Эмпирическое и метафизическое измерение правового существа. Как эмпирическое, правовое су­щество определено совокупностью конкретных обсто­ятельств, условиями жизни, сложившимися отноше­ниями, отдельными людьми. Человек являет собой существо, действующее в соответствии с практичес­кими соображениями, т. е. целесообразно. Как мета­физическое, правовое существо не определено ничем внешним; оно самоценно, самодостаточно. Оно не практично и не целесообразно, а целеустремленно, и цель – оно само. В своем втором значении правовое существо может быть ассоциировано только с неко­торой линией жизни.

Эмпирический срез правового существа – в ком­петенции юриспруденции, метафизический срез пра­вового существа – в компетенции философии права. Правовое существо может быть понято только в един­стве этих срезов.

Негативная определенность – одна из важней­ших черт правового существа, принципиально выде­ляющих его из мира природных, обусловленных существ и делающих его человеком в собственном смыс­ле слова. Собственно человеческое в человеке — то, к чему он устремлен, но чем принципиально не может стать и быть. Человек есть усилие быть человеком, проекция того, что составляет его духовную и душев­ную ткань. Сутью правового существа, в свете сказан­ного, может быть признана устремленность, интенциональность человеческого. Само право обретает смысл интенциональности правового существа.

Рефлексивность правового существа. Не слива­ясь ни с одним из своих воплощений или даже с их совокупностью, правовое существо всегда дистанци­ровано от реальности, противопоставлено и ей, и сво­ей собственной истории. Право в какой-то степени оказывается рефлексией правового существа, общим для всех людей контекстом жизненных проектов. Го­воря о правовом существе, мы, тем самым, утвержда­ем о необходимости и возможности перемещения в спе­цифическую реальность, которая существует наряду с множеством других реальностей и осознается как мир в целом: в правовую реальность. Правовое существо мыслимо только в связи с правовой реальностью, и наоборот – правовая реальность не может быть ос­мыслена вне правового существа.

Обращение к человеку как к правовому существу кардинально меняет познавательную и в целом духов­ную ситуацию. Мы переключаемся с поисков перво­начал, первопричин, исходных оснований права на содержание правового бытия человека. Правовое бы­тие человека должно быть рассмотрено не только как эмпирически данная реальность, но и как условие и стратегия права.

Подлинность права и правовое существо. Рано или поздно мы должны задаться вопросом о способно­сти правового существа творить право в его подлинно­сти. Природа права в ее связи с правовым существом может быть адекватно раскрыта и истолкована, только если правовое существо реализует себя беспрепят­ственно, не искаженно, а по сущности.

Эмпирический человек не существует и не про­являет себя в стерильных, идеальных условиях. При­сущие ему черты и заданные ему цели он реализует неполноценно, частично. Реальное правовое существо зажато условиями жизни, обстоятельствами, системой ограничений и связываний; оно конфликтно и потому осознает себя как неподлинное. Реальное правовое существо предстает как фрагментарное, функциональ­ное, односторонне-ролевое. Но как право в социаль­ной регуляции должно представать в целом, дабы не опроститься до соображений разовой, временной пользы, простой целесообразности и до средства ради иных целей, так и правовое существо должно предста­вать и реализовывать себя в своей полноте, а не только фрагментарно.

Подлинность связывается правовым существом с цельностью своего проявления в жизни с полнотой выступания в жизни, перед духовным взором других людей. Подлинность – личность, достоинство и право человека. Раскрыть природу правового существа – значит, рассмотреть его в подлинности, в полноте, а не в односторонности.

Конечно, проявление правовым существом себя в полноте и цельности может быть признано лишь как предельный опыт человека. В таком качестве право­вое существо выступает лишь в экстремальных, по­граничных ситуациях, связанных со смысложизненным выбором. Именно такие ситуации, очищенные от случайного, неважного, дают наиболее правильное представление о сути правового существа. Разумеет­ся, подобные ситуации, за редкими исключениями, могут быть только смоделированы. Поэтому выясне­ние подлинности, а значит – и природы правового существа, неизбежно является сугубо интеллектуаль­ной операцией, философствованием, которые невоз­можно подменить наблюдениями, обобщениями, эм­пирическими выводами.

