Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Записки моих мыслей, к приращению общей пользы.
Может быть, найдется в них что-нибудь, поправлению российского света служащее, что к подлинному исполнению приведено быть может.
Все мысли подведены быть могут, под следующие главы:
1. О размножении и сохранении российского народа.
2. О истреблении праздности.
3. О исправлении нравов и о большем народа просвещении.
4. О исправлении земледелия.
5. О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств.
6. О лучших пользах купечества.
7. О лучшей государственной экономии.
8. О сохранении военного искусства во время долговременного мира.
Самым главным делом: сохранением и размножением российского народа, в чем состоит могущество и богатство государства, а не в обширности, без обитателей. Божественное дело милосердия и человеколюбия избавлять подданных от смерти. Но много есть человекоубивство, народ умаляющего, коего указами, без исправления или совершенного истребления некоторых обычаев и некоторых узаконений истребить невозможно.
1) В обычай вошло, что малых ребят, к супружеской должности неспособных, женят на девках взрослых, и часто жена могла бы по летам быть матерью своего мужа. Первые после женитьбы лета проходят бесплодны, следовательно, такое супружество вредно размножению народа.
Мальчик, усиливанием себя прежде времени портит и впредь в к детородию не будет способен, а когда достигнет мужеский возраст, то жена скоро выйдет из тех лет, в кои к детородию была способнее.
Хотя она и в малолетство мужнее может обрюхатеть непозволенным образом, однако, боясь попреку и побоев, может поступить на детоубийство в своей утробе. Довольно примеров, что, гнушаясь малым мужичком, спознавается жена с другим и, чтоб за него выйти, мужа убивает, а после изобличена предается казни.
Второе нepaвeнство, когда мужчина в престарелых летах женится на молодой девушке, однако приращению народа вредно, и хотя непозволенною любовию недостаток может быть наполнен, однако сие подозрения, беспокойства и тяжеб в наследстве причиною бывает. Для сего вредное приумножению и сохранению народа неравенство супружества запретить.
Невеста должна быть старее только двумя годами, жених старее может быть 15 летами. Женщины скорее старятся, а особливо от частой беременности.
Женщины родят едва 45 лет, а мужчины и до 60 лет плодородию способны. Всего сходнее, ежели муж жены старее от 7 до 10 лет.
2) Неравному супружеству подобно носильное: ибо где любви нет, ненадежно и плодородие.
Несогласия, споры и драки вредят плоду зачатому и бывают причиною безвременному и незрелому рождению.
Для того должно венчающим священникам подтвердить, чтобы они, услышав о невольном сочетании, оного не допускали и не венчали под опасением лишения чина. Жениха бы и невесту не только для виду спрашивали, когда они уже приведены в церковь к венчанию, но несколько прежде.
3) Хотя больше одной жены иметь в нашем законе не позволяется, однако четвертая после смерти в наших узаконениях не заказана, кроме того, что некто Арменопул, судья солунский, заказал приватно, положась, на слова Назианзиновы: «Первый брак — закон, второй — прощение, третий — пребеззаконие».
Он сие сказал как проповедник, а не как законодавец; и, церковь святая третий брак благословляет, а четвертого запрещение пришло.
Сие обыкновение много воспрещает народному приращению. Много видал я вдовцов от третьей жены около 30-лет. Было б законам не противно, если бы для размножения народа четвертый по и пятый брак был позволен. Правда, иногда не без сомнительства бывает, все ли происходило натурально, когда кто в третий овдовеет, и не было ли злодейства? Для сего лицо, требующее четвертого или пятого брака, должно представить в свидетели соседей или родственников по первым супружествам, что в оных поступки его были незлобны, а у кого окажутся вероятные знаки неверности или свирепости, тем лицам не позволять четвертого брака.
4) Вошло в обычай, что вдовых молодых попов и дьяконов в чернцы насильно постригают, чем приращению народа немалая отрасль пресекается.
Не позволяется священнодействовать, женясь вторым браком законно и благословенно. Возможно ли подумать, чтобы человек молодой, живучи в монашестве без всякой печали, довольствуясь пищами и напитками и по всему виду здоровый, сильный и тучный, не был бы плотских похотей стремлениям подвержен, кои всегда больше усиливаются, чем крепче запрещаются.
Молодым вдовым попам и дьяконам надобно позволить второй брак и не постригать прежде лет пятидесяти или позволить быть мирскими чинами. Сюда ж надлежит и пострижение молодых людей в монахи и монахини.
