Им К.Э. Циолковского
Кафедра всеобщей истории
ДИПЛОМ
Становление независимости Монголии.
Деятельность Унгерна
Дипломная работа
Калуга 2007
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава 1 Идеология барона Унгерна
§ 1 Начало военной карьеры Унгерна
§ 2Проблемные аспекты идеологии барона Унгерна
§ 3 Идея создания Центрально-Азиатского государства
Глава 2 Вторжение Унгерна в Монголию
§ 1 Захват Унгерном Урги
§ 2 Разгром Китайских войск в Халхе
Глава 3 Походы Унгерна в Советскую Сибирь и ДВР
§ 1 Причины походов
§ 2 Первое наступление и первое отступление
§ 3 Ввод частей Красной Армии и НРА ДВР в Халху
§ 4 Причины заговора против Унгерна
§ 5 Суд над Унгерном
Заключение
Библиография
Только люди лично знавшие Романа,
Могут объективно оценить его поступки.
Одно можно сказать, что он не такой как все…
Из воспоминаний барона
Альфреда Мирбаха.
Введение
Гражданская война полыхавшая на необъятных российских просторах ,весной 1921г.докатилась до диких степей Монголии. В течение первой четверти XX в. Монголия была своеобразным перекрёстком интересов государств и отдельных личностей. Китай стремился вернуть утраченное господство, Советская Россия – установить пролетарскую гегемонию, а Япония уже тогда всерьёз подумывала о мировом владычестве.[1]
Огромное феодальное государство было лакомым куском для большевистской власти, а «призрак коммунизма» и мировой революции, казалось, стал осязаемым для кремлёвских руководителей. Несмотря на то, что масштабы сражений и численность противоборствующих сторон значительно уступали таковым на Урале, в Сибири и Забайкайле, здешним,
небольшими, по европейским меркам, воинским соединениями командовали весьма колоритные личности. Регулярной 5-й Красной армией и войсками Дальневосточной республики противостояла так называемая Азиатская дивизия под командованием Романа Фёдоровича Унгерна - Штернберга – немецкого барона, русского генерала и монгольского князя. Потомок немецких крестоносцев барон Унгерн пытался воссоздать древнюю империю Чингисхана, а коренной монгол Сухэ – Батор своей деятельностью способствовал триумфу социалистической идеологии, не имеющей к реалиям его родины практического никакого отношения.[2]
В наше время растет интерес к личностям, игравших значительную роль в событиях начала ХХ века. Барона Унгерна можно отнести к таким личностям. Его образ не однозначен, его либо очерняли, выставляя полным сумасшедшим, либо наоборот возносили, восхваляя его как прирождённого воина. Поэтому необходимо взглянуть на эту личность с беспристрастной стороны, не осуждать и восхвалять его, а, оценивая только его поступкам и мысли которые стоят мыслям которые стоят за его делами.
Тема достаточно актуально в наше время т.к. растёт интерес к этой загадочной и неоднозначной личности сыгравшей противоречивую роль в истории Росси и Монголии. Можно выделить следующую цель, которую я ставлю в своей работе:
Это осветить не только деятельность Барона Унгерна, но и дать оценку его личным качествам, раскрыть внутренний мир, показать, что стояло за его действиями, ненормальная страсть больного человека, или продуманные действия блестящего стратега, а также привести разные точки зрения нескольких авторов по наиболее спорным вопросам.
В данной дипломной работе я ставила перед собой следующие задачи:
Это, во-первых: раскрыть основные моменты биографии барона Унгерна.
Во-вторых, исследовать его основные военные операции, в частности это походы Унгерна в Монголию, и Советскую Россию.
В-третьих, раскрыть основные моменты его идеологи взглядов т.к. именно они лежала в основе всех его планов и действий.
Источники
Об Унгерне написано немало работ, как советскими исследователями, так и историками белой эмиграции.
Немалый интерес представляют книги воспоминаний. Среди них - книга Ф.Оссендовского « И звери, и люди, и боги». Впервые она вышла в 1922г. в Лондоне, а в 1925г. Была опубликована на русском языке. Её автор был министром финансов в правительстве Колчака. После разгрома армии Колчака Оссендовский, бежал и временно находился на территории Монголии, где и встретился с Унгерном. Он показывает Унгерна человеком чрезвычайно жестоким, погубившим много человеческих жизней, называет его «проклятым демоном войны».[3]
Шумяцкий Б.З.был уполномоченным Народного Комиссариата иностранных дел РСФСР в Сибири и Монголии, воевал лично с Унгерном. Именно он сформулировал некоторые характеристики Унгерна в своей книге «Народы Дальнего Востока», которые легли в основу всей советской историографии об этом белом генерале. И с этого времени вся советская историография стала называть Унгерна «Японским наймитом», действовавшим в интересах Токио.[4]
Воспоминания Д.П.Першина «Барон Унгерн, Урга и Алан-Булак» содержат ряд интересных сведений о положении в Урге до и после её захвата Унгерном, а также о самом Унгерне. Першин был с 1925г. - управляющий Монгольским Национальным банком в Урге. в Нём некоторую жестокость. Унгерн импонировал Першину, прежде всего тем, что является стойким и способным борцом против большевиков и советской власти.[5]
В 1934г. В Шанхае были опубликованы воспоминания адъютанта начальника Азиатской конной дивизии А.С Макеева под заголовком «Бог войны - барон Унгерн». В книге кратко освещается история дивизии, начиная с выхода её из Даурии и кончая поражением Унгерна и его пленением. Дается справка о роде Унгернов-Штернбергов, показаны битвы за Ургу, исключительна храбрость барона, его свирепость и жесткость, особенно по отношению к большевиками евреям. Описывается зверства приближенных барона-Сипайлова, Бурдуковского, Безродного и других палачей. Автор пишет, что Унгерн постепенно превратился в маньяка и вся дивизия подняла бунт против него. Сам Макеев активно участвовал в заговоре против Барона.[6]
Так же из книг воспоминаний хотелось бы выделить К.К.Байкалова, К.Носкова, А.В.Бурдукова. Байкалов - храбрый и опытный командир Красной армии, который вёл военные действия против есаула Кайгородова, союзник Унгерна в Западной Монголии. Носков - поручик, начальник осведомительного отдела белогвардейского отряда Кайгородова. Автор осуждает Унгерна и его ближайших сподвижников, которые вовлекли в кровавые события в Монголии многих российских беженцев. В книге Бурдукова содержится интересный материал о борьбе монголов с белогвардейским отрядами в Западной Монголии.[7]
Так же использовались сборники документов[8]В них отражалась довольно широкая проблематика: деятельность Унгерна, а также красных монголов, современная борьба красных монголов и частей Красной армии против
Унгерна, монгольская политика советского правительства и Коминтерна в период пребывания Унгерна в Монголии и его походов оттуда в советскую Сибирь и ДВР.
По этой теме есть большой пласт, в и архивных документов, к сожалению, они для меня недоступны, но на них основываются ключевые монографии по теме Белов Е. «Барон Унгерн фон Штенберг» М.,2003; Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru; Цибиков Б. «Разгром Унгеровщины». Улан-Удэ,1947[9]
Наиболее важными документами считаются письма Унгерна князьям и высшим ламам Внешней и Внутренней Монголии, Барги, военным Губернаторам Хэйлунцзяеской (Цинской) провинции и Алтайского округа, руководителям белогвардейских отрядов в Монголии и Синьцзяне, казахам, мусульманам Синьцзяна, своим агентам в Маньчжурии и Пекине. Важнейшими документами являются протоколы допросов пленного Унгерна. Допросы производились:27 августа 1921г. В Троицкосавске в штабе Экспедиционного корпуса 5-й армии,1и 2 сентября в Иркутске в штабе 5-й армии,7 сентября в Новониколаевске (Новосибирске) в штабе Сибирского военного округа.
ИСТОРИОГРАФИЯ
Барон Унгерн фон Штенберг (1887-1921)-неординарная, яркая личность. Храбрый офицер, жестокий генерал, убежденный противник революций, враг большевиков и евреев, яркий монархист, бессребреник и мистик. Его имя неразрывно связано с Монголией, северную часть которой он завоевал в 1921г., выбил оттуда китайские войска и восстановил на троне главу монгольской ламаистской церкви Джебцзун-Дамба-хутухту VII.[10]
Об Унгерне написано немало работ, как советскими исследователями, так и историками белой эмиграции. Самой значительной работой в советской историографии о белогвардейском бароне является монография Б.Цибикова «Разгром унгеровщины», изданная в 1947г. в Улан-Удэ. В монографии охвачен широкий круг вопросов: положение во Внешней Монголии накануне прихода туда Унгерна, походы последнего в Халху и из Халхи в советскую Сибирь и ДВР, причины поражения «унгеровщины другие. Книга содержит интересный фактический материал, в том числе архивный. Однако над всем этим материалом довлеет концепция: Унгерн –«прямой агент японского империализма», «унгеревщина», выполняла «социально-политический заказ»империалистических кругов Японии.[11]
В небольшой монографии А.Н.Кислова «Разгром Унгерна» исследуются в основном на архивных материалах, боевые действия 5-й Краснознамённой армии против войск Унгерна после их вступления в конце мая – начале июня 1921г. в Советскую Сибирь и ДВР.[12]
В1993г.Л.Ю.Юзефович издал документальный роман об Унгерне «Самодержец пустыни», который читается с большим интересом, автор впервые в нашей литературе выразил сомнение в том, что Унгерн является агентом Японии. Вслед за Юзефовичем С.К.Рощин в статье «Унгерн в Монголии» назвал «известной натяжкой «утверждение советских историков о том, что Унгерн был ставленником японского империализма.[13]
В капитальной монографии С.Г.Лузянина «Россия – Монголия – Китай в первой половине XX В.» анализирует ряд событий, связанных с пребыванием Унгерна в Монголии и борьбой Советской Росси с ним. Вот одно из интересных заключений автора: «Унгерн, устранив Китай из Монголии, превратил её в потенциальную «зону» для российской гражданской войны. Советское руководство теперь могло ориентировать свою монгольскую политику не только на цели освобождения монгольского народа от китайского и унгеровского режимов, но и уничтожение классового врага на чужой территории, расширяя, таким образом, революционной плацдарм на Востоке»[14]
Академик Б. Ширендыб в 50-70-хгодах написал ряд книг о Монгольской народной революции1921года. Важной составной частью этой революции была борьба красных монголов, при поддержке Советской России, против Унгерна. Поэтому в книгах Ширендыба Унгерн занимает большое место.[15]
Так же нельзя не отметить книгу Е.Белова «Барон Унгерн фон Штернберг» Биография. Идеология. Военные походы1920-1921гг.Аврот применяет широкий источниковедческий материал, пытается проследить весь жизненный путь барона, дать оценку го поступкам.[16]
Барон Унгерн фон Штернберг - личность, несомненно, незаурядная и загадочная, до сих пор притягивающая интерес историков. С ним ясно все, и одновременно непонятно ничего. Вся советская, а затем практически вся постсоветская история в вопросе о бароне Унгерне фон Штернберге основывалась (и основывается) на мифах, авторами которых были господа товарищи Шумяцкий (уполномоченный НКИД в Сибири и Монголии и член Реввоенсовета 5-й Краснознаменной армии) и Е.Ярославский (Губельман) (в 1921 г. член Сибирского бюро РКП (б), обвинитель на судебном процессе против Унгерна, в дальнейшем, с 1939 г., академик АН СССР - историк партии большевиков и атеизма).[17]
Миф первый: "Барон был сумасшедший маньяком".
