Александр Иванович Герцен(псевдоним Искандер, 1812—1870) родился в Москве. В политических взглядах Герцена самым стабильным элемен­том была защита прав человека. Отсутствия этих прав он не про­щал режиму Николая I, их нарушения не простил Александру II: «Уничтожьте крепостное право... освободите слово от цензуры и спину русского человека от палки, отворите двери суда, дайте волю совести». Уроки практической политики, полученные Герценом в За­падной Европе в 1848—1852 гг., когда на его глазах рождалась и умирала Вторая французская республика, породили разочарова­ние в буржуазном парламентаризме. Важное место в творчестве Герцена и Огарева занял нацио­нальный вопрос. Он встал перед ними в 1863 г., когда началось польское национальное восстание. Герцен и Огарев хотели не распада страны, а свободной феде­рации народов, «вступающих в союз с великорусским племенем». Подобно Леру, Герцен и Огарев связывали будущее прогресса не с воинствующим индивидуализмом, а с «солидарностью» и «социализмом». Они высоко ценили общинные традиции рус­ского крестьянства. «Слово «социализм» неизвестно нашему на­роду, — писал Герцен, — но смысл его близок душе русского чело­века, живущего свой век в сельской общине и в работнической артели». В последние годы жизни Герцен очень тревожился за будущее России. Он видел, что реакция, с одной стороны, и революцион­ные фанатики — с другой, провоцируя друг друга, вместе толкали страну в «кровавую грязь». Эта тревога побудила Герцена написать в 1869 г. письма, став­шие его политическим завещанием. Они адресованы «К старому товарищу» — М. А. Бакунину. Герцен еще раз предостерег от экстремизма в формирующейся русской революционной среде, от привычки «идти на авось» и «ломать без разбора». «Дикие призывы идти на какой-то бес­смысленный бой разрушенья» он считал «самой неистовой дема­гогией». Он боялся безответственных «старых студентов», живущих в мире абстракций и готовых «начать экономический переворот с выжиганья дотла всего исторического поля». Люди такого типа, встав у власти, могут погубить и «нравственную жизнь народа», и экономику страны. Он призвал всех будущих революционеров и реформаторов к осмотрительности и заклинал их «не вносить личные страсти в общее дело».

31.Н.Г.Чернышевский о путях и средствах преобразования общественной и политической жизни в России

Николай Гаврилович Чернышевский(1828—1889). Судьба Чернышевского — классический пример расправы за инакомыслие. Его осуждение — позорное пятно на памяти Алек­сандра II. Сам Чернышевский объяснял происшедшее тем, что его голова устроена иначе, чем у шефа жандармов П. А. Шува­лова. В политических вопросах Чернышевский был сторонником правового общества, местного самоуправления, федерации. Примером демократии, органично переходящей в федера­цию, он считал Соединенные Штаты Америки. Там, по его сло­вам, каждая деревенька — маленькая республика, из союза не­скольких деревень образуется приход, из союза нескольких при­ходов — графство, из нескольких графств — республиканский штат, из союза штатов — государство. Чернышевский предпола­гал, что подобный принцип многоступенчатого федерализма окажется приемлемым и для России. Проблемы правопорядка и самоуправления интересовали Чернышевского гораздо больше, чем вопрос о форме правления. Чернышевский был убежден, что государство не может не иметь огромного влияния на экономику, поэтому вместо «пустых толков об утопической системе невмешательства» он предлагал заняться «определением истинно полезных предметов и действи­тельно разумных границ для неизбежного вмешательства». Кри­терием в этом вопросе он считал «основной принцип экономи­ческой науки: не надо делать ничего лишнего». Правительство не должно заниматься такими делами, которые хорошо идут и без его вмешательства. Чернышевский полностью разделял гуманистические стрем­ления к «улучшению положения низших классов» и связанную с этим новую — расширенную — концепцию прав человека. Чернышевский не призывал к уравнительному распределе­нию общественного богатства, но считал, что общество и госу­дарство, во-первых, не имеют права бросать на произвол судьбы своих обездоленных сограждан; во-вторых, должны «доставить приличное вознаграждение за труд человеку, желающему и умею­щему заниматься честным и полезным трудом». Чернышевский разделял социальные требования «рабочих сословий» Европы, равно как и убеждение, что «законы и распо­ряжения, касающиеся положения рабочего класса, могут состав­ляться не иначе как по соглашению с этим классом, с его одобре­ния и при его участии». Он возлагал большие надежды на «про­мышленные союзы работников». Чернышевский не только не звал Русь к топору, но вообще не был приверженцем насильственных методов. Тем не менее, он со­знавал неизбежность революции, когда общество не способно осуществить преобразование мирным путем. Однако Чернышев­ский был убежден, что возможности революционного насилия ограничены. Он знал, что насильственное разрушение старого порядка может, как это было во Франции, освободить народ от «феодализма» и дать возможность более свободного развития.