Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
1. Для того, чтобы причинение другому имущественного вреда служило основанием возникновения обязательства возместить этот вред, надо, чтобы вред был причинен противоправным действием. Действующие советские гражданские кодексы выражают это положение в отрицательной форме: ст. 403 ГК РСФСР говорит о том, что причинивший вред обязан его возместить, если он не докажет, что был «управомочен на причинение вреда».
Таким образом, предъявляя требование о возмещении вреда, потерпевший не обязан доказывать противоправный характер действия, которым ему причинен вред. Причинивший вред вправе доказывать, что действие, которым он причинил вред, было правомерно.
Вред, причиненный правомерным действием, подлежит возмещению лишь в случаях, указанных в специальных постановлениях закона.
2. Противоправность любого действия заключается в том, что оно противоречит советскому праву в объективном смысле слова.
Противоправность действия, которое влечет за собой обязанность возместить причиненный этим действием вред, заключается в том, что, противореча праву в объективном смысле, это действие нарушает и субъективное право лица, которому лричиняет-ся вред.
Нарушение субъективного права может выразиться в воспрепятствовании осуществлению этого права или в совершении действий, вызывающих прекращение права.
Более точная характеристика действий, нарушающих субъективное право другого лица, неразрывно связана с тем или иным пониманием самой категории субъективного права.
В советской юридической литературе высказаны различные взгляды по вопросу о сущности субъективного права.
По взгляду М. М. Агаркова, субъективное право тождественно с притязанием. Притязание же определяется как закрепленная
>>>31>>>
нормой права возможность лица приводить в движение аппарат государственного принуждения '.
При таком понимании субъективного права его нарушением пришлось бы считать только совершение действий, препятствующих приведению в движение аппарата государственного принуждения.
Такие нарушения субъективных прав — редчайшее явление.
Н. Г. Александров определяет субъективное право как охраняемую государством возможность одного лица требовать известного поведения от другого 2.
Это определение позволяет считать нарушением субъективного права всякое действие обязанного лица, противоречащее содержанию требований, которые может предъявить управомо-ченный.
Но сущность субъективного права не исчерпывается требованиями, с которыми управомоченный может обращаться к обязанным лицам.
Нельзя не согласиться с С. Н. Братусем, что субъективное право есть не только возможность требовать от другого известного поведения, но и мера поведения самого управомочениого 3.
Следует сказать больше: именно для обеспечения лицу упра-вомоченному меры известного поведения, закрепляемой за ним нормой права, ему и предоставляется той же нормой возможность требовать соответствующего поведения от лиц обязанных, а если это требование не удовлетворяется,—обращаться к органам государства для принуждения ими обязанного к удовлетворению этого требования. Охрана государством возможности требовать определенного поведения от обязанных есть средство закрепления меры возможного поведения управомоченного 4. При-
1 См. «Отчет о Всесоюзном совещании по обсуждению макетов учебников теории государства и права» — «Советское государство и право» 1948 г. № 9, стр. 76, 77.
2 Н. Г. Александров, Юридическая норма и правоотношение, 1947, стр. 16—17, 18.
3 С. Н. Братусь, Юридические лица в советском гражданском праве, Юриздат, 1947, стр. 47; Субъекты гражданского права, Юриздат, 1950, стр. 11.
4 Иной взгляд высказал О. С. Иоффе в работе «Правоотношение по советскому гражданскому праву» (изд. Ленинградского государственного университета, 1949, стр. 52): «Для государства предоставление прав различным субъектам имеет значение постольку, поскольку оно обеспечивает такое поведение обязанных лиц, которое установлено государством в качестве обязанного при данных обстоятельствах». Однако уже в следующей фразе О. С. Иоффе указывает: «Для управомоченного наделение его субъективными правами имеет значение постольку, поскольку оно обеспечивает такое поведение других лиц, которое необходимо управомоченному при данных условиях». Но если это так, то значит и для государства центр тяжести субъективного права именно в том, что «необходимо управомоченному»,«—
>>>32>>>
том — именно меры возможного поведения. Ибо всякое субъективное право имеет пределы, — за управомоченным всегда закреплена возможность совершения тех или иных положительных действий. Этим действиям соответствуют (но не всегда совпадают с ними по содержанию) действия, совершения которых улравомоченный может требовать от обязанных лиц.
