Поскольку психоактивные вещества различаются на те, употребление которых допустимо, и те, употребление которых считается недопустимым, меры социального воздействия по отношению к этим двум группам веществ должны несколько отличаться. Например, употребление алкоголя в умеренных количествах в большинстве стран считается культурно приемлемым феноменом. При этом практически всегда имеется определённый возрастной ценз, которым общество ограничивает употребление спиртных напитков. Даже в Древней Греции юношам до достижения определённого возраста не разрешалось употреблять алкоголь.

В России традиционно считается допустимым начало употребления спиртных напитков, начиная с 16 лет. Предполагается, что с этого момента употребление спиртных напитков подростком допустимо, но должно находиться под контролем родителей или более старших лиц, которые обеспечивают контроль за количеством и качеством употребляемого алкоголя. Но только с 21 года молодой человек, вступая в самостоятельную жизнь, получает право регулировать употребление алкоголя, имея возможность свободно покупать его.

Профилактика употребления, злоупотребления и зависимости от алкоголя с помощью полного запрета производства и продажи спиртных напитков показала свою неэффективность и в настоящее время практически не используется. Запрещающая модель по отношению к алкоголю использовалась во многих странах. Наиболее известный пример — «сухой закон» в США в 1921—1932 годах. Социальные проблемы, связанные с запретом на употребление алкоголя, быстро перевесили социальные проблемы, связанные с употреблением и злоупотреблением им. А если смотреть правде в глаза, общество просто не смогло законодательно повлиять на употребление алкоголя. Запрет на легальную продажу алкоголя привёл к его подпольному распространению, прибыли от которого пошли на создание своеобразного государства в государстве с теневой экономикой и политикой.

Меры социального воздействия по отношению к веществам, употребление которых недопустимо и социально неприемлемо, строятся по одному принципу: включается третий критерий — юридический, в соответствии с которым все психоактивные вещества делятся на наркотические и ненаркотические.

Наркотик — это психоактивное вещество, за изготовление, хранение, продажу и употребление которого в соответствии с законодательством предусматривается уголовная ответственность. Если завтра героин исключат из списка наркотических препаратов, то послезавтра аптеки и продуктовые магазины будут биться в конкурентной борьбе за право его продажи. Если завтра чай как психостимулятор отнесут к наркотическим веществам, то послезавтра вас могут арестовать на улице всего за несколько чаинок в вашем кармане. Каждые четыре года комиссия ВОЗ по наркотикам тщательно взвешивает свои рекомендации по отнесению того или иного вещества к списку наркотических. Затем государства — члены ВОЗ — принимают её рекомендации и формулируют на этом основании свои законодательные акты.

Справедливо считается, что одной из причин тяжелейшей наркоситуации, сложившейся в последние годы в нашей стране, является несовершенство законодательной базы профилактики наркомании и борьбы с наркобизнесом на федеральном и региональных уровнях. Ни один из действующих законов и подзаконных актов не исполняется в полном объёме.

Вступивший в действие в начале 1998 года Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах» и принятые в соответствии с ним постановления Правительства и другие подзаконные акты многих проблем не решают и не могут решить. Хотя со дня вступления в силу этого закона прошло почти 3 года, многие его правовые нормы начали действовать только в последнее время, а некоторые до сих пор остались провозглашёнными, но не действующими. Это связано с тем, что не завершена разработка и принятие всего необходимого пакета подзаконных актов, а также с тем, что не внесены необходимые изменения в другие законы, в том числе Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы и в Кодекс об административных правонарушениях. Только в 1998—1999 годах в развитие указанного Федерального закона Правительством Российской Федерации принято 8 постановлений, которыми решаются конкретные вопросы, связанные с противодействием незаконному обороту наркотиков (лицензирование, правила допуска к работе, установление государственных квот на производство и др.).

По отношению к наркотикам запрещающая модель до настоящего времени остаётся одним из основных инструментов профилактики. В США среди последних методов профилактики злоупотребления наркотиками используется вариант запрещающего метода, называемый «нулевой толерантностью». Суть метода — атака на спрос на наркотики и ответственность наркоманов за их роль в распространении наркотиков. В рамках этой политики, которая активно стала распространяться в 80—90-х годах, по постановлению суда изымаются из частной собственности машины, суда, яхты, если в них находят хотя бы малую дозу наркотического средства.

