Субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ является мать. Другие лица, участвовавшие в совершении преступления, несут ответственность за соучастие в нем. Однако отвечают они, с учетом личных мотивов, по другим статьям (например, ст. 35 и ст. 105 УК РФ), где анализируемое смягчающее обстоятельство неприменимо. Разница в квалификации не противоречит теории соучастия, предусматривающей правило, при котором цель у всех соучастников должна быть единой, а мотивы могут быть разными. При данном виде убийства квалификацию действий соучастников должны определять именно мотивы.

Квалификация действий матери по ст. 106 УК РФ сохранится и в том случае, когда оно совершается при обстоятельствах, предусмотренных п. «в», «д», «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ. В этом случае наблюдается конкуренция квалифицированного и привилегированного составов. В соответствии с правилами квалификации предпочтение отдается привилегированному составу, который содержит более полное и точное описание всех элементов данного состава преступления [10, с. 43].

Для правильной квалификации преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, принципиально важно ответить на ряд вопросов.

1. Как квалифицировать посягательство на плод в процессе рождения?

В настоящие время большинство исследователей придерживается мнения о том, что лишение жизни ребенка в процессе родов должно признаваться убийством. Более того, исходя из существующей редакции ст. 106 УК РФ, можно сделать вывод, что уголовный закон признает убийство не только решение жизни новорожденного после отделения плода от утробы матери, но и деяние, совершенное во время родов, когда рождающийся ребенок еще не начал самостоятельной внеутробной жизни. Об этом свидетельствует формулировка диспозиции закона: «убийство во время родов…». Кроме того, процесс родов охватывает собой процесс рождения ребенка и не сводится к нему. Представляется, что умышленное причинение смерти ребенку в процессе естественных или искусственных родов должно признаваться убийством [21, с. 28].

Вывод: процесс родов охватывает собой процесс рождения ребенка и не сводится к нему. Представляется, что умышленное причинение смерти ребенку в процессе естественных или искусственных родов должен признаваться убийством.

2. Как квалифицировать умышленное умерщвление появившегося на свет живого ребенка в результате естественных преждевременных родов или в результате искусственного вызывания преждевременных родов?

Единого мнения по данному вопросу у исследователей нет.

Н.С. Таганцев предлагал считать убийством все случаи, когда лишают жизни живого ребенка, появившегося на свет в результате естественного или искусственного прерывания беременности, независимости от срока беременности и независимо от жизнеспособности ребенка [27, с. 40]

Т.В. Кондрашова солидарна в данном вопросе с Плаксиной, которая считает, что лишение жизни ребенка, оказывающегося вне утробы матери в результате преждевременных родов, бесспорно, образует убийство, так как в этих случаях плод уже приспособлен к внеутробной жизни. Плоды же, родившиеся до истечения 28 недель беременности, при самопроизвольном аборте обычно погибают. Однако если в результате такого аборта на свет появится плод с признаками жизни, то прекращение этой жизни путем действия либо бездействия следует расценивать как убийство [13, с. 12].

Вывод: умерщвление матерью живого ребенка, независимо от его жизнеспособности, появившегося на свет в результате преждевременных родов или в результате искусственного вызывания преждевременных родов, подлежит квалификации по ст. 106 УК РФ.

В случае умышленного причинения смерти чужому ребенку роженица (родильница) должна отвечать по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. При причинении смерти чужому ребенку, ошибочно принятому за своего, ответственность должна наступать по ст. 106 УК РФ.

В случае причинения ребенку смерти по неосторожности роженица (родильница) должна отвечать по ст. 109 УК РФ, то есть за причинение смерти по неосторожности, хотя имеются основания для пересмотра такого подхода в пользу исключения уголовной ответственности.

Иногда в судебной практике встречаются случаи, когда женщина рожает двух детей и обоим причиняет смерть. В этом случае содеянное также подлежит квалификации по ст. 106 УК РФ, т.к. данная статья не содержит никаких квалификационных видов убийства матерью новорожденного ребенка. Более того, если женщина совершила убийство двух и более новорожденных, квалификация все равно должно быть по ст. 106 УК РФ, т.к. в законе отсутствует такой квалифицирующий признак состава, как неоднократность.