Так, в частности, собственник, основными правомочиями которого являются права владения, пользования и распоряжения вещью, вправе требовать от всех других лишь воздержания от действий, которые препятствовали бы осуществлению этих правомочий.
Только автор вправе совершать указанные в законе действия в отношении своего произведения и в то же время требовать от всех других воздержания от совершения таких же действий в отношении произведения.
Наниматель вправе пользоваться нанятой вещью и требовать от наймодателя до начала пользования передачи нанятой вещи, а после передачи — воздержания от действий, которые препятствуют пользованию вещью, а равно и совершения некоторых положительных действий: производства капитального ремонта и т. п. Наконец, некоторые обязательственные права совпадают по содержанию с действием, которое должен совершить обязанный, и осуществляются только путем предъявления требования к обязанному в случае неисполнения им своей обязанности. Таковы обязательственные права, возникающие из договора купли-продажи, из договора займа и некоторые другие.
Понятно, что ввиду разнообразия действий, возможность совершения которых закрепляется объективным правом за носителями различных субъективных прав, различны и действия, которыми субъективное право может быть нарушено: отобрание, уничтожение, повреждение вещи, самовольное опубликование чужого произведения, присвоение себе авторства чужого произведения, непередача вещи в пользование, неуплата по займу и т. д.
В связи с этим вызывает некоторое сомнение следующее замечание С. Н. Братуся.
Возражая М. М. Агаркову, С. Н. Братусь пишет: «Свое понятие субъективного права М. М. Агарков строит по образцу обязательственного правоотношения... Отождествление субъективного права с притязанием в момент неисполнения обязанности пассивным субъектом означает отрицание той категории субъективных прав, осуществление которых возможно без их нарушения
необходимо же ему иметь обеспеченную возможность определенного поведения, которому и соответствует поведение обязанных лиц. Сам О. С. Иоффе на стр. 53 своей работы указывает, что «субъективное право сводится к обеспечению возможности совершения действий».
>>>33>>>
и поэтому не связано с притязанием!: право собственности, авторское право, право изобретателя и пр.» ',
Это позволяет допустить, будто по взгляду С. Н. Братуся, который делает вполне правильное замечание по адресу М. М. Агаркова, обязательственное право всегда сводится, однако, к притязанию, возникающему в момент (неисполнения обязанности должником, а осуществление права «без его нарушения» возможно только для абсолютных прав: права собственности, авторского права, права изобретателя и др.
Между тем, если ряд обязательственных прав, как только что сказано, действительно' совпадает по содержанию с притязанием, возникающим в момент неисполнения обязанности должником, ка.к, например, обязательственные права, возникающие из договоров купли-продажи, займа и пр., то существует и ряд обязательственных прав, осуществление которых возможно «без их нарушения». Таково право нанимателя пользоваться нанятым имуществом, право ссудополучателя пользоваться имуществом, предоставленным ему по договору ссуды, ряд прав заказчика, возникших из договора строительного подряда, ряд прав издательства по издательскому договору и др. Этому не противоречат и полю-» жения о субъективном праве, выдвинутые С. Н. Братусем в позднейшей работе «Субъекты гражданского права» 2.
3. С вопросом о содержании обязательственного права неразрывно связан и вопрос о том, может ли причиняющее имущественный вред противоправное действие, ответственность за которое регулируется ст. ст. 403 и ел. ГК, быть нарушением обязательственного права потерпевшего.
Обязательственное право признается правом относительным —
1 С. Н. Б р а т у с ь, О соотношении гражданской правоспособности и субъективных прав — «Советское государство и право» 1949 г. № 8, стр. 32.
2 С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, 1950, стр. 5—13.
В работе «Субъекты гражданского права» С. Н. Братусь говорит, что М. М. Агарков строит свое понятие субъективного права «по модели обязательственного правоотношения, причем такого обязательственного правоотношения, которое возникает в момент нарушения чьего-либо правам. Тем Ч;амым С. Н. Братусь признает существование различных по содержанию обязательственных прав. Нельзя, однако, не заметить, что с притязанием к обязанному лицу совпадают не только обязательственные права, являющиеся элементом правоотношения, которое возникает «в момент нарушения чьего-либо права», но и различные обязательственные права, входящие в состав правоотношения, возникающего, например, из договора, ранее возникновения притязания. Так, правоотношение между покупателем и продавцом возникает в момент, когда заключен договор купли-продажи. Но притязание покупателя к продавцу о передаче товаров возникает лишь в момент, когда наступила просрочка продавца в исполнении соответствующей обязанности. Наоборот, правоотношение между лицом, ответственным за вред, и потерпевшим возникает одновременно с правом потерпевшего на возмещение вреда, которое является элементом этого правоотношения и сводится к соответствующему притязанию потерпевшего.
