Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
1. Учение о причинной связи есть часть учения диалектического материализма, разработанного Марксом и Энгельсом и поднятого на новую высоту в трудах В. И. Ленина и И. В. Сталина.
Основные положения учения диалектического материализма о причинной связи заключаются в следующем:
а) Причинная связь между явлениями есть не субъективное представление человека о соотношении явлений, а объективно существующая связь между явлениями, находящая свое отражение в сознании человека.
«Перед нами, —■ указывает Ленин,— два философских направления в вопросе о причинности. Одно «претендует объяснить вещи телесными причинами»... другое сводит «понятие причины» к понятию «метки или знака», служащего «для нашего осведомления» (богом) '. «Субъективистская линия в вопросе о причинности есть философский идеализм... Признание объективной закономерности природы и приблизительно верного отражения этой закономерности в голове человека есть материализм...»2. «Признание объективной закономерности природы находится... в неразрывной связи с признанием объективной реальности внешнего мира, предметов, тел, вещей, отражаемых нашим сознанием» 3. «Что существует природная, объективная связь явлений мира, в этом нет и сомнения» 4.
б) «Объективная связь явлений мира» заключается в их взаимодействии. «Взаимодействие — вот первое, что мы наблюдаем, когда начинаем рассматривать движущуюся материю в целом... Мы наблюдаем ряд форм движения... которые все... перехо-
1 Ленин, Соч., изд. 4-е, т. 14, стр. 19.
2 Там же, стр. 142.
3 Т а м же.
4 Там же, стр. 143,
>>>56>>>
дят друг в друга, обусловливают взаимно друг друга, являются здесь — причиной, там — действием...» '.
«В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга и независимых друг от друга, — а как связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга»2.
Но признание того, что связь между явлениями мира есть их взаимодействие, само по себе не обеспечивает познания мира. Искать же причину отдельного явления как совокупность всех условий, определивших данное явление, бессмысленно, ибо найти все эти условия в бесконечной связи явлений мир>а невозможно.
Поэтому, «...чтобы изучить эти частности, мы должны изъять их из их естественной или исторической связи и, рассматривая каждую порознь, исследовать ее свойства, ее частные причины, действия и т. д.» 3. Каузальность, обычно нами понимаемая, есть лишь малая частичка всемирной связи, указывает Ленин, но... частичка не субъективной, а объективно-реальной связи4.
в) Не всякое явление, предшествующее данному явлению, даже не всякое условие, без которого данный результат не возник бы, признается «причиной» этого результата. Причиной признается лишь то явление, предшествующее данному явлению, с которым это последнее связано внутренней, необходимой связью. Ибо следует различать внутреннюю или необходимую связь явлений и связь внешнюю, случайную.
Не отрицая существования случайности, диалектический материализм не противополагает ее необходимости, как то делали метафизики. «Мы знаем, — писал Энгельс, — что необходимость составляется из чистейших случайностей, а эти мнимые случайности представляют собою форму, за которой скрывается необходимость» 5.
«Общее существует лишь в отдельном, через отдельное, — говорил Ленин. — Всякое отдельное есть (так или иначе") общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного... Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами)... Уже здесь есть элементы, зачатки понятия необходимости, объективной связи природы. Случайное и необходимое, явление и сущность имеются уже здесь, ибо говоря: Иван есть человек,
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 407.
2 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 536.
3 М арке и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 21.
* См. Ленин, Философские тетради, ОГИЗ, 1947, стр. 136. 5 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 664.
>>>57>>>
Жучка есть собака, это есть лист дерева и т. д., мы о т б р а с ы-в а е м ряд признаков, как случайные, мы отделяем существенное от являющегося и противополагаем одно другому» '.
Таким образом, при изучении связи явлений должно различать необходимые связи и связи случайные, факторы, необходимо обусловившие данный результат, и факторы, сопутствовавшие необходимым, но для возникновения данного результата случайные.
Фактор, необходимо обусловивший данный результат, и признается причиной этого результата. Его связь с результатом признается причинно-необходимой или, как часто говорят, причинной связью.
Явление, бывшее •одним из условий возникновения данного результата, но не связанное с ним внутренней необходимой связью, есть фактор случайный, или иначе — причинно-случайный, есть повод возникновения явления, но не его причина.
