(1) Под единой структурой бессознательного мы понимаем как (1) подструктуру его "досознательной" модификации, в виде единой (унитарной) установки на ту или иную предстоящую "здесь и сейчас" деятельность, так и (2) подструктуры его "пост-(или над-) сознательных" модификаций в форме обычных неосознаваемых переживаний индивида в их широком смысле, какими они открываются психоанализу и многим другим направлениям современной психологии. В частности, как неосознаваемые желания, воспоминания, цели и связанные с ними представления, мысли, эмоции и т. д. и т. п.; неосознаваемая переработка информации во сне, в грезах наяву и при глубинных гностических операциях психики (сюда относится символика сновидений, сознания; неосознаваемое формирование значений и значимых переживаний; неосознаваемые мотивы поведения; невербализуемая активность языка; феномен "инсайта"; неосознаваемые компоненты творчества; феномен отщепления и т. д.); некоторые социально обуславливаемые психические процессы (неосознаваемые социальные установки, неосознаваемые ценностно-личностные ориентации, феномен внушения, гипноз и постгипнотические состояния, религиозные и поэтические экстазы, эффекты гипнопедии и суггестопедии, феномен трансфера и т. п.).

(2) В сложной взаимосвязи всех этих феноменов можно выделить единую в своей сущности структуру бессознательного с двумя четко выраженными подструктурами - его до- и постсознательных модификаций. Первая из этих подструктур - это не только подструктура собственно-бессознательных психических образований внутри целостной сферы бессознательного, но и подструктура, одновременно лежащая в основе всякой психической деятельности вообще, тогда как в отношении второй подструктуры бессознательного мы не можем сказать ни того и ни другого. Проявления второй подструктуры не могут быть ни собственно-бессознательными, ни принципиально-бессознательными, а тем более явлениями, составляющими основу какой-либо психической структуры.

Это одно из фундаментальных различий между этими двумя взаимодополняющими подструктурами единой структуры бессознательного, которое мы кладем в основу предлагаемой нами классификации. Дело в том, что в данном случае их следует рассматривать не только по их отношению к сознанию, но и по их отношению друг к другу, так как и в том и в другом плане между ними можно констатировать как существенное сходство, так и существенное различие, благодаря чему они и выступают как взаимодополняющие и одинаково необходимые подструктуры иерархически организованной структуры человеческой психики, в первую очередь иерархически организованной структуры психики бессознательной.

(3) Выделение феномена установки в качестве первичной подструктуры человеческой психики помогает, как нам кажется, лучше понять все эти крайне сложные механизмы. Прежде всего, внутри единой структуры бессознательной психики феномен установки, будучи собственно-бессознательным и принципиально-бессознательным, приводит в движение и - в соответствии с потребностями личности - регулирует связь "отщепленных" от сознания его обычных перцептивных, экспрессивных и иных образований.

Это одно из фундаментальных положений выдвигаемой нами общей теории сознания и бессознательного психического, которая тем и отличается, что предлагает схему, по которой в пределах психологии установки удается объяснить, с одной стороны, как ипочему могут "вытесняться" из сознания любые его психические образования, вплоть до самых сокровенных, а с другой - как ипочему в нужный момент (или вопреки всякой надобности) они "возвращаются" к нему, чтобы должным образом заполнить (или, наоборот, умножить) возникающие в нем "пробелы" при решении им любой новой задачи. Благодаря этой схеме, исходя из некоторых экспериментально установленных характеристик функции установки, мы можем объяснить довольно странное и на первый взгляд весьма свободное движение этих пост- и над-сознательных бессознательных модификаций человеческой психики, так образно описываемых психоанализом, объяснить на строго научной собственно-психологической основе, не наделяя их предварительно никакой "психической энергией" и т. п., т. е. без всего того, что все еще вынуждены делать представители психоанализа.

Дело в том, что установка сама есть источник психической энергии, которую она через имманентную потребность личности черпает из реального мира при первой же встрече данной потребности с ним как с единственно возможным объектом своего удовлетворения. Ибо установка не только переводит энергию внешнего раздражения в ту или иную определенную потребность в том или ином определенном предмете, а затем и в деятельность, но и посредством следующей за этим объективации делает возможным переход самой этой потребности в сознание, за чем следует побуждение к активности непосредственно связанных с ней (с установкой) "сущностных сил" личности, вплоть до побуждения к активности скрытыхпсихических образований, как под-, так и надсознательных. Будучи носителем определенной неудовлетворенной потребности, установка управляет ими, как бы заставляя личность извлекать из себя свои "старые знания" - весь свой прошлый опыт, в систему которого входят не только отдельные отщепленные от сознания явления ее бессознательной психики, ее неосознаваемые психические переживания и "мотивы" в целом, но и возникшие и реализовавшиеся раньше вместе с ними ее фиксированные установки, ныне выступающие как своего родаготовые формы (шаблоны) деятельности, через которые, при наличии той или иной актуальной установки, снова пробивают себе дорогу все эти подспудные бессознательные психические образования личности - и те же ее неосознаваемые психические "мотивы", и те же ее неосознаваемые психические переживания вообще.