В рамках метода «нулевой толерантности» Эдвин Миз III, министр юстиции в кабинете Рональда Рейгана, призвал подвергнуть тесту на наркотики всех рабочих и служащих в стране, при этом положительные тесты означали бы немедленное увольнение. Согласно Мизу, политика нулевой толерантности при тестировании — абсолютная необходимость в решении проблемы злоупотребления наркотиками.

Противники этого метода утверждают, что подобная система требует значительных материальных, административных и судебных издержек, однако не думается, что этот аргумент имеет серьёзное значение. Можно сослаться на пример использования метода нулевой толерантности в профессиональном спорте по отношению к допингам. Никто не станет отрицать, что система допинг-контроля и жёстких санкций по отношению к спортсменам за использование допинга на любом этапе спортивной карьеры существенно повлияла на их популярность среди спортсменов и тренеров, хотя и требовала в своё время «значительных материальных, административных и судебных издержек».

До тех пор пока общество в целом будет уважительно относиться к многомилионным состояниям, нажитым на торговле наркотиками, и крайне пренебрежительно к различным экологическим и «гринписовским» организациям, на голом энтузиазме борющимся с опасными для человечества тенденциями, мы можем диагностировать общее преобладание авитальной активности над витальной и относить себя к вымирающему биологическому виду.

В отношении подростков система запретов и метод нулевой толерантности сталкиваются с определёнными трудностями, связанными с отсутствием возможности подвергнуть подростка какому-либо уголовному наказанию. До 14 лет подростки не несут уголовной ответственности, какие бы правонарушения они не совершали. За систематическое злоупотребление алкоголем, наркотическими и ненаркотическими психоактивными веществами подростки младшего возраста могут быть по решению комиссии по делам несовершеннолетних направлены в специальные воспитательные интернаты. Подростки в возрасте от 14 до 16 лет подлежат уголовной ответственности только за хищение наркотических средств, если это хищение совершается путём кражи, разбоя или грабежа. Только за правонарушения, совершённые с момента исполнения 16 лет, подростки несут полную ответственность по всем статьям уголовного кодекса.

И тем не менее административные санкции вполне возможны и могут стать надёжной опорой в борьбе со злоупотреблением и распространением наркотических препаратов среди подростков. Тестовый контроль за использованием подростками наркотических препаратов мог бы реально ограничить возможность использования этих веществ подростками, включёнными в ту или иную социально-административную систему (школа, техникум, колледж, институт и т.п.). В Соединённых Штатах на сегодняшний день 80—90% фирм используют тестовый контроль на употребление наркотиков при приёме на работу.

С моей точки зрения, именно родители должны явиться тем микросоциальным институтом, который может и должен взять на себя роль проводника политики нулевой толерантности. При работе с подростками, злоупотребляющими и имеющими зависимость от наркотиков, выясняется, что в подавляющем большинстве случаев родители информированы о том, что подросток использует различные психоактивные вещества с целью изменения своего психического состояния. Во многих случаях родители вынуждены сами финансировать покупку наркотических препаратов, так как большинство подростков не имеют самостоятельного источника дохода и родители опасаются, что, в случае отказа выдать деньги, подросток может пойти на совершение уголовно наказуемых деяний. В других случаях родители вынуждены расплачиваться за долги, в которые «влезает» их сын или дочь, для избежания дальнейшего скандала и огласки. Основным мотивом подобного поведения со стороны родителей является страх огласки и нежелание «выносить сор из избы».

Метод нулевой толерантности должен предусматривать крайне жёсткое психологическое отношение к подростку в том случае, если он начинает использовать наркотические препараты. По моим наблюдениям метод нулевой толерантности, используемый родителями, является одним из самых эффективных способов профилактики и блокады субстанционного аддиктивного поведения. Только в тех случаях, когда у родителей хватает мужества на самые жёсткие меры, связанные с началом и продолжением употребления наркотиков, мне удавалось видеть реальные результаты. В тех случаях, когда родители идут на поводу у своих детей, пытаясь использовать методы уговоров, призывы к «здравому смыслу», бесконечное количество раз оплачивают дорогостоящее лечение и всё возрастающие долги — эффект близок к нулю.

