Корпоративизм

Проблеме корпоративизма мы посвятим две лекции. В принципе двух лекций было бы слишком много для такой темы, но в ходе этих лекций мы должны ознакомиться с дискуссией по данной проблеме, проходившей в нашем Политбюро.

Эта дискуссия показывает, что проблема корпоративизма сложнее, чем может показаться на первый взгляд, что по проблеме корпоративизма имеются расхождения во мнениях и элементы недопонимания даже среди руководящих деятелей партии. Отсюда вытекает необходимость рассмотреть вопрос о корпоративизме более тщательно, чем это обычно делается, не ограничиваясь утверждениями, по существу правильными, что корпоративизм не представляет ничего иного, кроме потока слов и набора фраз, посредством которых фашизм стремится замаскировать классовый характер диктатуры наиболее реакционных и наиболее шовинистических элементов финансового капитала. В целом такая оценка, конечно, верна, но ее явно недостаточно. Ограничиться этим означало бы не видеть проблемы в ее полноте, означало бы упустить из виду ее многочисленные аспекты, означало бы забвение факта, что корпоративизм – это не только пропагандистский трюк, демагогический лозунг фашизма, рассчитанный на массы, но и реальная действительность. Корпоративизм есть определенная форма организации, которую фашизм придал или пытается придать итальянскому обществу и особенно некоторым сторонам деятельности государства.

Фашизм всегда заявлял о своей приверженности корпоративизму. Но термин «корпоративизм» не всегда имел один и тот же смысл. Фашизм, повторяю, всегда заявлял, что ему органически присущ корпоративизм. Об этом неустанно твердит и Муссолини. Фашистскому государству, утверждает он, недостаточно быть тоталитарным, оно должно быть и корпоративным. Указанный термин вы можете обнаружить еще в ранних документах фашистской партии, например в ее первом уставе. Однако истинное содержание, вкладывавшееся в это понятие, не оставалось одинаковым в различные моменты развития фашизма. Фашизм хочет, чтобы поверили в рациональность его развития, стремится выдать свои последние мероприятия за венец всей предшествующей деятельности.

Подобные ухищрения фашизма необходимо разоблачать. Однако в известном смысле корпоративизм можно ж должно рассматривать как завершение фашизации государственной организации. Но дело не только в этом. Нужно учитывать, что в международном плане обе концепции – фашизма и корпоративизма – в настоящее время обычно рассматриваются как равнозначные. Возьмите Германию и Австрию – страны, где мы имеем типичную форму фашистской диктатуры; там вы обнаружите попытки создания корпоративного государства. Лозунг корпоративизма – это лозунг и австрийского и германского фашизма. Возьмите страны, где фашистское движение активизировалось, но не сумело прийти к власти; одна из идейно‑пропагандистских установок и там представлена корпоративизмом. Посмотрите, например, на Францию: вое фашистские течения имеют в своем пропагандистском арсенале лозунг корпоративизма, И этот лозунг противопоставляется как государственной, так и экономической системе. Корпоративизм изображается в качестве альтернативной системы. Взгляните на Англию – страну, где фашистское движение не набрало силу, но все же получило и, быть может, еще получит определенное развитие. В этой стране фашистское движение в силу особых причин больше связано с итальянским фашизмом. Характерно, что и оно также в своей программе предусматривает создание корпоративизма, ставит целью перестроить Англию на корпоративной основе. В других странах, где фашистское государство уже создано или идет процесс фашизации, корпоративизм выступает в качестве одного из составных элементов данной формы фашизма.

К этому следует добавить еще одно соображение: в разных странах существуют движения, которые нельзя назвать фашистскими только из‑за того, что в них проявляется государственное вмешательство в сферу экономики. Но и в этих случаях фашизм квалифицирует подобное вмешательство как корпоративизм, как применение его принципов. Таков, например, случай с Рузвельтом.

Это показывает важность изучения проблем корпоративизма и необходимость развенчать фашистскую пропаганду, показать, особенно на итальянском опыте, что в действительности представляет собой это явление.

Теперь я хочу коснуться другого аспекта рассматриваемой проблемы – идеологии корпоративизма. В этом вопросе следует избегать поспешных суждений. Корпоративизм не представляет чего‑то единого, некой абстрактной сущности. Напротив, корпоративизм – весьма многообразное, неоднородное явление. Существует множество истолкований корпоративизма. В Италии, например, имеет хождение концепция корпоративизма, которую можно было бы охарактеризовать как «социал‑реформистскую». Такая концепция типична для «Проблемы делъ лаворо» на страницах которого корпоративизм изображается как осуществление принципов классового сотрудничества в области экономической организации.

Встречаются, однако, и другие истолкования. Даже в самом фашистском лагере сталкиваются различные точки зрения. Вам известно, что в рамках фашизма существует экстремистское течение, которое точнее было бы назвать «лево‑экстремистским». Оно отстаивает концепцию, согласно которой корпоративизм должен быть организован на основе корпораций‑собственников. Иными словами, корпорации должны были бы стать собственниками средств производства. С таким тезисом па съезде в Ферраре^ выступил профессор Уго Спирито Хотя большинство участников отвергло предложение Спирито, было бы преждевременным утверждать, что подобные концепции окончательно изжиты. Даже на съезде в Ферраре Спирито не был полностью осужден. Его концепции нет‑нет да и напомнят о себе. Особенно охотно их излагают и поддерживают мелкие журналы.

Это – одно из толкований корпоративизма, которое показывает, что концепция корпоративизма помогает фашизму лавировать, поскольку в корпоративистской упаковке ему легче протаскивать самый разнообразный товар, даже такой, который может считаться «подрывным», как, например, идея о корпорации‑собственнике, которая по логике вепрей неизбежно ведет к выводу о необходимости экспроприации капиталистов.

Множественность интерпретаций – один из факторов, затрудняющих изучение корпоративизма, ибо она таит в себе опасность, что высказывания того или иного теоретика корпоративизма могут быть приняты за чистую монету, слова перепутаны с делами, декларативные обещания фашизма – с тем, что на деле представляет собой итальянская действительность.

Рассмотрим основные положения фашистской концепции корпоративизма. Что представляла собой корпорация в средние века? Она объединяла всех лиц одной и той же профессии – сапожников, портных и т. д. Средневековая корпорация носила, таким образом, характер унитарной организации – в том смысле, что во времена ее существования капиталистическая система еще не получила развития, основу производства составляло ремесло и, стало быть, не было еще различий между пролетариями и капиталистами. Сказанное означает, что корпорация была совершенно не тем, чем ее пытаются представить сегодня,

Фашизм изображает корпорацию как синтез двух элементов: капиталиста и пролетария. На деле, однако, характер средневековой корпорации был иным. Все ссылки фашизма на корпорацию средневековья (в них нет недостатка и по сей день, хотя в первые годы фашизма их было гораздо больше) лишены всякого смысла. Сегодняшняя действительность – это действительность капиталистического строя, весьма отличного от социального строя средневековья. Причем не только капиталистического строя вообще, но капитализма на его высшей стадии, когда противоречия и классовая борьба достигли высочайшей степени и проблема замены капиталистической системы распределения выдвинута на повестку дня в качестве неотложной задачи.

Второе положение – корпоративизм как система сотрудничества классов. Этот элемент в концепции корпоративизма является основным и наиболее существенным. Когда итальянские фашисты говорили и говорят о корпоративизме, они отстаивают принцип классового сотрудничества и необходимость устранения классовой борьбы с помощью такого сотрудничества. И это относится не только к Италии, но и ко всем странам, ибо корпоративизм повсюду рассматривается как средство преодоления классовой борьбы. Отсюда нетрудно понять, почему фашистские профсоюзы с самого начала именовались профсоюзными корпорациями, несмотря на то что имели совершенно иной характер. Фашистским профсоюзам на их учредительном съезде было присвоено название корпораций с той целью, чтобы в них участвовали или, вернее, могли бы участвовать хозяева и рабочие, капиталисты и пролетарии^. Истолкование фашистского синдикализма через призму корпоративизма свидетельствует о попытке фашизма возвести какое‑то здание на фундаменте корпоративной идеологии.

Но корпоративизм как концепция классового сотрудничества изобретен вовсе не фашизмом. Своим появлением на свет он обязан, с одной стороны, крайне правым, мелкобуржуазным, антимарксистским социалистическим течениям, которые возникли в рамках II Интернационала. С другой стороны, мы обнаруживаем аналогичные взгляды на правом фланге французского социалистического движения, взявшего на вооружение некоторые элементы прудонизма Происхождение прудонизма со всей очевидностью связано с реформизмом. За доказательствами не надо далеко ходить. В числе приверженцев корпоративизма мы видим, например, «Проблемы делъ лаворо». На почве корпоративистской идеологии время от времени выступают и некоторые социалисты в эмиграции. Вполне благосклонные корпоративизму высказывания можно встретить в определенные моменты, в частности в «Аванти!».

Другим источником фашистского корпоративизма как концепции классового сотрудничества или, лучше сказать, другим родственным идейным течением является социальная идеология католиков. Вам известно, и мы в этом еще убедимся, когда будем говорить о католическом движении, что в энцикликах Rerum Novarum ® и Quadragesimo аппо'^ содержатся высказывания и положения, которые совпадают с фашистской пропагандой корпоративизма. И отнюдь не случайно католическая церковь и Ватикан, по существу, принимают итальянский корпоративизм, а в Австрии, где фашизм гораздо сильнее связан с католической церковью, чем в Италии, он немедленно приступил к перестройке государственного аппарата па корпоративных началах.

Концепцию классового сотрудничества как элемент корпоративистской идеологии мы должны особенно подчеркнуть.

Но поскольку корпоративизм означает стремление к классовому сотрудничеству с помощью создания общей организации капиталистов и пролетариев, встает вопрос: можно ли осуществить его на практике? Весь накопленный опыт неопровержимо говорит о, том, что практически это невозможно. Сейчас я не развиваю данного положения, поскольку оно доказано всем содержанием нашего лекционного курса. Мы видели, что политика фашизма не смягчает, а, наоборот, обостряет классовые противоречия. Фашизму в известной степени удается замаскировать эти противоречия, однако устранить их он не в силах. Более того, возникновение классовых столкновений происходит даже на почве самого корпоративизма.

Но есть в этой проблеме и второй аспект, и его сегодня следует особо подчеркнуть. Я хочу подойти к корпоративизму как к попытке фашизма создать новую экономическую организацию. В настоящее время такова важнейшая цель фашизма. И это не просто благое пожелание, лишенное реального обоснования. Если вы присмотритесь к характеру пропаганды корпоративизма в первые годы фашизма, вы уже тогда обнаружите этот элемент. Но доминирующим его не назовешь. Лишь позднее, особенно в последний период, он пробивает себе дорогу, выходит на первый план. Этот второй элемент корпоративизма, с помощью которого корпоративная экономика выставляется как какой‑то новый социальный строй, являющийся якобы альтернативой социалистической системе, но покончивший в то же время и с системой капитализма, этот элемент стал в последнее время доминирующим. Такая концепция постоянно фигурирует в речах Муссолини. Раньше он открыто защищал капиталистическое общество, утверждал, что капиталистический строй имеет право на существование, прямо‑таки ратовал за «либеральную» экономику. В последние же годы, наоборот, преобладающим становится этот новый элемент. В какой‑то момент Муссолини испытывает еще колебания в определении лозунга: назвать ли нынешний кризис «кризисом в рамках капиталистической системы или кризисом самой капиталистической системы». Затем, однако, он заявляет, что это кризис самой системы и что с капиталистической системой следует покончить. Подобные декларации делаются более или менее открыто. Наиболее четко такое утверждение выставлено главою режима в его речи перед рабочими Милана®. Однако аналогичную мысль вы найдете в ряде документов фашизма, например в резолюции, принятой 13 декабря Национальным советом корпораций. В ней, в частности, содержится такая формулировка: «Национальный совет корпораций является органом, который под эгидой государства осуществляет всеобщую, органическую и унитарную дисциплину производительных сил в целях развития богатства, политической мощи и благосостояния итальянского народа».

В этом утверждении выражена суть фашистской политики. Аналогичное положение, хотя и в несколько смягченной форме, содержится и в выступлении Муссолини в Милане. Красной нитью через все эти высказывания проходит мысль о том, что с помощью корпораций осуществляется всеобщая, единая организация экономики. Вот, собственно говоря, основной тезис, который в последнее время превалирует во всей корпоративной пропаганде фашизма.

Эту концепцию вы также встретите в речи, произнесенной в 1934 г. на ежегодной ассамблее режима В ней повторяются основные положения, а тезис о «кризисе системы» даже усиливается. Раз признается такое положение, заявляет Муссолини, нужно переходить к другой системе, к нашей системе «регулируемой, обладающей мощью, гармоничной экономики, имеющей целью прежде всего коллективную пользу самих производителей – промышленников, инженеров и техников, рабочих, с помощью корпораций, созданных государством, которое представляет в своем лице все, а стало быть, и другую сторону явления: мир потребления».

В приведенной выдержке эта концепция выражена еще более полно, принимает законченный вид. Почему в последние годы подобные утверждения сыплются как из рога изобилия? Потому что это годы экономического кризиса. Процесс развития корпоративной пропаганды фашизма от подчеркивания принципа классового сотрудничества к насаждению идеи о создании новой системы, изображаемой уже не как организованный капитализм, а как организуемая и управляемая экономика, порывающая с капитализмом, опирается на объективную основу.

Во всем этом мы видим проявление реальных трудностей объективного характера: фашизм оказался перед лицом жесточайшего экономического кризиса – кризиса, последствия которого отразились на всей экономике страны и привели к изменению <в классовых отношениях. Что предпринял фашизм для смягчения кризиса капитализма? Как мы уже видели, он проводил политику, способствовавшую концентрации капитала, усиливавшую господство финансового капитала во всей экономике страны. Вы имели возможность убедиться, что политика фашизма благоприятствовала процессу концентрации, ставила целью укрепление позиций финансового капитала. Это составляет подлинную основу корпоративизма, подлинную основу различных аспектов пропаганды и идеологии корпоративизма в последние годы.

Данная реальная основа характерна не только для корпоративной политики итальянского фашизма. Она присуща фашизму как в Италии, так и в целом ряде других стран. В этом смысле фашистский корпоративизм не представляет собой чего‑то оригинального. Его нельзя рассматривать как стремление предложить более комплексную и органичную совокупность мер по сравнению с тем, что предпринимается в других капиталистических странах в поисках выхода из создавшейся в результате кризиса ситуации. Корпоративизм всего лишь одно из средств для того, чтобы попытаться найти капиталистический выход из кризисного положения на путях так называемого «планирования». Вы знаете, что о планах говорят повсеместно. Буржуазные теоретики, буржуазные экономисты без устали твердят о необходимости планирования развития экономики, преодоления анархии с помощью организации производства. Все это подается под самыми разнообразными соусами, но смысл, в сущности, остается одним и тем же. С одной стороны, мы видим растерянность некоторых групп буржуазии перед лицом нынешнего кризиса, усугубляемую страхом перед пролетарской революцией. С другой стороны, мы видим притворство буржуазии, пытающейся скрыть истинные пути, с помощью которых она рассчитывает преодолеть кризис: организовать господство финансового капитала во всей экономике страны, господство самых сильных над самыми слабыми; организовать путем принятия ряда мер наступление на рабочий класс, на трудящиеся массы. Такова действительность, которая лежит в основе идеологических построений и пропаганды экономической организации фашизма.

Общей тенденцией является использование лозунга о необходимости организации экономики на плановых началах. Возможно ли это? Вы знаете, что такую перспективу мы отвергаем в принципе и доказываем, что это невозможно. Почему невозможно? Потому, что плановая экономика предполагает в качестве непременного условия устранение принципа, на котором зиждется капиталистическая экономика. Капиталистическая экономика построена на анархии, и дело здесь, конечно, не в злонамеренности капиталистов. Анархия ей свойственна потому, что она базируется на прибыли. Только после победы революции, которая разрушила бы капиталистическое общество Б его основах, можно будет говорить о планах. Осуществить же планирование экономики иным путем невозможно. В Советском Союзе экономическое развитие может осуществляться на основе планов именно потому, что там был уничтожен капиталистический строй и рабочий класс организует свою экономику на новых началах.

Что же на деле скрывается за мероприятиями, которые изображаются как планирование в области капиталистической экономики? За ними скрывается вмешательство решающих, наиболее сильных слоев капитализма в экономическую жизнь, вмешательство финансового капитала во всю организацию экономики страны путем использования аппарата государства, государственной машины. За попытками выдать это за экономическую программу капиталистического планирования прослеживается стремление оправдать с помощью пропагандистских маневров то, что уже произошло под ударами кризиса. Выдержанные в духе социальной демагогии формулировки есть не что иное, как маскировка процессов, реально происходящих во всех крупных империалистических странах, где финансовый капитал расширяет свое господство и стремится вытеснить всех остальных.

Антагонизмы, основные противоречия, разве они могут быть преодолены с помощью попыток планирования? Такое даже во сне не приснится. Наоборот, антагонизмы обостряются. Усиливается основное противоречие между развитием производительных сил и ростом потребления, не поспевающим за этим развитием в силу частной формы присвоения. К этому следует добавить и другие противоречия. Обостряется борьба между группами капиталистов вследствие усилившейся тенденции к созданию крупных trusts па базе монополий. Свободная конкуренция – причина анархии производства – внешне устранена, но она снова воспроизводится во все расширяющемся масштабе как в рамках отдельных монополий, так и между различными монополиями.

Что имеется в Италии от плановой экономики? В этом вопросе также нужно быть осторожными в выводах. Думаю, что утверждение, будто вмешательство государства в Италии ограничивает развитие производительных сил, неправильно. Сам закон, регламентирующий создание новых промышленных предприятий, вовсе не является попыткой какого‑то ограничения в этом плане. Речь идет лишь о вмешательстве государства с целью усиления определенных элементов. Действительно, все ходатайства об открытии новых фабрик и заводов были за редкими исключениями удовлетворены. Этот закон означает только одно. Он закрепляет господство групп, занимающих ключевые позиции в экономике и стремящихся их еще более укрепить с помощью всей государственной организации. Но это еще не означает плановости. Государство не дает предписаний такого рода: не производите больше обувь, поскольку на нее не найдется покупателей, ее нельзя продать. Своим вмешательством государство стремится обеспечить такое положение, чтобы после пуска новых предприятий обувь, производимая крупными капиталистами, была бы оплачена крупными банками. Вмешательство такого рода происходит как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. В сельском хозяйстве оно проявляется не только в создании аграрных консорциумов, но и в некоторых других формах, в частности в самой организации «битвы за хлеб», которая отвечает интересам наиболее сильных элементов в деревне, укрепляя их господство над средними и самыми слабыми элементами. Вот к чему сводится так называемое планирование – к созданию новых и усилению уже существующих монополий. Оно служит гарантией их господства в области производства^ с одной стороны, и способствует организации наступления на трудящиеся массы – с другой.

Что на деле означают все эти законы, которые время от времени публикуются в итальянской печати, например, постановление об учреждении корпоративного консорциума производителей хлопка, предписывающего изготовление определенного типа нити, своего рода стандарта, определенного типа ткани? Означают ли они, что отныне производство организуется рациональнее, с учетом потребностей широких масс потребителей? Ничего подобного. Указанные меры направлены на то, чтобы устранить из производства мелкие текстильные предприятия, которые, не имея возможности приобрести большое число новых машин, новых станков, не в состоянии наладить выпуск типовых видов продукции. Вот чему служит экономическое вмешательство государства (вмешательство наиболее сильных монополистических групп). Государственное законодательство служит укреплению позиций тех кругов, которые господствуют в итальянской экономике.

Вмешательство государства имеет и другую сторону, о которой мы уже упоминали,– усиление наступления на трудящиеся массы. Ни в одной другой стране заработная плата не была урезана в такой мере и с помощью таких хорошо вам известных методов, как в Италии, в результате прямого вмешательства государства. Может быть, это и есть организация капиталистической экономики? Ясно, что налицо всего лишь наступление против трудящихся масс. В этой области появились и новые элементы, связанные с третьим аспектом корпоративной политики, к анализу которого мы сейчас приступаем.

Чего же фашизму удалось добиться в этом направлении? Утверждение, будто ему совершенно ничего не удалось добиться, было бы, несомненно, ошибочным. Прежде всего, ему удалось усилить наступление против трудящихся масс. Во‑вторых, ему удалось развернуть наступление не только против трудящихся масс, но также и против элементов мелкой и средней буржуазии, которых крупные производители, крупные промышленники, занимающие в экономике доминирующее положение, сокрушили и отбросили в сторону. Остается, однако, еще один вопрос: удалось ли фашизму смягчить последствия кризиса для тех, кто непосредственно входит в эти крупные монополии? Бесспорно, фашизму это удалось. Поэтому, рассматривая различные аспекты кризиса, анализируя кривую роста производства, не следует забывать значение этого факта, позволившего не только развернуть наступление против трудящихся масс и отшвырнуть слабые элементы, которым Муссолини без обиняков заявляет: «Пусть вы сломаете себе шею», но одновременно позволившего смягчить для монополистических групп последствия кризиса. В силу этих причин, рассматривая развитие, формы, последствия кризиса, нельзя ограничиваться одним лишь аспектом корпоративизма, рассматривать его только в плане классового сотрудничества. Нужно постоянно учитывать и второй его аспект, который состоит в организации господства высших слоев индустрии, банков, словом, финансового капитала.

Речь, таким образом, идет не о какой‑то новой системе, а о капиталистической системе на ее высшей стадии – на стадии империализма. В Италии империализм имеет особенно ярко выраженные черты по сравнению с другими странами. Характеристику, которую мы даем итальянскому империализму, следует признать правильной: его можно отнести к числу наиболее слабых, поскольку у него нет собственного сырья и пр., по с точки зрения организации, структуры он, без сомнения, один из наиболее развитых. Перейдем теперь к третьему элементу. Пока мы рассмотрели два элемента корпоративной политики – элемент классового сотрудничества и элемент организации. Третий элемент касается связи корпоративизма с государством. Корпоративизм неразрывно связан с фашистским государством, неотделим от него. Корпоративизм нельзя представить без фашистской партии, без разрушения всей системы демократических свобод. На этот счет вы можете найти недвусмысленные, ясные формулировки в документах фашизма. Вот, к примеру, комментарий по поводу съезда в Ферраре из «Доюе‑раркии» ^0. Это обычная статья, в которой делается попытка обозначить основные контуры корпоративного порядка: «Основное требование: ни одно теоретическое построение в отношении корпоративной организаций не может считаться научным, если оно абстрагируется от исторического факта фашистской революции и политической концепции, составляющей ее душу»

В этом утверждении предельно четко выражена мысль, которую мы считаем необходимым подчеркнуть: корпоративизм немыслим без фашизма. Возьмите корпоративную пропаганду фашизма в какой угодно стране. Вы всегда обнаружите ее тесную связь с нападками на парламентаризм, на принципы 1789 г., легко убедитесь, что она неотделима от борьбы за устранение демократических свобод, уничтожение демократии.

Этим также объясняется, почему в Италии корпоративная система учреждается относительно поздно. К ее организации фашизм приступает лишь после полной ликвидации всех демократических свобод, после лишения трудящихся всякого представительства, уничтожения всех политических партий, устранения профсоюзных свобод, свободы печати, собраний, словом, только тогда, когда у трудящихся отнята всякая возможность самовыражения. Таковы политические предпосылки корпоративизма. Корпоративизм немыслим без существования фашизма как политической диктатуры, без существования фашистской партии как орудия осуществления этой диктатуры. Мы видим, что в системе корпораций фашистская партия выполняет функцию арбитра. Что же касается корпораций, то если им и отведена известная роль, то они все равно не могут предпринять ни единого шага без предварительного одобрения фашистской партией. В советы корпораций входят 268 представителей работодателей, 268 представителей наемных работников, 137 экономических и профсоюзных экспертов и 66 представителей фашистской партии. Если даже допустить, что представители трудящихся в указанных органах действительно являются таковыми, а не послушными исполнителями воли промышленников, то и в этом случае фашистская партия все равно гарантирует предпринимателям их преобладание. Каким путем шло становление корпоративной системы в Италии? Это был длительный процесс, полный зигзагов, поисков и экспериментов. О своей приверженности корпоративизму фашистская партия, фашизм заявляли всегда. Но попыткой юридического закрепления этого принципа служит лишь закон от 3 апреля 1926 г., в котором сказано о необходимости создать министерство корпораций и центральный корпоративный комитет. Однако корпорации учреждены не были. Возникает, таким образом, парадоксальная ситуация, которая длится с 1926 по 1934 г., то есть почти до сего дня: существует корпоративизм, имеется даже министерство корпораций, но нет самих корпораций.

Тем не менее вмешательство государства в экономическую жизнь происходит. Оно осуществляется через министерство корпораций и различные экономические министерства. Законодательное оформление этого вмешательства было проведено только в последние годы, в последний период экономического кризиса, в тот момент, когда фашизм столкнулся с особыми трудностями, связанными с переходом от наивысшей точки кризиса к депрессии, переходом, который не повлек за собой рассасывания безработицы и каких‑либо улучшений условий для рабочего класса. Такое положение требует усиления давления на трудящиеся массы, принятия мер, которые гарантировали бы господствующим группам их позиции. Этим целям отвечает усилившееся особенно в последние годы вмешательство государства в экономическую сферу. На наших глазах происходит создание крупных финансовых институтов, централизующих систему банков; мы видим мероприятия по опасению банков, стоящих на грани краха, мероприятия, которые, по откровенному признанию Муссолини, «обошлись в миллиарды». В этот момент корпорации получают правовое признание, корпоративная система дополняется корпорациями. В этот момент экономическая политика фашизма, организация господства финансового капитала в экономической жизни страны достигают своей наивысшей точки.

Все это говорит о том, что корпоративный режим организуется на базе реальных отношений. Он является всего лишь демагогическим и пропагандистским маневром, призванным замаскировать реальные отношения, сложившиеся в результате экономического кризиса, реальные противоречия между различными группами капиталистов. Именно этим объясняются и различия между итальянским корпоративизмом и корпоративизмом в других странах.

Германская корпоративная система отличается от итальянской прежде всего своей структурой. Особенность структуры германского корпоративизма – отсутствие в ней профсоюзов как таковых *2. Вопрос о том, почему в Германии не существуют профсоюзы как таковые, мы уже рассматривали. Итальянская корпоративная система сложилась после того, как фашизм развернул яростное наступление против рабочего класса с целью разрушения его организаций. В результате этого наступления рабочий класс был отброшен назад. В Германии, наоборот, корпоративизм связан с фашистским движением, приходу которого к власти не предшествовало предварительное разрушение классовых профсоюзных организаций. Более того, приход фашизма к власти произошел там б условиях, когда сохранение этих профсоюзных организаций таило для буржуазии гораздо большую опасность, чем в Италии. Ныне итальянский фашизм полемизирует с германским фашизмом по поводу того, что корпоративная система в Германии пе имеет профсоюзов. В действительности же профсоюзы отсутствуют по классовым мотивам. Сила немецкого рабочего класса исключительно велика, и существование его классовых профсоюзных организаций представляло бы для буржуазии огромную опасность, гораздо большую, чем в Италии.

Но, обратите внимание, попытка ликвидировать профсоюзы при переходе к корпорациям была предпринята и в Италии. Такая тенденция была связана прежде всего с тем, что состоявшие в фашистской партии рабочие в последнее время, а точнее, в 1932–1933 гг., под давлением экономического кризиса пытались оказать противодействие политике фашизма именно через профсоюзы. Предложения ликвидировать профсоюзы, выдвигавшиеся в рамках указанной тенденции, исходили от фашистских элементов, наиболее тесно связанных с промышленниками. Что касается промышленников, ликвидация синдикализма была бы ими воспринята благожелательно. Ведь даже в своем нынешнем: виде профсоюзы по‑прежнему являются классовой организацией, которая может быть использована рабочими. Это объясняет возникновение тенденции (назовем ее для краткости крайне правой) ликвидировать профсоюзы.

Указанную тенденцию мы явно переоценивали. Прочтите статью товарища Николетти в «Стато Операйо», посвященную этому вопросу, и вы увидите, что, по его мнению, профсоюзов вообще уже не существует. Но фашизм не мог ликвидировать профсоюзы, поскольку оппозиционные настроения набирали силу даже в лоне самой фашистской партии. В таких условиях ликвидация профсоюзов со всей остротой поставила бы перед фашизмом проблему контроля над массами. Уничтожив профсоюзы, фашизм тем самым лишил бы себя орудия, которым он пользовался до сих пор и, возможно, будет пользоваться еще в течение известного времени для удержания масс под своим контролем. Другая тенденция была, как мы уже отмечали, представлена Спжрито, который с помощью государственного вмешательства рассчитывал устранить привилегии. Ясно, что эту тенденцию можно было встретить разве что в речах и газетах.

Дальнейшее развитие пошло по линии создания корпораций при сохранении профсоюзов. Но представлены ли профсоюзы в корпорациях? Это одна из важных проблем. Существует ли различие между профсоюзами и корпорациями? Некоторые товарищи склонны утверждать, что разница между ними лишь в уровне организации, что корпорации не что иное, как продолжение профсоюза. Такая точка зрения ошибочна. В действительности различие прежде всего качественного порядка, а не только количественное или в уровне организации. Дело ведь не сводится лишь к возрастанию государственного вмешательства. Речь идет о другом: профсоюзы – массовые организации, а корпорации – бюрократический орган. Ведь не кто иной, как фашизм, старается доказать, что все различие сводится лишь к степени, к элементам количественного порядка. Мы же должны видеть действительность как она есть: профсоюзы объединяют массы, которые в большей или меньшей степени так или иначе могут через эту организацию заставить услышать свой голос. Корпорации же, напротив, являются бюрократическим органом, куда рабочие не имеют доступа.

Как организованы корпорации? Какова их структура? Каковы их функции согласно законам и как они функционируют?

Вы знаете, что организованы 22 корпорации Первая группа корпораций объединяет сельскохозяйственных производителей, вторая – все отрасли промышленности, третья – сферу услуг. Первой в списке корпораций фигурирует корпорация зерновых культур, а замыкает список корпорация гостиничного дела. Долгое время открытым оставался вопрос, как должны строиться корпорации, по категориям или продуктам? Дискуссия была отнюдь не праздной. Если, бы корпорации организовывались по принципу категорий, к чему это могло привести? Представительства трудящихся и хозяев противостояли бы в них друг другу, что обусловило бы новые столкновения на классовой основе. Организация по принципу производимой продукции, напротив, является организацией представителей хозяев и рабочих всех категорий, которые содействуют производству одного и того же продукта. Так, например, мы видим, что в корпорацию зерновых культур входят представители хозяев и рабочих мукомолен, хлебопекарен, кондитерских предприятий, сферы торговли зерновыми, специалисты сельского хозяйства и т. д. В корпорации садоводства, цветоводства и плодоводства вы обнаружите даже представителей производства цитрусовых, духов и пр., вплоть до представителей химической промышленности.

Между двумя типами корпораций существует различие. Но почему фашизм выбрал именно такое решение? В речах и статьях все разъясняется очень хорошо; организация корпораций на базе категорий на деле означала бы перенос в них классовых антагонизмов, поскольку хозяева и трудящиеся оказались бы непосредственно лицом к лицу. В таком случае корпорации свелись бы к органу сотрудничества двух классовых профсоюзных организаций.

В организации, построенной по принципу производимых продуктов, на первый план выдвигается другой элемент – вмешательство наиболее сильных групп, навязывающих свою волю более слабым. Какие вопросы обсуждаются в корпорации? Перелистайте газеты, и вы убедитесь, что в корпорациях обсуждаются исключительно вопросы, касающиеся отношений между различными группами промышленников, проблемы организации производства, В то же время отношения между хозяевами и рабочими в них не поднимаются, хотя со временем эти вопросы, несомненно, станут также предметом обсуждения. Но одно совершенно очевидно: выбрав именно такое решение, фашизм тем самым дал ясно понять, что корпорации по самому своему существу пе должны иметь ничего общего с профсоюзами.

Какова структура руководящих органов корпораций? Она строится на базе «паритетного» представительства работодателей и наемных работников, а также экспертов и членов фашистской партии. Но эта «паритетность» не больше чем иллюзия. Как мы уже видели, даже если бы представители наемных работников были подлинными представителями рабочих (фактически они отбираются бюрократическим путем из числа руководящих кадров фашистских профсоюзов), преобладание капиталистов в этих органах все равно было бы обеспечено благодаря представительству фашистской партии и экспертов. Председательствует во всех корпорациях одно и то же лицо – Муссолини. Это обстоятельство само по себе ясно показывает преобладание политического элемента в организации корпораций.

Каковы, согласно закону, функции корпораций? Они состоят в «координации и организации хозяйственной деятельности». Корпорации выполняют также консультативную функцию и функцию примирения. Статья 44 возлагает на корпорации обязанность поощрять, стимулировать и финансировать всякую инициативу, направленную на улучшение производства. Что касается консультативных функций, корпорациям предоставлено право высказывать свое мнение по всем вопросам хозяйственной деятельности, В случаях трудовых споров корпорации должны предпринимать усилия в целях улаживания конфликтов между трудящимися ж предпринимателями.

Долго дискутировался вопрос о том, могут ли корпорации издавать законы. Такую точку зрения поддерживал, в частности, даже Боттаи. Он говорил, что корпорации должны выполнять и нормативную функцию (что означало бы их превращение в своего рода парламент). Но по существу ничего в этом направлении пе было сделано. Это лишний раз доказывает, сколь жалкую картину представляет корпоративизм на фоне шумихи, поднятой вокруг него фашизмом.

Что касается функционирования корпораций, здесь многого пока не скажешь. До настоящего времени созывались советы лишь трех корпораций – текстильной промышленности, животноводства и рыболовства и внутреннего транспорта. Какие обсуждались вопросы? Судя по информационным сообщениям и статьям в «Лаворо фашиста» на их заседаниях происходили ожесточеннейшие споры, но не между хозяевами и рабочими, а между отдельными промышленниками. Пример такого рода отмечался уже в Карраре, где возникла изрядная потасовка между производителями мрамора и цемента. Производители мрамора требовали, чтобы все здания в Италии строились из мрамора. Таким путем они рассчитывали сбыть свою продукцию. Естественно, производители цемента были против. В результате вспыхнула борьба. На заседании Совета корпорации животноводства было принято решение создать комитет по разработке проекта, регулирующего импорт крупного рогатого скота, была вотирована резолюция, выражавшая пожелание изменить установленный порядок функционирования скотобоен и упорядочить рынок мяса и рыбы и, наконец, было высказано предложение об объединении усилий, с тем чтобы окончательно выработать определение того, что следует понимать под словом... тунец.

На другом заседании корпоративного совета было принято постановление о создании Единого консорциума с обязательным членством по производству пармезанского сыра. Это уже что‑то новое, шаг вперед в направлении организации монополии.

Итак, с одной стороны, мы видим, что вся деятельность корпораций выражается в стремлении (Добиться государственного вмешательства с целью регулирования хозяйственных отношений и дисциплины производства, установления таможенных пошлин и т. д., а с .другой стороны, мы видим вмешательство государства в целях создания новых монополий. Заседания проходят при закрытых дверях, промышленники затевают драки, а министерство принимает решения.

Прежде чем закончить, я должен коснуться последнего элемента. Что могут дать корпорации? Каковы их перспективы на будущее? Возможно ли, чтобы они помимо монополий стали в будущем реальным орудием осуществления единой дисциплины производства? Кое‑что в этом плане они, несомненно, могут сделать. Вспомним прошлое, период войны, создание комитетов по мобилизации промышленности, которые перестроили экономику на военные рельсы. Корпорации могут приобрести аналогичные функции. С этой точки зрения корпорация означает подготовку к организации производства для целей войны.

В заключение хотелось бы подчеркнуть следующие основные моменты: 1) корпоративный режим есть режим, который неотделим от полнейшей политической реакции, уничтожения всех демократических свобод; 2) корпоративный режим соответствует высокому уровню развития экономики и является средством, с помощью которого финансовый капитал пытается усилить свои позиции в экономической жизни страны; 3) корпоративный режим предполагает тоталитарную форму государства, на которое возлагается функция удержания под своим контролем широких масс трудящихся; 4) корпорации служат орудием подавления любых проявлений борьбы трудящихся масс; 5) корпорации являются одним из орудий идеологической пропаганды классового сотрудничества; 6) всячески скрывая свое истинное лицо под маской «антикапиталистической» идеологии, корпорации представляют собой наиболее реакционную организацию капиталистического строя.

ПРИМЕЧАНИЯ

Проблеми дель лаворо» («Проблемы труда») – ежемесячный журнал, издававшийся в Милане Национальной ассоциацией но изучению проблем труда (НАИПТ). НАИПТ – реформистская организация, в которой после «самороспуска» ВКТ в 1927 г. влились правые профсоюзные лидеры типа Р. Риголы и др. Фашисты терпели НАИПТ до 1940 г. за недвусмысленный отказ этой организации от всяких классовых концепций.