г) Какой же внешний признак позволяет распознать, отделить факторы, причинно-необходимо (или просто причинно) обусловившие данный результат, от факторов случайных?
Ответ на этот вопрос определяется тем, что (как только что указано") в каждом единичном явлении, в каждом «отдельном» устойчиво1 проявляется и общее. Устойчивое же в пр«роде определяется родовыми признаками. «Родовое понятие есть «сущность природы», есть закон, — говорит Ленин2. Следовательно, связь между явлениями должна быть признана причинной ежязью-, если явления одного данного рода влекут за собою явления другого данного рода. Причинная связь есть закономерная связь явлений.
При этом не имеет значения большая или меньшая отдаленность результата от причины. Ибо одно явление всегда воздействует на другое через бесчисленное множество отличных от него явлений. Но причинно-необходимой связью явлений во всех случаях остается лишь связь, которая проявляется так, что явления одного данного рода влекут за собою последствия другого данного рода.
Поэтому не существует непосредственной и посредственной причинной связи, не существует ни прямых и косвенных причин, ни прямых и косвенных последствий. Существует либо внутренняя необходимая связь между явлениями, которая и признается причинно-необходимой, или причинной связью, либо связь при-чи-нно-случайная, или случайная.
д) Каким же образом для познания отдельных частностей общей картины мировых явлений человек убеждается в том, что
1 Ленин, Философские тетради, ОГИЗ, 1947, стр. 329 г J а м же, стр. 250.
>>>58>>>
между двумя явлениями существует объективная внутренняя, причинно-необходимая связь, что явления одного данного рода порождают следствия другого определенного рода и, следоза-вательно, отдельное явление первого рода должно рассматриваться, как причина отдельного явления второго рода? На этот вопрос учение диалектического материализма отвечает так:
«Благодаря деятельности человека и создается представление о причинности... Мы находим» не только то, что за известным движением следует другое движение, мы находим также, что мы в состоянии воспроизвести определенное движение, создав условия, при которых оно происходит в природе; мы находим даже, что мы в состоянии вызвать движения, которые вовсе не встречаются в природе... Деятельность человека дает возможность доказательства причинности»1. Иначе говоря, возможность открыть причинную связь явлений дает повседневная практика, прежде всего практика производства, а равно и практика других областей жизни общества.
Наряду с практикой, в ходе которой происходит процесс повседневного обнаружения причинной связи между разнообразными явлениями, стоит и научно-поставленный опыт, целью которого является обнаружение или проверка наличия причинной связи одних определенных явлений с другими. Это не внутренний «опыт» человека, о котором говорят отдельные представители идеалистической философии, а опыт над вещами. И если при производстве опыта, говорит Энгельс, «иногда случается, что н е повторяется того же самого., это доказывает причинность, а не опровергает ее, ибо при каждом... отклонении от правила можно, произведя соответствующее исследование, найти причину этого... так что здесь, собственно, производится двойная проверка причинности» 2.
е) В каждый данный исторический момент каждое данное общество располагает известным накопленным запасом знаний, сложившимся прежде всего в практике производства, а также в практике других областей жизни. Эти знания и составляют основной фонд представлений человека об объективной причинной связи явлений. По мере развития общества этот фонд пополняется новыми знаниями, в частности приобретаемыми на основе опыта, который ставится и изучается в целях научного познания соответствующей области явлений, иначе говоря, на основе того, что называют «опытом» соответствующие отрасли науки.
ж) Причинную связь явлений, подтвержденную длительной практикой производства или широко известную в других областях жизни, называют иногда типичной причинной связью. Однако
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 405, «Там же, стр. 406.
>>>59>>>
нельзя сказать, что всякая причинно-необходимая связь является типичной.
В отдельных случаях наблюдаются отклонения от типичного характера причинной связи, — и тем не менее связь является причинно-необходимой. Так бывает при научном открытии нового явления. Так может быть и при изучении определенного факта повседневной действительности.
2. Советская юридическая литература, в частности, литература советского гражданского права, с первых дней своего развития, в подавляющей массе книг и статей исходила из признания учения диалектического материализма о причинной связи единственной научной основой для исследования соотношения любых явлений, следовательно, и для анализа соотношения между противоправным действием и вредом, вопрос об ответственности за который разрешается судом.
