Даже закаленные в дорогах Doors были потрясены случившемся в Нью-Хейвене. Согласно молодой подруге, которой нравилось мыть Джима в ванной, его тело сплошь было покрыто синяками. Ему казалось, что болит абсолютно все. Он встречался с доктором, заверившим его, что ничего не сломано, но нужно немного отдохнуть. Вместо отдыха Джим ушел в запой, бродя по излюбленным барам с парнями из съемочной группы. В следующую пятницу Джим Моррисон не появился на шоу в Сакраменто, и Doors пришлось отменить выступление. Джима видели в аэропорту Лос-Анджелеса пьяным, но потом он исчез. На следующий вечер у группы сломалась звуковая система в Сан-Бернардино. Они ушли после того, как Джим почитал «акустическую» версию «Horse Latitude», заполнив зал «Swing Auditorium» странной, разрозненной поэзией.

Нерешительные менеджеры группы посоветовались с Сиддонсом и наняли суперэффективного Винса Тринора, чтобы он вылетел в Калифорнию и попытался исправить инструменты. Когда Тринор прибыл в Сан-Франциско, Джим, не зная Тринора лично, вышвырнул его из раздевалки Doors. Стройный и рок-харизматичный, с длинными темными волосами, Тринор стал для группы незаменимым менеджером по оборудованию, оставаясь похожим на Джима Моррисона, пока последний не отрастил бороду, набрал вес и не стал походить на Боба «Медведя» Хайта из Canned Heat.

К концу года начали поступать деньги. Поделив гонорар на четверых, Рэй говорит, что получилось примерно по пятьдесят тысяч каждому. (Больше всех потерял Робби, написавший хит группы). После того, как «Light My Fire» стала хитом номер один, Жак Хольцман сказал Doors, что они могут просить себе в подарок все, что захотят. Рэй и Робби получили магнитофонные деки. Джон – лошадь. Джим – черно-синий «Форд Мустанг Shelby GT 500», который был даже горячее и сексуальнее, чем «AC Cobra» стилиста Джея Себринга. Этот форсированный «Мустанг» имел невероятный подхват и жутко низкий профиль, что и привлекало Джима. Согласно другу и звукорежиссеру Бэйбу Хиллу машину окрестили «Голубая Леди», в честь персонажа вавилонской блудницы в разрабатываемом Джимом сценарии об автостопщике.

«Мустанг» был реально быстрым. Джим Моррисон стал настоящим бедствием для извилистой Маллхоланд-Драйв. Весь Голливуд знал, кто за рулем. Джим любил водить «Мустанг». На полной скорости, по видавшему виды бульвару каньона Топанга, сворачивая с магистрали «Пассифик-Коуст», через огромные каньоны в горах, к фривею 101 и назад в каньон Лорел или Западный Голливуд. Пьяный.

21 декабря 1967 года, в период зимнего солнцестояния, в яркий и теплый день субтропического Лос-Анджелеса Джим Моррисон и Памела Курсон засвидетельствовали в «Сити-Холл» брак Рэя Манзарека и Дороти Фуджикавы. Затем они перешли в распложенную по соседству старую миссионерскую организацию, а потом заказали большой мексиканский обед под балконом одного из ресторанов на Оливера-стрит. Когда маленькая группа мексиканских музыкантов подошла спеть серенаду, Джим поднял свою маргариту и произнес тост: «Молодожены, желаю вам танцевать всегда». Памела подняла свой стакан и прошептала: «Всегда».

Позднее этим вечером состоялась ссора в квартире Пэм, когда она сказала Джиму, что тоже должна выйти замуж, на что он безразлично ответил, что звукозаписывающая компания считает брак негативным для его имиджа. Когда Джим проснулся (или пришел) на следующее утро, Пэм уже не было. Перед тем как уйти, она накарябала в ванной на зеркале красной губной помадой слово «ПИДОР».

Doors играли два вечера в лос-анджелесском вместительном «Shrine Auditorium». В первый вечер Джим схватил прожектор, пытаясь сообразить, что ему делать на сцене, потому что помещение, где они выступали, было огромным. В 1967 году никто не знал, как должен себя вести рок-певец во время выступлений на больших аренах. Не было видео-экранов, хореографов, светорежиссеров, инженеров по звуку, стилистов, гардеробщиков, а системы громкой связи оставались примитивными. Рок-концерты на аренах были изобретены на скорую руку Doors, которым пришлось импровизировать в 1967 году.

Робби Кригер: «Иногда (Джим) падал на сцену и извивался как змея. Я знаю, что он не хотел делать всю эту фигню, но он чувствовал, что должен требовать от себя большего, по мере того, как увеличивалось число зрителей. Мне было жаль его».

Неудобства ощущались постоянно. Джим обжег о прожектор руки. Потом работник сцены показал ему, как держать прожектор, и Джим начал светить время от времени в толпу. Так, по крайней мере, можно было занять себя хоть чем-то, пока Робби играл хук «Eleanor Rigby» в течение одиннадцати минут в «Light My Fire» - песня, которую Джим не любил еще больше, потому что должен был петь ее. Следующим вечером подростки, не сумевшие попасть на концерт, начали кидать бутылки в копов, патрулировавших «Shrine», и остановили шоу.

Прямо перед Рождеством Doors записали две песни для шоу Джонатана Уинтерса на «CBS», преимущественно потому, что считали комедианта Уинтерса чрезвычайно забавным. Джим, в стельку пьяный, пел в черных солнцезащитных очках. «Moonlight Drive» вышел хорошо. Но под конец «Light My Fire» Джим запутался в мелкой бутафорной сетке на сцене и смазал окончание песни. Режиссер заверил группу, что нецелесообразно делать повторный дубль. Денсмор позднее писал, что им всем было стыдно за Джима – слишком стыдно, не как обычно, чтобы говорить об этом ему.

Doors заканчивали 1967 год в «Winterland» в Сан-Франциско, где Джим Моррисон, казалось, снова ожил. Обожествленный Моррисоном Отис Реддинг был записан главной звездой, но он погиб в авиакатастрофе 19 декабря, и Чак Бери должен был заменить его, когда Билл Грэм продвинул Doors на главные афиши. Дженьюари Дженсен сшил Джиму новую черную бархатную рубашку, левый рукав которой оплетали две серых кобры. За сценой Джим попросил Дженсена достать дюжину красных роз – «Не романтично красных. Кроваво-красных» - чтобы поднести их, как он планировал, в дань Реддингу. (Дженсен так же заявляет, что перехватил огромную дозу LSD и STP предназначенную Джиму от Оусли Стэнли. Поэтому Джим смог нормально выступить). В тот вечер Джим появился с дюжиной роз с длинным стеблем и роздал их самым молодым девушкам в первом ряду. Затем он спел: «Бедный Отис, отправившийся в могилу, позволь мне спеть эту песню, милая девочка в красном, бедный Отис, отправившийся в могилу», и группа плавно перешла к «When the Music’s Over».

Первое шоу 26 декабря было заполнено импровизацией и поэзией, отчасти потому, что в зрительном зале находился Майкл Макклур. Новый и жутко демонический взрыв смеха открыл «Back Door Man». «Break On Through» прерывался импровизацией Джима: «Давай, детка, будь моим мужчиной. Давай детка. Ты понимаешь. Да-а-а-а-а». Он стоял в непристойной позе на протяжении всего «I’m a Man» Мадди Уотреса и, казалось, вожделенно выглядывает симпатичных парней в толпе.

Следующим вечером в «Winterland» на сцену вывезли телевизор, так что Doors могли видеть себя на шоу Джонатана Уинтерса. Группа прекратила играть, когда на экране начался «Back Door Man» (в то время еще не было видеомагнитофонов). Зрительный зал наблюдал, как Doors наблюдают за собой по ТВ. Они закончили песню после того, как закончилась трансляция. Рэй подошел и выключил телевизор.

Следующий вечер стал для них последним в «Winterland». Все девушки плакали от изумительно исполненной версии «You’re Lost Little Girl». «Love Me To Times» была исполнена в жанре убийственного тяжелого хард-рока – дисциплинированно и очень страстно. В качестве прелюдии к «Light My Fire» Джим развернул страдальческую вариацию «Wake Up». На занавес Джим исполнил «Unknown Soldier», поразив всех. Сцена казни превратилась в простановку, где Денсмор бил в барабаны, Джим стоял по стойке смирно, сложив за спиной руки, Робби целился в него из гитары, словно это винтовка, а Рэй поднял руку в псевдо-фашистском приветствии. Когда Рэй опустил руку, Денсмор ударил по ободу барабана, и Джим упал на сцену, как будто получил между ног или в живот. Это было последнее великое представление рок-театра Doors. В тот вечер оно вызвало фурор, и будет вызывать на протяжении следующего года.

29 декабря Памела Курсон поехала в Колорадо вместе с группой, где они играли в «Family Dog» в новогодний вечер. Пребывая в Денвере, Памела взяла разрешение на брак. Она вписала в документ себя и Джима, но разрешение никогда не было ни нотариально заверено, ни заполнено до конца, и насколько это известно пара никогда не состояла в браке. Чтобы утихомирить подругу, сбросить со своих плеч, Джим согласился на ее требование помочь в организации высоко-модного бутика, который она хотела открыть в Западном Голливуде, и проинформировал нового бухгалтера Doors дать Памеле полный доступ к своим деньгам.

Никто из заставших 1968-ой не смог еще адекватно объяснить, что случилось в тот год. Войны разоряли Юго-восточную Азию и Средний Восток. В Америке господствовали смута и беспокойство – не между регионами, как в прошлом, а между поколениями. Насилие. Жестокость. Репрессии. Напалм. Геноцид. Это был год, когда казалось, наступит конец света. Апокалипсис сегодня.

Американская молодежь реагировала на это по-разному. Радикальные студенты, неистовые и бессильные, вопили: «К стене, ублюдок» своим учителям и копам. Студенческие организации делились на воинствующие группы, некоторые из которых делали бомбы и устраивали саботажи. Появился огромный всплеск интереса, проявляемого к восточным гуру и оккультным оракулам: гадальные карты «Таро» и «Книга перемен». Это было ведьмовское время, особенно в южной Калифорнии.

И кто был предводителем повстанцев 1968? Американское поколение времен «детского бума», самого большого прироста населения за всю историю Америки, теперь выбирало «Джима Моррисона», как переменчивую, одетую в кожу, персонификацию мятежей и непокорности этого поколения. Пресса называла его: «мистический поэт физического раскрепощения» и «дерзкий кислотный евангелист». Нет и намека на иронию в том факте, что гениальный, но проблемный сын генерала был возвеличен контркультурой, чтобы заявить: «Нам нужен мир, и он нужен нам прямо сейчас».

ОГЛАВЛЕНИЕ ³¹⁸