Подросток, использующий аддиктивную модель поведения и получающий финансовую поддержку со стороны родителей, не только ничего не теряет в конечном счёте, а, как это ни парадоксально, только приобретает. Он получает удовольствие и от употребления наркотических препаратов, и от возможности постоянно быть в центре внимания, вызывая у окружающих чувство озабоченности и какую-то патологическую гипертрофированную любовь. Многие родители никогда в жизни не обращали на своих детей столько внимания, сколько они начинают обращать на них после начала употребления наркотиков.

Примером верного отношения к злоупотреблению наркотиками может служить женщина, два старших сына которой несколько лет «сидели у неё на шее», а она безуспешно пыталась наставить их на путь истинный, поднимая при этом ещё и младшую дочь. В конце концов, когда она почувствовала, что физические и психологические силы полностью оставляют её, она заявила своим сыновьям, что вырастила их, выкормила и возможности заботиться о них дальше у неё нет. «У меня ещё есть дочь — и её нужно поднимать, а вы идите на все четыре стороны и делайте что хотите,— твёрдо сказала она им. — Если вы голодные приползёте к моим дверям, то я вынесу вам в подъезд тарелку супа, а на большее не рассчитывайте». В течение полугода оба сына прекратили употребление наркотиков, один из них устроился на работу, а другой даже возобновил учёбу в институте, которую давно уже забросил.

Помогая многим наркоманам и видя, как родители нежно заботятся о них, я всегда с горькой усмешкой говорю им, что мне самому, глядя на всё это безобразие, хочется стать наркоманом, лишь бы обо мне кто-нибудь так заботился. Родители боятся, что, оттолкнув своего ребёнка, они тем самым погубят его. Такой шанс теоретически есть — это нужно честно признать (хотя реально с такими примерами я не встречался). Подросток, предоставленный самому себе, без средств к существованию может опуститься на социальное дно и есть шанс, что он оттуда не «вынырнет». Только нужно помнить, что наркотики погубят ребёнка в сто крат вернее. Предоставив подростку право самому отвечать за все последствия своего поведения, родители дают ему шанс самому встать на ноги. Продолжая нести его по жизни на руках, они полностью лишают его такого шанса, потому что чем дольше продолжается такая псевдогуманная поддержка, тем меньше шансов у подростка когда-нибудь самостоятельно держаться на своих ногах без поддержки родителей и наркотиков.

Если родители заметили, что подросток начал употреблять наркотики, метод нулевой толерантности предусматривает полную блокаду какой-либо психологической, материальной и социальной поддержки. Для младших подростков: возможность переночевать, необходимая одежда и еда — и полное невмешательство в возможные негативные последствия, связанные с употреблением наркотиков. Необходимо много мужества, чтобы выдержать всё это, но аппендицит нельзя вылечить терапевтически, поглаживая больное место и приговаривая: «Потерпи, может быть, всё обойдётся». Наркотики — это психологический рак и требуют экстренных жёстких мер терапии.

Как только подросток в достаточной степени столкнётся с проблемами, связанными с его аддиктивным поведением, он сам обратится за помощью. Многие подростки месяцами и годами на родительские деньги злоупотребляют психоактивными веществами, даже не подозревая о своей зависимости от них, так как у них всегда есть средства для покупки новой дозы. Только лишение родительской поддержки зачастую впервые даёт им возможность осознать насколько серьёзны их проблемы и самим обратиться за помощью. Ни один врач не может вылечить наркомана или алкоголика, если этого хотят его мать, отец, жена, муж или друзья, но не желает он сам. Если подросток сам попросит о помощи — необходимо ему эту помощь оказать, чего бы это ни стоило, но единственный смысл такая помощь будет иметь только в одном случае, если подросток и, что самое главное, родители будут твердо знать: эта помощь — последняя. Если подросток интуитивно, «нюхом» почувствует, что родителей можно будет «раскручивать» и дальше, единственное чего можно добиться — это согласия пройти курс лечения за их счёт, чтобы «омолодиться», понизить дозу вещества, необходимую для достижения желаемого эффекта, и начать всё сначала, в твёрдой уверенности, что, когда снова станет плохо, родители опять помогут.