Взгляды и прочие поступки показывают, что монашество в молодости не что иное, как черным платьем прикрытое блудодеяние и содомство, наносящее ущерб размножению человеческого рода, не упоминая о бывающих детоубивствах, когда законопреступление закрывают злодеянием. Надобно клобук запретить мужчинам до 50, а женщинам до 45 лет.
5) Следующее надлежит до сохранения рожденных. По разным случаям быть тому невозможно, чтобы непозволенным сластолюбием или насильством обременная женщина, не хотя быть обесславлена, не искала бы способов утаить своего несчастия, отчего иногда в отчаянии матери детей своих убивают.
Для избежания злодейства и для сохранения жизни младенцев надобно учредить нарочные богоделенные домы для невозбранного зазорных детей приему, где старушки могли бы за ними ходить вместо матерей или бабок; но о сем особливо в письме о исправлении и размножении ремесленных дел и художеств.
6) Младенческие болезни, изнуряющие и в смерть повергающие. Первое и лютейшее мучение самое рождение. Страждет младенец не менее матери. Проходя болезненный путь в свет, часто нежный человек претерпевает великие повреждения, тем, что в самое свое рождение лишается жизни и дух испускает, либо несколько часов или дней с настоящею смертию борется.
Сие первое страдание, которым нередко на весь век здравие повреждается. Сего можно отвратить или хотя несколько облегчить, как искусством повивальных бабок и осторожностью беременных.
Потом следует болезнь при выходе зубов, младенцам часто смертоносная. Также грыжи, оспа, сухотка, черви в животе в другие смерти детской причины, требуют знания, как лечить те болезни.
Для умаления зла советую в действие произвести следующее:
Выбрать книжки о повивальном искусстве и, самую лучшую положив за основание, сочинить наставление на российском языке, к чему необходимо присовокупить приемы российских повивальных искусных бабок, для сего, созвав выборных, долговременным искусством дело знающих, спросить каждую и всех вообще и, что за благо принято будет, внести в оную книжицу.
Для излечения детских болезней, положив за основание великого медика Гофмана, который через 60 лет в докторском звании, при конце жизни писал наставления о излечении младенческих болезней, и присовокупив из других лучшее, соединить с книжкою о повивальном искусстве, притом не позабыть, что наши бабки и лекари с пользою вообще употребляют.
В сих искусствах в одну книжку наблюдать то, чтобы способы и лекарства не трудно было сыскать везде в России, затем что у нас аптеками так скудно, что и в знатных великих городах и поныне не устроены, о чем давно бы должно было иметь попечение. Оную книжку во множестве распродать во все государство по всем церквам.
По исчислению умерших по приходам, умирают в первые три года столько же младенцев, сколько в прочие до ста считая. Положим, что в России мужска полу 12 млн., из них состоит один миллион в таком супружестве, что дети родятся одни в два года. Посему на каждый год будет рожденных полмиллиона, из коих в три года умрет половина или еще больше, так что на год достанется смерти в участие по 100 000 младенцев не свыше трех лет. Не стоит ли труда и попечения нашего, чтобы хотя 10 тысяч, можно было удобными способами сохранить в жизни?
7) Об обстоятельствах, младенцам вредных; остается упомянуть о повреждениях, от суеверия и грубого упрямства происходящих.
Попы крестят младенцев зимою в воде холодной, иногда и со льдом, указывая на предписание в требнике, чтобы вода была натуральная и вменяют теплоту за примешенную материю. По своему недомыслию не знают, что и в холодной воде еще теплоты очень много.
Невеждам попам физику толковать нет нужды, довольно принудить властию, чтобы всегда крестили водою, что холодная исшедшему недавно из теплой матерней утробы младенцу.
Одно погружение в умеренной воде не без тягости младенцу, когда мокрота вливается. Когда ж холодная вода со льдом охватит члены, то часто бывают признаки падучей болезни, и хотя от купели жив избавится, однако в следующих болезнях, а особливо при выходе первых зубов, оная смертоносная болезнь удобнее возобновится. Таких упрямых попов, почитаю я палачами, затем что желают после родин и крестин вскоре и похорон для своей корысти. Много есть несчастливых родителей, кои до 10 и 15 детей родили, а в живых ни единого не осталось.
8) Бедственному младенческому началу жизни следуют приключения, нападающие на здравие человеческое. Во-первых, невоздержание и неосторожность. Паче других времен пожирают у нас масленица и святая неделя великое множество народа одним только переменным употреблением питья и пищи. Готовясь к воздержанию великого поста, много людей так загавливаются, что и говеть времени не остается.