В УК РФ 1996г., в ст. 107, впервые предусмотрен такой квалифицирующий признак, как убийство в состоянии аффекта двух и более лиц. В новейшей литературе глубина исследования этого вида квалифицированного убийства при смягчающих обстоятельствах не соответствует потребностям практики.

В УК РСФСР отсутствовал квалифицирующий вид убийства, совершенного в состоянии аффекта. Поэтому убийство в состоянии аффекта двух и более лиц квалифицировали по ст. 104 УК РСФСР.

В связи с новой редакцией закона появилось несколько вопросов, касающихся квалификации по ч. 2 ст. 107 УК РФ.

В каких случаях возможна квалификация содеянного виновным по ч. 1 ст. 107 УК РФ?

С.В. Бородин считает, что ч. 2 ст. 107 УК РФ подлежит применению, если состояние аффекта было вызвано двумя и более лицами, которые затем стали жертвами убийства [4, с. 194]. Это правильное замечание, не вызывающее возражений.

По мнению А.Н. Красикова, для квалификации содеянного по ч. 2 ст. 107 УК РФ, как убийство двух и более лиц, необходимо установить, что эти убийства были совершены одновременно и в одном месте. Или хотя и неодновременно, но при небольшом промежутке времени между первым и последующим лишением жизни двух или более лиц. И главное, как считает А.Н. Красиков, чтобы они охватывались единым умыслом [15, с. 116 – 117].

Применительно к ст. 107 УК РФ это верное рассуждение, т.к. ч. 2 ст. 107 УК РФ в своем составе не имеет других квалифицированных видов преступления, как, например, ч. 2 ст. 105 УК РФ. При квалификации по п.«а» ч. 2 ст. 105 УК РФ обязательно требуется, чтобы в случае причинения смерти потерпевшим разными действиями мотив был один и тот же, даже при наличии одного умысла. Часть 2 ст. 105 УК РФ имеет такой квалифицирующий признак, как убийство, совершенное неоднократно, он и подлежит применению при рассматриваемых обстоятельствах.

Если убийство второго человека в состоянии аффекта было совершено по вновь возникшему умыслу, применять ч. 2 ст. 107 УК РФ нельзя. Парадокс заключается в том, что совершение нескольких преступлений, предусмотренных ст. 107 УК РФ, никак не влияет на ответственность виновного. Впрочем, как и в случае, когда сначала совершено преступление, предусмотренное иными статьями УК РФ, например таким, как 105, 106, 108, а затем совершено преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 107 УК РФ. Все равно применению подлежит ч. 1 ст. 107 УК РФ. Иначе говоря, в этом случае, независимо от того, сколько убийств совершено виновным, его действия будут квалифицироваться по ч. 1 ст. 107 УК РФ. Не влияет на квалификацию и наличие судимости за другое убийство.

Другой вопрос, возникший в связи с новой редакцией ст. 107 УК РФ.

Как квалифицировать содеянное в случае, если было покушение на убийство двух лиц в состоянии аффекта, но смерть одного из потерпевших не наступила по причинам, не зависящим от воли виновного лица?

Если ориентироваться на рекомендации Пленума Верховного суда РФ относительно квалификации неоконченного умышленного убийства двух и более лиц, то содеянное следовало квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 107 УК РФ и дополнительно по ч. 1 ст. 107 УК РФ. В п. 5 постановления Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999г. № 1 сказано, что убийство одного человека и покушение на другого не может рассматриваться как оконченное преступление – убийства двух лиц. В таких случаях независимо от последовательности преступных действий содеянное следует квалифицировать по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 и по ч. 3 ст. 30 и п.»а» ч. 2 ст. 105 УК РФ».

Именно подобным образом рекомендует поступать А.Н. Красиков. В случаях, когда виновный при наличии единого умысла совершает в состоянии психофизиологического аффекта убийство одного человека и покушение на жизнь другого, содеянное, по его мнению, должно быть квалифицировано по ч. 1 ст. 107 УК РФ, а также по ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 107 УК РФ [15, с. 117].