Если говорить серьезно, то окончательный диагноз барону мог бы поставить только психиатр, а этого никто из медиков даже заочно не пытался сделать. Это по обывательским меркам он был сумасшедший, но сумасшедший ровно настолько, насколько им мог быть человек, который провел на войне почти 6 лет, каждый день, сталкиваясь со смертью, грязью и кровью. [18]
По мнению Юзефовича, скорее всего, можно говорить о глобальной переоценке ценностей, связанной с воздействием войны, под влиянием падения традиционного уклада жизни общества, когда человеческая жизнь потеряла ценность, а понятия добра и зла получили иной оттенок.[19]
В таком случае барон был продуктом своего времени и обстоятельств (более подробно процесс такой переоценки ценностей показан в фильме Ф. Копполы "Апокалипсис наших дней"). Все поступки барона (обет трезвости и введение сухого закона накануне выступления в поход на Ургу, дипломатичность, умелое использование обычаев монголов и китайцев, принципы идеологии) говорят о наличии трезвого рассудка.[20]
Белов полагает, что Унгерн был необычной личностью (отчаянно храбрый, неординарно мыслящий, обладающий огромными знаниями в области религий и культов, философии, обладающий практически неограниченной властью и при этом абсолютно бескорыстный), большим идеалистом (а как показал XX век, за большими идеями всегда следовала большая кровь) и поэтому вызывал сомнения в своей адекватности среди окружавших его людей, зачастую отбросов общества, живущих весьма примитивными понятиями. [21]
Юзефович в своих работах касается вопроса кровожадности и жестокости барона, то ответ можно искать в его же словах: "против убийц у меня есть только одно средство - смерть". К тому же Унгерн ничем не отличался от других идеалистов первой половины прошлого века (Ленин, Троцкий и Гитлер) в стремлении перевоспитать людей, вырастить "новую расу", а тех, кого перевоспитать уже было нельзя, следовало уничтожить (что значит какой-то там отдельный человечек или несколько тысяч по сравнению с глобальной идеей?). Это уже лежит в области психологии и социологии, но не психиатрии.[22]
Все поступки барона, его мистицизм, создание легенд о героических предках и поиск истины на Востоке (что очень модно и в наше время) говорят не о сумасшествии, а о незрелости его личности и стремлении заполнить чем-то внутреннюю душевную пустоту.
Миф второй: "Барон был японским шпионом".
По этому предположению Цибиков считает, что возможно, атаман Семенов был подкуплен японцами (что тоже весьма сомнительно и никем не доказано), однако в отношении Унгерна данный тезис явно придуман советскими чекистами с целью еще более опорочить личность одиозного барона.[23]
В ОГПУ-НКВД-МГБ очень любили предъявлять подобные обвинения полагает Цибиков. По воспоминаниям очевидцев, в Конно-Азиатской дивизии Унгерна никто не имел права давать советы Унгерну под страхом быть исполосованным ташуром в самом лучшем случае. Наиболее "наглых" советчиков ждала смерть.[24]
Даже военный совет командиров дивизии впервые был собран лишь накануне второго штурма Урги. Находившийся в составе Конно-Азиатской отряд японских добровольцев еще не означает, что Унгерн был "японским наймитом".[25]
Кислов в своей работе, по этому вопросу приводит следующее мнение: «До определенного момента Японии действительно были выгодны военные операции Унгерна, направленные на изгнание китайских войск из Монголии.
Однако вряд ли бессребреник Унгерн думал о службе в интересах Японии. Его планы простирались гораздо дальше, он мыслил совершенно другими категориями. Сама же дивизия комплектовалась по добровольческому принципу, и поступить в нее мог каждый.»[26]
Миф третий: "Барон был белогвардейским генералом".
Рощин в своей статье «Унгерн, а Монголии» говорит о следующем: «Белой гвардией" первые добровольцы стали называть себя лишь в противовес "Красной гвардии". Как бы то ни было, под Белым Движением в истории принято называть антибольшевистские силы, лозунгом многих из которых, но не всех было восстановление "Единой, Неделимой Великой России", православная вера и борьба с большевиками».[27]
Да и сейчас упоминание барона современными историками среди генералов Белого Движения бросает тень на знамя Белой борьбы. Ведь ни в одной из белых армий насилие не было официально поощряемо лидерами, и было лишь проявлением жестокости отдельных личностей, а барон Унгерн массовое насилие и убийства по национальному или политическому принципу возвел в ранг официальной доктрины, так же, как и большевики.[28]
У Белова есть следующее мнение: «Был ли Унгерн антибольшевистским лидером - да, но отнюдь не белогвардейским. Он никогда не заявлял о том, что признает Деникина или Колчака, а над последним, по свидетельству соратников постоянно посмеивался. Кроме того, лозунг Белого Движения - "За Единую, Неделимую Великую Россию", как и целый ряд деятелей антибольшевистских сил Унгерн также отрицал. Его устремления лежали в иной плоскости - создание "Ордена военных буддистов", борьба с растлением Запада (упадком белой расы), восстановление монархий - в Монголии, Китае, России и, как конечная цель, создание Срединной Империи во главе с монгольским ханом.[29]
При этом в состав Империи должны были войти обширные земли русского Дальнего Востока, Сибири, Средней Азии, народ не способен самоорганизовываться". Унгерн подчеркивал, что "он нее2-русский патриот". Кроме того, Унгерн, бывший от рождения протестантом, объявил себя буддистом и принял монгольское подданство.[30]
Многие могут возразить, ссылаясь на то, что барон Унгерн признавал свою подчиненность атаману Семенову - а он, дескать, был настоящим белогвардейцем. Действительно, 4 января 1920 г. (по новому стилю) Верховный Правитель России адмирал А.В. Колчак назначил атамана Семенова Главнокомандующим всеми вооруженными силами и походным атаманом всех казачьих войск в Восточной Сибири и Дальнем Востоке. Но до этого момента Семенов не признавал Колчака Верховным, не послал ни одного солдата на противобольшевистский фронт, не забывая при этом грабить колчаковские эшелоны. Сам же Унгерн попадавшихся ему колчаковских офицеров зачастую ставил к стенке мобилизовывал всех бывших русских подданных). О Семенове на допросе Унгерн сказал следующее: "я признавал Семенова официально только для того, чтобы оказать этим благоприятное воздействие на войска".[31] В октябре 1920 г. командующий Дальне-Восточной Русской армией генерал Вержбицкий (сам Семенов был главковерхом) издал приказ: "Начальник Партизанского отряда генерал-майор Унгерн, в последнее время, не соглашаясь с политикой Главнокомандующего атамана Семенова, самовольно ушел с отрядом к границам Монголии, в район юго-западнее г. Акши, почему генерал-майора Унгерна и его отряд исключить из состава вверенной мне армии".[32] Можно спорить, начал ли Унгерн свой первый поход на Ургу с тайного благословения атамана Семенова, или нет, но формально с этого момента Унгерн уже не подчинялся Семенову, и стал полностью самостоятельным командиром отдельной армии. Сам Унгерн по этому поводу сказал на допросе: "Семенов не давал мне деньги, а раз не давал, то и не мог командовать"[33]
Миф четвертый: "Барон был диктатором Монголии".
Ширендыб считает весьма сомнительное утверждение. Барон, по его словам, лишь боролся за восстановление всех свергнутых монархий". После того, как Богдо-хан вновь воцарился на престоле в Халхе, Унгерн благоразумно не стал вмешиваться в его политику, а занялся подготовкой следующего этапа своего грандиозного плана - похода в Китай с целью восстановления династии Циней.[34]
Когда в начале марта 1921 г. Богдо-хан формировал правительство Автономной Внешней Монголии (Халхи), Унгерна даже не было в Урге, он был в походе на юге, где участвовал в битве под Чойри-Сумэ. Унгерн лишь потом был назначен Главнокомандующим вооруженных сил Халхи.[35]
То, что для вербовки монголов-добровольцев в ряды Конно-Азиатской
Унгерн использовал, как бы сказали сейчас, PR-акции, еще не означает, что он обладал диктаторскими полномочиями. Настоящая же мобилизация монголов происходила не по приказу барона, не им лично и не в ряды Конно-Азиатской дивизии.[36]
Приняв из рук барона независимость, монгольские князья быстро забыли о какой бы то ни было благодарности. Планы похода в Китай провалились, в дивизии началось разложение, вызванное бездействием, возникла реальная угроза со стороны монголов, и у барона не оставалось другого выхода, как выступить против ДВР. Безусловно, война с большевиками была в планах Унгерна, но планировал он эту войну на более поздний срок.[37]
Захват Унгером Урги
Находясь относительно длительное время у границ Монголии, Унгерн неплохо знал обстановку в Халхе через своих лазутчиков. Не исключено, что некоторые князья приграничных хошунов имели с ним связь.[104]
12 сентября 1920 г. в Ургу вошел конный отряд русских казаков в 150 человек. Поэтому вполне вероятно, что этот отряд из 150 казаков был послан Унгерном с целью разведки обстановки и в Урге, и по дороге в Ургу: проверить, как будут реагировать китайские войска и китайские власти вот на такой смелый рейд русских казаков. На следующий день отряд ушел из Урги в неизвестном направлении. Вторгнуться средь бела дня в город, где находилось, по крайней мере, семитысячное китайское войско, могли лишь храбрые воины, посланные храбрым и опытным командиром. К числу таких командиров и относился барон Унгерн.[105]
2 октября 1920 г., по словам самого Унгерна, 800 конников перешли границу Восточной Монголии (Цэцэн-ханского аймака). В Азиатскую конную дивизию входили также обоз, пулеметная команда, батарея из четырех орудий, транспортная (автомобильная) рота и пять аэропланов. Таким образом, в Монголию вошли не менее одной тысячи унгерновцев. Барон послал князьям приграничных хошунов письма с предупреждением не оказывать сопротивление его дивизии. Но никакого сопротивления не оказывалось. Первым к Унгерну присоединился владетельный князь пограничного хо-шуна Санбэйсэ Лувсан Цэвэн. Хан Цэцэнханского аймака объявил мобилизацию молодых аратов (кочевников-скотоводов) с целью оказания помощи Унгерну.[106]
Из нескольких сот мобилизованных аратов был создан военный отряд, командиром которого стал Лувсан Цэвэн. Отряд присоединился к Унгерну. Они быстрым маршем двинулись к Урге и в конце октября достигли ее предместий. Завязались упорные бои с китайскими войсками.[107]
В агентурных донесениях в разведотдел штаба 5-й Краснознаменной армии о численности китайского гарнизона в районе Урги приводятся разные данные – 7, 8,9 и даже 10 тыс. человек, но чаще всего – 7-8 тысяч [108]
Бои унгерновцев и отряда Лувсан Цэвэна продолжались до 7 ноября, превосходство оказалось на стороне китайцев. По данным разведки 5-й армии, Унгерн потерял убитыми 100 человек, а китайцы – 500 .Унгерн отступил на восток от Урги километров за шестьдесят в район р. Керулен. Здесь он принял монгольское подданство, стал носить монгольский халат с погонами генерал-лейтенанта и Георгиевский крест, монгольскую шапочку и чапиги. Он посещал ламаистские храмы и молился.[109]
Дивизия переживала трудные дни: не хватало соли и муки, было много раненых и обмороженных. Унгерн послал вооруженного Хоботова (бывшего урядника, будущего полковника, весьма храброго человека) с отрядом на тракт Урга – Калган. Хоботов задерживал все китайские караваны, идущие в Ургу и Маймачэн, и отправлял их в расположение дивизии. Теперь солдаты и офицеры дивизии не испытывали голода, у них появилось достаточно продуктов.[110]
В Урге было неспокойно. В конце ноября китайская разведка раскрыла заговор монгольских сановников, которые «имели якобы связь с бароном Унгерном».
Началась новая волна арестов монголов. В тюрьму попали приближенные к Богдо-гэгэну князья Пунцагдорж, Цэцэн-ван Гомбосурэн, Эрдэни-ван Намсрай и другие. Китайские власти объявили мобилизацию проживающих в Урге и ее окрестностях китайцев. Как пишет Д.П. Першин, мобилизовывал «без разбора всех, кого возможно, и главным образом огородников, ремесленников и вообще всяких чернорабочих, не считаясь с их пригодностью к военной службе». Было мобилизовано около 2 тысяч мирных китайцев, которых стали обучать военному делу. У русского населения китайская военщина отбирала лошадей и повозки для нужд своих войск. Китайские власти бросали за решетку ни в чем неповинных, но более или менее богатых русских, бурят, монголов, чтобы за них получить денежный выкуп от родственников. Тюремщики получали деньги и отпускали арестованных на свободу.[111]
Ургинская военная разведка посылала к Унгерну монголов и бурят, чтобы они отравили барона. Но те, приезжая к Унгерну, откровенно рассказывали ему, с какой целью они прибыли на Керулен, показывали и отдавали ему яды, которыми их снабжали в Урге.[112]
Унгерн, находясь на Керулене, готовился к новому наступлению на Ургу. Но перед наступлением ему захотелось лично побывать в этом городе. В монгольском одеянии он проник в Ургу, доехал на своем белом коне до дома Чэнь И. Въехав во двор дома, барон слез с лошади, подозвал к себе китайского солдата-охранника и приказал ему за повод держать коня, а сам обошел кругом дом, внимательно все осмотрел, а потом сел на коня и спокойно поехал в свой стан. По пути, проезжая мимо тюрьмы, Унгерн заметил спящего китайского часового. Такое нарушение дисциплины возмутило его. Он спешился и нанес часовому удар ташуром, после чего, не торопясь, выехал из города.[113]
Эта история напоминает легенду, но она не являлась таковой. Во время Первой мировой войны Унгерн не раз по собственной инициативе переходил линию фронта и по нескольку дней пропадал в местах расположения противника. [114]
Такие действия барона были связаны не только с целями разведки. В Урге, например, у него было полно своих шпионов из монголов и бурят, и он довольно хорошо знал обстановку в городе. Личные тайные похождения барона в стан противника проливают свет на его характер, свидетельствуют о том, что он любил воевать, любил войну, смело шел на совершение рискованных поступков, которые, видимо, считал обычным делом военного человека. В этом смысле Унгерн походил на средневекового рыцаря.[115]
Слухи о посещении Урги бароном быстро распространились по городу. Ламы истолковывали этот факт как чудо, полагая, что Унгерн заговорен от пуль и потому ведет себя так смело.[116]
В середине декабря 1920 г. войско Унгерна подошло к Урге. Оно значительно пополнилось монгольскими всадниками. В боях за Ургу на стороне барона участвовали отряды, которыми командовали Лувсан Цэвэн, Найден-гун (князь из Внутренней Монголии), Д. Жамболон (бурят, бывший есаул Забайкальского казачьего войска) и Батор Чунн Чжамцу. Это были добровольческие отряды. Большинство монголов приветствовали приход Унгерна в их страну.[117]
Войска Унгерна и монголов, насчитывавшие около 2 тыс. человек взяли в полукольцо Ургу, сосредоточив основные силы с востока и севера от нее.