Как только подросток преодолевает физическую зависимость («ломку»), в его сознании сразу же начинает вращаться мысль, что теперь он стал умнее и будет употреблять наркотик «по-умному». В глубине души он знает, что это невозможно, но всё равно попытается попробовать — практически в ста процентах случаев.

Наркотики, особенно героин, вызывают тяжёлое психическое заболевание: они как бы раскалывают психику человека на две никак не связанные между собой части. Люди, тесно сталкивающиеся с подростками, злоупотребляющими и зависимыми от наркотиков, хорошо знают эту их особенность. С ними можно вести многочасовые беседы о вреде употребления наркотиков, они искренне убеждают вас в том, что «всё поняли», дают самые немыслимые клятвы, что «это больше никогда не повторится», но стоит им только выйти из дома — они тут же принимают тот же наркотик. Родители начинают проклинать все на свете и в первую очередь — своего ребёнка, наркотики и тех, кто допускает их распространение. Проклинать бесполезно. До тех пор пока наркотики будут оставаться одним из самых выгодных видов бизнеса, они будут распространяться, несмотря на самые строгие юридические санкции. Поэтому наша задача не полагаться на социальные санкции и юридические запреты, которые, возможно, полезны, но не способны решить проблему. Наша задача — постараться понять проблему, взглянув на нее изнутри. Если мы косим траву, а она растёт, вытаптываем её, а она растёт, перекапываем землю, а она всё равно растёт — нужно в конце концов заинтересоваться её глубинными корнями (если мы, конечно, не страдаем глубокой степенью интеллектуальной недостаточности).

В целом поведение, связанное с использованием того или иного вещества, может быть рассмотрено в трёх плоскостях:

Употребление вещества

Злоупотребление веществом

Зависимость от вещества

Под употреблением психоактивного вещества понимается нормальное, культурально приемлемое использование того или иного вещества, не вызывающее нарушений социального и биологического функционирования. Примером такого употребления является использование чая, кофе, алкоголя и некоторых других веществ.

Если я утром выпиваю кружку крепкого чая или кофе, это никоим образом отрицательно не сказывается на моём биологическом, психологическом и социальном функционировании. Наоборот, это повышает мою витальную активность, способность к концентрации внимания, работоспособность и выносливость.

Другое дело, если человек употребляет тот же чай или кофе в таких количествах, что это уже реально вредит его биологическому и социальному функционированию. Одна из моих пациенток (учитель) не могла уже провести сорока пяти минутный урок без того, чтобы не выйти в коридор и не выпить ампулу кофеина.

Критериями злоупотребления веществом в соответствии с американской классификацией психических расстройств DSM-4 являются:

*  невозможность выполнять важные социальные обязательства в связи с приёмом того или иного вещества (например, систематические пропуски занятий, прогулы на работе, отсутствие заботы о детях, домашнем хозяйстве);

*  периодическое употребление вещества в ситуациях, когда это опасно для жизни;

*  проблемы с законом, связанные с употреблением вещества;

*  продолжительное употребление вещества, несмотря на постоянные или регулярные социальные и межличностные проблемы, вызываемые или обостряемые этим веществом.

И наконец, есть группа психоактивных веществ, которые не только вызывают специфические психологические эффекты, которые могут привести к их употреблению и злоупотреблению, но и в процессе приёма встраиваются во внутренний обмен веществ таким образом, что дальнейшее нормальное биологическое функционирование становится невозможным без их систематического поступления в организм. Человек становится зависим от психоактивного вещества точно так же, как он естественным образом зависим от кислорода, тепла, воды или пищи. Удивительную в этом плане надпись я прочёл недавно на одной из стен дома: «Куришь, пьёшь — рабом помрёшь!». Очень мудро.

