(1) Среди принимаемых за основу принципов теории неосознаваемой психологической установки наиболее фундаментальным является принцип личности - личности, как основного принципа психологии: "Исходный пункт психологии - не психические явления, а сами живые индивиды, имеющие эти психические явления" [34, 166; сравни сопоставительно: 14, 161]. При этом существенно меняется старый взгляд как на эти психические явления, рассматривавшиеся как вступающие в систему своих отношений с миром непосредственно, так и на эту личность, в которой традиционная психология видела нечто, непосредственно дедуцируемое из этих явлений. Психические явления больше не рассматриваются как обособленные от личности единицы научных исследований; личность, в качестве определенного принципа, выступает теперь и как начало и как конец всех исследований. Ибо, согласно психологии установки, "в активные отношения сдействительностью вступает непосредственно сам субъект, но не отдельные акты его психической деятельности и если принять этот несомненный факт за исходное положение, то, бесспорно, психология как наука должна исходить не из понятия отдельных психических процессов, а из понятия самого целостного субъекта, который, вступая во взаимодействие с действительностью, становится вынужденным прибегнуть к помощи отдельных психических процессов" [34, 166].

Следовательно, за первичное здесь принимаются не какие бы то ни было отдельные психические явления, а сама личность, как субъект этих явлений, что созвучно различию, какое проводит Маркс между традиционным и своим собственным подходом к научной теории сознания: "При первом способе рассмотрения исходят из сознания как из живого индивида; при втором, соответствующем действительной жизни, исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают сознание только как их сознание" [16, 17].

Такое понимание не значит, однако, что теория неосознаваемой психологической установки, как общая теория психологии, не создает своей собственной психологической структуры личности - личности как предмета психологии, как чего-то собственно-психологического. Напротив, она, прежде всего, пытается раскрыть сущность как раз этой собственно-психологической структуры личности, понимаемой как структура установки. Однако способ, каким эта теория разрешает свою задачу, своеобразен: почти во всех других вариантах психологической концепции личности категория личности конструируется как структура, слагающаяся из отдельных психических образований - сознания, бессознательного психического и др., как это делается, например, при персоналистском и при фрейдистском анализах личности, когда по существу под ней не подразумевается ничего, кроме этих ее отдельных составляющих, в силу чего она - личность персоналистов и психоаналитиков - становится совершенно непригодной в качестве психологического принципа "опосредующей связи" ни между психическим и транспсихическим, ни,внутри самого психического -между отдельными его компонентами. У представителей же занимающей нас психологической теории установки структура личности - это прежде всего структура этой самой установки, как готовности к осуществлению той или иной деятельности. Будучи первичной системой, установка отражает наличие не только субъективной потребности и не только объективной ситуации, могущей удовлетворить эту потребность, но является системой, объединяющей и ту и другую в виде целостной организацииданной личности, in nuce содержащей в себе уже "разрешенную задачу" предстоящей быть ею осуществленной актуальной деятельности. Именно поэтому она и вполне пригодна в качестве психологического принципа "опосредующей связи" как между психическим и транспсихическим, так и внутри самого психического - между отдельными его проявлениями.

Это значит, что понятие установки вводится в психологию не только как понятие, объясняющее на высшем - философском - уровне абстракций, но и как вполне пригодное для выполнения на его основе соответствующих конкретно-психологических операций, как понятие, с помощью которого можно по-особому исследовать как сознание, так и бессознательное психическое переживание, а следовательно, и феномен самой личности как предмета психологии.

(2) Итак, представителями психологической школы Узнадзе установка трактуется как "особая сфера" реальности, для которой совершенно чужды "противоположные полюсы" психического (субъективного) и физического (объективного) и в которой мы имеем дело с "неизвращенным фактом" их внутренне "нерасчлененного", хотя и "неслиянного" существования в психике [29]. Отсюда и соответствующее толкование нами феномена установки как своего рода "принципа двусторонней связи", опосредующего отношения не только между психическим (субъективным) и физическим (объективным) в широком смысле слова, но и внутри самого психического. Во всяком случае, Узнадзе и сторонники его ориентации полагают, что "без участия установки вообще никаких психических процессов, как сознательных явлений, не существует" и что "для того, чтобы сознание начало работать в каком-нибудь, определенном направлении, предварительно необходимо, чтобы была налицо актуальность установки, которая, собственно, в каждом отдельном случае и определяет это направление" [34, 41].

По мысли Узнадзе и его сотрудников, ни одну из произведенных в рамках традиционной психологии попыток преодоления постулата непосредственности (постулата непосредственной связи между стимулом и реакцией) - безразлично, будь то типа предпринятых в этом отношении Келером (феномен "Einsicht"), Толменом ("промежуточные переменные"), Уайтом ("культурная детерминация") - нельзя считать адекватной их главной задаче, хотя при всех этих попытках указываются некие "промежуточные", некие "внутренние условия", через которые воздействуют внешние причины.

В частности, исследования Узнадзе и его школы показали, что, когда под подобными "внутренними условиями" подразумевается нечто вроде "текущих состояний субъекта" (А. Н. Леонтьев) или его "обычных познавательных процессов" (Д. Н. Узнадзе), - а те "промежуточные переменные", о которых речь шла выше, таковыми и являются, - то они "не вносят в схему S - R ничего принципиально нового", хотя, конечно, и обогащают в каких-то отношениях традиционную двучленную схему анализа человеческой психики, равно как и феномен деятельности, поведения.