Мертвые по кабакам, по улицам и по дорогам и частые похороны. Разговенье тому ж подобно. Кроме невоздержания в заговенные дни питием и пищею, стараются многие на весь великий пост удовольствоваться плотским смешением и так себя до чистого понедельника изнуряют, что здоровья своего никоею мерою починить не могут, употребляя грубые постные пищи, которые и здоровому желудку тягостны.
Вскоре следует начало весны, когда все скверности, освобождаются и наполняют воздух, мешаются с водою и с мокротными и цинготными рыбами в желудок, в легкое, в кровь, в нервы и во все строение жизненных членов человеческого тела вливаются, рождают болезни в здоровых, умножают в больных и смерть ускоряют в тех, кои бы еще могли пожить долее.
После приближается светлое Христово воскресение — всеобщая христианская радость.
Иной представляет себе приятные и скоромные пищи; иной представляет, как будет веселиться с родственниками и друзьями; иной ожидает, прибудут ли запасы из деревни. Наконец, как накопленная вода с отворенной плотины, – рвут, ломят, валят, терзают; там разбросаны разных мяс раздробленные части, разбитая посуда, текут напитки, там лежат без памяти отягченные объядением и пьянством недавние постники. Между тем бедный желудок, привыкнув за долгое время к пищам малопитательным, вдруг принужден принимать тучные и сальные брашна в сжавшиеся и ослабевшие проходы и, не имея довольства жизненных соков, несваренные ядения по жилам посылает: оно спираются, пресекается течение крови, и душа из тесноты тела улетает.
Неравное течение жизни и круто переменное питание тела смертоносно, так что строгих постников, притом усердных и ревностных праздниколюбцев, самоубийцами почесть можно. Ежели кто на масленице приуготовляется к посту житием умеренным, в пост не изнуряет себя излишно и говеет больше духом, нежели брюхом, на святой неделе радуется великого поста в истинных добродетелях, в трудах, обществу полезных и богу любезных, - тот, конечно, меньше почувствует припадков от нездорового времени, хоть то постными, то скоромными пищами, однако равно умеренными.
В Севере, сие по концам тучное, а в середке сухое время – самая праздная часть года, когда крестьяне не имеют большой работы и только посеянные, пожатые, измолоченные и смолотые плоды полевые доедают. Купцам, за распутицами, почти нет проезду из города в город с товарами; нет кораблям плавания и морским людям движения; военные люди стоят в походах по зимним квартирам, а дома то для морозов, то для слякоти не могут быть удобно. Итак, большая часть народа должна остаться в праздности, которая дает причину к необузданной роскоши, а в пост, с худыми прошлогодними пищами и с нездоровым воздухом соединенная, портит здоровье и жизнь коротит.
Посмотрите, что те российские области многолюднее, где скотом изобильнее, во многих местах, где скотом скудно, и в мясоед по большей части питаются рыбою или пустыми щами с хлебом. Если б масленица положена была в мае месяце, то великий пост был бы в полной весне и в начале лета, а святая неделя около Петрова дня, то, кроме новых плодов земных и свежих рыб и благорастворенного воздуха, 1-е, поспешествовало бы сохранению здравия движение тела, в купечестве – дальнею ездою по земле и по морю, военным – походами; 2-е, ради исправления таких нужных работ меньше бы было праздности, матери невоздержания, меньше пьянства, неравного жития и прерывного питания, надрывающего человеческое здравие.
Хотя бы кто и напился, однако, возвращаясь домой, не замерз бы на дороге, и не провалился бы под лед.
К вам обращаюсь, великие учители и расположители постов и праздников, что вы о нас думали, когда святой великий пост поставили в сие время? Вы скажете: «Располагая посты и праздники, жили мы в Греции и в земле обетованной. Поспевают ранние плоды, в пищу, в прохлаждение и в лекарство служащие. Пению нашему для славословия божия соответствовали журчащие ручьи, шумящие листы и сладкогласные птицы: а про ваши полуночные стороны мы рассуждали, что там нет и не будет христианского закона, но ниже единого словесного обитателя ради великой стужи.
Расположите, как разумные люди, по вашему климату; употребите на пост другое время или в дурное время пользуйтесь умеренно здоровыми пищами. Для толь важного дела можно в России вселенский собор составить: сохранение жизни великого множества народа того стоит. Сверх того, ученьем вкорените всем в мысли, что богу приятнее, когда имеем в сердце чистую совесть, нежели в желудке цинготную рыбу, что посты учреждены не для самоубивства вредными пищами, но для воздержания от излишества, что грабитель, неправосудный, мздоимец, вор прощения не сыщет, хотя бы он вместо обыкновенной постной пищи в семь недель ел щепы, кирпич, мочало, глину и угодье и простоял на голове вместо земных поклонов.