Критериями зависимости являются:

*  заметное ослабление действия одинакового количества вещества при продолжительном приёме и нужда в увеличении количества принимаемого вещества для достижения желаемого эффекта;

*  синдром отмены и необходимость приёма данного вещества для его облегчения или снятия;

*  приём вещества в больших количествах или в течение более продолжительного периода, чем это предписано;

*  устойчивое желание или неудачные попытки прекратить или сократить приём химического вещества;

*  тратится очень много времени на действия, необходимые для приобретения химического вещества;

*  из-за употребления химического вещества прекращаются или уменьшаются занятия, связанные с общественной или профессиональной деятельностью, а также деятельность, направленная на отдых;

*  продолжительное употребление вещества, несмотря на вызываемые постоянные или регулярные физиологические или психические проблемы, вызываемые или обостряемые этим веществом.

Не все психоактивные вещества встраиваются во внутренний обмен веществ и вызывают специфический синдром отмены (абстиненцию). Некоторые вещества, несмотря на способность вызывать изменения со стороны психики в момент интоксикации, не вызывают эффекта привыкания и не вызывают зависимости.

По отношению к алкоголю, как и всем психоактивным веществам, используется три понятия, обозначающие возможные контакты человека с ними: употребление, злоупотребление и зависимость.

По имеющимся данным к восьмому классу алкоголь употребляют 75% мальчиков и 40% девочек, к десятому классу 90—95% подростков обоего пола. По данным анонимного анкетирования, проведенного в одном из крупных городов нашей страны, алкоголь употребляют 68,2% учащихся школ, 92,5% — профессионально-технических училищ и 98,1% — техникумов. Не думаю, что за последнее время в этих цифрах произошли существенные изменения (по крайней мере в сторону уменьшения).

Таким образом, учитывая, что не нормой мы можем формально признать лишь то явление, которое распространено менее, чем у 5% представителей популяции, рассматривать употребление алкоголя подростками как не норму, как отклонение у нас нет никакой возможности. Подростки употребляют алкоголь. Ещё в 30-х годах проведенные исследования (Дейчман Э.И., 1927; Исхакова А.И., 1929) показали, что и тогда в возрасте 8—11 лет 75% детей уже знали вкус алкогольных напитков, а 25% получали их систематически по праздникам. С времён возникновения православия на Руси обязательную ложку церковного вина во время причастия получали все дети. Авторы руководства по подростковой наркологии также не рассматривают раннее знакомство со вкусом алкоголя как фактор, способствующий последующему злоупотреблению им.

Надёжные эпидемиологические данные по злоупотреблению алкоголем среди подростков, к сожалению, отсутствуют. Имеются данные лишь по воспитанникам специализированных интернатов и подросткам-правонарушителям. Цифры эти достаточно высоки (порядка 30%), но делать на их основании выводы для всей популяции подростков не представляется возможным.

Мы знаем лишь те критерии, по которым можно определить начавшееся злоупотребление алкоголем у подростка:

*  употребление алкоголя в малознакомых компаниях и активный поиск ситуаций для выпивки;

*  признаки противодействия со стороны своей компании сверстников;

*  отсутствие рвоты после приёма больших доз алкоголя;

*  признаки компульсивного влечения к алкоголю — желание напиться до «отключения»;

*  употребление алкоголя в ситуациях, грозящих строгим наказанием;

*  появление после употребления алкоголя отсутствовавших ранее провалов в памяти (подросток не помнит некоторые моменты своего поведения в состоянии алкогольного опьянения);

*  употребление суррогатов алкоголя в ситуации, когда подобное поведение унижает подростка перед сверстниками.

Зависимость от алкоголя у подростков в случае её возникновения характеризуется теми же классическими признаками, как и любая другая зависимость: рост толерантности (способность переносить всё большие и большие дозы спиртного и потребность в них) и абстинентный синдром (физическое ощущение нехватки, компульсивная непреодолимая потребность в алкоголе). По данным отдаленных исследований, когда прослеживалась длительная динамика взаимоотношений подростков с алкоголем, зависимость от алкоголя к 18 годам формируется у 18—19% подростков, злоупотребляющих им.