3 Флейшиц
>>>34>>>
действующим в отношении точно определенного лица или точно определенных лиц, в отношении должника или должников по обязательству. Отсюда вопрос: может ли обязательственное право оказаться нарушенным не должником по обязательству, а другим лицом?
В советской юридической литературе на этот вопрос даны два ответа: положительный ответ дан В. К. Райхером, отрицательный ответ дан М. М. Агарковым.
В. К. Райхер аргументирует свой взгляд указанием на то, что ст. 403 ГК устанавливает ответственность за вред, «причиненный имуществу или личности другого», а «обязательственные права занимают видное место в составе имущества каждого лица» '.
Эта аргументация сводится, по существу, к указанию на то, что имущественный вред (каким является, конечно, и вред, «причиненный личности») может быть причинен нарушением обязательственного права. В этом не приходится сомневаться. Разрешения требует другой вопрос: может ли имущественный вред быть причинен таким нарушением обязательственного права, которое совершает не должник по обязательству, а другое лицо? Может * ли обязательственное право быть нарушено «вне договорных отношений», по выражению Пленума Верховного суда СССР?
М. М. Агарков отвечает на этот вопрос отрицательно. Он считает, что советское гражданское право не знает абсолютного права кредитора по обязательству на то, чтобы всякий воздерживался «от посягательств, могущих лишить кредитора возможности осуществить его право требования против должника». Однако тут же он добавляет: «в отдельных случаях иск об убытках к третьему лицу допускается» 2.
Думается, что этот ответ дважды неправилен.
Во-первых, несомненно, существует общая обязанность каждого советского гражданина и каждой социалистической организации воздерживаться от нарушения прав остальных. Эта обязанность вытекает из ст. 130 Конституции СССР, обязывающей граждан «исполнять законы». Ибо «исполнять законы» — значит и не нарушать субъективные права, закрепляемые и охраняемые этими законами.
Во-вторых, ответа требует не вопрос о том, существует ли у каждого «абсолютное» право на воздержание со стороны всех других от нарушения его прав, — этот ответ ясен, — а вопрос о том, может ли обязательственное право, относимое к числу от-
1 В. К Райхер, Абсолютные и относительные права — «Известия экономического факультета Ленинградского политехнического института», 1928, стр. 297.
2 М. М. Агарков, Обязательство по советскому «гражданскому праву, 1940, стр. 26—27.
>>>35>>>
нооительных прав, быть тем не менее нарушенным не должником по обязательству, а другим лицом?
На этот вопрос следует ответить положительно. Обязательственное право может быть нарушено не должником, если содержание обязательственного права таково, что третье лицо в состоянии воспрепятствовать кредитору в осуществлении его права, в состоянии уничтожить или умалить благо, на которое направлено обязательственное право кредитора, в состояний вызвать прекращение права кредитора.
Большей частью у третьего лица «ет возможности нарушить право кредитора по обязательству, если содержание этого права совпадает с притязанием, возникающим в момент неисполнения обязанности, как обязательственные права, возникающие из договоров купли-продажи, займа и некоторых других. Действия третьего лица, препятствующие продавцу передать вещь покупателю, либо нарушают абсолютное право покупателя: право собственности на купленную индивидуально-определенную вещь, перешедшее к покупателю в момент заключения договора, либо вовсе не нарушают его права, ибо риск невозможности передачи вещи, определенной родовыми признаками, несет продавец.
Однако если осуществление обязательственного права, по содержанию совпадающего с притязанием, возникающим при неисполнении обязанности, обусловлено наличием у кредитора владения индивидуально-определенной вещью, то уничтожение этой вещи или иное лишение кредитора владения вещью возлагает на лицо, совершившее такие действия, ответственность за вред, заключающийся в прекращении права кредитора.