Однако следует иметь в виду, что при таком подходе виновный будет наказан более сурово, чем, например, за убийство двух и более лиц в состоянии аффекта, так как в квалификации будет отражаться и совокупность преступлений.

В самом деле, если за убийство двух и более лиц установлен законодательный максимум в виде пяти лет лишения свободы, а за убийство в состоянии аффекта одного лица – до трех лет лишения свободы, то при совокупности преступлений на основании ст. 69 УК РФ наказание назначается за каждое из преступлений, входящих в совокупность, а затем складывается в пределах в зависимости от категории преступлений, входящих в совокупность. В нашем случае в пределах до 25 лет лишения свободы, т.к. оба преступления, входящие в совокупность, относятся к преступления средней тяжести. Не исключено, что суд решит назначить наказание по каждому из преступлений, входящих в совокупность, по максимуму. Получается, что за покушение на убийство двух лиц в состоянии аффекта наказание в соответствии со ст. 69 УК РФ может быть определено три года и девять месяцев лишения свободы, а за убийство одного лица – три года. По совокупности преступлений на основании ст. 69 УК РФ итоговое наказание может быть шесть лет и девять месяцев.

Явно несправедливое решение, т.к. за оконченное убийство двух и более лиц в состоянии аффекта виновному не может быть назначено наказание более пяти лет лишения свободы.

Возможны два варианта справедливого решения проблемы без изменения уголовного закона [22, с. 35].

Первый вариант. Решение проблемы на уровне назначения наказания. Выход видится в том, чтобы содеянное в случае покушения на убийство двух или более лиц, закончившееся гибелью одного лица, квалифицировать как покушение на убийство двух или более лиц и дополнительно как убийство, совершенное в состоянии аффекта. Но наказание необходимо назначать путем частичного сложения, чтобы окончательное наказание по совокупности преступлений не превышало трех лет и девяти месяцев лишения свободы. Потому что за покушение на квалифицированный вид убийства в состоянии аффекта в соответствии со ст. 66 УК РФ срок наказания не может превышать трех четвертей максимального срока наказания, предусмотренного в ч. 2 ст. 107 УК РФ. Три четверти от пяти лет – это будет три года и девять месяцев лишения свободы.

Второй вариант. Решение проблемы на уровне квалификации преступлений. Можно содеянное в этом случае квалифицировать только как покушение на убийство двух и более лиц в состоянии аффекта, без дополнительного вменения ч. 1 ст. 107 УК РФ. Поскольку виновный покушался на квалифицированное преступление, но не достиг цели по причинам, от него не зависящим, его деяние квалифицируется как покушение на квалифицированное убийство двух или более лиц в состоянии аффекта. Квалификация проводится по направленности умысла виновного, как, например, при покушении на убийство, закончившееся причинением потерпевшему тяжкого вреда здоровью. Наказание в этом случае не может превышать трех четвертей от максимума, т.е. трех лет и девяти месяцев лишения свободы.

Как квалифицировать покушение на убийство в состоянии аффекта двух и более лиц, если никто из потерпевших не погиб?

В этом случае, как и в предыдущем, последствия в виде смерти двух или более лиц не наступают по причинам, не зависящим от виновного лица. Однако в предыдущем примере виновный одному из потерпевших причиняется смерть, чего нет в данном случае. Должно ли это обстоятельство найти отражение при квалификации и назначении наказания? Несомненно. Квалификация содеянного должна быть как покушение на умышленное убийство двух или более лиц, совершенное в состоянии аффекта, т.е. по ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 107 УК РФ [22, с. 34].

Виновный причиняет смерть двум лицам в состоянии аффекта, но только со стороны одного из них было противоправное или аморальное поведение. Как квалифицировать деяние виновного лица в этом случае?

В ситуациях, когда виновный причиняет смерть нескольким лицам, но действия только одного из них спровоцировали ответные действия в состоянии аффекта, возможны определенные квалификационные сложности.

Приведем такой пример. Иванов вызвал состояние аффекта у жены своим систематическим противоправным и аморальным поведением. Она, схватив нож, бросилась на него. На её пути встал знакомый мужа – Смирнов, находившийся в этот момент в доме Ивановых, и предложил решать возникающие проблемы без применения ножа. Иванова ударила Смирнова ножом в область груди, а затем нанесла несколько ударов мужу. В результате полученных ударов оба мужчины скончались.