Я только ещё раз хочу подчеркнуть ту мысль, что подросток, злоупотребляющий алкоголем и зависимый от него, не может и не хочет жить без него. Поэтому «отнятие» алкоголя и лечение зависимости ни в коем случае не решит проблемы в корне.

Не будет преувеличением сказать, что одну из самых серьёзных подростковых проблем составляют на сегодня опиаты. Количество подростков, злоупотребляющих опиатами, неуклонно растёт с каждым месяцем. Сами наркоманы относят опиаты к «тяжёлым» наркотикам из-за их способности вызывать сильнейшую физическую зависимость.

На чёрном рынке широко распространены две группы препаратов, содержащих опий,— это кустарным образом приготовленный опийных мак («ханка», «чернушка») и очищенный химическим способом героин  («герасим», «герболайф», «герыч», «жесткая», «эйч»). Героин более ценится наркоманами и постепенно вытесняет кустарные препараты опия, так как способен вызывать более мощные изменения в сознании, является более очищенным, а также может вводиться в организм путём вдыхания, что позволяет избежать внутривенного введения.

Опиаты представляют огромную опасность для психического здоровья, так как обладают способностью вызывать эйфорию, не сравнимую ни с одним из положительных переживаний, которые может предоставить обычная жизнь. Никогда нормальный человек, не злоупотребляющий наркотиками, не сможет испытать то психоэмоциональное состояние, которое испытывает подросток, злоупотребляющий героином или другими опиатами. При полинаркомании, когда подросток злоупотребляет несколькими препаратами, опиаты, как правило, рано или поздно вытесняют все остальные вещества, включая алкоголь и никотин.

Серьёзность этой проблемы не должна недооцениваться. Не существует адекватной активности в «нормальной» жизни, которая могла бы давать подростку эквивалентную замену эйфории, переживаемой в момент наркотической опийной интоксикации. В подавляющем большинстве случаев подростки обращаются за медицинской помощью только в том случае, если даже гипердозы наркотика перестают вызывать эйфорию в связи с ростом толерантности, или тогда, когда у них отсутствуют финансовые возможности для дальнейшей наркотизации.

При этом на сегодняшний день у нас нет способов «стереть» память о переживаниях, испытанных в момент интоксикации. Некоторые подростки сами просят об этом, понимая, что иначе им не справиться с «тягой». К сожалению, мы не способны помочь им в этом. Пройдя курс лечения, подростки симулируют «полное выздоровление», предвкушая «медовый месяц» новой встречи с наркотиком, который после лечения необходим в меньших дозах и вызывает такие же эффекты, как и в начале злоупотребления.

Природа зачем-то «подшутила» над нами и поместила в «маковое молочко» молекулы — практически полностью идентичные молекулам эндогенных опиатов (вещества, синтезируемые мозгом и отвечающие за поддержание фона настроения и подавление болевой чувствительности). Каким образом получилось так, что головной мозг и простое растение вырабатывают в процессе своей жизнедеятельности совершенно одинаковую, хотя и очень сложную, молекулу — для нас загадка. Хотя в последнее время выяснилось, что генетический набор человека, дождевого червя и, например, банана на 50% схожи между собой. И человек и мак имеют общего предка в лице простейшего одноклеточного организма, поэтому не удивительно, что какие-то части наших далеко разошедшихся в процессе эволюции организмов похожи друг на друга.

Наркоман, извлекая опиаты из мака или покупая их в виде чистого героина, получает возможность вводить их в организм практически в неограниченном количестве. Границами служат лишь финансовые возможности и опасность передозировки (опиаты угнетают дыхание). Никогда и ни при каких условиях организм человека не может синтезировать и выбросить в кровь такое количество эндогенных опиатов, какое может ввести себе наркоман всего лишь за одну иньекцию. Поэтому, повторюсь ещё раз, нужно быть честными перед собой: никогда и ни при каких условиях нормальный человек не сможет испытать то пиковое состояние блаженства («приход»), которое испытывает наркоман, вводящий себе героин. Не случайно сами подростки говорят, что даже «оргазм по отношению к «приходу» — то же самое, что почёсывание носа по отношению к оргазму».