Так, ст. 146 Кодекса торгового мореплавания СССР возлагает на лицо, ответственное за частную аварию, обязанность возместить убытки не только по судну и грузу, но и убытки по фрахту. Утрата груза уничтожает право морского перевозчика на получение фрахта. Лицо, ответственное за аварию, вызвавшую утрату груза, отвечает и за утрату перевозчиком обязательственного права на фрахт.
Пленум Верховного суда СССР определением по делу совхоза «Аромат-масло» с бухгалтерам совхоза Паничем признал Панича обязанным возместить совхозу убытки, вызванные похищением у Панича чека, по которому скрывшимся затем похитителем были получены в Госбанке деньги '.
Панич не исполнил обязанностей, вытекающих для него из трудового правоотношения с совхозом «Аромат-масло». Его ответственность должна рассматриваться поэтому по особым правилам трудового законодательства. Но совершенно очевидно,
1 «Судебная практика Верховного суда СССР» 1944 г., вып. III (IX), стр. 16.
3*
>>>36>>>
что если бы похититель чека, получивший деньги в Госбанке, был обнаружен, он наряду с уголовной ответственностью понес бы ответственность во всей сумме чека по ст. 403 ГК.
Не менее очевидно, однако, и то, что утрата чека лишила совхоз обязательственного права на получение денег с расчетного счета, ибо банк по обстоятельствам дела, согласно ст. 30 Положения о чеках, не был обязан к восстановлению на расчетном счете выплаченных со счета сумм. Не должник, а третье лицо оказывается нарушителем и ответственным за нарушение обязательственного права.
Равным образом определением от 24 июля 1946 г. по делу № 34/433 Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР признала работника бухгалтерии обязанным возместить вред, понесенный организацией, где он работал, вследствие того, что небрежное заполнение этим работником бланка чека позволило другому лицу путем подлога увеличить сумму чека, по получении которой в банке это лицо скрылось.
Понятно, что и в этом случае работник бухгалтерии не исполнил своих обязанностей, вытекающих из трудового правоотношения, и подлежал ответственности по особым правилам законодательства о труде.
Но лицо, учинившее подлог чека и получившее по этому чеку деньги, в случае его обнаружения, независимо от его уголовной ответственности, отвечало бы по общим правилам об обязательствах из причинения вреда за нарушение обязательственного права организации на получение денег со счета, из сумм которого был оплачен банком чек.
В обоих указанных случаях была признана ответственность за прекращение обязательственного права: права держателя счета в банке на получение денег со счета. Ответственность за прекращение этого права понесли бы и лица, получившие деньги со счета.
Не может быть сомнений и в том, что лицо, похитившее облигацию государственного займа и получившее сумму павшего на облигацию выигрыша, обязано возместить собственнику облигации вред в размере не только стоимости облигации, но также и суммы павшего на нее выигрыша.
Как уже указано, в ряде обязательственных правоотношений кредитор не только вооружен притязанием в случаях неисполнения должником своей обязанности, но и ^правомочен на совершение разнообразных положительных действий, как, например, наниматель по договору имущественного найма, ссудополучатель, заказчик по договору строительного подряда и др.
Наниматель, владение которого нарушено, имеет в силу ст. 170 ГК право потребовать восстановления своего владения. Едва ли можно не признать и его права на возмещение ему рас-
>>>37>>>
ходов, вызванных лишением его владения зданятым имуществом, например, расходов иа оплату другого помещения в связи с противоправным занятием нанятого им помещения.
Но такое же право должно быть признано за нанимателем и в случаях причинения ему вреда не лишением его владения, а нарушением его права пользования вещью. Если в помещении, занятом нанимателем, кем-нибудь разбиты оконные стекла, то нарушено право собственности на строение, в котором нанято помещение. Но одновременно нарушено и право пользования нанимателя, и нет оснований подчинять право требования нанимателя к лицу, разбившему стекла, факту возмещения вреда нанимателем наймодателю, конструировать это право, как право из «ведения чужих дел без поручения» (см. гл. II). У нанимателя и у наймодателя — два требования, направленные на одну и ту же цель: восстановление поврежденнного имущества, находящегося в пользовании по договору имущественного найма. Понятно, что с удовлетворением одного из этих требований прекращается и другое.