Теоретически возможны три варианта квалификации. Первый – по п.«а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, как умышленное убийство двух и более лиц. Второй – применяется ч. 2 ст. 105 УК РФ – умышленное причинение двум и более лицам, совершенное в состоянии аффекта. Третий – самостоятельная квалификация действий Ивановой в отношении каждого потерпевшего.

Первый и второй вариант квалификации неприемлемы на том основании, что в первом варианте игнорируется наличие состояния аффекта у виновного, а во втором, наоборот, преступление в отношении лица, со стороны которого не было ни противоправного, ни аморального действия, признается совершенным в состоянии аффекта.

Представляется, что наиболее правильной в данной ситуации должна быть следующая квалификация: действия в отношении Иванова квалифицируются по ч. 1 ст. 107 УК РФ, а в отношении Смирнова – по ч. 1 ст. 105 УК РФ, т.е. как убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, и простое убийство. Состояние аффекта может быть учтено судом в качестве смягчающего обстоятельства при назначении наказания за простое умышленное убийство.

Именно таким образом, на взгляд Попова А., необходимо разрешать проблемы, возникающие в связи с последствиями, наступившими при совершении преступления в состоянии сильного душевного волнения [22, с. 36].

При рассмотрении вопросов квалификации содеянного в состоянии или при превышении пределов необходимой обороны нельзя обойти вниманием несколько проблем, рассматриваемых в доктрине уголовного права и возникающих на практике, хотя бы по той причине, что в современной учебной литературе и в комментариях, рассчитанных на практических работников, данные вопросы рассматриваются недостаточно полно. Речь идет, прежде всего, о таких обстоятельствах, как применение оружия гражданами при отражении посягательства, использование для защиты собственности различных средств и приспособлений, а также вопрос о возможности возникновения состояния необходимой обороны при драке.

Применение средств или приспособлений для защиты правоохраняемых интересов правомерно при соблюдении следующих условий: 1) применение средств или приспособлений должно исключать причинение вреда посторонним гражданам; 2) причинение данных средств или приспособлений должно исключать причинение посягающему смерти или тяжкого вреда [21, с. 459].

Представляется, что состояние драки исключает состояние необходимой обороны. Однако следует иметь в виду, что человек, может быть, помимо своего желания втянут в обмен ударами, действуя исключительно с целью защиты. В этом случае он будет находиться в состоянии необходимой обороны.

Неоднозначно в доктрине уголовного права решается вопрос о причинении при необходимой обороне иных последствий, чем предусмотренных в ч.1 ст. 108 УК РФ. В подобных ситуациях возникает вполне резонный вопрос, а как квалифицировать содеянное в случае, когда обороняющийся причиняет посягающему, например, вред средней тяжести, легкий или побои? Должен ли он отвечать за эти умышленные деяния или же он вообще не подлежит уголовной ответственности?

В.В. Орехов также утверждает, что причинение при превышении пределов необходимой обороны «иного вреда, в частности легкого телесного повреждения, уничтожения или повреждения имущества, не предусмотрено в качестве самостоятельных составов преступлений. В таких случаях действия виновного лица должны квалифицироваться по соответствующим статьям Уголовного кодекса. При назначении наказания учитывается, что преступление совершено при защите от посягательства с превышением пределов необходимой обороны при обстоятельстве, смягчающем ответственность» [30, с. 291].

Причинение любого иного умышленного, помимо смерти или тяжких телесных повреждений, вреда при защите от общественно опасного посягательства не влечет за собой уголовной ответственности, поскольку это прямо не предусматривается в законе. Например, нельзя привлекать в этом случае к уголовной ответственности за умышленное причинение вреда средней тяжести, так как подобные последствия не образуют состава превышения пределов необходимой обороны ни при каких обстоятельствах, если они были нанесены в процессе отражения общественно опасного посягательства [21, с. 368].