Цельность правового существа как его предельный опыт . Конечно, проявление правовым существом себя в полноте и цельности может быть признано лишь как предельный опыт человека. В таком качестве право­вое существо выступает лишь в экстремальных, по­граничных ситуациях, связанных со смысложизненным выбором и решением, осознаваемых, может быть, как переломный момент в жизни. Такая полнота им­плицирует цели поистине смысложизненного масш­таба и религиозного характера. И именно такие ситу­ации, очищенные от случайного, неважного, дают наиболее правильное представление о сути правово­го существа. Разумеется, подобные ситуации, за ред­кими исключениями, могут быть только смоделирова­ны. Поэтому выяснение подлинности, а значит – и природы правового существа, неизбежно является сугубо интеллектуальной операцией, теоретизирова­нием, философствованием. Эту деятельность невоз­можно подменить наблюдениями, обобщениями, эм­пирическими выводами.

Проявленность правового существа. Всякое кон­кретное правовое существо одновременно предстает обобщенно, фрагментарно и индивидуально. Во-пер­вых, оно предстает как правовое существо вообще, как носитель тех свойств, которые присущи и каждому другому правовому существу. Во-вторых, оно предста­ет лишь в связи с конкретной ситуацией, целью, фун­кцией, односторонне, ограниченно, так, что всегда за его реальностью чувствуется что-то не сводимое к проявленному. Правовое существо всегда есть нечто большее, чем видимое, проявленное, действующее. Значит, оно рассчитано на большее, поэтому по отно­шению к нему уместны требования и идеалы. В-треть­их, правовое существо предстает и проявляется только как индивидуальное, что в полной мере в состоянии учитывать лишь мораль. Только при таком условии по отношению к правовому существу уместны и возмож­ны оценки и соображения достоинства, ценности, от­ветственности.

Правовое существо идентично . Возникая из взаимосвязи общества и индивида, сама идентичность, во-первых, выступает формой обособления индивиду­ального правового существа из общества, среды, об­стоятельств. Во-вторых, она выступает формой само­утверждения, достоинства, настояния на себе, на своих желаниях, запросах, целях. В-третьих, она выступает способом противопоставления правового существа, с одной стороны, текучести, индивидуальности, случай­ности обстоятельств и актов жизни, а с другой сторо­ны — способом противопоставления правового суще­ства тому, чем он оказывается в своих проявлениях, и отстранения от них. Идентификация есть способ осоз­нания человеком себя в качестве правового существа, осознания того, что предзадано реальности, предше­ствует всему конкретному, отдельному и противопос­тавлено, отличено от всего свершающегося правовым существом.

Важнейшая форма идентичности правового суще­ства – его незаменимость, самостоятельность. Право в этом контексте – не дар и не добыча, а то, что при­суще человеку как его естественное состояние и пото­му не может быть не признано. Но такая идентичность возможна лишь в том случае, когда человек оказывает­ся способным осмыслить себя в системе жизненно важных ценностных решений и стремится к тому, что­бы обрести возможность и смелость предстать как лицо перед любой инстанцией.

Предзаданность правового существа. В методо­логическом смысле в каждый конкретный момент те­оретического анализа правовое существо должно быть воспринято как заданность любой конкретной ситуа­ции, не творимое ею, а творящее ее. Всякое действи­тельное право есть то, что узнается правовым существом в реальности, ибо это право уже предзадано ему. Правовые вопросы возникают в человеке сами собой, проистекая не от реальности, а из глубочайших основ человеческого духа. Реальность дает лишь толчок этим вопросам.

Правовому существу предзадана, конечно, не чистая идея, а то, что пропущено через «фильтр» конкретной культуры, эпохи, социальной истории. Предзадано не право вообще, а реальное право. Эта предзаданность — и есть сущность правового существа.