Чистое покаяние есть доброе житие, бога к милосердию, к щедроте к люблению нашему преклоняющее. Сохрани данные Христом заповеди: «Люби господа бога твоего всем сердцем (сиречь не кишками) и ближнего как сам себя (т. е. совестию)». Исправлению сего недостатка обстоят препятствия, однако не больше опасны, как заставить брить бороды, носить немецкое платье, сообщаться обходительством с иноверными, заставить матрозов в летние посты есть мясо, уничтожить патриаршество и вместо их учредить Правительствующий Сенат, Святейший Синод, новое регулярное войско, перенести столицу на пустое место и новый год в другой месяц!
9) Впадает великое множество людей и в другие разные болезни, о излечении коих весьма еще мало порядочных есть учреждений, и только по большей мере простые, безграмотные мужики и бабы лечат наугад, соединяя часто натуральные способы с вороженьем и шептаниями, и тем не только не придают силы своим лекарствам, но еще в людях укрепляют суеверие, больных приводят в страх и умножают болезнь, приближая их скорее к смерти. Много есть из них, кои действительно знают лечить некоторые болезни, а особливо внешние, как коновалы и костоправы, что иногда и ученых хирургов в некоторых случаях превосходят, однако лучше учредить по правилам, медицинскую науку составляющим.
Требуется по всем городам довольное число докторов, лекарей и аптек, удовольствованных лекарствами.
От такого непризрения многие умирают. Сего недостатка ничем не можно скорее наполнить, как для изучения докторства послать российских студентов в иностранные университеты и учрежденным и учреждаемым внутри государства университетам дать власть производить достойных в доктора.
Медицинской канцелярии подтвердить, чтобы как в аптеках, так и при лекарях было довольное число учеников российских, коих бы они в определенное время своему искусству обучали.
Стыдно и досадно, что ученики, будучи по десяти и больше лет в аптеках, почти никаких лекарств составлять не умеют.
Затем что аптекари держат еще учеников немецких, а русские при решете и до старости доживают и учениками умирают, а немецкими всего государства не наполнишь. Недостаточное знание языка, разность веры, несходные нравы и дорогая плата препятствуют.
Приложение №7
М.Б. Мирский
МЕДИЦИНСКАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ
В царствование Петра I высшим государственным органом управления медициной долгое время оставался находившийся в Москве Аптекарский приказ, хотя и вынужденный «разделять власть» с действовавшей в Петербурге Аптекарской канцелярией.
Предпринятое царем-преобразователем в 1720 г. кардинальное изменение во многом архаичной системы управления государством, учреждение вместо приказов коллегий и канцелярий, не могло не сказаться и на переменах в руководстве медицинским делом. При этом особая заслуга принадлежала Ивану Блюментросту.
Иван Блюментрост обучался медицине в Кенигсберге и Галле, а в 1702 г. стал доктором медицины. Вернувшись на родину, он был сначала военным врачом, а затем стал лейб-медиком царя. Указом Петра от 14 февраля 1722 г. доктор Иван Блюментрост был пожалован «архиатром»
Осмотревшись, как говорится, на новом месте, Иван Блюментрост предложил Петру I свой проект преобразования медицины в России, суть которого заключалась в создании нового государственного органа – Медицинской коллегии, призванной управлять всей медицинской частью, что вполне соответствовало духу петровских реформ и потому проект был принят с той, однако, поправкой, что учреждалась не коллегия, а Медицинская канцелярия.
Вскоре последовал указ правительствующего Сената: «Гошпиталям (госпиталям) и аптекам, что ныне в Москве и в других местах обретаются и впредь обретаться будут, – говорилось в указе, объявленном Сенатом 14 августа 1721 г., – при том обретающимся докторам, так же и другим служителям и ученикам быть в смотрении и управлении в той Медицинской канцелярии, а содержать оныя, откуда напредь сего содержаны были».
Таким образом, сохранялся и укреплялся государственный характер медицины. Медицинская канцелярия становилась главным органом управления медицинским делом, ей подчинялись все медицинские учреждения, какому бы ведомству или частным лицам они не принадлежали.
Чем же занималась Медицинская канцелярия, управляя всем медико-санитарным делом в России?