Советские юристы не могли не знать, что антинаучные попытки построения «юридического понятия причинности», «приспособления понятия причинности к нуждам суда», которыми так богата буржуазная юридическая литература, имеют целью прикрывать судейский произвол в интересах эксплоататорских классов, что они создаются для того, чтобы маскировать и оправдывать признание или непризнание наличия причинной связи тех или иных фактов в соответствии с тем конкретным интересом эксплоатато-ров, которому служит судебное решение по данному делу.
Хорошо известно, что называемые в буржуазной литературе «беспартийными» «юридические теории причинности» в действительности связаны корнями с реакционными философскими учениями.
Широко распространенная в литературе и судебной практике капиталистических стран «теория необходимого условия», по которой причиной явления признается всякое условие, в том числе л всякое действие человека, без которого данное явление не наступило бы, — conditio sine qua поп, — на место причинной связи подставляет чисто внешнее механическое сцепление явлений.
В то же время необходимое следование явлений часто понимается сторонниками этой теории как следование, «в котором мы уверены». Философскими истоками этих взглядов являются идеалистические, субъективистские учения о причинности Канта или Юма, о которых Ленин писал, что «различие между юмовской и кантовской теорией причинности есть второстепенное различие между агностиками» ', либо учение Милля, для которого сущность причинного следования заключается в уверенности и ожидании и об учении которого Ленин говорил: «...мы остались в пределах агностицизма или юмизма» 2.
1 Ленин, Соч., изд. 4-е, т. 14, стр. 151. « Там же, стр. 96.
>>>60>>>
Откровенно идеалистическими «теориями» являются и все разновидности «теории адэкватного причинения», тоже широко распространенной и в буржуазной юридической литературе, и в судебной практике капиталистических стран. Согласно этой «теории» одно явление признается причиной другого, «адэкватно» ему, если, будучи одним из необходимых условий возникновения этого другого, оно «повышает вероятность» его наступления и если такое соотношение явлений «типично».
При этом для оценки «типичности» следования явлений одни представители этой «теории» отсылают к сознанию судьи, другие— к сознанию причинителя вреда (вообще правонарушителя), третьи — к сознанию стороннего наблюдателя событий.
В субъективистском, идеалистическом характере этих «теорий» усомниться трудно.
Тем не менее, в двадцатые годы эти «теории» не всегда встречали должную критику в нашей юридической литературе. Иногда делались даже безнадежные попытки «уточнения» теории адзкватного причинения.
Иногда утверждали, что «причинная связь должна быть такой, чтобы результат вытекал непосредственно из действия».
Выдвигали также и понятие решающей причины, пытались сравнивать количественное и качественное значение нескольких явлений, повлекших за собою возникновение определенного результата.
Одной из ошибок в трактовке понятия причинной связи, от которой литература советского гражданского права не вполне освободилась и позднее, является смешение вопроса о причинной связи с вопросом о виновном характере действия, причинившего вред.
Между тем, если наличие или отсутствие вины лица, противоправное действие которого стало причиной вреда для другого, есть, разумеется, объективный факт, то этот объективный факт заключается в определенном субъективном отношении причинителя вреда к своим противоправным вредоносным действиям.
Причинная же связь между противоправным действием и вредом — вся в области объективных явлений и ни в какой мере не подчинена тому или иному субъективному отношению к противоправному действию со стороны того, кто это действие совершает.
При этом, если по общему правилу советского гражданского права для возложения на кого-нибудь ответственности за вред, причиненный другому, должна быть в наличии вина причинителя вреда, то в определенных, предусмотренных законом случаях, как уже сказано выше, наличия вины причинителя вреда не требуется. Причинная же связь между противоправным действием
>>>61>>>
и последовавшим за ним вредом, об ответственности за который идет речь, должна быть налицо всегда.
Игнорируя эти положения, М. М. Агарков писал в Учебнике гражданского права 1938 года: «Когда суд рассматривает отдельный случай причинения вреда... суд должен найти для каждого отдельного случая меру того, что можно требовать от гражданина социалистического государства» '.