Эмоциональность правового существа . Наконец, за правовым существом следует при­знать и более утонченные движители к жизни в соци­альном пространстве. Например, таковым следует признать правовое вдохновение, воодушевление. Вне этого эмоционально-духовного механизма трудно себе представить, за счет чего преодолеваются препят­ствия, реализуется достоинство, отстаивается честь, вообще крепится вера в справедливость, в неотъем­лемость прав и т. п.

Таким образом, без обращения к природе правово­го существа вопрос о природе права не решить. При­рода правового существа не является самостоятельным предметом нашего исследования. Мы выявили ее лишь в основе, изложили наиболее убедительные решения эскизно и только с одной целью: настоять на мысли, что постижение природы права, возможно, только как бы «изнутри», чувствами, мыслью, духовным настроем самого правового существа.

Источник активности правового существа. Об­ретая, осознавая свою цельность, правовое существо оказывается в реальном праве. В противном случае, человек, находясь в правовой действительности, субъективно оказывается как бы вне ее, отличенным от нее принципиально. Непосредственность проявле­ния своего правового существа позволяет человеку оказаться в правовом измерении социально-духовного бытия. Существенная активность правового существа имеет не реактивную природу. Источник активности находится внутри человека. Конкретные индивиды всегда, в конечном счете, оказываются теми, кто опре­деляет своими устремлениями и действиями правовую реальность.

Значимость утонченных форм взаимодействий людей. Реальность права нельзя понять, различая толь­ко практически целесообразную, принимающую про­стые, шаблонные формы деятельность людей. Посколь­ку природа права (и сущность конкретного права) может быть понята только при условии, что право дей­ствительно лишь в своей полноте, цельности, постоль­ку мы должны пристально вглядеться именно в утон­ченные формы взаимодействия людей не как носителей потребностей и интересов, но как носителей неких возвышающих, собственно человеческих идей, целей, ценностей.

Простые, ситуативные взаимодействия конкретных правовых субъектов легко наблюдаемы, их практич­ность лежит на поверхности. Но сложные, утонченные взаимодействия правовых существ как носителей ду­ховного начала трудно различимы. Они невидимы, но предположимы, предвосхитимы потому, что мы всту­паем в эти взаимодействия как правовые существа. Без этих взаимодействий не может быть полноты, а зна­чит, и действительности права.

Природа правопослушания. Необходимо находить источник права в самом правовом существе. Если этого нет, то мы, в частности, никогда не поймем, почему человек подчиняется закону. Конечно, мы в состоянии каждый раз указать на то, что принуждает его следо­вать общественным требованиям. Это могут быть нали­чие санкции, угроза наказания, лишения, ущерба, стра­дания и т. п., а также соображения целесообразности и практической пользы или еще что-нибудь. Но убедитель­но объяснить, не упрощая и не огрубляя, феномен пра­вопослушания, способность подчинения закону невоз­можно, если не признать присущую правовому существу способность уважать закон как таковой. Это – в природе правового существа. И если правовая свобода возможна только при условии способности и склонности человека к самоограничению, то свобода оказывается и следствием послушания. В основе права лежит не способность к самоограничению, а зависи­мость от общества, от других людей, от внутреннего им­пульса. Отношение зависимости — по природе своей правовое отношение. Если мы рассматриваем все другие формы социальной жизни в контексте зависи­мости, то рассматриваем их как формы права. А неза­висимость – скорее политический феномен.

Способность к самоограничению. Материальная основа самоограничения — соображения целесообраз­ности, возможность реализовать свой интерес, удов­летворять свои потребности с расчетом на других людей. Духовная основа самоограничения проистека­ет из любви к праву. Право живет не только вследствие возникающих потребностей, но и потому, что является неустранимым импульсом жизни правового существа.

Самоограничение – это идеализированное выра­жение фактической ограниченности возможностей че­ловека. Ограниченность выявляется тогда, когда инте­ресы и потребности человека превышают его возможности. Она оседает в правовой мере и подпи­тывает право. Ограниченность является основой послу­шания; послушание – основа самоограничения; само­ограничение – основа правовой свободы; свобода – условие действительного права.