Однако возможно, что из факта повреждения или уничтожения нанятого имущества у наймодател» и у нанимателя возникнут два независимые одно от другого требования, удовлетворение одного из которых не затронет существования другого. Если кто-нибудь совершил поджог дома и дом сгорел, то прекратилось право собственности на дом, принадлежавший наймодателю. Най-модатель не несет в данном случае ответственности перед нанимателем за прекращение также и права последнего. Но тот, кто своим—в данном случае преступным—действием вызвал; прекращение права нанимателя, обязан возместить нанимателю вред, выразившийся в прекращении его права, возникшего из договора имущественного найма.
Таким образом, в целом ряде случаев третье лицо в состоянии своим действием нарушить обязательственное право или даже вызвать его прекращение. В таких случаях должен быть возмещен вред, причиненный нарушением или прекращением права.
М. М. Агарков говорил, что защита на основании ст. 403 и ел. ГК обязательственных отношений «как общее правило, нежелательна, так как она слишком расширила бы применение исков из причинения вреда» '. Соображения о нежелательности расширения защиты прав не раз выдвигались буржуазными юристами. Они всегда продиктованы нежеланием создать такие способы защиты прав, которыми могли бы> в тех или иных пределах воспользоваться трудящиеся. В СССР, где всякое право граждан и социалистических организаций является правом гарантированным,
1 М. М. Агарков, Обязательство по советскому гражданскому праву, стр. 175.
>>>38>>>
где одною из задач закона и суда является неуклонное укрепление социалистической законности, — такие соображения неприемлемы. В тех случаях, когда практика свидетельствует о необхо-•димости создания новых способов защиты того или иного права, этот способ вводится законом. В тех случаях, когда способ защиты того или иного орава содержится в действующем законе, невозможно обосновать отказ от пользования этим способом в случаях нарушения соответствующего права. В частности, бороться следует не с расширением сферы действия законодательных норм об ответственности за причинение вреда, а за снижение числа случаев, в которых вред причиняется. Неуклонное же возложение ответственности за причинение вреда противоправными действиями при наличии определенных законом условий этой ответственности — есть один из важнейших факторов такого снижения '.
4. В советской юридической литературе был высказан взгляд, согласно которому противоправным действием, причиняющим вред, подлежащий возмещению по ст. ст. 403 и ел. ГК, может быть и действие, нарушающее не субъективное право потерпевшего, а Лишь норму объективного права, но притом такую норму, которая направлена на охрану определенного интереса потерпевшего.
Этот взгляд был впервые высказан М. М. Агарковым в Учебнике гражданского права 1938 года 2, затем повторен в Учебнике гражданского права 1944 года3. Он воспроизведен по существу и в Учебнике гражданского права для юридических школ 4.
1 Сказанное о защите обязательственных прав от нарушения их не должником, а любым третьим лицом, еще раз показывает, насколько условно деление субъективных гражданских прав на «абсолютные» и относительные права. Трудно согласиться с Д. М. Генкиным, когда он говорит, что «деление прав на права абсолютные и относительные ничем не оправдывается» и что «возможность притязания одинакова в правах относительных и абсолютных» («Советское государство и право» 1949 г, № 11—«Во Всесоюзном институте юридических наук. Обзор заседаний сектора гражданского права», стр. 75). Но в то же время нельзя не признать, что термины «абсолютное» и «относительное» право вызывают не соответствующее действительности представление о какой-то большей защищенности одних прав по сравнению с другими и что отнесение всех вещных прав к числу «абсолютных», а всех обязательственных прав к числу относительных — неправильно. Основное различие между субъективными гражданскими правами заключается в том, что одни из них — права-притязания, а другие управомо-чивают не только на притязание, но и на совершение тех или иных определенных действий. Подходящий термин для этой второй категории гражданских прав еще должен быть найден. \
2 «Гражданское право», учебник для юридических вузов, 1938, ч. II, стр. 390.
3 «Гражданское право», учебник для юридических институтов, 1944, т. I, стр. 319—320.
* «Советское гражданское право», учебник для юридических школ, Юриз. дат, 1950, стр. 516.
>>>39>>>
С этим взглядом невозможно согласиться. Если нарушение определенного интереса открывает возможность обратиться к органу государства для устранения этого нарушения средствами принуждения, то значит — известная мера возможного поведения, направленного на удовлетворение соответствующего интереса, обеспечена нормой объективного права. Следовательно, носитель интереса есть и носитель субъективного права, направленного на удовлетворение этого интереса.