С позиций теории неосознаваемой психологической установки и солидаризующейся с ней ныне теории деятельности (А. Н. Леонтьев и другие), сказанное относится также ко всем остальным попыткам преодоления двучленной схемы анализа человеческой психики, производившимся как в рамках бихевиоризма и школы Левина, так и в рамках различных модификаций психоанализа, поскольку ни в одном из этих случаев предлагаемые дополнительные факторы объективно не могут быть приняты в качестве "среднего звена" системы. Постулат непосредственности остается при них неустраненным. А "никакие усложнения исходной схемы, вытекающие из этого постулата, так сказать, "изнутри", не в состоянии устранить те методологические трудности, которые она создает в психологии. Чтобы сиять их, нужно заменить двучленную схему анализа принципиально другой схемой, а этого нельзя сделать, не отказавшись от постулата непосредственности" [14, 80].

(3) Главный тезис, обоснованию которого посвящается вся совокупность основных теоретических и экспериментальных исследований психологической школы Узнадзе, заключается в том, что реальный путь к преодолению "рокового" постулата непосредственности лежит через открытие современной психологией принципиально нового измерения психической реальности - категории установки [сравни сопоставительно: 14, 80 и дальше]. Поэтому нам особенно важно констатировать любое подтверждение необходимости преодоления методологических трудностей, вызываемых постулатом непосредственности, даже если эта необходимость обосновывается анализом не психологической категории установки, а непосредственно и неразрывно связанной с ней категории деятельности, как это, например, делает сегодня глава советской психологии А. Н. Леонтьев. Следует учитывать, что для представителей психологии установки ни одно из конкретных проявлений деятельности не может стать предметом собственно-психологических исследований без его соответствующей модификации через посредство установки.

(4) Такое понимание предопределяет наш принцип системного подхода к психологической проблеме человека - прицип единства его личности, сознания и деятельности на основе его единой установки, как определенного "модуса" его целостности в каждый конкретный момент его деятельности, представляющей собой высший уровень организации его "человеческих сущностных сил" и как-бы по-настоящему фокусирующей "все те внутренние динамические отношения, которые опосредуют в индивиде психологический эффект стимульных воздействий на него и на базе которого возникает деятельность с определенной направленностью, как уравновешение отношений между индивидом и средой" [22, 78].

С этой точки зрения, принцип единства личности, сознания и деятельности уточняет не только структуру, но и психологическую сущность каждой из этих категорий, прежде всего категории самой личности, как исходного принципа любой психологической рефлексии. При этом отнюдь не происходит абсолютизация личностного подхода в психологии типа той, которая наблюдается у психологов персоналистской ориентации, считающих личность "хозяином" всех своих психических функций - "определителем поведений и мыслей" через свою "внутреннюю структуру" бытия [55, 194]. Личностный поход психологов узнадзевской школы отличается и от позиции, характеризуемой старым афоризмом: "мыслит не мышление, а человек", а также от подходов, о которых иногда заходит речь у отдельных представителей советской школы психологии деятельности. В частности, не только от тех, при которых личность остается "центром, исходя из которого только и можно решать все проблемы психологии" [53, 29-30], но и от предлагающих совершенно иной подход ко всей этой проблематике. Имеется в виду известная формула С. Д. Рубинштейна, согласно которой "внешние причины действуют через внутренние условия" [26, 226], и формула, полученная А. Н. Леонтьевым путем инверсии ее исходного тезиса: "внутреннее (субъект) действует через внешнее и этим само себя изменяет" [14, 181, в обоих случаях подчеркнуто нами. - А. Ш.].

Мы позволим себе противопоставить этим определениям формулу, выражающую суть нашего подхода к данной проблеме: и внутреннее и внешнее взаимодействуют в субъекте не иначе, как только через фундаментальную целостность его единой системообразующей "установкина". То есть, и внутреннее (субъективное, субъект) и внешнее (объективное, объект) взаимодействуют в субъекте, превращая его в целостность благодаря возникновению в нем установки на ту или иную предстоящую быть им осуществленной "здесь и сейчас" деятельность, вплоть до их реализации через сознание субъекта в процессе его общественного труда, - материального или духовного, одинаково объективирующих всю динамическую структуру его личности - и это его сознание, и эту его деятельность, и эту его установку, вместе взятые. Причем объективирует не иначе, как в виде той или иной конкретной "вещи" ("продукта труда"), которая как и все остальные "вещи", при той или иной потребности того же субъекта снова может "субъектироваться", но опять-таки не иначе, как только через эту самую его единую системообразующую "установку-на". Так совершается весь цикл человеческих "усилий" со всеми его основными "образующими", из коих нельзя исключить ни одной-ни сознание, ни деятельность, ни установку, - как это фактически склонны делать авторы двух первых упомянутых выше формулировок, исключая из этих категорий категорию установки, что еще раз возвращает нас к вопросу, что же следует считать исходным при построении общей теории современной психологии, а тем самым - и психологии деятельности.