В январе 1921 г. Стали происходить стычки и бои. 20 января произошел бой в районе поселка Баянгол севернее Урги. По сведениям советского агента, в этом бою унгерновцы и монголы «разгромили якобы 2 китайских полка численностью до 2 тыс. человек». Агент, видимо, сообщал, исходя из слухов, поэтому в донесении вставил слово «якобы». Бой у Баянгола произошел, но, сколько погибло китайцев (десятки, сотни) – неизвестно.[118]
Унгерн психически воздействовал на китайский гарнизон. В темные ночи на восточной вершине этой горы бойцы дивизии по приказу Унгерна зажигали костры и методично обстреливали оттуда из пушек город. Некоторые монголы говорили, что барон там приносит жертвы духам – хозяевам гор, чтобы они наслали всякие беды на тех, кто оскорбляет Бог-до-гэгэна, посаженного под домашний арест.[119]
Перед вторым наступлением Унгерна на Ургу монгольские князья и ламы требовали от китайского командования сдать Ургу и обещали китайским войскам спокойный уход на родину Командование ургинского гарнизона отказалось это сделать и решило защищать город.[120]
У Унгерна, когда он был на Керулене, идея выкрасть Джебцзун-Дамба-хутухту из Зеленого дворца стоявшего на р. Тола у подножья Богдо-улы.[121]
Эту идею барона вызвался выполнить бурят Тубанов – парень сорвиголова.
Он набрал группу (60 человек) тибетцев, таких же отчаянных, как и он сам. Тибетцы ненавидели китайцев как угнетателей Тибета и насильников в отношении Далай-ламы и Джебцзун-Дамба-хутухты, уроженца Тибета.
Проведя основательную подготовку, 1 февраля тибетцы во главе с Ту-бановым совершили дерзкий налет на дворец и унесли монгольского «живого бога» с его согласия на другую сторону горы Богдо-ула в расположение унгернов-ских войск. Временно он был помещен в монастырь Маньчжушри, охраняемый русскими казаками.[122]
Это была большая моральная победа Унгерна: в его руках оказался, глава монгольской ламаистской церкви, который пользовался абсолютным авторитетом у монголов. «Визит» барона в Ургу и похищение Богдо-гэгэна вызвали деморализацию китайских войск. Авторитет Унгерна среди монголов значительно вырос.[123]
2 февраля Унгерн повел решительное наступление на Ургу. Жаркие бои развернулись за ургинский Май-мачэн (торговый город), находившийся в четырех километрах от Урги, и за военные казармы в городе. В торговом городе не велось никакой торговли, здесь были расположены военные склады и некоторые китайские военные учреждения. 3 февраля отряды ун-герновских войск после жестоких боев захватили Май-мачэн и казармы в городе, в которых находилось 8 китайских рот. Таким образом, 3 февраля 1921 г. Урга была взята.[124]
В советской, постсоветской, а также в монгольской литературе пишется, что Ургу Унгерн захватил 4 февраля. Это неправильная дата. В письме Палта-вану Унгерн писал: «3 февраля сего года я взял Ургу». Адъютант Унгерна А.С. Макеев в своей книге писал, что к вечеру 3 февраля 1921 г. Урга была очищена от китайцев. Кстати, в материалах фондов «Референтура по Монголии» и «Секретариат Чичерина» Архива внешней политики Российской Федерации ни разу не упоминается 4 февраля как дата захвата Унгерном Урги.[125]
Китайские войска в панике бежали из Урги, большая часть во главе с дивизионным командиром, Чу Лицзяном на север к пограничному городу Маймачэн, а меньшая часть во главе с генералом Го Сунли-ном на юг в сторону китайского города Калган (ныне Чжанцзякоу). Чэнь И с чиновниками на 11 автомобилях 5 февраля приехал в Маймачэн. Оттуда он направился в Троицкосавск. Там у него состоялись встречи и беседы с представителем НКИД О.И. Мак-стенеком и начальником гарнизона Катерухиным.[126]
Чэнь И рассказал, что в Урге в плен попали 200 китайских солдат, около 2 тысяч побросали винтовки и бежали, оставили в Урге 4 орудия. В китайском банке осталось 400 тыс. мексиканских долл., а также имущество китайских частных фирм на 30 млн. долл. [127]
Среди причин поражения китайских войск сановник называл: влияние монгольского населения, «сыгравшего решающую роль под Ургой», «позиционное настроение» китайских войск, дезорганизацию в командном составе, некоторое влияние Унгерна через Бодо. Видимо, Д. Бодо (будущий первый глава Временного народного правительства Монголии), на короткий срок, перешедший на сторону Унгерна и служивший у него секретарем, обладал большими способностями пропагандиста.[128]
Унгерн свою победу объяснил так: присоединение монголов Восточной Монголии к нему, малая боеспособность китайских войск, а также собственное военное счастье, которое сопутствовало ему к этому надо добавить плохую дисциплину китайских войск, их слабую выучку, большие военные способности Унгерна.[129]
Как видим, и Унгерн, и Чэнь И придавали большое (решающее) значение в военной борьбе противников переходу монголов на сторону барона. И это действительно верно, ибо без поддержки монгольского населения Халхи Унгерн не победил бы китайские войска, превосходившие по численности Азиатскую конную дивизию в 7-8 раз.[130]
Панически отступая, китайские войска оставили в Урге оружейные и продовольственные склады, обоз. Унгерн захватил в китайском банке 400 тыс. долл., золотые слитки, деньги и скот ряда фирм российского Центросоюза. Заняв Ургу, Унгерн приказал своим сатрапам выявить расстрелять всех революционеров и сочувствующих советской власти российских подданных (русская колония в Урге насчитывала 2 тыс. человек), всех евреев.[131]
Началась кровавая вакханалия, десятки людей были расстреляны или повешены. Кровавые репрессии осуществлялись под непосредственным руководством коменданта города подполковника Л. Сипайлова и вестового Унгерна Бурдуковского. Кровавым палачом являлся и капитан Безродный, служивший у Сипайлова. Что касается китайских купцов, то при занятии Урги барон приказал их не трогать, мародеров, которые грабили китайские магазины, расстреливали или вешали. Отношение Унгерна к монголам было дружественное. Они являлись для него важной социальной опорой. Выпущенные из тюрьмы Х.-Б. Максаржав, Тогтохо (Тохтохо), Пунцагдорж и другие князья перешли на сторону Унгерна и стали служить ему. Бывший министр иностранных дел Автономной Монголии Цэрэн Доржи (Цэрэндорж) также оказался в стане Унгерна.[132]
После захвата Урги Унгерн созвал в торговом городе группу монгольских князей и лам. Он заявил им: «Я ставлю своей целью восстановление трех монархий: русской, монгольской и маньчжурской (Цинской). Следует теперь вновь восстановить автономное монгольское правительство... Необходимо выбрать счастливый день для восшествия на трон Богдо-хана, пригласив его с супругой в Ургу, и вновь организовать, пять министерств».[133]
Таким днем стало 22 февраля. Комендант Сипайлов издал специальное объявление для населения города и войск, в котором сообщалось, что коронация Джебцзун-Дамба-хутухты назначена на 22 февраля.[134]
На коронации присутствовал Унгерн. После восшествия на престол Джебцзун-Дамба-хутухты Внешняя Монголия снова превратилась в теократическое государство, каковым оно было в 1911-1915 гг. Вся высшая светская и церковная власть сосредоточилась в руках одного человека - Богдо-хана Джебцзун-Дамба-хутухты.[135]
В начале марта 1921 г. Богдо-хан сформировал правительство Автономной Внешней Монголии. Унгерн не участвовал в процессе создания правительства. В это время его и не было в Урге, он направился с отрядом на юг в район монастыря Чойри-Сумэ.[136]
В состав правительства вошли: Джалханца-хутухта председатель Совета министров и министр внутренних дел, Шанзав Дашцэвэг - министр иностранных дел, Х.-Б. Максаржав - военный министр, Лувсан Цэвэн - министр финансов, бэйсэ (князь 4-й степени) Чимитдорж - министр юстиции. Главкомом вооруженных сил Автономной Монголии Богдо-хан назначил
Унгерна, а его заместителем и командующим монгольскими войсками -
Д. Жамболона. Мобилизация монголов производилась по указам Богдо-хана. В разведсводке от 25 марта 1921 г., составленной в штабе 5-й армии, сообщалось, что указы Богдо-хана по мобилизации монголов «исполняются беспрекословно».[137]
Мобилизованные в возрасте от 19 до 25 лет должны были прибыть в Ургу и там обучаться военному делу. Мужчины в возрасте от 25 до 45 лет формировались в местные отряды для охраны своих хошунов.[138]
В советской литературе говорится, что Унгерн проводил «насильственную мобилизацию» монголов, что правительство, созданное в начале марта, являлось «марионеточным правительством» Унгерна, что последний был «диктатором Монголии». Все это неточно и неверно. Ни «насильственной мобилизации», ни мобилизации вообще монголов Унгерн не проводил. Монголы присоединялись к нему добровольно или шли в его войско по мобилизации Богдо-хана, или по приказам ханов аймаков. Правительство создавалось не по указке Унгерна, а самостоятельно Джебцзун-Дамба-хутухтой. Унгерн в первый месяц после захвата Урги действительно был диктатором в этом городе и его окрестностях. После воцарения Джебцзун-Дамба-хутухты и создания правительства Унгерн перестал быть диктатором над монголами. Он оставался диктатором в отношении лишь своей дивизии, китайских пленных и пленных красноармейцев.[139]
Что касается русской колонии в Урге, то новое правительство решило взять ее под свой контроль. Командующий монгольскими войсками Жамболон издал приказ, согласно которому «все проживающие в Урге гражданские лица русской национальности обязаны подчиняться законам и распоряжениям Монгольского государства и нести в его пользу какую-либо службу». С этой целью старшине российских купцов Сулейменову поручалось провести соответствующую работу среди населения колонии. К бурятам, кочевавшим в Халхе, Унгерн мог обращаться только через ханов аймаков.[140]
Таким образом, ургинское правительство устанавливает свою власть не только над монголами, но и над представителями других народов, проживавших в Северной Монголии.[141]
Монголы хорошо относились к Унгерну, но все-таки для них он был чужаком, пришлым человеком, уже силу этого он не мог стать их главным руководителем, а тем более диктатором. Главным государстве, духовным руководителем монголов являлся жебцзун-Дамба-хутухта, которому они поклонялись которого они высоко ценили.[142]
Вторым лицом в правящей верхушке Халхи являлся Джалханца-хутух-а.С Шандзодбой (главой духовного Шабинского ведомства) Унгерн не находил общего языка. После захвата Урги барон предложил Шандзодбе провести в его ведомстве мобилизацию в армию шабинаров (крепостных Богдо-хана). Шандзодба отказался это сделать. Барон не предпринял никаких репрессивных действий в отношении главы Шабинского ведомства, правда, назвал его «легкомысленным» человеком. На допросе 29 августа Унгерн говорил Шумяцкому, что он не имел политического влияния в Монголов, старался не вмешиваться в дела монголов. Помогал им лишь советами, ибо «они очень медлительны в своих действиях и решениях».[143]
Сразу же после взятия Урги Унгерн занялся наведением элементарного порядка в городе: приказал отремонтировать электростанцию и телефонный узел; распорядился очистить от мусора город, который, по выражению Оссендовского, «не знал метлы еще со времен Чингис-хана». По приказу барона наладили автобусное движение между отдельными районами города, навели мосты через Толу и Орхон. Начали издавать газету, возобновили работу школ, открыли ветеринарную лечебницу.[144]
Унгерн и другие командиры, взявшие Ургу, были щедро награждены Богдо-ханом. Указом последнего Унгерну присвоены титулы хана и цин-вана (князь 1 –й степени) и звание «Дающий развитие государству герой-командующий». [145]
После взятия Урги изъявили желание подчиняться Унгерну и вместе с ним воевать отряды есаула Кайгородова (Кобдоский округ), полковников Казанцева (район Уланком – Урянхайский край), Казагранди (район оз. Косогол). Эти отряды насчитывали примерно по 300 человек. Примкнули к барону и более мелкие белогвардейские отряды Комаровского, Сухарева, Нечаева, Архипова, Очирова, Немчинова и другие.[146]
Причины походов
Замысел похода на Советскую Россию у Унгерна возник сразу же после взятия Урги 3 февраля 1921 г. Письмо барона «Начальникам отрядов Кайгородову, Казанцеву, Казагранди, Анненкову, Бакичу, Степанову1 и другим», в котором он предлагал этим начальникам присоединиться к нему, начиналось словами: «Урга мною взята. В ближайшем будущем буду развивать наступление на Советскую Россию». 16 февраля 1921 г. Унгерн писал Чжан Куню: «Сейчас все мои стремления направлены на север, куда я пойду, чтобы скорее выбраться в пределы России».[162]
В конце февраля барон обратился с письмом к проживавшему в Сибири эсеру В.И. Анучину. Письмо начинается такими словами: «Советская власть изжила себя, разлагается и тянет за собой в пропасть все наше государство. Ее крушение будет очень болезненно для всех граждан России, ждать естественной смерти этой власти - значит принимать участие в сознательном разрушении России. Нужно или с большевиками договориться о мирном уходе их от власти или сбросить их силою. Третьего не дано».[163]
Далее барон приводит выдуманную им байку: «Не желая пролития крови, мы ведем переговоры (с Москвой через посредника) и достигли следующих результатов. Москва соглашается предоставить полнейшую самостоятельность Сибири. Границей является уральский водораздел. Но Москва требует: 1. На границе не устанавливать таможенных сборов; 2. Сибирь в течение двух лет ежегодно бесплатно доставляет в Россию 300 млн. пудов угля, 100 млн. тонн пшеницы, 50 млн. пудов мяса, 50 млн. пудов жиров и 50 млн. пудов рыбы.[164]
Мы не принимаем таких условий и через уполномоченного Львова заявили о том, что в конце апреля начнем организованное наступление по всем фронтам, а до этого будем напоминать о себе периодически набегами... Так или иначе, через два месяца в Сибири советская не будет существовать, следовательно, на первое время необходимо организовать какую-то новую власть, дабы страна не попала в еще более худшее состояние анархии, смуты и еврейских погромов».[165]
Унгерн просит В.И. Анучина принять на себя «бремя управления Сибирью на первое время». Форму правления Анучин выбирает сам, он может стать «президентом республики Сибири или председателем Совета Министров».
Барон льстит Анучину, подчеркивая, что к нему с любовью относится население Сибири и его уважает «наш враг В. Ленин».[166]
Письмо свидетельствует, что Унгерн твердо решил наступать на Сибирь и даже указывает время наступления - примерно апрель 1921 г. В письме барон прикидывается демократом, допускает, что в Сибири может установиться республиканский строй. Погромщик евреев выступает против «еврейских погромов», конечно, лицемерит.[167]
Победа белого генерала в Монголии окрылила его и породила у него нереальные планы - свержение советской власти в России и создание Центрально-Азиатского кочевого государства. Но почему он пошел во главе своей дивизии на Россию и ДВР в мае 1921 г., а не в мае 1922 г. или в какое- то другое время? На допросах Унгерн объяснил, что причин было несколько. Долгое стояние войск на месте может деморализовать их, говорил барон, в дивизии уже наметились признаки разложения - пьянство, грабежи, правда, это были еще «единичные случаи».[168]
Трудности с продовольствием, которые испытывала дивизия, насчитывавшая в апреле 1921 г. 4-5 тыс. человек. Действительно, ее снабжение мясом, мукой ложилось тяжелым бременем на малочисленных монголов, халхас-цев3. И Унгерн сознавал, что его пребывание в Халхе становится «в тягость населению Монголии, ввиду отсутствия в Урге продовольствия». Третья и, на наш взгляд, самая главная причина заключалась в том, что политические настроения монголов стали меняться. Унгерн на допросе 27 августа говорил: «Монголы уже были не те» намекая на политический крен халхасцев в сторону Народного правительства в Алан-Булак.[169]
Красные монголы 23 марта захватили Ибицык, постепенно расширяли контролируемую ими территорию на севере Халхи. Руководители Народной партии и Временного народного правительства разработали с помощью советских советников, и, прежде всего с помощью Б. Шумяцкого, политическую программу: изгнание из Внешней Монголии китайских войск и российских белогвардейских отрядов, включая дивизию Унгерна; Внешняя Монголия должна быть официально автономной частью Китая, в ней должны проводиться демократические реформы; тесный союз с Советской Россией, уважительное отношение к Бог-до-хану Джсбцзун-Дамба-хутухте.[170]
Все больше и больше халхасцев стали тяготеть к Народному правительству, к красным монголам. Правящая ургинская верхушка не могла игнорировать правительство в Алтан-Булаке, авторитет которого возрастал среди населения и которое поддерживалось Советской Россией.[171]
Глава Ургинского правительства и министр внутренних дел Джалханца-хутухта в начале мая 1921 г. взял «по болезни» отпуск на месяц и уехал в северную часть Цзасактуханского аймака, где находились его многочисленные монастыри и большие земельные угодья, которые вплотную подходили к Урянхайскому краю. До Ван-Куреня он ехал вместе с Унгерном. Потом Джалханца-хутухта поехал дальше, а Унгерн остался в Ван-Курене, где продолжал подготовку к походу в Сибирь.[172]
Отношения с Джалханца-хутухтой у Унгерна были хорошие. Это подтверждается таким фактом: одно письмо барона киргизам (казахам) было направлено от имени Джалханца-хутухты, которое он подписал как председатель Совета министров Автономной Монголии. Да, Джалханца-хутухта был умным, дальновидным и хитрым политиком.[173]
Он на этот раз обхитрил и Унгерна. Ехал он в свои владения не лечиться и отдыхать и тем более не помогать Кайго-родову и Казанцеву устанавливать белогвардейскуювласть в Кобдо и Урянхайском крас, чего ждал от него Унгерн, а использовать отпуск для установления контактов с руководителями красных монголов.[174]
26 мая заведующий Отделом Востока НКИД Я. Д. Янсон получил телеграмму из Троицкосавска, в которой сообщалось: председатель Совета министров Джал-ханца-хутухта, получив месячный отпуск, выехал вместе с Унгерном в Ван-Курень, потом один направился в Цзасактуханский аймак. «Есть сведения, что Джал-ханца выехал встретиться с Дамби Данзаном6, имеющего ориентацию на Россию».[175]
Находясь в своей вотчине в Цзасактуханском аймаке, Джалханца-хутухта не оказывал никакой помощи Кайгородову, Казанцеву и другим белогвардейским главарям, действовавшим в западной части Внешней Монголии и Урянхайском крае. Теперь его цель заключалась в том, чтобы установить контакты с руководителями красных монголов. Но Унгерн по-прежнему верит в Джалханца-хутухту, считает, что он на его стороне.[176]
Перед уходом из Монголии барон посылает ему письмо, в котором с горечью пишет, что западная часть Автономной Монголии и Урянхай не перешли под контроль Урги, там имеют место неурядицы «между монголами, алтайскими киргизами, урянхайцами и русскими». Унгерн верит, что эту «государственную задачу» может выполнить только Джалханца-хутух-та, ибо «другого выхода» он не видит. [177]
Джалханца-хутухте отпуск предоставил Богдо-хан. Можно с большой долей вероятия предположить, что «живой бог» монголов знал, зачем едет премьер в свою вотчину. 26 мая Монгольское телеграфное агентство (МОНТА) сообщило о положении в Урге и, в частности, об ответе Богдо-хана на вопрос о его отношении к Монгольской народной партии.[178]
Халхас-кий правитель заявил: «Мои убеждения расходятся с убеждениями членов партии и не потому, что мои взгляды верны, а их лживы, - и наоборот, а потому, что всякий век имеет свои убеждения и взгляды. Пусть люди нового века творят свое новое дело, а людям старого века пора подумать о своих загробных делах» В телеграмме МОНТА Дальневосточному секретариату Коминтерна от 27 мая сообщалось, что Богдо-хан хранит глубокое молчание по поводу событий в Монголии. На вопросы о положении в стране он лаконично отвечает: «Через три месяца все устроится». Богдо уже не оказывает никакой поддержки Унгерну.[179]
Таким образом, в связи с уходом Унгерна из Монголии и укреплением позиций красных монголов (в это время их войска стали выходить на р. Иро) в сознании высших руководителей Халхи происходит перелом. Джалханца-хутухта и Джебцзун-Дамба-хутухта отказываются от поддержки Унгерна, рвут с ним связи и обращают самое пристальное внимание в сторону Алтан-Булака, где находились ЦК Монгольской народной партии9 и Временное народное правительство.[180]
Советская Россия продолжала оказывать помощь красным монголам. 25 мая в Новониколаевске под председательством И.Н. Смирнова состоялось внеочередное заседание Реввоенсовета войск Сибири, на котором было решено предоставить красным монголам 12 пулеметов с патронами, ручные гранаты, 2 тыс. винтовок японского образца, походную радиостанцию и одно авиазвено с авиаторами [181]
Суд над Унгерном
24 августа Шумяцкий послал телеграмму Чичерину с сообщением о пленении Унгерна. «Таков итог, подчеркивал он, - нашего сотрудничества с красными монголами, несомненно, героизма наших войск, умелого командования»[289].
26 августа Ленин посылает телефонограмму в Политбюро ЦК РКП(б): «Предложение в Политбюро ЦК РКП(б) о предании суду Унгерна. Советую обратить на это дело побольше внимания, добиться проверки солидности обвинения и в случае, если доказанность полнейшая, в чем, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять» 17 января 1920 г. ВЦИК и Совет Народных Комиссаров приняли постановление об отмене смертной казни в отношении врагов советской власти.[290]
Видимо, Ленин не хотел, чтобы «публичный суд» воспользовался этим постановлением и оставил Унгерна в живых. Ведь в телефонограмме Ленин предлагает расстрелять Унгерна, и это предложение делает до суда. И здесь следует сказать следующее После Октябрьского переворота 1917 г. до лета 1918 г. Ленин выступал за мирное развитие революции. Гражданскую войну в России развязали белые.[291]
Ленин в период гражданской войны проявил себя жестоким политиком. По примеру Великой Французской революции конца XVIII в. он выступал за «революционный террор». [292]
Указание Ленина сибирские власти довольно быстро реализовали. Допросы Унгерна состоялись: 27 и 29 августа в Троицкосавске, 1 и 2 сентября в Иркутске, 7 сентября в Новониколаевске. 13 сентября 1921 г. Главная сибирская газета «Советская Сибирь», издававшаяся в Новониколаевске, опубликовала постановление Сибирского ревкома о том, что 15 сентября назначается к слушанию дело барона Унгерна по обвинению его в контрреволюционных выступлениях против советской власти и зверствах. На следующий день эта же газета поместила «Заключение по делу бывшего начальника Азиатской конной дивизии генерал-лейтенанта Р.Ф. Унгерна фон Штернберга». В нем говорилось: «Следствием установлено, что Унгерн являлся проводником части плана, выдвигаемого Японией, как одно из средств борьбы с Советской Россией. С этой целью Унгерн вступал в сношения со всеми выдающимися кругами и правителями Китая, Монголии, составлял и рассылал письма и воззвания главарям белогвардейских отрядов: Кайгородову, Анненкову, Бакичу, хунхузским шайкам, состоящим на службе Японии, а также видному деятелю Киргизского (казахского) национального движения - бывшему члену Госуд Унгерн при содействии Семенова, китайских и монгольских монархистов организовал армию и овладел Монголией, опираясь на которую, он мог бы развернуть в широком масштабе борьбу с Советской властью и революционным Южным Китаем. При наступлении на Советскую Россию и ДВР Унгерном применялись методы поголовного вырезания населения Советской России вплоть до детей.[293]
Применялись пытки: размалывание в мельницах, битье палками по монгольскому способу (бить до тех пор, пока мясо не отстанет от костей), сажание на лед, на раскаленную крышу, на деревья.[294]
Постановлением Сибирского ревкома от 12 сентября с. г. Унгерн предается суду революционного трибунала Сибири по обвинению:
1.В проведении захватнических планов Японии, выразившихся в создании Срединного азиатского государства, свержения власти Дальне Восточного Правительства в Забайкалье.
2.В организации свержения Советской власти в России, в частности вСибири, с восстановлением ней монархии, причем на престо предназначалось посадить Михаила Романова. арственной Думы, Букейханову, эсэру Анучину...»[295]
3.В зверских массовых убийствах и пытках: а) крестьян и рабочих, б) коммунистов и советских работников, г) евреев, которые вырезались поголовно, д) вырезании детей, е) революционных китайцев и т. д.»[296]
Заключение подписал представитель Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ЧК) по Сибири Павлунский[297].
Революционный трибунал был создан Сибирским ревкомом, видимо, по согласованию с Москвой. Его возглавлял председатель Сибирского отдела Верховного трибунала при ВЦИК Опарин. Членами трибунала являлись: знаменитый командир сибирских партизан А.Д. Кравченко, Габишев, Иван Кудрявцев и Гуляев. Защитником назначили бывшего присяжного поверенного Боголюбова. Общественным обвинителем выступил видный партийный деятель Емельян Ярославский.[298]
Заседание трибунала началось в 12 часов 15 сентября 1921 г. в здании Новониколаевского театра «Сосновка». Поскольку суд являлся публичным, «Советская Сибирь» его освещала довольно подробно. 16 сентября эта газета писала, что Унгерн «выглядел немного утомленным, но держался спокойно. На вопросы отвеч Первый вопрос ему задал Опарин: «Гражданин Унгерн, виновным по всем пунктам обвинения?» Унгерн лаконично ответил: «Да, за исключением одного, обвинения в связи моей с Японией». Потом ему стал задавать вопросы Емельян Ярославский. Судя по объемистому репортажу И.
Майского, Унгерн отвечал «прямо и определенно».[299]
Например, он говорил: страной должен управлять монарх, опираясь на аристократию; рабочие должны работать, крестьяне возделывать землю; конфискованную землю у дворян нужно вернуть прежним владельцам; войско должно воевать «не за какие-то идеи», выдуманные за последние 30 лет, а только по приказу высокого начальства, дисциплину в армии нужно поддерживать жесткими мерами. О евреях Унгерн на суде повторял те же идеи, которые излагал в своих письмах и на допросах. Затем Ярославский произнес обвинительную речь. Начал ее с характеристики, которую дал Унгерну Врангель, выделяя в ней «постоянное пьянство» барона, избиение им комендантского адъютанта, за что получил три года крепости. Этим выступлением обвинитель стремился показать Унгерна морально разложившимся человеком - пьяницей и драчуном.[300]
Основное место в своей речи оратор отвел зверствам барона, убийству коммунистов, советских работников, евреев, служащих Центросоюза, ни в чем не повинных детей. Он поддержал обвинения, предъявленные Унгерну трибуналом, в том числе связь последнего с Японией. Будучи членом ЦК РКП(б), Ярославский в своей речи проводит и чисто партийную пропаганду. Об этом свидетельствуют, например, такие его тезисы: суд над Унгерном есть суд не над личностью, а «над целым классом общества - классом дворянства»; «приговор должен быть приговором над всеми дворянами, которые пытаются поднять свою руку против власти рабочих и крестьян».[301]
Речь оратор закончил следующими словами: «Трагедия барона Унгерна заключается в том, что он не сумел сочетать свои маленькие силенки с той огромной силой, на которую он шел». Что ж, слова верные.[302]
Адвокату Боголюбову было трудно защищать Унгерна, но он защищал как мог. Адвокат выдвинул два тезиса в защиту подсудимого.[303]
Первый он излагал следующим образом. После того как Красная Армия разбила «могучие армии» Деникина, Колчака, Врангеля, Унгерну нельзя было «двигаться на Россию». Но в Монголии у него сложилась такая ситуация, что он не мог там оставаться, нужно было куда-то уходить, а единственным местом, куда он мог уйти, являлась Россия». Второй тезис сводился к тому, что хотя Унгерн являлся представителем так называемой аристократии, но совершал жестокости, убийства и другие преступления. «Мог ли это делать нормальный человек?» - ставил вопрос Боголюбов и отвечал, что не мог, поэтому «перед нами ненормальный, извращенный психологически человек, которого общество в свое время не сумело изъять из обращения».[304]
Боголюбов предлагал два варианта приговора. Первый - расстрел, но мгновенная смерть для Унгерна будет самым легким концом его мучений.
Адвокат склонялся ко второму варианту: «Было бы правильнее не лишать барона Унгерна жизни, заставить его в изолированном каземате вспоминать об ужасах, которые он творил». Это была попытка Боголюбова отвести от Унгерна расстрел[305].
После выступления адвоката Опарин предложил последнее слово Унгерну, но он заявил: «Ничего больше не могу сказать». В 17 часов 15 минут трибунал объявил ему приговор - расстрел. В тот же день приговор привели в исполнение. Могила Унгерна неизвестна.-93-
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Барон Унгерн фон Штенберг прошёл сложный и противоречивый жизненный путь. Будучи патриотом России, он добровольцем воевал в 1904-1905гг. с японцами. В Первую мировую войну командовал сотней, проявил мужество геройство, за что был награжден пятью орденами. Барон любил воевать, любил войну.
Октябрьскую революцию барон не признавал и стал бороться с советской властью, являлся непримиримым врагом большевиков и евреев. Вынужденный уйти в 1920г. Из Даурии с азиатской конной дивизией в Монголию ,разбил там китайские войска превосходившие в количественном отношении в несколько раз его дивизию. Барон восстановил на ханском троне главу монгольской ламаистской церкви Джебцзун-Дамба-хутухту. Унгерн не вмешивался в процесс формирования Ургинского правительства Богдо-ханом. Барон не проводило «насильственной мобилизации»монголов в своё войско, монголы шли к нему добровольно или мобилизованные по указу Богдо-хан.
Его заветной целью являлось восстановление монархий на востоке и на Западе. Унгерн являлся сторонником, другом «желтой расы»,которой ,по его мнению угрожала «белая раса».Его критика западной культуры носила реакционный оттенок.
Барон был крайне жесток. Жестокость его имеет биологическую и социальную основу. Унгерн происходил из древнего рода. Его предки были жестокими воинами. Видимо гены предков в какой-то мере унаследовал и Унгерн. Однако главная причина жестокости обуславливалась социальном фактором: жестокая идеология барона неизбежно вела к жестоким практическим действиям. Он уверовал в правильность и нужность палочной дисциплины в армии, и эту палочную ввёл в своей дивизии. Он пришёл к выводу ,что евреи составляют руководящее ядро русской революции, и был уверен в том, что они непременно захватят власть в стане ,поэтому до крайности возненавидел их и убивал.
Он верил в свою судьбу, а судьбу рассматривал как божественное предназначение. Его письма пестрят такими выражениями: «Я хорошо знаю», «Я ясно вижу», «Я придумал», «Я понял», «Я верю», «По воле всевышнего мне суждено».Весь его образ жизни свидетельствует ,что он сам верил в то,что готов к выполнению божественной миссии .Сутью которой являлось «восстановление царей» и недопущение в будущем революций.
Как было уже сказано ранее в литературе встречаются характеристики его как «психопата», «психически ненормального человека», «больного человека».Психически нормальный больной человек не мог бы командовать сложным военным соединением состоящим из представителей 16 национальностей. О том, что он был психически здоровым человеком, говорит и его поведение на допросах, на суде. Вел он себя спокойно, держался с достоинством, отвечал на вопросы по существу, отстаивал свою идеологию и политические взгляды. Перед походом в Монголию он перестал употреблять алкогольные напитки, осознавая, что идёт на трудную военную операцию, когда ежечасно и ежеминутно требуется трезвый ум полководца.
Барон был нервным ,неуравновешенным, взрывным, человеком. Над ним не было никакого военного или политического органа, который хотя бы как-то его контролировал. Он был царь и бог своей дивизии, никто из его окружения не имел права задавать ему вопросы и давать советы, а большая власть как известно это ещё
Большая ответственность, но власть развратила Унгерна, делала его ещё больше неуравновешенным и жестоким.
Походы Унгерна в 1921г. против Советской России являлись явной авантюрой. Его войско в 4-5 тыс. человек никак не могло победить превосходящие силы Красной Армии. Барон надеялся на поддержку его населением Сибири, но не получил ее. Его зверства на временно захваченной территории-убийства коммунистов, евреев, партизан вместе с их семьями-могли породить только ненависть к нему со стороны местных жителей.
Являясь врагом большевиков и красных монголов Унгерн объективно, помимо своей воли ,независимо от собственных идеологических и политических устремлений в конечном счёте оказал им, своим врагам и немалую услугу. Разбив основные силы китайских войск в Халхе, он существенно облегчил задачу монгольским революционерам по очищению её от китайской военщины. Своими походами в Забайкайле Унгерн дал Советскому правительству серьёзный повод для ввода частей Красной Армии во Внешнюю Монголию, территорию которой они вместе с войсками Сухэ-Батора и Х.-Б.Максаржава освободили к концу1921г. От всех белогвардейских отрядов. После разгрома этих отрядов советское правительство вывело из Монголии свои войска, оставив там один полк по договорённости с Ургинском правительством. Поддержка Советской Россией красных монголов сыграла, пожалуй, решающую роль в победе над Унгерном и в победе Монгольской народной реводюции1921г.
Таким образом в заключении хотелось бы отметить, что в наше время наблюдаются две тенденции. Это идеализация барона и большой интерес к его личности. В своей работе я попыталась взглянуть на него непредвзято. Можно сделать два вывода
Во-первых, это был действительно прирождённый военный, талантливый даже возможно гениальный.
Но, во-вторых, нельзя забывать, что он был жестоким, целеустремленным человеком, с ярко выраженными диктаторским началом, настоящим продуктом своего времени.
Библиография
Источники
Сборники документов и материалов
1.Внешняя политика Монгольской Народной Республики в документах. Улан-батор,1974
2.Дальневосточная политика Советской Росси (1920-1922гг.),сборник документов бюро ЦК РКП (б) и Сибирского революционного комитета. Новосибирск,1996
3.Советско-китайские отношения .1917-1957.Сборник документов. М.,1959
Книги воспоминаний
1.Атаман Семенов. О себе. Москва,2002
2.Байкалов К.К.Статьи. Воспоминания. Якутск,1968
3.Белое дело. Летопись белой борьбы. Т.5.Берлин,1978
4.Бурдуков А.В.В старой и новой Монголии. Воспоминания. Письма. М.,1955
5.Военные мемуары барона Врангеля. М.,1992
5.Гражданская война на Дальнем востоке. Воспоминания ветеранов. М.,1973
6.Есаул А.С.Макеев. Бог войны - барон Унгерн. воспоминания бывшего адъютанта. Шанхай.1949
7.Осседоновский Ф.И звери, и люди, и боги. М.,1994
8.Першин Д.П. Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак. Самара,1999
Литература
1. Абрамсон М.Политические общества и партии а Китае. Новый Восток,1962,№1
2. Белов Е.Последний «живой бог монголов»//Азия и Африка сегодня,1996,№3
3. Белов Е.Одиссея барона Унгерна. // Азия и Африка сегодня,2001.№9
4. Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг. М.,2003
5. Белов Е.Россия и Китай XX в.М.,1997
6. Белая эмиграция в Китае и Монголии. Мосвка,2005
7. Белое дело: начало и конец. М.,1973
8. Богословский В.А.,Москалёв А.А.Национальный вопрос в Китае. М.,1984
9. Борисов Б.Дальний восток. Вена ,1967
10. Волков С.В.Трагедия русского офицерства. М.,2002
11. Воскресенский Л.Д.Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М,1997
12. Гражданская война и военные операции в СССР. М.,1987.
13. Генкин. Конец Унгерна и начало новой Монголии. Спб.,1993
14. Герои Гражданской войны. М.,1963
15. Гражданская война в СССР. М.,1986
16. Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М,1983
17. Даревская М.Е.Сибирь и Монголия. М.,1967
18. История Гражданской войны в СССР т.1-5.М.,1960
19. История Монгольской Народной Республики. М.,1983
20. История советско-монгольских отношений. М,1983
21. Капица М.С.На разных параллелях. Записки дипломата. М.,1996
22. Кислов А.Н.Разгром Унгрена.М.,1996.
23. Кислов А. Ликвидация Унгерна, война и революция. М.,1994
24. Колесников М.С. Сухэ – Батор.М.,1953
25. Ломакина И.И.Улан-Батор. М.,1977
26. Лузянин С.Г.Монголия между Китаем и советской Россией.//Проблемы Дальнего Востока,1995,№2
27. Майский И.М.Монголия накануне революции. М.,СПб.,1959
28. Марковчин В. Три атамана. Москва,2005.
29. Митюрин Д.В.Гражданская война : красные и белые. М.,2004
30. Полководцы Гражданской войны. М.,1960
31. Рощин С.К. Политическая история Монголии. М.,1999
32. Рощин С.К Унгерн в Монголии.//Восток ,1998,№6
33. Савченко В.А.Авантюристы Гражданской войны. М.,2000
34. Сопротивление большевизму 2927-2928гг.М.,2001
35. Старцев В.А. Ненаписанный роман Фердинарда Оссендовского.Смоленск,1999
36. Строд И. Унгеревщина и Семёновщина.М.,1984
37. Форопост героев. Хабаровск,1973
38. Хатунцев С. Странная судьба барона Унгерна. // Родина,2004,№9
39. Цветков В. На сопках Монголии.//Родина,2005,№1
40. Цветков В.Белая гвардия //Родина,2000,№11
41. Цветков В Разгромили атаманов, разогнали воевод// Родина,1997,№11
42. Цибиков Б.Разгром унгеровщины. Улан-Удэ,1947
43. Чалов. А. Монголия Далёкое - близкое // Дальний Восток,1998,№11/12
44. Черкасов –Георгиевский В.Г. Вожди белых армий. Смоленск,2000
45. Чойбалсан Х.Краткий очерк истории Монгольской Народной Республики. М.,1952.
46. Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. М.,1999
47. Ширендыб Б.Монголия на рубеже XIX-XXвеков. Улан-Батор,1963.
48. Ширендыб Б.История монгольской народной революции. М..1971
49. Шкаренков Л.К.Агония белой эмиграции. М.,1986.
50. Шумяцкий Б.Коммунистический интернационал на Дальнем Востоке.//Народы Дальнего Востока,1965,№1
51. Юдин В.И.У истоков монгольской народной революции. М.,1959.
52. Якимова Л.Т.Дальний Восток, в огне борьбы с интервентами и белогвардейцами. М.,1979.
Ресурсы Интернета.
1.Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/
2. Станислав Хатущев «Буддист с мечом» Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: / Перед лицом истории mht
3. Ладыгина И.В. Четыре мифа о бароне Унгерне Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A:
[1] Митюрин Д.В.Гражданская война: белые и красные. М.,2004-с.248
[2] Там же с.262
[3] Осседоновский Ф. «И звери, и люди, и боги». М.,1994 -431с.
[4] Шумяцкий Б. «Народы Дальнего Востока»,1935,№2//Белов Е.Барон Унгерн фон Штенберг.М.,2003
[5] Першин Д.П. «Барон Унгерн ,Урга и Алан-Булак».Самарс.,1999-456с.
[6] Макеев А.С. «Бог войны – барон Унгерн». М.,1949-245с.
[7] Бурдуков А.В. Человеческие жертвоприношения у современных монголов- Сибирские огни,1955,№3
[8] Советско-монгольские отношения. Т.1(м. - Улан-Батор,1975), Дальневосточная политика Советской Росси.1920-1922(Новосибирск,1966)
[9] Материалы и документы Российского военного архива (РГВА), Российского Государственного военно-исторического архива (РГВИА), Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского Государственного архива социально политической истории (РГАСПИ).
[10] Белов Е. Барон Унгерн фон Штенберг.М.,2003-238с.
[11] Цибиков Б. Разгром Унгеровщины. Улан-Удэ,1947-178с.
Кислов А.Н.Разгром Унгерн.М.,1964- 192с.
[13] Рощин С.К. Унгерн в Монголии. //Восток,1998,№6
[14] Лузянин С.Г. Россия-Монголия-Китай в первой половине XXв.М.,2000-450с.
[15] Ширендыб Б. Монголия на рубеже XIX-XXвеков. Улан-Батор,1963-321с.
[16] Белов Е. Барон Унгерн фон Штенберг.М.,2003-238с.
[17] Марковчин В. Три атамана. М.,2003-с.25
[18] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/-с.2
[19] Там жес.3
[20] Там же с.4
[21] Ладыгина И.В. Четыре мифа о бароне Унгерне Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A:-с.55
[22] Там же с.54
[23] Ладыгина И.В. Четыре мифа о бароне Унгерне Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A:-с.55
[24] Цибиков Б.Разгром Унгеровщины. Удан-Удэ.,1947-с.56
[25] Там же с.57
[26] Кислов А.Н.Разгром Унгерн.М.,1964-с.61
[27] Рощин С.К. Унгерн в Монголии. //Восток,1998,№6-с.46
[28] Там же с.47
[29] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг.М.,2003-с.28
[30] Там же с.29
[31] Рощин С.К. Унгерн в Монголии. //Восток,1998,№6-с.51
[32] Там же с.52
[33] Там жес.57
[34] Ширендыб Б.Монголия на рубеже XIX-XXвеков. Улан-Батор,1963г.-87
[35] Там жес.89
[36] Там же с.90
[37] Ширендыб. Б История монгольской народной революции1921г./Пер. с монгольского. М.,1971г.-с.54
[38] Ладыгина И.В. Четыре мифа о бароне Унгерне Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: -с.5
[39] Там же с.2
[40] Там же с.3
[41] Абрамсон М. Политические общества и партии в Китае. Новый Восток,1962,№1
[42] Ладыгина И.В. Четыре мифа о бароне Унгерне Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: - с.3
[43]Ладыгина И.В. Четыре мифа о бароне Унгерне. Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: - с.4
[44] Там же с.5
[45] Воскресенский Л.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М..1999-с67
[46] Там же с.58
[47] Белов Е. Россия и Китай в начале XX века. М.,1997-с78
[48] Там же с.79
[49] Гражданская война и военные операции в СССР. М.,1987-с.95
[50] Там же с.98
[51] Станислав Хатущев. Буддист с мечом Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: / Перед лицом истории met-с.1
[52]Военные мемуары барона Врангеля. М.,1992-с.67
[53] Там же с.68
[54] Волков С.В.Трагедия русского офицерства. М.,2002-с.4
[55] Там же с.5
[56] Станислав Хатущев. Буддист с мечом Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: / Перед лицом истории met-с.7
[57]Станислав Хатущев. Буддист с мечом Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: / Перед лицом истории met с.5
[58] Байкалов К.К.Статьи. Воспоминания. Якутск,1968-с.56
[59] Есаул А.С.Макеев. Бог войны – барон Унгерн. Воспоминания Бывшего адъютанта. Шахай,1949-с.56
[60] Осседонский Ф. И звери, и люди, и боги. М.,1994 –с.89
[61] Там же с.91
[62] Там же с.94
[63] Станислав Хатущев «Буддист с мечом» Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: / Перед лицом истории mht-с.8
[64] Станислав Хатущев. Буддист с мечом Ссылка Интернета.,mhtml: file:// A: / Перед лицом истории mht-с.9
[65] Першин Д.П. Барон Унгерн ,Урга и Алан-Булак. Самарс,1999-с.34
[66] Там же с.35
[67] Там же с.37
[68] Бурдуков А.В. В старой и новой Монголии. Воспоминания. Письма. М.,1969-с.68
[69] Там же с.69
[70] Там же с. 70
[71] Советско-китайские отношения.1917-1957.Сборник документов. М.,1959-с.45
[72] Там же с.46
[73] Советско-китайские отношения.1917-1957.Сборник документов.М.,1959-с49
[74] Там же с.59
[75]Гражданская война на Дальнем Востоке (1918-1922) Воспоминания ветеранов. М.,1973-с.78
[76] Гражданская война на Дальнем Востоке (1918-1922) Воспоминания ветеранов. М.,1973-с. 74
[77] Там же с75
[78]. Богословский В.А.,Москалёв А.А.Национальный вопрос в Китае. М.,1984-с.79
[79] Даревская М.Е.Сибирь и Монголия. М.,1967-с.100
[80] Там же с.103
[81] Рощин С.К. Унгерн в Монголии. //Восток,1998,№6 с.76
[82] Там же с.77
[83] Советско-китайские отношения.1917-1957.Сборник документов. М.,1959-с.38
[84] Там же с.40
[85] Там же с.44
[86] Советско-китайские отношения.1917-1957.Сборник документов.М.,1959-с.44
[87] Там же с. 49
[88] Богословский В.А.,Москалёв А.А.Национальный вопрос в Китае. М.,1984-с.105
[89] Там же с.106
[90] Там же с.107
[91] Абрамсон М.Политические общества и партии в Китае.// Новый Восток,1962,№1-с.25
[92] Там же с.26
[93] Там же с.27
[94] Майский И.М. Монголия накануне революции. М.,1959-с.67
[95] Першин Д.П.Барон Унгерн ,Урга и Алан-Булак .Записки очевидца. Самарс,1999-с.59
[96] Першин Д.П.Барон Унгерн ,Урга и Алтан-Булак .Записки очевидца. Самарс,1999-с61
[97] Белов Е.А.Последний «живой бог» (монголов).- Азия и Африка сегодня,1996,№3.-с.5
[98] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг. М, ,2003-с.78
[99]Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг.М.,2003-с.79
[100] Там же с.65
[101] Гражданская война и военные операции в СССР.М.,1987-с.69
[102] Гражданская война и военные операции в СССР.М.,1987-с.64
[103] Там же,1987-с.69
[104] Байкалов К.К. Статьи. Воспоминания. Якутск,1968-с.90
[105] Там же с.95
[106] Майский И.М.Монголия накануне революции. М.,1959-с.87
1.Майский И.М.Монголия накануне революции. М.,1959 с.89
[108] Дальневосточная политика Советской России. Сборник документов ЦК РКП(б).Новосибирск,1996-с.67
[109] Внешняя политика Монгольской Народной Республики в документах. Улан-батор,1974-с.6
[110] Там же с.7
[111] История Монгольской Народной Республики. М.,1983-с.89
[112] Там же с 87
[113] История Монгольской Народной Республики. М.,1983-с.89
[114] История советско-монгольских отношений. М.ю,1981-с.23
[115] Там же с.24
[116]Там же с.25
[117] Белая эмиграция в Китае и Монголии. М.,2005-с.70
[118] Атаман Семёнов. О себе. М..2002-с.58
[119] Там же с.60
[120] Кислов А.Н.Разгром Унгерна.М.,1964-с.68
[121] Там же с.69
[122] Лузянин С.Г.Монголия между Китаем и Советской Россией. //Проблемы Дальнего Востока,1995,№2-с.4
[123] Там же с.6
[124] Там же с.8
[125] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф.Унгерна-Штенберга.М.,1993.-с90
[126] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф.Унгерна-Штенберга.М.,1993.-с93
[127] История Монгольской Народной Республики. М.,1983-с.98
[128] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг.Биография,идеология,военные походы.1920-1921гг.М,ИВ РАН,2003-с.76
[129] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг .М.,2003-с.77
[130] История Монгольской Народной Республики. М.,1983-с.98
[131] Там же с.99
[132] История Монгольской Народной Республики. М.,1983- с.97
[133] Цибиков Б.Разгром Унгеровщины. Улан-Удэ,1957-с.58
[134] Там же с.59
[135] Там же с.65
[136] Там же с.68
[137] Цибиков Б.Разгром Унгеровщины. Улан-Удэ,1957 с.72
[138] Там же с.73
[139] История Монгольской Народной Республики. М.,1983-с.69
[140] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг. М, ,2003-с.86
[141] Там же с.87
[142] Кислов А.Н.Разгром Унгерна (о боевом содружестве советского и народов). М.,1964.-с.55
[143] История Монгольской Народной Республики. М.,1983-с.56
[144]Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг.М.,2003-с.85
[145] Там же с.87
[146] Чойбалсан Х. Краткий очерк истории Монгольской Народной Республики. М.,1952-с.67
[147] Чойбалсан Х. Краткий очерк истории Монгольской Народной Республики. М.,1952- с.68
[148] Белое дело: начало и конец. М.,1973-с.72
[149] Там же с.78
[150] Рощин С.К. Унгерн в Монголии. - Восток,1998,№6-с.90
[151] Кислов А.Н.Разгром Унгерна (о боевом содружестве советского и народов). М.,1964.-с.87
[152] Там же с.88
[153]Рощин С.К.Политическая история Монголии. М.,1999-с.67
[154]Рощин С.К.Политическая история Монголии. М.,1999-с.67
[155] Там же с.68
[156] Рощин С.К.Политическая история Монголии. М.,1999.-с.56
[157] Майский И.М.Монголия Накануне революции. М.,1959.-с.56
[158] Там же с.67
[159] Рощин. Политическая история Монголии(1921-1940гг.). М.,1999.-с.67
[160] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг. 1921гг.М, ,2003-с.98
[161] Там же с.99
[162] Рощин политическая история Монголии(1921-1940гг.). М.,1999.-с.87
[163] Рощин С.К.Политическая история Монголии(1921-1940гг.). М.,1999.-с.98
[164] Даревская М.Е.Сибирь и Монголия. М.,1967-с.8
[165] Даревская М.Е.Сибирь и Монголия. М.,1967 с.9
[166] Рощин С.К.Политическая история Монголии(1921-1940гг.). М.,1999.-с.98
[167] Рощин С.К. Унгерн в Монголии. //Восток,1998,№6-с.80
[168] Рощин С.К. Унгерн в Монголии. //Восток,1998,№6-с.81
[169] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/-с.10
[170] Там же с.11
[171]Цибиков Б.Разгром унгеровщины. Улан-Удэ,1947 -с.67
[172] Цибиков Б.Разгром унгеровщины. Улан-Удэ,1947-с.68
[173] Строд И. Унгеревщина и Семёновщина.М.,1984-с.70
[174] Там же с.72
[175] Цибиков Б.Разгром унгеровщины. Улан-Удэ,1947 –с73
[176] Цибиков Б.Разгром унгеровщины. Улан-Удэ,1947-с.74
[177] Ширендыб Б.Монголия на рубеже XIX-XX веков. Улан-батор ,1963.-с.89
[178] Строд И. Унгеревщина и Семёновщина.М.,1984- с.75
[179] Ширендыб Б.Монголия на рубеже XIX-XX веков. Улан-батор ,1963 с.90
[180] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф.Унгерна-Штенберга.М.,1993.-с.78
[181] Там же с.79
[182] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф.Унгерна-Штенберга.М.,1993.-с.79
[183] Там же с.81
[184] Гражданская война и военные операции, в СССР. М.,1987-с.54
[185] Там же с.55
[186] Гражданская война и военные операции, в СССР. М.,1987-с.56
[187] Бурдуков А.В. В старой и новой Монголии. Воспоминания. Письма. М.,1969-с.7
[188] Там же с.8
[189] Там же с.9
[190] Атаман Семенов. О себе. М.,2003-с.69
[191] Там же с.70
[192] Там же с.85
[193] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф.Унгерна-Штенберга.М.,1993.-с.80
[194] Там же-с.81
[195] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф.Унгерна-Штенберга.М.,1993- с.81
[196] Ширендыб Б.История монгольской народной революции 1921г.М.,1971-с.90
[197] Там же с.93
[198] Кислов А.Н.Разгром Унгерна.М.,1964-с.87
[199] Кислов А.Н.Разгром Унгерн (о боевом содружестве советского и монгольского народов). М.,1964- с.60
[200] Там же с.61
[201] Там же с.63
[202] Хатунцев С.Странная судьба барона Унгрена.//Родина,2004,№9-с.50
[203] Кислов А.Н.Разгром Унгерн (о боевом содружестве советского и монгольского народов). М.,1964-с.61
[204] Там же с.63
[205] Хатунцев С.Странная судьба барона Унгерна.//Родина,2004,№9-с.52
[206] Там же с.53
[207] Якимов Л.Т.Дальний Восток в огне борьбы с интервентами и белогвардейцами. М.,1979- с.68
[208] Там же с.72
[209] Абрамсон М.Политические общества и партии в Китае. //Новый Восток,1962,№1-с.121
[210] Там же с.59
[211] Белое дело: начало и конец. М.,1973-с.98
[212] Белое дело .Летопись белой борьбы.Т.5.Берлин,1978-с.56
[213] Там же - с.57
[214] Там же с.59
[215] Белов Е.А.Последний «живой бог»(монголов).//Азия и Африка сегодня,1996,№3-с.62
[216] Там же с.63
[217] Там же с.70
[218] Белов Е.А.Последний «живой бог» (монголов). //Азия и Африка сегодня,1996,№3-с.70
[219] Там же с.71
[220] Там же с.72
[221] История Гражданской войны в СССР т.1.М.,1960-с.79
[222] Белов Е.А.Одиссея барона Унгерна.//Азия и Африка сегодня,2001,№9-с.98
[223] Там же с.72
[224] Строд И. Унгеревщина и Семёновщина.М.,1984-с.291
[225] Там же с.292
[226] Воскресенский Л.Д. Россия и Китай : теория и история межгосударственных отношений.М.,1999-с.38
[227] Там же с.39
[228] Воскресенский Л.Д. Россия и Китай : теория и история межгосударственных отношений.М.,1999-с.45
[229] Капица М.С.На разных параллелях. Записки дипломата. М.,1996-с.89
[230] Там же с.90
[231] Там же с.91
[232] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг. М.,2003-с.104
[233] Гражданская война в СССР. М.,1986-с.95
[234] Сопротивление большевизму 1917-1918гг.М.,2001-с.90
[235] Там же с.105
[236] Полководцы Гражданской войны. М.,1960-с.83
[237] Цветков В.Разгромили атаманов ,разогнали воевод // Родина,1997,№11-с.95
[238] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/-с.86
[239] Там же с.87
[240] Черкасов – Георгиевский В.Г.Вожди белых армии. Смоленск,2000- с.105
[241] Там же с.108
[242] Там же с.110
[243] Борисов Б.Дальний Восток. Вена,1967-с.78
[244] История Монгольской Народной Республики. М.,1983.-с.68
[245] Генкин. Конец Унгерна и начало новой Монголии. Спб.,1993-с.85
[246] Там же с.86
[247] История советско-монгольских отношений. М.,1981-с.98
[248] Ломакина И.И.Улан-Батор. М.,1977-с.34
[249] Там же с.35
[250] Там же с.54
[251] Цибиков Б.Разгром унгеровшины. Улан-Удэ,1947-с.78
[252] Ширендыб Б.Монголия на рубеже XIX-XX веков. Улан-батор ,1963.-с.27
[253] Кислов А.Н.Разгром Унгерна (о боевом содружестве советского и монгольского народов). М.,1964.-с.35
[254] Кислов А.Н.Разгром Унгерна (о боевом содружестве советского и монгольского народов). М.,1964-с.36
[255] Там же с.37
[256]Там жес.35
[257] Майский И.М.Монголия Накануне революции. М.,1959-с.49
[258] Там же с.50
[259] Там же с.49
[260] Шумяцкий Б. Коммунистический Интернационал на Дальнем Востоке -Народы Дальнего востока,1965,№1-с.53
[261]Там же с.54
[262] Там же с.57
[263] Цветков В.Белая гвардия // Родина,2000,№11-с.9
[264] Якимов Л.Т.Дальний Восток в огне борьбы с интервентами и белогвардейцами. М.,1979-с.87
[265] Цветков В. На сопках Монголии. //Родина,2005,№1-с.12
[266] Там же с.13
[267] Цветков В.На сопках Монголии.// Родина,2005,№1-с.13
[268] Там же с.14
[269] Майский И.М.Монголия Накануне революции. М.,1959.-с.38
[270] Майский И.М.Монголия Накануне революции. М.,1959.-с.39
[271] Там же с.40
[272] Чалов. А. Монголия Далёкое – близкое. // Дальний Восток,1998,№11-с.61
[273]Там же с.69
[274] Кислов А. Ликвидация Унгерна, война и революция.М.,1994-с.57
[275] Белов Е.А.Последний «живой бог» (монголов). // Азия и Африка сегодня,1996,№3.-с.2
[276] Там жес.4
[277] Белов Е.А.Последний «живой бог» (монголов). // Азия и Африка сегодня,1996,№3.- с.5
[278] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/-с .79
[279] Там же с.58
[280] Кислов А. Ликвидация Унгерна, война и революция. М.,1994-с.79
[281] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/-с .82
3Там же с.83
[283] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг.М.,2003-с.68
[284] Савченко В.А.Авантюристы Гражданской войны. М.,2000-с.70
[285] Савченко В.А.Авантюристы Гражданской войны. М.,2000-с.70
[286] Там же с.68
[287] Форпост героев. Хабаровск,1973-с.75
[288] Там же с.71
[289] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/-с.98
[290] Там же с100
[291] Там же с.99
[292] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг. М,2003-с.72
[293] Белов Е.А.Барон Унгерн фон Штенберг. М,2003-с.72
[294] Там же с.73
[295] Шкаренков Л.К.Агония белой эмиграции. М.,1986-с.98
[296] Там же - с.99
[297] Шумяцкий Б.Коммунистический интернационал на востоке.// Народы дальнего Востока,1965,№1-83
[298] Там же с.84
[299] Шумяцкий Б.Коммунистический интернационал на востоке.// Народы дальнего Востока,1965,№1-с.85
[300]Юдин В.И. У истоков монгольской народной революции.- Монгольский сборнок.М.,1959-с.87
[301] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/-с.75
[302] Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru/- с.71
[303] Там же с.73
[304] Там же с.72
[305] Там же с.73
Им К.Э. Циолковского
Кафедра всеобщей истории
ДИПЛОМ
Становление независимости Монголии.
Деятельность Унгерна
Дипломная работа
Калуга 2007
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава 1 Идеология барона Унгерна
§ 1 Начало военной карьеры Унгерна
§ 2Проблемные аспекты идеологии барона Унгерна
§ 3 Идея создания Центрально-Азиатского государства
Глава 2 Вторжение Унгерна в Монголию
§ 1 Захват Унгерном Урги
§ 2 Разгром Китайских войск в Халхе
Глава 3 Походы Унгерна в Советскую Сибирь и ДВР
§ 1 Причины походов
§ 2 Первое наступление и первое отступление
§ 3 Ввод частей Красной Армии и НРА ДВР в Халху
§ 4 Причины заговора против Унгерна
§ 5 Суд над Унгерном
Заключение
Библиография
Только люди лично знавшие Романа,
Могут объективно оценить его поступки.
Одно можно сказать, что он не такой как все…
Из воспоминаний барона
Альфреда Мирбаха.
Введение
Гражданская война полыхавшая на необъятных российских просторах ,весной 1921г.докатилась до диких степей Монголии. В течение первой четверти XX в. Монголия была своеобразным перекрёстком интересов государств и отдельных личностей. Китай стремился вернуть утраченное господство, Советская Россия – установить пролетарскую гегемонию, а Япония уже тогда всерьёз подумывала о мировом владычестве.[1]
Огромное феодальное государство было лакомым куском для большевистской власти, а «призрак коммунизма» и мировой революции, казалось, стал осязаемым для кремлёвских руководителей. Несмотря на то, что масштабы сражений и численность противоборствующих сторон значительно уступали таковым на Урале, в Сибири и Забайкайле, здешним,
небольшими, по европейским меркам, воинским соединениями командовали весьма колоритные личности. Регулярной 5-й Красной армией и войсками Дальневосточной республики противостояла так называемая Азиатская дивизия под командованием Романа Фёдоровича Унгерна - Штернберга – немецкого барона, русского генерала и монгольского князя. Потомок немецких крестоносцев барон Унгерн пытался воссоздать древнюю империю Чингисхана, а коренной монгол Сухэ – Батор своей деятельностью способствовал триумфу социалистической идеологии, не имеющей к реалиям его родины практического никакого отношения.[2]
В наше время растет интерес к личностям, игравших значительную роль в событиях начала ХХ века. Барона Унгерна можно отнести к таким личностям. Его образ не однозначен, его либо очерняли, выставляя полным сумасшедшим, либо наоборот возносили, восхваляя его как прирождённого воина. Поэтому необходимо взглянуть на эту личность с беспристрастной стороны, не осуждать и восхвалять его, а, оценивая только его поступкам и мысли которые стоят мыслям которые стоят за его делами.