Мысль о нормах трава, защищающих определенный интерес, но притом не закрепляющих за носителем интереса соответствующего субъективного права, также сложилась под влиянием буржуазного гражданского права и буржуазной юридической литературы, проникнутых страхом перед расширением прав трудящихся.
Следуя за многими буржуазными юристами, М. М. Агарков отождествлял понятие субъективного права с понятием гражданского права, точнее — «абсолютного» гражданского права, охраняемого е порядке гражданского иска.
М. М. Агарков прямо говорил: «Например, нотариус удостоверил подложную копию с какого-либо документа. Вследствие этого А., в пользу которого был совершен подлог, выиграл процесс против Б. Подлог был обнаружен, и дело пересмотрено, но Б. понес ущерб. Нотариус не нарушил субъективного права Б. (его права собственности я а какую-либо вещь, его авторского права на какое-либо произведение и т. д.)» '.
Между тем субъективное право может быть и не гражданским правом, осуществление субъективного орава может обеспечиваться не правом на иск, а правом обратиться с жалобой к административному органу, а иногда к суду, как, например, в случае неправильных действий нотариуса.
С. С. Студеникин пишет: «Податель жалобы просит восстановить нарушенное право, защитить его законные интересы. Этим жалоба отличается от других заявлений и от ходатайств, в которых нет указаний на нарушение права» 2. Таким образом, для С. С. Студеникина «защитить законные интересы» значит «восстановить нарушенное право».
Но если действие административного органа, которым было нарушено право жалобщика, причинило жалобщику также и
1 «Гражданское право», учебник для юридических вузов, 1938, ч. II, стр. 390—391, и «Гражданское право», учебник для юридических институтов, 1944, т. I, стр. 319.
2 С С. Студеникин, Советское административное право, учебник для юридических школ, 1949, стр. 161. В учебнике административного права для юридических высших учебных заведений (Юриздат 1950 г.) С. С. Студеникин указывает: «жалоба является средством защиты законных прав» (стр. 222).
>>>40>>>
имущественный вред и «алицо имеется предусмотренные законом условия ответственности административного органа за такой вред, то этот вред будет возмещен на основе предъявленного потерпевшим гражданского иска '.
Не противоречит сказанному и то, что жалоба может быть подана и по поводу действий должностного лица, не имеющих непосредственного отношения к интересам самого жалобщика. «Такого рода жалоба, — говорит С. С. Студеникин, — помогает вскрывать извращения в работе аппарата» 2. Она служит основой восстановления всех нарушенных субъективных прав. Имущественный же вред, который потерпел носитель такого права, может быть при наличии предусмотренных законом условий возмещен ему лишь на основании предъявленного им иска.
Нормой государственного или административного права может быть закреплено и такое право граждан или организаций, нарушение которого может исходить и не от этих органов, а от любого другого лица. С. Н. Братусь прав, когда он говорит, что «совершение дозволенных действий (например, свободное передвижение по стране или* даже гулянье в воскресенье в парке) во всех случаях возможно только при обеспечении содействия или воздержания от действий других лиц (в приведенном примере — при условии, если другие лица будут воздерживаться от нарушения права гражданина на свободное передвижение) 3.
Нарушение такого права влечет за собою прежде всего административную или уголовную ответственность (см. ст. 147 УК РСФСР). Но если таким нарушением причинен и имущественный вред, этот вред подлежит возмещению по ст. ст. 403 и ел. ГК.
5. В советской цивньшстической литературе не раз возникал и другой вопрос: является ли противоправным действием, последствия которого регулируются ст. ст. 403 и ел. ГК, также и действие, противное правилам социалистического общежития?
Ответ, данный на этот вопрос Учебником гражданского права 1938 года, гласил: «Для определения того, является ли действие правомерным, существенное значение имеет ст. 130 Конституции СССР, которая обязывает соблюдать правила социалистического общежития... Она дает суду возможность не ограничиваться1 применением к отдельному спору той или иной специальной нормы закона, но также учесть особенности каждого дела» 4.
1 См. ниже, гл. VII.
2 С. С. Студеникин, Советское административное право, учебник для юридических школ, стр. 163; Советское административное право, учебник для юридических высших учебных заведений, стр. 221.
3 С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, Юриздат, М, 1950, стр. 12.
4 «Гражданское право», учебник для юридических вузов, 1938, ч. II, стр. 391.
>>>41>>>
По этому взгляду правила социалистического общежития имеют «существенное значение» при применении закона.
В Учебнике гражданского права 1944 года, где вопрос о противоправности действий, нарушающих правила социалистического общежития, затронут лишь в связи с вопросом о противоправности упущения, за правилами социалистического общежития признается сила, ничем не отличающая их от закона: «Противоправность упущения может быть основана не только на отдельных специальных предписаниях закона, но и на принципиальных положениях, содержащихся в ст. 130 Конституции СССР» ',
Однако отождествлять правила социалистического общежития и правила закона невозможно.
Статья 130 Конституции СССР обязывает граждан «исполнять законы» и «уважать правила социалистического общежития». В различии слов, употребленных ст. 130 Конституции СССР, содержится глубочайший социальный смысл.
За законами стоят меры государственного принуждения. Нормы закона закрепляют субъективные права, и государство принуждает к исполнению обязанностей, соответствующих этим правам. За правилами социалистического общежития, как таковыми, меры государственного принуждения не стоят. Субъективные права правилами социалистического общежития не закрепляются. Поэтому и нарушение правил социалистического общежития само по себе не является противоправным действием, которое могло бы влечь за собою последствия, предусмотренные ст. 403 и ел. ГК.
Но обязанность уважать правила социалистического общежития установлена Сталинской Конституцией —■ основным законом нашей страны. Значит, правила социалистического общежития не могут остаться в стороне от сферы действия всех осталь-ных законов. В соответствии с этим ст. 3 Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик (1938 г.), определяя задачи советского суда, говорит: «Всей своей деятельностью суд воспитывает граждан СССР в духе преданности родине и делу социализма, в духе точного и неуклонного исполнения советских законов, бережного отношения к государственному и общественному долгу, уважения к правилам социалистического общежития». Воспитание граждан в духе уважения к правилам социалистического общежития осуществляется, в частности, и путем применения ст. ст. 403 и ел. ГК. Более того: применение ст. 403 и ел. ГК было бы в целом ряде случаев невозможно без обращения к правилам социалистического общежития.
В самом деле, выше указано, что многие субъективные права управомочивают носителя права на совершение разнообразных
1 «Гражданское право», учебник для юридических институтов, 1944, т. I, стр. 320.
>>>42>>>
по содержанию действий. Но исчерпывающего перечня этих действий, точной меры закрепленного за управомоченным поведения норма объективного права обыкновенно не устанавливает. Этому препятствует неисчерпаемое разнообразие конкретных жизненных положений, к которым норма должна применяться. Закон говорит, что собственник вправе «пользоваться» своей вещью, наниматель вправе временно на возмездных началах «пользоваться» чужой вещью и т. д. Но в каких конкретных действиях может осуществляться это пользование, какое именно пользование правомерно, а какое должно быть признано противоправным, не вытекающим из права собственности или из договора найма, на эти вопросы закон обыкновенно не отвечает. И не может ответить, ибо ответ на эти вопросы зависит в каждом отдельном случае от ряда фактических условий: от хозяйственного назначения вещи, от сферы деятельности носителя права, в которой осуществляется пользование вещью, и т. д.
Иногда закон восполняется подзаконным актом — ведомственной инструкцией, правилами внутреннего распорядка и т. п. В некоторых случаях административный акт или юридическая сделка, договор, из которого возникло данное правоотношение, позволяют с большой степенью точности ответить на вопрос о круге действий, на совершение которых управомочен участник этого правоотношения.
Но чаще всего ответ на вопрос о круге этих действий определяется правилами социалистического общежития, которые в свою очередь складываются на почве неизбежного учета технических, экономических и других особенностей отдельных жизненных положений. «
Определяя правомерный или противоправный характер отдельного действия, как соответствующего или противоречащего определенному субъективному праву, суд должен всегда исходить из того содержания этого права, которое ему придают соответствующая норма права и в подлежащих случаях основанные на норме права административный акт или юридическая сделка. Если же ни норма, ни основанные на ней административный акт или сделка не характеризуют этого содержания полностью, суд должен исходить из того содержания, которое придают этому субъективному праву, в дополнение к норме права и к подлежащим административному акту или сделке, правила социалистического общежития.
Учебник гражданского права для юридических высших учебных заведений 1950 г. говорит: «Исходя в оценке поведения людей из правил социалистического общежития, суд решает дело на основании закона» '.
