значения по данной шкале, чем выше готовность родителя принимать своего ребенка таким, какой он есть, без попытки его изменить. «Принятие ребенка как личности является важным условием благоприятного развития ребенка, его самооценки» [69, с.33].

6. Отсутствие сотрудничества – сотрудничество. Шкала отражает наличие или отсутствие в арсенале родителей совместных с ребенком видов деятельности, в которых учитывались бы интересы, права и обязанности обеих сторон и проявлялась бы способность устанавливать отношения равенства и партнерства. Высокие показатели соответствуют наличию данных характеристик.

7. Отсутствие тревожности – тревожность за ребенка. Чем выше показатели по этой шкале, тем больше обеспокоенность родителей реальными и мнимыми опасностями, угрожающими ребенку, и тем легче актуализируются подобные страхи. Высокая тревожность обычно сопряжена с высоким контролем.

8. Воспитательная непоследовательность – воспитательная последователь-ность. Данная шкала оценивает степень предсказуемости родительского поведения в отношении ребенка, стабильность отношения к нему и системы предъявляемых ему требований. Чем выше значения, тем выше последовательность родителей в применении конкретных методов воспитания и больше возможности у ребенка приспособиться к ним. Непоследовательность родителей, соответствующая низким значениям по данной шкале, может быть следствием эмоциональной неуравновешенности, воспитательной неуверенности, непринятия ребенка.

9. Воспитательное единство – воспитательная конфронтация. Шкала отражает степень согласованности у взрослых членов семьи их воспитательных стратегий и наличие конфликтов между ними по этому поводу. Хоть данный критерий и не предполагает оценки непосредственного взаимодействия родителя и ребенка, тем не менее, отсутствие в семье «педагогического мира» является серьезным дестабилизирующим фактором как для семьи в целом, так и для личности ребенка.

10. Общая неудовлетворенность – общая удовлетворенность детско-родительскими отношениями. По данным этой шкалы можно судить о том, насколько устраивает родителей сложившаяся система отношений между ними и ребенком. Чем выше значения, тем выше удовлетворенность.

Разброс значений по каждой шкале возможен от 5 до 25 баллов.

В дальнейшем при описании результатов в качестве названия шкал будет фигурировать только полюс высоких значений: требовательность, строгость, контроль, эмоциональная близость, принятие, сотрудничество, тревожность, последовательность, конфронтация, удовлетворенность.

Опросник ВРР существует в трех формах, одна из которых – для родителей дошкольников и младших школьников – использовалась в настоящем исследовании. В ходе исследования опросник предлагался не только родителям, но и другим взрослым членам семьи в случае, если они имели непосредственное отношение к воспитанию ребенка.

Одна из задач исследования ставила перед необходимостью оценить степень и модальность значимости для ребенка каждого из взрослых членов семьи. С этой целью использовался «Тест семейных отношений» (Family Relations Test) Д. Антони и Е. Бене [19, 33, 69]. Методика является проективной. Она позволяет определить позицию ребенка по отношению к членам семьи, качественно и количественно оценить чувства, которые ребенок испытывает к ним.

Тестовый материал методики состоит из 20 фигур (мужские, женские, детские) и набора карточек с «посланиями» членам семьи, на которых запечатлены четыре группы «чувств»:

− положительные, исходящие от ребенка;

− отрицательные, исходящие от ребенка;

− положительные, получаемые ребенком;

− отрицательные, получаемые ребенком.

Тестовая ситуация носит игровой характер. На первом этапе ребенку предлагается решить, каких членов семьи он возьмет в игру и выбрать из имеющихся фигурок «себя», «маму», «папу» и т.д. На втором этапе экспериментатор (или сам ребенок) зачитывает послания. Ребенок же отправляет их тем членам семьи, которым считает нужным. Для посланий, которые он не желает посылать никому, есть отдельная фигура «Никто».

В результате каждый член модифицированной ребенком семьи получает свой паттерн эмоционального отношения, который содержит перечисленный выше набор чувств. Общая значимость того или иного человека определяется числом посланий, отправленных ребенком ему. Чем больше посланий в сравнении с другими членами семьи, тем выше значимость. Для оценки общей значимости послания с негативными и позитивными чувствами суммируются. Для оценки эмоционального оттенка значимости рассматривается отдельно число положительных и отрицательных чувств, посланных ребенком каждому члену семьи. Для данного исследования наибольший интерес представляли взрослые члены семьи.

Важно понимать, что значимость совсем не обязательно должна иметь положительный оттенок: ребенок может настолько бояться и (или) не любить кого-то из взрослых, что перед этими чувствами будут меркнуть все положительные эмоции по отношению к другим членам семьи. Значимость одного субъекта для другого понимается нами как степень непроизвольного влияния первого на чувства, мысли и мотивы поведения последнего. И если эти чувства и мысли отрицательные, то следует говорить о негативной значимости соответствующего человека. Некоторые из членов семьи, являясь безусловно значимыми для ребенка, вызывают у него в равной степени как положительные переживания, так и отрицательные (например, одновременно любовь и страх, привязанность и тревогу). В таком случае речь идет об амбивалентной значимости этих членов семьи.

Таким образом, была получена информация не только о степени, но и о модальности (знаке) эмоциональной значимости для ребенка каждого члена семьи. Методика дает возможность получения в случае необходимости более широкого круга информации: о восприятии ребенком структуры семьи, об уровне его эгоцентризма и самоагрессии и даже о некоторых защитных механизмах, используемых ребенком. Последняя информация, хоть и представляла для исследования потенциальный интерес, все же использовалась очень ограниченно, лишь для сопоставления с полученными в результате экспертной оценки показателями МПЗ детей. Столь осторожное отношение к полученным данным о способах защиты объясняется тем, что методика «Тест семейных отношений» не предназначена для выявления психологической защиты как свойства личности, она дает лишь косвенные сведения о защитных реакциях на чувство вины, вызываемое тестовой ситуацией [33, с.15].

Методика имеет две формы: упрощенную (для детей 4-7 лет) и усложненную (для детей 8-10 лет). В данном случае использовались оба варианта в зависимости от возраста исследуемых детей.

Полученные при обработке данные фигурировали в исследовании в виде трех списков: позитивно, негативно и амбивалентно значимых взрослых членов семьи.