'Между тем «мера того, что можно требовать от гражданина социалистического государства», — это мера, прилагаемая в оценке субъективного отношения гражданина к своему поведению; это мера требуемой от гражданина осмотрительности, внимательного и бережного отношения к чужим материальным и нематериальным благам; это мера, которой суд пользуется, разрешая вопрос О' наличии или отсутствии в и н ы в действиях лица, об ответственности которого за вред идет речь. Но самый вопрос о наличии дли отсутствии вины в действиях определенного лица нужно и можно ставить лишь при условии положительного ответа на вопрос о наличии причинной связи между противоправным действием этого лица и вредом, ответственность за который обсуждается судом.
В Учебнике гражданского права 1944 года М. М. Агарков пошел еще дальше: «Обязательство возместить вред возникает лишь при наличии причинной связи между виновным (разрядка моя. — Е. Ф.) действием и вредом»2. Между тем, как только что сказано, ъ тех случаях, когда закон устанавливает ответственность за вред независимо от вины причинителя, он все же имеет в виду именно ответственность за вред причине н-н ы й, т. е. причинно необходимо обусловленный противоправным действием. Следовательно, вопрос о причинной связи встает перед судом и в случаях ответственности за невиновно причиненный вред.
Не более правильны и дальнейшие утверждения М. М. Агар-кова: «Суд должен установить, принадлежит ли связь между противоправным действием и вредом к типичным причинным связям, с которыми приходится считаться на практике» 3. В действительности суд вовсе не занимается и не должен заниматься вопросом о том, принадлежит ли связь между противоправным действием и вредом к типичным причинным связям, ибо типичный характер причинной связи между противоправным действием и вредом не является необходимым условием ответственности за вред.
1 «Гражданское право», учебник для юридических вузов, 1938, т. $, стр. 396.
2 «Гражданское право», учебник для юридических институтов, 1944, т. I, стр. 326.
3 Т а м же, стр. 327.
>>>62>>>
Исходя из имущественной сферы потерпевшего, как из данного, суд должен ответить на вопрос о том, существует ли причинная связь между возникшими в этой сфере изменениями и определенными противоправными действиями другого лица.
Нередко ответ на этот вопрос не представляет никакой трудности, ибо причинная связь между противоправным действием и вредом является типичной. Если стекло в окне разбито брошенным в окно камнем, то каждому ясно, что действие бросившего камень является причиной вреда. Если стог еена вспыхнул от брошенной в него спички, то каждому ясно, что бросивший спичку причинил своим действием пожар.
В случаях более сложной связи между противоправным действием и вредом суд также нередко черпает в запасе собственных знаний о природе и различных областях общественной жизни средства признать или не признать пр'ичинный характер такой связи. В особо сложных случаях суд должен обратиться к знаниям специально в данной области осведомленных людей — экспертов.
Но когда суд, опираясь на свои или экспертов знания, признает, что в данном деле имеется причинная связь между противоправным действием и вредом, тогда то обстоятельство, что эта причинная связь не является типичной, никакого значения для судебного решения не имеет.
Б. С. Антимонов правильно указывает: «Причиной может быть и атипичный фактор, и атипичная причинная связь может быть необходимой. Не типично ранение пулей, вылетевшей не вперед, а в сторону от стреляющего при разрыве ствола, не типична смерть под наркозом ввиду идиосинкразии оперируемого к хлороформу и т. д. Но эти атипичные факторы не перестают быть, причиной соответствующего результата»'.
1 Б. С. Антимонов, К вопросу о понятии и значении причинной связи в гражданском праве — Труды научной сессии ВИЮН 1—6 июля 1946 г., Юриздат, 1948.
Очень хорошим примером сложного исследования вопроса о причинной связи, — однако при разрешении вопроса об ответственности не за вне-договорный, а за договорный вред, — представляет собою инструктивное письмо Госарбитража при СНК СССР от 8 апреля 1944 г. «О рассмотрении имущественных споров, связанных с недостачами продукции при поставке и транспортировке». Госарбитраж при СНК СССР считает необходимым проведение всеми арбитражами следующих мероприятий: «при рассмотрении всех исков, связанных с недостачами... тщательно проверять материалы дела, выявляя причины недостач». В частности, арбитражи должны выяснить, «какова была тара и упаковка груза... в каких вагонах следовал груз... не было ли перегрузки или перевалки груза в пути... когда и откуда (из вагона или с транспортного вклада) был выдан груз получателю... когда и каким способом товар был доставлен на склад получателя... Анализ перечисленных выше «обстоятельств должен помочь арбитру выяснить причину недостачи продукции» («Арбитраж в советском хозяйстве:», 1948, стр. 229—231).