В судебной практике возникал вопрос относительно оценки действий, совершенных в ситуации, когда защищающийся умышленно «выходит» за пределы необходимой обороны, причиняя посягающему тяжкий вред здоровью, который затем по неосторожности приводит к смерти посягающего. Иначе говоря, речь идет о случаях совершения преступления, которое, при отсутствии защиты, квалифицируется как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ). В этом случае содеянное следует квалифицировать по ч. 1 ст. 108 или применению подлежит ч. 1 ст. 114 УК РФ?

Часть 1ст. 108 УК РФ в этих случаях неприменима потому, что предусматривает ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны, которое, как известно, совершается с прямым или косвенным умыслом. В случаях же, когда защищающийся не имеет умысла на причинение посягающему смерти, он не может быть привлечен к ответственности за убийство при превышении пределов необходимой обороны. Не может он нести ответственность и по ч. 4 ст. 111 УК РФ, так действует в состоянии необходимой обороны, умышленно превышая ее пределы. Следовательно, применению подлежит ч. 1 ст. 111 УК РФ.

Возможны два подхода к оценке деяния лица, действующего в состоянии мнимой обороны в соответствии с рекомендациями Пленума Верховного суда [21, с. 455].

1. мнимая оборона приравнивается к необходимой в ситуации, когда по обстоятельствам дела обороняющийся не сознавал ошибочности своего заблуждения и не мог сознавать. Обороняющийся в этом случае или вообще не подлежит ответственности, или привлекается к ответственности за превышение пределов необходимой обороны, если он превысил пределы допустимой защиты;

2. содеянное в состоянии мнимой обороны признается неосторожным преступлением в ситуации, когда обороняющийся не сознавал ошибочности своего заблуждения, но по обстоятельствам дела должен был и мог осознавать.

Однако имеются и противники данного подхода. По мнению А. Молодцова, К. Тихонова и Н. Кузнецовой, причинение вреда при мнимой обороне должно оцениваться по правилам фактической ошибки. Разъяснения Пленума Верховного Суда от 16 августа 1984г. по этому вопросу они считают неправильными [12, с. 22].

По нашему мнению, разработка проблемы квалификации содеянного в состоянии мнимой обороны еще не завершена. Дело в том, что, во-первых, очень сложно отличить необходимую оборону от мнимой обороны, а, во-вторых, практически невозможно разграничить ситуацию, когда обороняющийся мог и должен был осознавать свое заблуждение, а в каких случаях не мог. Практика нуждается в дополнительных рекомендациях со стороны научной общественности по данному вопросу.

Вред третьим лицам, причиненный в состоянии необходимой обороны, следует оценивать как умышленное или неосторожное преступление, или как невиновное причинение вреда в зависимости от конкретных обстоятельств дела и субъективного отношения к последствиям защищающегося лица. Если при необходимой обороны произошла ошибка в личности, то она не влияет на квалификацию содеянного при необходимой обороне. При ошибки отклонения действием содеянного квалифицируется в зависимости от обстоятельств дела и формы вины к наступившим последствиям как умышленное или неосторожное преступление, или как случайное причинение вреда. Необходимо иметь в виду, что действия, внешне совершенны в состоянии необходимой обороны, могут по сути таковыми не являться. В этом случае причинение вреда третьим лицам подлежит самостоятельной оценке.

Дискуссионным является вопрос, есть ли уголовная ответственность за покушение на превышение пределов необходимой обороны. По мнению А.Н. Попова, ответственность за покушение на превышение пределов необходимой обороны невозможна, поскольку данные действия не представляют той общественной опасности, которая является достаточной для признания деяния преступлением [21, с. 457 – 458].

Представляется, теоретически в форме подстрекательства или пособничества соучастие в данном преступлении возможно. Кроме того, оно может иметь место в форме соисполнительства при предотвращении или отражении посягательства, но в этом случае оно не влияет на квалификацию содеянного.

Наличие обстоятельств, предусмотренных п. «а», «г», «д», «е», «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, не исключает квалификацию содеянного как совершенное при превышении необходимой обороны или в состоянии необходимой обороны. Наличие иных отягчающих обстоятельств ч. 2 ст. 105 УК РФ не позволяет квалифицировать содеянное подобным образом, поскольку подразумевается отсутствие состояния необходимой обороны.