Осуществляла высший надзор за госпиталями и аптеками, госпитальными школами; способствовала «насаждению гошпиталей» и увеличению числа аптек, в т.ч. вольных; ведала всеми докторами, лекарями и аптекарями – определяла их на службу, назначала жалованье и награды; принимала меры к прекращению «повальных и заразительных» болезней, преподавала «наставления, относящиеся до сохранения народного здравия»; изыскивала и предлагала способы к улучшению врачебной части – как в ученом, так и в практическом отношениях. Возглавлял Медицинскую канцелярию И.Л.Блюментрост, который, став архиатром, подчинялся непосредственно императору.
Важной задачей Медицинской канцелярии стало увеличение в стране числа медицинских учреждений, прежде всего аптек. В Санкт-Петербурге и других губернских городах было разрешено создавать, наряду с публичными (государственными), и так называемы, вольные (частные) аптеки. При этом особо оговаривалось, что аптечное дело, как и все медицинское дело, оставалось в ведении государства: все аптеки – и публичные, и вольные, как гошпитали и другие медицинские учреждения, подчинялись Медицинской канцелярии.
Что касается «насаждения гошпиталей», а также больниц и лазаретов, то к их организации предусматривалось привлечь местные органы управления. Во всяком случае, именно об этом шла речь в указе, который обязывал магистраты строить «земским иждивением (т.е. за счет местных средств) гошпитали ради призрения сирых, больных и увечных и для самых престарелых людей обоего пола». В то же время поощрялась и традиционная благотворительная деятельность в медицине православной церкви. Духовный Регламент (1721) предписывал монастырям «построити странноприемницы и лазареты и в них собрать престарелых и здравия весьма лишенных» – имелись в виду и больницы, и богадельни, т.к. призрение тогда являлось частью медицины, входило в компетенцию Медицинской канцелярии.
Острой продолжала быть проблема медицинских кадров. В то время, как и раньше, большинство врачей в России составляли иностранцы. Практика приглашения в страну зарубежных докторов, начавшаяся еще в XVI веке, при Петре I приобрела прогрессивное развитие. Так, только в 1697 г. из Амстердама в Россию выписали 50 врачей (14 немцев, 14 французов, 12 голландцев и др.). Среди иностранцев были опытные, образованные врачи – такие, например, как доктор Карбонарий, проживший в России 25 лет, Антоний Севасто, Генрих Шобер. Матиас Минеат и многие другие. А всего в царствование Петра I в Россию было приглашено около 150 врачей, в т.ч. более 40 докторов медицины.
В то же время из-за рубежа в Россию продолжали проникать и другие «специалисты». Медицинская канцелярия с первых шагов своей деятельности обратила внимание на многочисленных шарлатанов, «бродячих лекарей» (их называли «цесарцами» или «венгерцами»), которые брались лечить любые болезни. По представлению И.Л. Блюментроста, Сенат в 1721 г. издал указ, предоставивший право врачебной практики лишь тем, кто имел разрешение (аттестат) Медицинской канцелярии.
Но указ этот, видимо, не сыграл своей роли и в 1729 г. «в загрождении народу российского» Сенат вновь постановил, чтобы «не освидетельствованные лекари в лекарских искусствах отнюдь лечить народ, а паче подлых людей (простолюдинов) под жестким штрафом и наказанием не дерзали». Следует подчеркнуть, что по представлению Медицинской канцелярии это постановление было подтверждено Сенатом еще раз в 1751 г.
Однако и позднее Медицинской канцелярии приходилось много заниматься различными шарлатанами. Например, в 1757 г., в столичной газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилось объявление, в котором почтеннейшей публике предлагались услуги «искусного и при многих дворах апробированного зубного лекаря». Объявление это не прошло мимо Медицинской канцелярии. Уже в следующем номере газеты Медицинская канцелярия сообщила: «Сим объявляется, чтоб приехавшего сюда (т.е. в Санкт-Петербург) недавно зубного лекаря, которого помянутая канцелярия не знает и не экзаменовала и к лечению зубных болезней позволения она ему не давала, никто к себе, в силу приказов, прежде публикованных о не экзаменованных лекарях, не призывал, дабы вместо желаемой пользы не получить какого вреда».
Определение права на врачебную практику, своеобразная «селекция» специалистов, оставалось одной из главных задач Медицинской канцелярии, и после 1730 г., когда во главе канцелярии были поставлены 5 врачей – Николай Бидлоо, Генрих Шобер, Александр Ван-дер-Гульст, Антоний-Севасто, Иоганн Де-Тейльс, составившую общую коллегию.