(4) При таком подходе к глобальному процессу функционирования человеческой психики, предложенную нами выше трехчленную схему "установка - сознание - бессознательное психическое" можно представить более адекватно как "установка - бессознательное - сознание", где в отношении последнего обе эти подсистемы - установка и бессознательное - выполняют свои определенные функции. В отношении сознания одна из основных функций бессознательного заключается, например, в том, что при возникновении неудовлетворенной актуальной установки (потребности) на ту или иную предстоящую к осуществлению "здесь и сейчас" деятельность оно способствует или, наоборот, мешает реализации данной установки, как и данной деятельности в целом, через сознание и только посредством него. С этой точки зрения фиксированные установки любой модальности, как и все непосредственно связанные с ними и вместе с ними отщепленные от сознания отдельные неосознаваемые психические образования (желания, представления, идеи, мысли), составляющие прошлый опыт индивида, выступают одновременно как основные факторы реализации его первичной, принципиально неосознаваемой унитарной установки через определенную деятельность.

(5) В системе образующих деятельность собственно-психологических категорий категорию объективации следует считать наиболее важной, ибо посредством нее происходит "встреча" с сознанием не только так называемых вторичных психических установок всех модальностей и непосредственно связанных с ними переживаний из прошлого опыта личности, но, через них, и любой первичностной установки в процессе стимулируемой ею деятельности, вследствие чего вся эта деятельность переходит на высший уровень - на уровень сознания.

Однако в сознание переходит при этом не установка как способ целостной модификации личности на осуществление какой-либо определенной деятельности, а переходит сама эта потребность как информация, как конечная цель данной деятельности, если последняя неизбежно потребует этого, т. е. сразу же, когда на одном первично-установочном основании становится невозможным завершить ее. Естественно поэтому, что любая развертываемая таким образом на основе сознания деятельность, с точки зрения теории установки, представляет собой качественно новый уровень развития установочной деятельности, но не единственно возможную саму по себе форму всякой деятельности вообще.

И опять-таки, с точки зрения теории установки, это вовсе не значит, будто все, что в данном случае происходит в деятельности, происходит в ней обязательно осознанно, и будто все, что происходит в деятельности на первично-установочном уровне, происходит в ней только оессознательно. Наоборот, с этой точки зрения, само психологическое строение деятельности, как и лежащей в его основе человеческой психики (целостно-личностная установка плюс сознание со всеми уже "отработанными" ими содержаниями данной психики), представляет собой весьма сложную, полиморфную и внутренне противоречивую систему отношений, где сознание и бессознательное психическое вовсе не отделены друг от друга какой-то непроходимой стеной и где между ними происходит непрекращающийся процесс сотрудничества (синергии) и столкновения (антагонизма), через которые и то и другое непрерывно взаимопроникают друг в друга и друг друга взаимодополняют.

Поэтому, когда мы говорим о принципиально неосознаваемом уровне деятельности в ее первично-установочной модификации, как и о принципиально неосознаваемом характере самой первичной унитарной установки, мы имеем в виду наличие неосознаваемой конечной цели осуществляемой "здесь и сейчас" деятельности, несмотря на непосредственную направленность последней именно к этой цели, которая только впоследствии, благодаря соответствующей объективации субъектом своей деятельности, может быть осознана.

Точно так же, с другой стороны, выдвигая положение о побуждающей и направляющей роли первичной установки в отношении деятельности, имеют в виду, во-первых, то, что иначе как через эту установку и непосредственно связанный с ней специфически-человеческий акт объективации невозможно снова вызвать к жизни из прошлого опыта индивида и привести в действие уже "отработанные" ранее сознанием конкретные содержания его психики, в том числе и его вторичные фиксированные психические установки; во-вторых, то, что даже при осознании человеком конечной цели той или иной деятельности эти его неосознаваемые фиксированные ранее психические установки во многом опять-таки продолжают управляться последней, как это подтверждается неоспоримыми фактами, добытыми, особенно за последние годы, наукой, начиная с психофизики и до социальной психологии установки [11; 22], не говоря уже о классических экспериментальных данных общепсихологических, сравнительно-психологических, психо-лингвистических и патопсихологических исследований [17; 18; 21; 24; 25; 27; 28; 34; 43; 44; 54; 57; 61; 66; 70...] феномена установки, подтверждающих фундаментальное положение Узнадзе о регулирующей функции установки как в отношении деятельности личности, так и в отношении черт самой личности, как таковой.

Вряд ли поэтому допустимо пренебрегать основными положениями теории установки, не произведя тщательного анализа обрисованных выше представлений и объяснять сложную структуру деятельности и личности, исходя из одной только психологии сознания.