>>>63>>>
Нельзя не заметить, что и в самом понимании типичной причинной связи М. М. Агарков был далеко не свободен от влияния «теории адэкватного причинения», согласно которой «адэкватно результату» лишь «типичное причинение». Ибо, поясняя понятие типичной причинной связи между противоправным действием и вредом, М. М. Агарков признавал типичной такую связь, которая «учитывается на практике», «поддается учету с точки зрения нормального жизненного опыта» ',
Иначе говоря, типичной причинной связью М. Ш. Агарков считал не объективную связь явлений, ставшую общеизвестной на почве длительной практики, длительного опыта в вещах, а связь, которая «поддается учету», исходя из «нормального» субъективного жизненного опыта отдельного лица.
Понятно, что пр>и таком утверждении немедленно встает вопрос, также хорошо знакомый «адэкватистам»: чей жизненный опыт следует считать «нормальным» — судьи, лица, причинившего вред, или каких-нибудь других лиц? Иначе говоря, на место понятия объективной связи между противоправным действием и вредом ставится субъективное представление — все равно чье — об этой связи, и тем самым открывается такой простор судейскому усмотрению, который совершенно нетерпим в советском суде.
Коренная неправильность отправных позиций М. М. Агаркова привела его к неправильному разрешению приведенных им случаев! из практики.
Так, неправильно отрицать наличие причинной связи между противоправным действием и вредом в случае, когда «одно лицо в шутку легко ударило другое ладонью по лбу. У потерпевшего! была ненормальная хрупкость костей, которая до того не обнаруживалась, и на черепе образовалась трещина» 2. Вопрос о том, обнаруживалась или не обнаруживалась до того хрупкость черепных костей, не имеет никакого значения для признания нанесенного удара причинно обусловившим возникновение трещины на черепе.
В то же время этот вопрос имеет существенное значение для признания или непризнания ответственности лица, нанесшего удар. Ибо если нетипичная «хрупкость костей до того не обнаруживалась», то нанесший удар не мог о ней знать. Следовательно, в его действиях не было вины. При отсутствии же в его действиях вины он не отвечает за вред, явившийся причинно-необходимым следствием его действий.
Но наряду с примерами неправильного понимания учения
1 «Гражданское право», учебник, 1938, ч. I, стр. 396; «Гражданское право», учебник, 1944, т. I, стр. 327.
2 «Гражданское право», учебник для юридических институтов, 1944, т. I, стр. 326.
>>>64>>>
о причинной связи советская юридическая литература усчитывает с каждым годом все больше работ, в которых учение о причинной связи представлено правильно и ряд вопросов его применения судами получает надлежащее освещение.
Такова работа Б. С. Антимонова «Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении» ', статья Б. С. Антимонова «К вопросу о понятии значения причинной связи в гражданском праве» 2, «Общее учение об обязательстве» И. Б. Новицкого и Л. А. Лунца и т. I Учебника гражданского права для высших учебных заведений, статья Т. Л. Сергеевой «О вопросах причинной связи в практике Верховного суда СССР по уголовным делам» 3, ее же работа — «Вопросы виновности и вины в практике Верховного суда СССР по уголовным делам» 4.
Проблема причинной связи в советском гражданском праве: есть в настоящее время проблема правильного применения судами и научным исследованием учения диалектического материализма о причинной связи.
• •
1 Б. С/Ант и м о н о в, Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении, М., Юриздат, 1950.
2 Труды научной сессии Всесоюзного института юридических наук, 1—6 июля 1946 г., Юриздат, 1947.
3 «Советское государство и право» 1950 г. № 3.
4 Т. Л. С е р г е е в а, Вопросы виновности и вины в практике Верховного суда СССР по уголовным делам, изд. Академии наук СССР, М., 1950;
Однако советская литература по уголовному праву не освободилась еще от ошибок в исследовании вопросов причинной связи.
Так, в учебнике уголовного права (Общая часть, 1948, стр. 304, 305), стремясь уяснить различие между причинно-необходимой и причинно-случайной связью явлений, А. А. Пионтковский в ряде выдвигаемых им положений и примеров подменяет понятие причинно-необходимой связи явлений понятием «-реальной возможности» возникновения определенного явления как результата другого явления и говорит не о причинно-необходимых результатах действия, а о результатах, которые, ■— очевидно, с точки зрения обсуждающего эти действия,— могли наступить при наличии особых условий, имевших место в данном конкретном случае.