Назначая этих докторов, императрица Анна Иоанновна дала им в своем указе очень дельную инструкцию, в которой основное внимание, правда, обращалось на необходимость навести порядок в «Верхней аптеке» (эта аптека обслуживала императорский двор) и контролировать ее деятельность, но подчеркивалась, в частности, и необходимость заботиться о пополнении армии и флота «медицинскими служителями искусными», а также «стараться, чтобы в добрых и искусных служителях недостатку не было, и их по достоинству жалованьем снабдевать, напротив же того излишних, и от которых никакой пользы иметь не можно, отпустить»; обращалось внимание и на то, чтобы «по требованиям искусных лекарей без всякого похлебства, ни по дружбе, ниже по ненависти, в наши войска отправлять».
Вскоре, однако, выяснилось, что управление Медицинской канцелярией пятью врачами не улучшило, а ухудшило ее работу. В 1732 г. ее вновь возглавил архиатр – доктор Иоганн Ригер, как говорилось в указе императрицы, «директор Медицинской канцелярии с конторою и всего медицинского факультета в Российской империи».
В январе 1733 г. императрица утвердила штат возглавлявшейся Ригером Медицинской канцелярии с подчиненными ей конторами. В этом штате было 8 придворных медиков, 2 штадт-физика и 2 лекаря (в Санкт-Петербурге и Москве), 7 врачей, 10 подлекарей и 20 аптекарских учеников дохтурского госпиталя, 4 аптекаря, 11 старших и рядовых гезелей и 11 аптекарских учеников в госпитале, главной (Верхней) и нижней аптеках, а также 34 других работника (инструментального дела мастер с подмастерьем и учениками, огородники медицинских огородов, секретари и др.).
Приложение №8
М.Б. Мирский
МЕДИЦИНСКАЯ КОЛЛЕГИЯ
Следующий этап реформирования области управления медициной относится к периоду правления Екатерины II. К этому она привлекла одного из наиболее образованных и знающих сановников – барона А.И. Черкасова.
Александр Иванович Черкасов родился в 1728 г. в семье барона И.А. Черкасова, кабинет-секретаря императрицы Елизаветы Петровны. Он получил сначала домашнее образование, а в 1742 г. был послан в Англию, где учился в Кембриджском университете. Вернувшись на родину, Черкасов служил офицером в гвардейском Преображенском полку, бывал за границей, а в 1761 г. по болезни ушел в отставку в чине капитана. Офицер привелегированного гвардейского полка, он был близок к братьям Орловым и всем тем, кто привел к власти императрицу Екатерину II и пользовался ее полным доверием.
Императрица поручила барону А.И. Черкасову составить проект реформы медицины в России и учреждения Медицинской коллегии. Черкасов очень ответственно отнесся к поручению императрицы и работал над проектом в течение нескольких месяцев; не подлежит сомнению, что при этом он пользовался консультациями медиков, может быть и из числа сотрудников Медицинской канцелярии. В конце концов представленный им проект был утвержден Екатериной II 12 ноября 1763 г.; тогда же А.И. Черкасов был назначен президентом вновь учрежденной Медицинской коллегии и оставался в этой должности до 1775 г., а потом ушел в отставку, т.к. не ладил, по-видимому, с фаворитом императрицы князем Г.А.Потемкиным, уехал в свое имение, где и умер в 1788 г. Между прочим, А.И.Черкасов был одним из организаторов Вольного экономического общества; именно он ввел в России посевы картофеля.
В состав Медицинской коллегии (в ее присутствие) входили восемь членов с правом голоса, в т.ч. несколько медиков /медицинских чинов/, которые были первыми помощниками президента и помогали ему в решении всех специальных вопросов; среди них было три доктора медицины, штаб-лекарь, лекарь, оператор и аптекарь. Эти медики были, как утверждалось в одном из официальных документов, «искуснейшие по своим наукам и талантам». В структуре нового органа управления предусматривалось иметь два департамента – коллегию «докторского и лекарского искусства», занимавшуюся научными и практическими медицинскими вопросами, и канцелярию, «отправлявшую всю экономию медицинского факультета», ведавшую хозяйственными делами, в т.ч. медицинским снабжением. В Москве действовало особое отделение Медицинской коллегии – медицинская контора, которой руководил штадт-физик города.