1 Советское гражданское право, учебник для юридических высших, учебных заведений, Юриздат, 1950, т. I, стр. 87.
>>>43>>>
Таким образом, правила) социалистического общежития, с одной стороны, восполняют советский закон, а, с другой стороны, при применении закона сами охраняются законом. Тем самым они служат мостом между нравственными воззрениями советского общества и социалистическим правом, которые «в социалистическом обществе по своей целеустремленности, по своей природе совпадают» (Вышинский) '.
6. Противоправным может быть как положительное действие, так и бездействие, упущение.
Бездействие противоправно лишь в случаях, когда норма права возлагает обязанность совершения соответствующего действия.
Таковы постановления Кодекса торгового мореплавания СССР, обязывающие капитана судна «к принятию всех необходимых мер к безопасному совершению плавания и к поддержанию порядка на судне» (ст. 57). Таково и постановление того же кодекса о том, что «капитан, получивший сигнал бедствия или обнаруживший на море находящееся в опасности лицо, обязан, поскольку он может это сделать без серьезной опасности для своего судна, экипажа и пассажиров, оказать терпящим бедствие лицам всякую возможную по обстоятельствам помощь» (ст, 63).
Таковы же нормы трудового права, возлагающие на администрацию предприятия обязанность осуществлять меры технической безопасности труда (ст. 139 КЗоТ).
Учебник гражданского права (издание 1944 года) указав, что упущение может быть противоправным лишь в случаях, «когда закон обязывает совершать определенные действия», добавляет: «противоправность упущения может быть основана не только на специальных предписаниях закона, во и на принципиальных положениях, содержащихся в ст. 130 Конституции СССР. Учи-
1 А. Я. Вышинский, «Советское государство и право» 1939 г. № 3, стр. 9.
Учебник теории государства и права Института права Академии наук СССР (стр. 389) отрицает какое бы то ни было государственное принуждение к исполнению правил социалистического общежития; «Многие из обычаев, сложившихся в нашем социалистическом обществе, при всем их огром» ном значении для установления правильных взаимоотношений в коллективе, не имеют, однако, юридического значения и не обеспечены государственным принуждением. Сюда относятся многие обычаи, сложившиеся на почве нового отношения к труду, соревнования в работе, товарищеской взаимопомощи, в семейном быту, во взаимоотношениях советских граждан на производстве, в учебе, в общественных местах, при совместном участии в празднествах и т. п. Все эти неписанные нормы образуют в своей совокупности то, что называется правилами социалистического общежития». В связи со сказанным выше это утверждение должно быть признано неточным: при оценке правомерности отдельных действий граждан и социалистических организаций советский суд не отрывает норм права от правил социалистического общежития. И сказать общим образом, что правила социалистического общежития, не имеют юридического значения, невозможно.
>>>44>>>
тывая конкретные обстоятельства отдельного случая и руководствуясь правилами социалистического общежития, суд должен установить, обязано ли было определенное лицо оказать помощь другому» '.
С этим взглядом нельзя согласиться.
Во-первых, дело идет не только об обязанности оказать помощь, а об установленной законам обязанности к совершению любого действия. Во-вторых, противоправным должно быть признано неисполнение любой обязанности, возложенной нормой права, но притом только обязанности, возложенной нормой права. Правила же социалистического общежития, как уже указано выше, — не нормы црава.
В то же время, если уяснение содержания субъективного права часто невозможно без обращения к соответствующим правилам социалистического общежития, то и уяснение содержания обязанности, возлагаемой нормой права, также невозможно в ряде случаев без обращения к правилам социалистического общежития. Кодекс торгового мореплавания СССР в приведенной выше статье 63 обязывает капитана, получившего сигнал бедствия или обнаружившего на море находящееся ,в опасности лицо, оказать терпящим бедствие «всякую возможную по обстоятельствам дела помощь», «поскольку он может это сделать без серьезной опасности для своего судна, экипажа и пассажиров». На вопрос о том, какая] помощь была в данных обстоятельствах возможна, суд должен отвечать, опираясь на правила социалистического общежития. Ибо правила социалистического общежития определяют ту меру напряжения! сил, которая требуется в каждой данной обстановке от советского гражданина в интересах других граждан и социалистического общества в целом.
Дата: 2019-07-30, просмотров: 229.