Эта проблема кажется мне интересной сама по себе. Я часто задавал себе вопрос, почему я, зная о том, что проживу всю жизнь и никогда не испытаю той интенсивности положительных эмоций (эйфорию), которую переживают наркоманы во время «прихода», никогда не соглашусь употребить наркотик сам, несмотря на его относительную доступность?

Я, конечно, теоретически и из своего клинического опыта знаю, что эйфория от приёма героина очень быстро проходит и наркоман вынужден ставить всё большую и большую дозу только для того, чтобы находиться в том обычном состоянии, в котором я или другой человек, независимый от наркотиков, находятся «просто так», «бесплатно». Но на это соображение есть веский контраргумент: можно и не дожидаться второго этапа — взять от жизни всё и «красиво» уйти. «Живи быстро и умри молодым» — популярный лозунг, провозглашённый в молодёжной культуре 60-х годов (Питом Тауншендом из группы «The Who»). Это не только мои отвлечённые рассуждения — подобные «теории» я слышал от многих начинающих (подчёркиваю — начинающих) наркоманов. Они рассуждают примерно так, как поётся в одной из песен Андрея Макаревича: «А ты был не прав — ты всё спалил за час...». И в этой песне явно чувствуется симпатия автора к тому, кто был «не прав».

Правда, на эти теоретические рассуждения, которым нельзя отказать во внутренней логике, существует самой жизнью предлагаемое опровержение. Во-первых, если я понимаю «преимущества» подобной модели поведения, почему я сам её не выбираю? Во-вторых, может быть, наркоманы, которые реально поступают в соответствии с вышеприведенными соображениями и существуют где-то вне поля моего внимания, но я их не встречал.

Рассуждения Раскольникова в «Преступлении и наказании» тоже звучат достаточно логично, но только на первый взгляд. После многочисленных разговоров с подростками, злоупотребляющими опиатами, кажется, я все же понял, почему наркоман «со стажем», страдающий зависимостью от героина, живёт с одной единственной мечтой — когда-нибудь бросить его употребление. Об этом мечтают все наркоманы. Они все принимают героин с твёрдым убеждением, что однажды настанет тот счастливый день, когда они расстанутся с ним. Но, если героин так хорош, зачем мечтать о расставании с ним? Зачем мечтать о свободе?

Эйфорию, вызываемую воздействием опиатов (если одним словом выразить всё то, что мне рассказывали подростки о ней), можно назвать «одноцветной». Это недолгое состояние «прихода» несравнимо ни с чем и на самом деле никогда не может быть пережито человеком, не употребляющим наркотики, но оно «однообразное», «всегда одно и то же», «запрограммированное», «сделанное», «чужое». Оно напоминает яркую, необъяснимо прекрасную белую вспышку света, лишённую оттенков и полутонов, ослепляющую и подавляющую, уносящую стремительной волной прочь от всех тревог и волнений. Эта мощная тёплая волна миллионами пузырьков распространяется по всему телу, парализует мозг, заставляет человека оцепенеть и пассивно плыть по бесконечным волнам блаженства, плавно переливающимся через тебя, заставляет забыть о жизни, о людях, о проблемах, о боли — обо всём. Это состояние есть смерть.

И нет ничего странного в том, что эти ощущения очень напоминают ощущения людей, переживших клиническую смерть: «Всё как будто сильно поплыло, и я почувствовал вибрацию моего существа, рвущегося из тела, и услышал прекрасную музыку… я поплыл по направлению к прозрачному ясному свету... он был прекрасен, такой блестящий, такой лучезарный, но он совсем не ослеплял меня. Это был неземной свет. По-настоящему я не видел никого в этом свете, и в то же время в нём была заключена особая индивидуальность... Это был свет абсолютного понимания и совершенной любви... я чувствовал себя окружённым всепоглощающей любовью и состраданием». Можно вспомнить и агонию, описанную Толстым в «Смерти Ивана Ильича»: «А смерть? Где она? Какая смерть? Страха никакого не было, потому что и смерти не было. Вместо смерти был свет». Филологи, если бы знали об этих интересных переживаниях наркоманов и умирающих людей, наверное, задумались бы о происхождении выражения «тот свет».