Перед Медицинской коллегией были поставлены две главные задачи; 1) сохранение врачеванием народа в империи и 2) заведение российских докторов, операторов, лекарей и аптекарей, «а к тому содержание порядочное аптек и добрая их экономия». Иными словами, как орган государственного управления Медицинская коллегия призвана была осуществлять наблюдение за медицинской и лекарственной помощью населению, руководить подготовкой медицинских кадров, контролировать деятельность казенных (государственных) и вольных (частных) аптек, а также рассматривать и оценивать научные труды российских врачей.
Особое внимание Медицинская коллегия и ее президент А.И.Черкасов обратил на подготовку врачей, причем преимущество отдавалось «природным россиянам» (тем, кто родился в России). Так, стремясь к возможно быстрому пополнению российского медицинского факультета собственными докторами медицины. Барон А.И.Черкасов подготовил указ императрицы, который позволял «Коллегии медицинской по собственным ее экзаменам всех обучавшихся сей науке производить в докторы медицины»; Екатерина II подписала этот указ 9 июня 1764 г.
Первым, кто решил воспользоваться этим разрешением, был лекарь Г.М. Орреус – уроженец Финляндии, получивший медицинское образование в Петербургской госпитальной школе (1757) и служивший военным врачом, помощником штадт-физика, оператором Петербургского адмиралтейского госпиталя и Московским штадт-физиком. Опытный и знающий врач, Орреус легко выдержал устроенный ему экзамен – это произошло в октябре 1765 г. Однако из-за бюрократической волокиты и запоздалого завистливого недоброжелательства некоторых членов Медицинской коллегии (при принятии решений там действовал принцип единогласия) докторский диплом он сумел получить только в августе 1768 г., после обращения к императрице; только Екатерине II удалось преодолеть препоны на пути первого российского доктора медицины Г.М. Орреуса.
Таким образом, благодаря Медицинской коллегии в стране смогли появиться собственные доктора медицины – до того каждый обучавшийся в России медицине должен был ездить за границу, получить там от какого-либо университета докторский диплом и только после экзамена в Медицинской коллегии на право практики получал разрешение лечить людей.
Приложение №9
М.Б. Мирский
ПРИКАЗНАЯ МЕДИЦИНА
В 1767 г. Екатерина II приказала собрать Законодательную комиссию, призванную разработать новые законы Российской империи. В своей деятельности комиссия руководствовалась Наказом самой Екатерины II; учитывались также так называемые депутатские наказы, поступившие из разных городов России. Вскоре в России были проведены крупные реформы в государственном управлении, которые затронули и медицинское дело.
После издания закона об учреждениях для управления губерний /1775/ в стране была создана новая система помощи бедным и нуждающимся, объединившая учреждения общественного призрения и медицинской помощи. Это были специальные государственные учреждения – приказы общественного призрения; они действовали в интересах всех слоев населения, привлекли внимание к делам и призрения, и медицины. В приказах были представители всех сословий; председателем был губернатор, а заседателями – дворяне, купцы, мещане, крестьяне, при необходимости приглашались предводитель дворянства и городской голова.
Приказы общественного призрения, созданные во всех губерниях России, были самостоятельными учреждениями, располагавшими средствами; каждый приказ получил капитал 15 тыс. рублей, который можно было приумножить путем финансовых операций; были у них и другие источники доходов, например, свои аптеки, хозяйственные заведения и пр.
Впоследствии, правда, в царствование императора Павла I, самостоятельность приказов была ликвидирована – в 1798–1799 гг. их передали городским властям.
Приказы общественного призрения, согласно принятому закону, должны были устраивать и содержать народные школы, сиротские дома, богоугодные заведения, в том числе больницы, аптеки, дома для неизлечимых больных и для сумасшедших.
Особенно важны были больницы; предусматривалось, пользовать и призревать здесь «всякого звания бедных и неимущих безденежно».
В некоторых губерниях круг лечившихся бесплатно был расширен. Так в Петербургской губернии это были низшие канцелярские чиновники и приказные служители, «отставные люди казенного ведомства», жены и дети солдатских и матросских команд, не имевших своих госпиталей, и др. Чиновники, купцы и мещане других губерний, помещичьи крестьяне и служители вносили умеренную плату /7 р. 50 к. в месяц/, хотя число платных больных впоследствии было, к сожалению, значительно расширено.
Предусматривалось, что в каждой больницы должны были быть главный надзиратель /администратор/, доктора, лекари и подлекари, смотрители, а также «сидельники», бабы-сидельницы, повара и другие работники. Высший надзор за больницами приказов общественного призрения был поручен генерал-штаб-доктору гражданской части.
Создание приказов общественного призрения, организация ими специальных медицинских учреждений, прежде всего больниц, ознаменовали новый важный этап в истории отечественной медицины – появление так называемой «приказной медицины»; она просуществовала в России почти 100 лет, а в некоторых регионах страны – еще дольше. Хотя приказы общественного призрения были государственными учреждениями, положенный в основу их деятельности принцип самостоятельности и самодеятельности помогал в решении различных экономических и финансовых проблем; использовали они и благотворительные фонды.
Все это помогало – лучше или хуже – решать проблемы, возникавшие повседневно в больницах и других медицинских учреждениях. Думается, что и для современного здравоохранения эта практика представляет немалый интерес.
В конце XVIII в. и позже «приказная медицина» /при всех ее недостатках, обусловленных бедностью, нехваткой медицинского персонала, низкой культурой и пр./ была все-таки формой государственной медицины и забывать об этом нельзя.
В России во второй половине XVIII века открыты воспитательные дома для детей-подкидышей, созданных по инициативе И.И.Бецкого, поддержанной Екатериной II.
Эти учреждения, несмотря на недостатки в их деятельности, завоевали себе авторитет в российском обществе, стали известны в Европе.
Одновременно с приказами общественного призрения были учреждены должности уездных врачей. Позже в 1797 г. по инициативе главного директора Медицинской коллегии барона А.И.Васильева в каждой губернии России появились врачебные управы (в Петербурге и Москве их заменяли физикаты). На врачебные управы возложили обязанность руководить всем медицинским делом в губерниях; они должны были стать «блюстителем здравия всей губернии по воинской и гражданской части». Действовали эти управы, как органы гос. управления, под наблюдением Медицинской коллегии.
Все эти меры способствовали тому, что даже в отдаленных регионах Российской империи – таких, например, как Сибирь – население начали обеспечивать медицинской помощью, стали появляться медицинские учреждения, росло число врачей. Так были открыты казенные аптеки в Тобольске /1763/, Селенгинске /1765/, Иркутске /1798/. Первым губернским доктором в Тобольске стал Фридрих Баад /1764/; он прожил там 12 лет. Там же служили штаб-лекарь Иван Тибовский, военные врачи Иоганн Тиль, Яков Давас, Петр Поморский, Алексей Анискевич, Вильгельм Рейхерт, Генрих Гермес, Рейнгольд Беренс и др.
В Иркутске в 1798 г. была организована врачебная управа, там начали работать врач Федор Реслейн, оператор Иван Шиллинг, акушер Андрей Поддубный.
В Забайкалье при Нерчинских серебряных заводах действовал госпиталь, здесь работали штаб-лекарь и лекарь; они получили образование за счет заводов в Московской госпитальной школе.
Открыты оспенные дома в Тобольске /1763/ и Иркутске.
Организация «приказной медицины», врачебные управы создали основания для быстрого роста государственной медицины. Возникли, однако, и большие трудности, прежде всего, из-за нехватки врачей. Известно, например, что при разделении России на наместничества и утверждении их штатов /1780/ Медицинская коллегия сообщила императрице, что она не в состоянии определить в наместничества 308 докторов, 308 лекарей и 616 подлекарей, положенных по штатам.
Решено было принимать на русскую службу больше иностранных врачей. Екатерина II поручила ганноверскому лейб-медику Циммерману, с которым вела переписку, приглашать в Россию медиков по контракту. Так были приглашены доктора Уден, Брандау, Елизен, Маркус и др., в т.ч. магистр медицины Эдинбургского университета Яков Виллие, впоследствии видный российский хирург и деятель военной медицины.
Учреждение врачебных управ стало, как это ни странно, причиной еще одного «явления». «При учреждении врачебных управ, – еще в прошлом веке справедливо отмечал Я.А.Чистович, – коллегия /медицинская – М.М./ совершенно упустила из виду ученое значение врачей и назначила членами многих управ штаб-лекарей, подчинив им во многих местах докторов медицины, не искавших окольными путями административного повышения. С этой именно поры появились в медицинском сословии так называемые «деловые люди», в канцелярском значении этого слова, и постепенно стало теряться прежнее значение докторского диплома, а вместе с тем возросло искательство чинов, уравнявших самую глубокую ученость с самым пошлым невежеством».
Все это неудивительно; любой реформе сопутствуют какие-то недостатки. Удивительно другое: «явление», родившееся в российской медицине в конце XVIII века, существует, по-видимому, и сейчас, в конце века XX.
Приложение №10
Вильям Гарвей
АНАТОМИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
Дата: 2019-11-01, просмотров: 249.