Точно так же и Н. Д. Дурманов («Общие основания учения о причинной связи» — сборник «Вопросы уголовного права» под ред. Б. С. М а н ь-ковского и А. Н. Трайнина, 1941, стр. 46—54), с одной стороны, говорит о единственной причине того или иного результата, а с другой, среди условий наступления результата различает такие, которые «могли и не быть» и «ведущую», «решающую причину». В то же время, опираясь на указание Энгельса, что «благодаря деятельности человека и создается представление о причинности», Н. Д. Дурманов считает, что «только те изменения объективного мира могут считаться результатом деятельности человека, как разумного существа, которые носят на себе печать его воли». Отсюда в случаях, когда движением руки спящий человек причиняет вред другому, «результату предшествовало известное телодвижение человека, но нельзя причиной считать именно действие человека». Хотя Н. Д. Дурманов и отделяет себя от тех, кто смешивает понятия причинной связи и вины, однако в только что приведенном его суждении нельзя не усмотреть именно такого смешения.
>>>65>>>
Попыткам переносить в деятельность советских судов и в научные исследования суждения сторонников «теории необходимого условия» или «адэкватистов» под знаком «приспособления учения о причинной связи к нуждам судов» положен конец.
Можно счита'ть общепризнанным в литературе советского гражданского права, что, по общему правилу, гражданская ответственность есть ответственность за вред, причинно-необходимо обусловленный противоправным действием. Причинная связь, на которую, по общему правилу, опирается ответственность за вред, есть причинно-необходимая связь между противоправным действием и вредом.
Ответственность за причинно-случайный вред предусмотрена лишь для отдельных случаев специальными постановлениями закона (см. главу VIII).
Вопросы причинной связи в судебной практике по делам об обязательствах из причинения вреда
Параллельно с укреплением правильной трактовки проблемы причинной связи в советской юридической литературе шло и совершенствование судебной практики.
В первые годы действия гражданских кодексов советских республик в судебной практике встречались и неудачно обоснованные ж неправильные по существу решения вопроса о причинной связи.
Так, в 1925 году Московский губернский суд признал торгово-промышленное товарищество обязанным возместить вред, понесенный агентом товарищества, который, пытаясь сесть на ходу в товарный вагон для сопровождения дров товарищества, сорвался и попал под вагон.
Решение Московского суда как бы исходило из «теории необходимого условия»: если бы агент не получил от торгово-промышленного товарищества поручения сопровождать дрова товарищества, он не попытался бы сесть на ходу в вагон и не потерпел бы увечья. Случайное механическое сцепление фактов было принято судом за причинную связь между ними.
В следующем году в другом деле некое ювелирное товарищество, поручившее своему агенту покупку золотых вещей, было признано обязанным возместить вред лицам, состоявшим на иждивении этого агента, который был убит и ограблен выследившими его бандитами.
Гражданская кассационная коллегия Верховного суда РСФСР отменила оба приведенные выше решения '.
1 «Еженедельник советской юстиции» 1925 г. № 35, стр. 1172. Флейшиц
>>>66>>>
Однако и практика ГКК Верховного суда РСФСР исходила иногда из признания достаточным, чтобы «действие ответчика являлось одной из причин нанесения вреда, хотя бы действия ответчика отнюдь не были достаточны сами по себе для возникновения убытка»', В таких случаях сама ГКК становилась на точку зрения теории «необходимого условия», усматривающей причинную связь явлений там, где в действительности имеется лишь внешнее случайное сцепление фактов.
Нельзя признать правильным и данное в 1926 году указание (отменившее приведенное только что определение ГКК) Пленума Верховного суда РСФСР на то, что ст. 403 ГК якобы требует, «чтобы действия ответчика являлись целиком причиной данного вреда... в случаях, когда имеется стечение нескольких или многих причин, суд должен оценить значение и удельный вес каждой из причин данного вреда» 2.