В обычной жизни мы практически никогда не испытываем подобных состояний, за исключением, может быть, редких моментов экстаза в каких-то исключительных ситуациях. Но ведь почему-то наркоманы готовы отдать что угодно за то, чтобы в эту нашу обычную, нормальную земную жизнь вернуться? Зачем? Наркотик учит (правда, часто слишком поздно) ценить жизнь?

Мне вспоминается одна история про молодую революционерку, которая из-за идейных разногласий совершила суицидальную попытку, выстрелив в себя. Перед смертью друзья принесли ей спелые вишни. Она съела одну из них и заметила: «Вот вполне достаточное основание для того, чтобы жить». После чего умерла.

В чём смысл жизни? В чём смысл вишенки для нас? В том, чтобы её съесть. И жизнь — как вишенка. Она вкусная и её нужно есть. Верно говорят, чтобы оценить то, что имеешь, нужно это потерять. Оказывается самое главное в нашей жизни (то, что утрачивают наркоманы) — это её разнообразие. Наша жизнь с её многочисленными переживаниями — «цветная», она переливается сотнями красок, она мерцает, искрится и играет всеми цветами радуги. Она бесконечно разнообразна, как цветные картинки детского калейдоскопа. Небо — синее, трава — зелёная, котлетка — вкусная; всё вокруг пропитано запахами, звуками, прикосновениями. И вся эта красота дана нам ни за что, просто так, и каждый день, и просто потому, что ты родился и живёшь. И для этого не нужно часами ждать в холодном подъезде «барыгу», чтобы обменять свой магнитофон или украденное у родителей золото на очередную «дозу», не нужно искать у себя последнюю вену на ноге, бережно выпаривать её в горячей воде и дрожащими руками вводить мутную жидкость, в которой помимо героина запросто может быть и вирус СПИДа, и вирус гепатита С. Для этого нужно лишь проснуться утром, выглянуть в окно и увидеть яркое солнце или хмурое небо — да-да, даже хмурое небо, дождь и слякоть бесконечно прекраснее, чем та, всегда одна и та же мёртвая вспышка белого героинового блаженства. Героин лишает жизнь полутонов, она становится ослепительно белой в момент «прихода» (как смерть в момент прихода) и бесконечно чёрной в период абстиненции. Сама жизнь становится чёрной. Как человек, ослеплённый яркой вспышкой, не может видеть длительное время ничего вокруг, так наркоман, ослеплённый героиновым сиянием, не способен видеть и чувствовать тысячи мелких, но удивительно разнообразных переживаний, которые приносит нам жизнь.

Дальнейшая «нормальная» жизнь для наркомана становится возможной только при условии систематического приёма (это называется «системой») определённой дозы наркотика, которая с каждым месяцем всё увеличивается и увеличивается. «Приход», эйфория быстро прекращаются, и героин необходим уже только для того, чтобы просто жить, чтобы чего-то хотелось, чтобы что-то радовало, чтобы можно было встать и куда-то пойти: в гости, на учёбу, на работу. Отсутствие дозы, невозможность вовремя ввести героин в организм приводят к тяжелейшей абстиненции — синдрому отмены («ломке»).

Мы все зависимы от кислорода. Попробуйте не дышать одну минуту — и вы испытаете подобие того, что испытывает героиновый наркоман в период, когда заканчивается действие героина в его организме. Попробуйте после этой минуты кислородного голодания уговорить себя не дышать ещё минуту. Возьмите себя в руки, проявите волю. Если у вас это получится, можете смело рекомендовать эти способы борьбы с зависимостью от героина своим близким, если, не дай Бог, у них есть эта проблема.

Современное квалифицированное эффективное лечение зависимости от опиатов обязательно должно включать в себя три этапа: