Правовая данность отличена от правового существа и противопоставлена ему. Это право в явлении, но не в эмпирии отношений и действий, а в значении, как осознанность поля жизнедеятельности правового существа. Постановка вопроса о правовой данности неизбежна вследствие признания самодостаточности и самоценности права. Чтобы проникнуть в право до конца, необходимо отказаться от признания за правом только служебной роли. Право не может пониматься лишь как следствие чего-либо. Г. Тард писал: «Удовольствие говорить хорошо являлось таковым само по себе, независимо от его большой полезности, чем именно и объясняется в некотором роде эстетический характер порождаемой им особой страсти»[1]. Принцип данного рассуждения в полной мере применим и к вопросу о праве. Мы не отрицаем ни факта, ни важности служебной роли, социального предназначения права, фактической истории его становления и развития во всем многообразии его функций. Но мы заняты постижением права на базе и в контексте рефлексивных актов правового существа. В данном контексте утверждения о происхождении, зависимостях, полезности права ничего не прибавляют к мысли о природе права. Правовой характер порождаемых действиями людей отношений существен и независимо от их полезности, от способности выполнять какую-то общественную задачу. Действовать правовым образом, реализовать право важно само по себе. Иначе феномена права не возникает, а в качестве права полагается то, что, по сути, им не является, но к чему оно лишь относится и на что направлено. Право развертывается в цельности социальных отношений и регулятивов, не составляя, однако, их, не исчерпываясь ими, но выступая их смысловым основанием.

В ходе исторического развития общества, в ходе накопления социального опыта право неизбежно становится средством, т.е. вплетается в многообразие форм жизнедеятельности социальных субъектов. И чем оно развитее, разнообразнее по своим проявлениям, тем более проступает его функциональность. В конце концов, действительное право и в самом деле оказывается возможным описать через систему функций. Вернее, через сумму функций, так как системность функциям придает то, что является правовым в своей самодостаточности и цельности.

Когда право предстает только как средство, тогда оно далеко от своей сущности, но является формой выражения сущности совсем иного рода, например, сущности общественного характера бытия человека или чего-то иного. Будучи порожденным, право противостоит реальности как то, что должно ее организовать, структурировать, изменить, усовершенствовать и т.д. Будучи самодостаточным, право только и становится реальностью, но реальностью специфической, очеловеченной, осмысленной, осимволизированной, означенной. И поскольку решающим источником права является само правовое существо, постольку право предстает как распредмеченность правового существа в социальную реальность.

Таким образом, природа и сущность права могут быть раскрыты полностью только на основе принципа «право ради права».

Право развертывается на основе правовых данностей, т.е. того, что не является реальным или логическим следствием некоторых условий, факторов, фактов и т.п., а содержит смысл в самом себе. Как бы мы ни пытались реконструировать становление права до момента, в котором его данности еще нет, всегда оказывается, что попытка безуспешна: в любом звене, на любом этапе развития общественных отношений эта данность все равно уже обнаруживается. Либо мы просто не узнаем эту данность, перенося на прошлое современное состояние и понимание права.

Философский анализ права требует признания его самодостаточности. Но каков характер этой самодостаточности? Исчерпанность самим собой, нахождение всех детерминант в самом праве? Если ограничиться только этим, то нам не удастся выйти за пределы причинно-следственных связей и избавиться от исчерпывающего реальность детерминизма. И тогда, рано или поздно, снова актуализируется проблема обусловленности правовой реальности, - и мы опять вынуждаемся переходить в плоскость научного анализа, удаляясь от философского понимания права. Поэтому единственный способ выдержать принцип самодостаточности до конца и органически связать его с признанием правового существа – это указать на избыточный характер не только права, но и общественного бытия в целом. Право должно быть понято как форма избыточности. Вне избыточности самодостаточность не может быть понята и принята. Если, например, свобода является условием существования права, то она должна быть понята исключительно как сверхнеобходимость, наднеобходимость человеческого бытия. Свобода – сфера избыточного действования правового существа. Право, в данном случае, предстает и как утверждение избыточности этих действий, и как ограничение их избыточности.

Право нельзя вывести из требований действительности и свести его к поддержанию, простому воспроизводству условий собственного существования. Иначе мы, на самом деле, объясняем не право, а то, из чего оно выводится и чему подчиняется. Оно всегда связано с тем, что находится как бы сверх реальности, сверх наличности условий существования человека. Эта сверхреальность – идеальный момент в праве. Но выводить право исключительно из идеального момента тоже нельзя.

Таким образом, первым отправным моментом в постижении природы права становится признание его избыточности.

Вторым моментом является признание фактора недетерминированности правовых связей. В основе правоотношения (и правовой реальности в целом) лежит внутренний конфликт. Ситуация внутреннего конфликта является фундаментальной в праве. Вне этого невозможно понять природы права, его напряженности. Как известно, спорность ситуации является зародышем конкретного права или обязанности, праоснованием состязательности конфликтов и специфической искусственности выхода из конкретной ситуации. Источником внутреннего конфликта может, конечно, служить столкновение интересов, но сама эта различность интересов проистекает из внутренней конфликтности правового существа. Оно - не рациональное, последовательное, целесообразованное существо, а существо, объемлющее все, целокупное, вмещающее в себя все возможное, а потому и принципиально до конца (или достаточно) несогласованное, хотя, конечно, не лишенное внутренней скоординированности. Внутренняя противоречивость правового существа делает всякое его действие избыточным, но также и односторонним, недостаточным. И эта недостаточность, какой бы парадоксальной ни казалась данная мысль, тоже самодостаточна; она – условие возможности избыточного.

На признании недетерминированности, самодостаточности и избыточности прав, правовых идеалов и правил покоится идея естественности прав и естественности самого права. Только эти фундаментальные характеристики позволяют прояснить природу права человека, ибо оно начинается именно там, где заканчивается податливость человека обстоятельствам, влияниям, силе, идеологии и т.п. Почему человек, рано или поздно, перестает поддаваться давлению и настаивает на своем как на собственном достоинстве, становится ясным только при допущении, что он не детерминирован (т.е. не сплошь детерминирован) этими обстоятельствами и давлениями.

Следует отметить то, что право самодовлеюще. В понятии самодовления подчеркивается настоятельность самодостаточности, тогда как сама по себе самодостаточность ассоциируется лишь с тем, что право как цель и право как результат не обусловлены ничем внешним (по крайней мере, не только внешним). Самодовление права должно пониматься как заряженность, интенция идеи права в целом в его цельности. Право является для правового существа непреодолимым желанием, стремлением, «невынужденностью обязательного».

Необходимо подчеркнуть, что данность права должна пониматься в двух различных смыслах: как фактическая данность, т.е. как социальная реальность, объективность правового существа, и как смысловая данность, т.е. как форма социальной реальности, ее правовое содержание, значение, универсальная характеристика социальной реальности. Нетрудно прийти к мысли, что философский анализ требует сосредоточения на смысловой данности права.

С точки зрения правового существа, правовая реальность самоочевидна, имеет само собой разумеющийся характер. Она не нуждается в какой-то специальной проверке, не требует специального удостоверения в себе, но просто есть, как фактически непреодолимое, неустранимое и потому вполне естественное состояние. Конечно, не ставить вопрос об основаниях этой реальности мы не можем, точно так же, как не можем ответить на этот вопрос однозначно. Вопрос об основаниях (т.е., фактически, о неочевидности права) имеет не познавательное, а инструментальное значение, направлен на подтверждение реальности самого правового существа, его разумности. Неочевидность правовой реальности ставит вопрос о ее сущности как о том, что скрыто за очевидным. Но тогда все обретает совершенно иной смысл. Поиск детерминант и закономерностей, причин и обстоятельств вводит нас лишь в такую реальность, в которой правовое существо не может не чувствовать себя посторонним, а потому вынуждаемым, невменяемым, несвободным, неответственным. Но повседневность права – и это необычайно важно с практической точки зрения - должна быть самоочевидной, чтобы быть самодостаточной. И здесь важно решить вопрос о единстве обыденности и одухотворенности смысла правовой реальности. Только раскрывая богатство правового существа, мы уходим от опрощенности обыденного восприятия права.

В своей самоочевидности право является самоподдерживающимся вследствие неоспоримой фактичности своего существования в данном обществе. Поиски оснований права и его рационализация начинаются тогда, когда оно перестает быть очевидным, становится проблематичным. Это, в свою очередь, происходит тогда, когда символичность права отделяется от его фактичности.

Право, рассмотренное как этос, т.е. как характер, свойство социальной реальности и духовности, не может быть следствием чего-то. Оно поистине должно быть понято как игра человеческих сил, постигаемая рациональным образом, но лишь относительно контролируемая. Право, таким образом, в своей данности предстает как стихия человеческой жизни, а не ее рациональное регулятивное начало. Утверждение о стихийности права весьма важно при различении общественного (содержательного, живого) и юридического (формального, узаконенного) права.

Обращение к правовой данности снимает проблему существенности необходимого и случайного, закономерного и уникального. Это означает, что постижение природы и сущности права не обязательно зациклено на научном познании явлений. Важным, существенным становится все, поскольку оно фактично. Но не все фактичное имеет рациональные начала, подчинено законам. Поэтому постижение сущности права перестает связываться исключительно с выделением наиболее общих и имманентных характеристик права, а выражение сущности права перестает связываться с поиском его определений. Вся полнота содержания действительного права предстает в качестве моментов его сущности, поскольку право существует только как целое и сразу. И ядром этого содержательного богатства оказывается идея права, идентичная природе правового существа.

Данность права есть, с одной стороны, его смысловая необусловленность, а с другой стороны – его вынужденность (атрибутивность) для правового существа. От этой вынужденности можно затем перейти к праву как к саморегуляции и далее - к самоограничению и самоопределению правового существа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 Первое ознакомление с предметом и функциональной направленностью Философии права позволяет сделать вывод, что теория права выступает как индуктивное знание, исходящее из достижений конкретных юридических наук, тогда как философия права формируется в качестве дедуктивного знания о праве, выводимого из более общих знаний о мироздании.

Надо, однако, заметить, что метафизика (учение о принципах бытия, не выводимых из опыта), включающая в себя онтологию, (учение о бытии) и космологию (учение о наиболее общих принципах мироздания), не исчерпывает всего содержания философии. Важным разделом философии является антропология (общее учение о человеке), рассматривающая явления культуры с точки зрения человеческой свободы. В этом контексте, различие между философией и теорией права проявляется следующим образом: позитивная юриспруденция изучает право как независимую от человека реальность, а философия права (юридическая антропология) изучает становление права из человеческой активности.

Если философия права не является частью теории права, то это не значит, что социология права, которую также считают одним из теоретико-правовых разделов, может быть отождествлена с тем остатком, который возникает при вычитании" философии из теории. Социология права не ни теория права, ни, тем более, философия права. По мнению некоторых ученых, коль скоро право - социальное явление, то философия права есть в то же время и социальная философия, то есть социология права". Однако отождествление социологии и социальной философии является некорректным и устаревшим. Позитивная социология изучает позитивные законы независимой (отчужденной) от человека социальной (культурно-исторической) реальности, социальная философия же изучает становление такой реальности из свободной человеческой активности. Данное положение подтверждается и позицией самих социологов права: «В отличие от изучения права в философском аспекте социология рассматривает функционирование права в обществе в социальном аспекте. Вопрос о социальной обусловленности права, о социальных функциях права, об условиях его общественного действия - является предметом социологии права. Можно сказать, что это есть изучение воздействия права на поведение людей, как опосредованного воздействия на интересы и нужды масс, сочетающегося с целями правового регулирования».

Подводя итоги, можно дать следующее определение философии права: философия права есть учение о смысле права, то есть о том, в результате каких универсальных причин и ради каких универсальных целей человек устанавливает право.

Следуют также сделать вывод о том, что признание человека правовым существом снима­ет проблему исчерпывающих рациональных осно­ваний мысли о праве и дает возможность обнару­жить очевидности правосознания.

Поскольку правовое существо не может восприни­маться иначе, нежели данность для любого позна­вательного акта, постольку и правовая реальность не представляет в своих глубинных характеристи­ках ничего иного, кроме такой же заданности пра­вовому существу. Правовое существо и соответ­ствующая ему, порождаемая им в мыслях и действиях правовая реальность во взаимной связанности обретают универсальность, самоценность и самодостаточность. В правовой реальности воплощено все многообра­зие способностей и возможностей, устремлений и душевных импульсов человека. Правовая реаль­ность выступает смысловым и деятельным полем, на котором может быть осуществлена социально-духовная жизнь человека в ее полноте и цельности.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бачинин В.А., Сальников В.П. Философия права. Краткий словарь. СПб., 2000.

2. Бержель Ж.-Л. Общая теория права. М., 2000.

3. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.

4. Керимов Д.А. Методология права. М., 2000.

5. Малахов В.П. Философия права. М., 2002

6. Малахов В.П. Основы философии права. М., 2005.

7. Малахов В.П. Право в его универсальности, особенности и конкретности. М., 2005.

8. Малахов В.П. Философия права. Альбом схем. М., 2009

9. Малахов В.П. Философия права. М., 2007.

10. Моисеев С.В. Философия права. Новосибирск, 2004. 

11. Петражицкий Л.И. Теория права и государства. СПб., 2000.

12. Сигалов К.Е. Исторические основания среды права. М., 2002.

13. Сигалов К.Е. Периодизация истории государства и права в свете теории среды права. М., 2005.

[1] Тард Г. Социальная логика. М., 1996. С. 274.