В этом указании Верховный суд исходил из неправильной мысли, будто вред может быть результатом только действий ответчика, в то время как всякое явление есть результат бесчисленного множества факторов. При этом, считая необходимым условием ответственности по ст. 403, чтобы «действия ответчика являлись целиком причиной данного вреда», Верховный суд тут же допускал ответственность и в случаях, когда имеется «стечение нескольких или многих причин», которые должны «быть оценены по значению и удельному весу». Между тем на практике возможно, конечно,, установить, что один факт является нераздельным результатом нескольких других, но невозможно оценить «удельный вес» каждого из этих нескольких других, его значение для возникновения результата.
При оценке «нескольких или многих причин» ГКК Верховного суда РСФСР иногда выделяла «первоначальную», или «непосредственную», причину и считала ее «единственной» причиной возникшего вреда. В частности, такой «первоначальной», или «непосредственной», причиной вреда признавалось иногда поведение потерпевшего, которое в других случаях, при однородных фактических обстоятельствах, не признавалось, однако, «непосредственной» причиной вреда.
Так, в определении по делу 1927 года № 3542 ГКК Верховного суда РСФСР признала поведение потерпевшего, висевшего на прицепе во время движения поезда, «первоначальной причиной, создавшей условия, при которых личное поведение потерпевшего является непосредственной причиной следствия, т. е.
1 См. постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 28 июня 1926 г., протокол № 10; Сборник разъяснений Верховного суда РСФСР, Юриздат. 1930, стр. 98.
2 Там же.
>>>67>>>
причинения вреда»', и отклонила ответственность железной дороги.
В то же время, рассматривая вопрос о причинении смерти крестьянину, который, возвращаясь домой в пьяном виде в санях, заснул, вследствие чего никем не управляемая лошадь попала на полотно железной дороги, ГКК признала, что небрежность крестьянина «не имеет никакой непосредственной причинной связи с нанесенным покойному вредом, так как при более внимательном и добросовестном отношении агентов железной дороги к своим служебным обязанностям... они заметили бы на линии железной дороги лошадь со спящим седоком и приняли бы меры к недопущению несчастного случая»2.
Таким образом, исходя из неправильного представления о первоначальной, «непосредственной» и всегда единственной причине вреда, только что приведенные и однородные с ними решения и определения всегда либо возлагали ответственность за вред на ответчика, либо полностью освобождали его от ответственности.
Однако, уже в 20-х годах Верховным судом РСФСР были выдвинуты положения, сыгравшие важнейшую роль -в обеспечении в дальнейшем правильного применения судами понятия причинной связи.
В докладе ГКК Верховного суда РСФСР за 1926 год было признано, что вред может быть «результатом неправильных, неосторожных или небрежных действий как причинителя вреда, так и потерпевшего» 3.
В постановлении Пленума Верховного суда РСФСР от 19 июля 1926 г. подчеркнуто, что вред может быть причинен совместными действиями нескольких лиц 4.
Ни в одном из этих указаний о взвешивании значения причин, о «первоначальных» и «непосредственных» причинах речи нет. Верховный суд исходит уже из понимания причинной связи как внутренней, необходимой связи явлений.
Вполне отчетливо проявляется это понимание в практике Верховного суда СССР. Целый ряд определений Судебной коллегии по гражданским делам отчетливо различает причинно-случайную и причинно-необходимую связь явлений.
Таково, например, определение по делу № 771—1943 г. Алек-саняна с Тбилисским складом. Алексанян был рабочим Тбилисского склада. Находясь на отведенном складу земельном участке, где трест «Саккаромысла» Наркомместпрома Гру-
1 «Судебная практика РСФСР» 1927 г. № Ц, стр. 14.
2 «Известия ЦИК» 1926 г. № 153.
3 Сборник разъяснений Верховного суда РСФСР, Юриздат, 1930, стр. 98. ♦Там же, стр. 109.
Б*
>>>68>>>
зинской ССР производил на основе договора подряда строительные работы для склада, Алексанян погиб вследствие обвала возводившихся трестом ворот. Судебная коллегия Верховного суда СССР по гражданским делам признала, что «если гибель имела место на новом строительстве и не находится в связи с выполнением обязанностей по трудовому договору», то ответственным за гибель Алексаняна является трест-строитель. «Если же Алексанян погиб в связи с выполнением служебных обязанностей по трудовому договору, то ответственным за его гибель является Тбилисский склад» '.
Иначе говоря, Судебная коллегия считала, что ответственность за гибель Алексаняна должна нести та -организация, с действиями которой причинно-необходимо связан несчастный случай с Алексаняном.
То обстоятельство, что Алексанян был рабочим Тбилисского склада, еще не является объективной предпосылкой ответственности склада за смерть Алексаняна. Если исполнение Алексаняном служебных обязанностей было лишь в причинно-случайной связи с его гибелью (он находился по служебным делам на участке, где произошел несчастный случай), а самый несчастный случай был причинно-необходимо обусловлен действиями строительного треста (обвалом ворот), то может быть поставлен только вопрос об ответственности строительного треста.
Разрешение вопроса о причинной связи имело в данном деле тем большее значение, что в случае признания гибели Алексаняна причинно обусловленной действиями треста-строителя, последний в силу ст. ст. 414 и 404 ГК нес бы ответственность за гибель Алексаняна независимо от наличия вины в действиях работников треста. Тбилисский же склад, с которым Алексанян состоял в трудовых отношениях, нес бы ответственность за гибель Алексаняна в силу ст. 413 ГК только при наличии в действиях администрации склада преступного действия или бездействия.
Однородно и определение Судебной коллегии по гражданским делам по делу № 364 — 1942 г., в котором разрешался вопрос о возмещении вреда грузчику Таджикгютребсоюза Киселеву, который получил увечье при погрузке дров по заданию не предприятия, где он служил, а центральной базы Таджикснабсбыта 2.
То же различение причинно-необходимой и причинно-случайной связи находит себе выражение и в ряде определений Судебной коллегии Верховного суда СССР по уголовным делам.
1 «Судебная практика Верховного суда СССР» 1944 г., вып. IX (XV), стр. 14.
2 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1942 г., стр. 167.
>>>69>>>
Таково, в частности, определение от 13 июля 1949 г. по делу Боцвадзе, осужденного за неосторожное убийство. Увидев, что Григолия сел на его лошадь и стал ее гонять, Боцвадзе поймал Григолия и ударил его. Испугавшись, Григолия бросился бежать, перепрыгнул через забор и сломал себе ногу, а впоследствии умер от заражения крови. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР признала, что «смерть Григолия в причинной связи с действиями подсудимого не находится». Точнее было бы сказать: смерть Григолия явилась причинно-случайным результатом действий Боцвадзе, за которые он ответственности не несет.
Неоднократно подчеркивает Верховный суд СССР, что вероятность возникновения вреда не должна отождествляться с его причинной обусловленностью действием лица, об ответственности которого идет речь.
Так, в приведенном выше (стр. 54) определении по делу № 1474—1949 г. по иску Кокрашвили и Осошвили Судебная коллегия по гражданским делам указала, что «сам по себе факт падежа свиньи, находившейся во владении ответчика, еще не является достаточным основанием для возложения ответственности на ответчика. Ответственность Осашвили может наступить только в том случае, если будет установлено, что в результате (разрядка моя.—• Е. Ф.) его противоправных действий наступил вред».
Очень показательно и определение Судебной коллегии по уголовным делам от 13 августа 1946 г. по делу Моржовой и Цуваре-вой. Судебная коллегия указала: «Вопрос о связи возникновения... пожара с теми нарушениями правил пожарной безопасности, которые допустили осужденные, является основным... Только зная, отчего произошел пожар, суд может установить, связано ли возникновение пожара с тем нарушением правил пожарной безопасности, которые допустили обвиняемые. Между тем, причина пожара не установлена. В материалах дела содержатся данные, указывающие на возможность возникновения пожара от иной причины, чем указанное в приговоре». Ввиду этого, т. е. ввиду отсутствия подтвержденной материалами дела причинной связи между нарушением Моржовой и Цуваревой правил пожарной безопасности и возникшим пожаром, Судебная коллегия отменила обвинительный приговор в отношении названных лиц '.
На правильное понимание значения причинной связи опирается и практика Верховного суда СССР в вопросе о солидарной ответственности лиц, совместно причинивших вред (см. гл. IX), и о влиянии умысла или грубой неосторожности потерпевшего на размер подлежащего возмещению вреда (см. гл. XI).
1~«Судёбная практика Верховного суда СССР» 1946 г., вып. VIII, стр. 9.
>>>70>>>
Дата: 2019-07-30, просмотров: 196.