Тема достаточно актуально в наше время т.к. растёт интерес к этой загадочной и неоднозначной личности сыгравшей противоречивую роль в истории Росси и Монголии. Можно выделить следующую цель, которую я ставлю в своей работе:
Это осветить не только деятельность Барона Унгерна, но и дать оценку его личным качествам, раскрыть внутренний мир, показать, что стояло за его действиями, ненормальная страсть больного человека, или продуманные действия блестящего стратега, а также привести разные точки зрения нескольких авторов по наиболее спорным вопросам.
В данной дипломной работе я ставила перед собой следующие задачи:
Это, во-первых: раскрыть основные моменты биографии барона Унгерна.
Во-вторых, исследовать его основные военные операции, в частности это походы Унгерна в Монголию, и Советскую Россию.
В-третьих, раскрыть основные моменты его идеологи взглядов т.к. именно они лежала в основе всех его планов и действий.
Источники
Об Унгерне написано немало работ, как советскими исследователями, так и историками белой эмиграции.
Немалый интерес представляют книги воспоминаний. Среди них - книга Ф.Оссендовского « И звери, и люди, и боги». Впервые она вышла в 1922г. в Лондоне, а в 1925г. Была опубликована на русском языке. Её автор был министром финансов в правительстве Колчака. После разгрома армии Колчака Оссендовский, бежал и временно находился на территории Монголии, где и встретился с Унгерном. Он показывает Унгерна человеком чрезвычайно жестоким, погубившим много человеческих жизней, называет его «проклятым демоном войны».[3]
Шумяцкий Б.З.был уполномоченным Народного Комиссариата иностранных дел РСФСР в Сибири и Монголии, воевал лично с Унгерном. Именно он сформулировал некоторые характеристики Унгерна в своей книге «Народы Дальнего Востока», которые легли в основу всей советской историографии об этом белом генерале. И с этого времени вся советская историография стала называть Унгерна «Японским наймитом», действовавшим в интересах Токио.[4]
Воспоминания Д.П.Першина «Барон Унгерн, Урга и Алан-Булак» содержат ряд интересных сведений о положении в Урге до и после её захвата Унгерном, а также о самом Унгерне. Першин был с 1925г. - управляющий Монгольским Национальным банком в Урге. в Нём некоторую жестокость. Унгерн импонировал Першину, прежде всего тем, что является стойким и способным борцом против большевиков и советской власти.[5]
В 1934г. В Шанхае были опубликованы воспоминания адъютанта начальника Азиатской конной дивизии А.С Макеева под заголовком «Бог войны - барон Унгерн». В книге кратко освещается история дивизии, начиная с выхода её из Даурии и кончая поражением Унгерна и его пленением. Дается справка о роде Унгернов-Штернбергов, показаны битвы за Ургу, исключительна храбрость барона, его свирепость и жесткость, особенно по отношению к большевиками евреям. Описывается зверства приближенных барона-Сипайлова, Бурдуковского, Безродного и других палачей. Автор пишет, что Унгерн постепенно превратился в маньяка и вся дивизия подняла бунт против него. Сам Макеев активно участвовал в заговоре против Барона.[6]
Так же из книг воспоминаний хотелось бы выделить К.К.Байкалова, К.Носкова, А.В.Бурдукова. Байкалов - храбрый и опытный командир Красной армии, который вёл военные действия против есаула Кайгородова, союзник Унгерна в Западной Монголии. Носков - поручик, начальник осведомительного отдела белогвардейского отряда Кайгородова. Автор осуждает Унгерна и его ближайших сподвижников, которые вовлекли в кровавые события в Монголии многих российских беженцев. В книге Бурдукова содержится интересный материал о борьбе монголов с белогвардейским отрядами в Западной Монголии.[7]
Так же использовались сборники документов[8]В них отражалась довольно широкая проблематика: деятельность Унгерна, а также красных монголов, современная борьба красных монголов и частей Красной армии против
Унгерна, монгольская политика советского правительства и Коминтерна в период пребывания Унгерна в Монголии и его походов оттуда в советскую Сибирь и ДВР.
По этой теме есть большой пласт, в и архивных документов, к сожалению, они для меня недоступны, но на них основываются ключевые монографии по теме Белов Е. «Барон Унгерн фон Штенберг» М.,2003; Юзефович Л.Самодержец пустыни. Сайт http://www.militera.lib.ru; Цибиков Б. «Разгром Унгеровщины». Улан-Удэ,1947[9]
Наиболее важными документами считаются письма Унгерна князьям и высшим ламам Внешней и Внутренней Монголии, Барги, военным Губернаторам Хэйлунцзяеской (Цинской) провинции и Алтайского округа, руководителям белогвардейских отрядов в Монголии и Синьцзяне, казахам, мусульманам Синьцзяна, своим агентам в Маньчжурии и Пекине. Важнейшими документами являются протоколы допросов пленного Унгерна. Допросы производились:27 августа 1921г. В Троицкосавске в штабе Экспедиционного корпуса 5-й армии,1и 2 сентября в Иркутске в штабе 5-й армии,7 сентября в Новониколаевске (Новосибирске) в штабе Сибирского военного округа.
ИСТОРИОГРАФИЯ
Барон Унгерн фон Штенберг (1887-1921)-неординарная, яркая личность. Храбрый офицер, жестокий генерал, убежденный противник революций, враг большевиков и евреев, яркий монархист, бессребреник и мистик. Его имя неразрывно связано с Монголией, северную часть которой он завоевал в 1921г., выбил оттуда китайские войска и восстановил на троне главу монгольской ламаистской церкви Джебцзун-Дамба-хутухту VII.[10]
Об Унгерне написано немало работ, как советскими исследователями, так и историками белой эмиграции. Самой значительной работой в советской историографии о белогвардейском бароне является монография Б.Цибикова «Разгром унгеровщины», изданная в 1947г. в Улан-Удэ. В монографии охвачен широкий круг вопросов: положение во Внешней Монголии накануне прихода туда Унгерна, походы последнего в Халху и из Халхи в советскую Сибирь и ДВР, причины поражения «унгеровщины другие. Книга содержит интересный фактический материал, в том числе архивный. Однако над всем этим материалом довлеет концепция: Унгерн –«прямой агент японского империализма», «унгеревщина», выполняла «социально-политический заказ»империалистических кругов Японии.[11]
В небольшой монографии А.Н.Кислова «Разгром Унгерна» исследуются в основном на архивных материалах, боевые действия 5-й Краснознамённой армии против войск Унгерна после их вступления в конце мая – начале июня 1921г. в Советскую Сибирь и ДВР.[12]
В1993г.Л.Ю.Юзефович издал документальный роман об Унгерне «Самодержец пустыни», который читается с большим интересом, автор впервые в нашей литературе выразил сомнение в том, что Унгерн является агентом Японии. Вслед за Юзефовичем С.К.Рощин в статье «Унгерн в Монголии» назвал «известной натяжкой «утверждение советских историков о том, что Унгерн был ставленником японского империализма.[13]
В капитальной монографии С.Г.Лузянина «Россия – Монголия – Китай в первой половине XX В.» анализирует ряд событий, связанных с пребыванием Унгерна в Монголии и борьбой Советской Росси с ним. Вот одно из интересных заключений автора: «Унгерн, устранив Китай из Монголии, превратил её в потенциальную «зону» для российской гражданской войны. Советское руководство теперь могло ориентировать свою монгольскую политику не только на цели освобождения монгольского народа от китайского и унгеровского режимов, но и уничтожение классового врага на чужой территории, расширяя, таким образом, революционной плацдарм на Востоке»[14]
Академик Б. Ширендыб в 50-70-хгодах написал ряд книг о Монгольской народной революции1921года. Важной составной частью этой революции была борьба красных монголов, при поддержке Советской России, против Унгерна. Поэтому в книгах Ширендыба Унгерн занимает большое место.[15]
Так же нельзя не отметить книгу Е.Белова «Барон Унгерн фон Штернберг» Биография. Идеология. Военные походы1920-1921гг.Аврот применяет широкий источниковедческий материал, пытается проследить весь жизненный путь барона, дать оценку го поступкам.[16]
Барон Унгерн фон Штернберг - личность, несомненно, незаурядная и загадочная, до сих пор притягивающая интерес историков. С ним ясно все, и одновременно непонятно ничего. Вся советская, а затем практически вся постсоветская история в вопросе о бароне Унгерне фон Штернберге основывалась (и основывается) на мифах, авторами которых были господа товарищи Шумяцкий (уполномоченный НКИД в Сибири и Монголии и член Реввоенсовета 5-й Краснознаменной армии) и Е.Ярославский (Губельман) (в 1921 г. член Сибирского бюро РКП (б), обвинитель на судебном процессе против Унгерна, в дальнейшем, с 1939 г., академик АН СССР - историк партии большевиков и атеизма).[17]
Миф первый: "Барон был сумасшедший маньяком".
Если говорить серьезно, то окончательный диагноз барону мог бы поставить только психиатр, а этого никто из медиков даже заочно не пытался сделать. Это по обывательским меркам он был сумасшедший, но сумасшедший ровно настолько, насколько им мог быть человек, который провел на войне почти 6 лет, каждый день, сталкиваясь со смертью, грязью и кровью. [18]
По мнению Юзефовича, скорее всего, можно говорить о глобальной переоценке ценностей, связанной с воздействием войны, под влиянием падения традиционного уклада жизни общества, когда человеческая жизнь потеряла ценность, а понятия добра и зла получили иной оттенок.[19]
В таком случае барон был продуктом своего времени и обстоятельств (более подробно процесс такой переоценки ценностей показан в фильме Ф. Копполы "Апокалипсис наших дней"). Все поступки барона (обет трезвости и введение сухого закона накануне выступления в поход на Ургу, дипломатичность, умелое использование обычаев монголов и китайцев, принципы идеологии) говорят о наличии трезвого рассудка.[20]
Белов полагает, что Унгерн был необычной личностью (отчаянно храбрый, неординарно мыслящий, обладающий огромными знаниями в области религий и культов, философии, обладающий практически неограниченной властью и при этом абсолютно бескорыстный), большим идеалистом (а как показал XX век, за большими идеями всегда следовала большая кровь) и поэтому вызывал сомнения в своей адекватности среди окружавших его людей, зачастую отбросов общества, живущих весьма примитивными понятиями. [21]
Юзефович в своих работах касается вопроса кровожадности и жестокости барона, то ответ можно искать в его же словах: "против убийц у меня есть только одно средство - смерть". К тому же Унгерн ничем не отличался от других идеалистов первой половины прошлого века (Ленин, Троцкий и Гитлер) в стремлении перевоспитать людей, вырастить "новую расу", а тех, кого перевоспитать уже было нельзя, следовало уничтожить (что значит какой-то там отдельный человечек или несколько тысяч по сравнению с глобальной идеей?). Это уже лежит в области психологии и социологии, но не психиатрии.[22]
Все поступки барона, его мистицизм, создание легенд о героических предках и поиск истины на Востоке (что очень модно и в наше время) говорят не о сумасшествии, а о незрелости его личности и стремлении заполнить чем-то внутреннюю душевную пустоту.
Миф второй: "Барон был японским шпионом".
По этому предположению Цибиков считает, что возможно, атаман Семенов был подкуплен японцами (что тоже весьма сомнительно и никем не доказано), однако в отношении Унгерна данный тезис явно придуман советскими чекистами с целью еще более опорочить личность одиозного барона.[23]
В ОГПУ-НКВД-МГБ очень любили предъявлять подобные обвинения полагает Цибиков. По воспоминаниям очевидцев, в Конно-Азиатской дивизии Унгерна никто не имел права давать советы Унгерну под страхом быть исполосованным ташуром в самом лучшем случае. Наиболее "наглых" советчиков ждала смерть.[24]
Даже военный совет командиров дивизии впервые был собран лишь накануне второго штурма Урги. Находившийся в составе Конно-Азиатской отряд японских добровольцев еще не означает, что Унгерн был "японским наймитом".[25]
Кислов в своей работе, по этому вопросу приводит следующее мнение: «До определенного момента Японии действительно были выгодны военные операции Унгерна, направленные на изгнание китайских войск из Монголии.
Однако вряд ли бессребреник Унгерн думал о службе в интересах Японии. Его планы простирались гораздо дальше, он мыслил совершенно другими категориями. Сама же дивизия комплектовалась по добровольческому принципу, и поступить в нее мог каждый.»[26]
Миф третий: "Барон был белогвардейским генералом".
Рощин в своей статье «Унгерн, а Монголии» говорит о следующем: «Белой гвардией" первые добровольцы стали называть себя лишь в противовес "Красной гвардии". Как бы то ни было, под Белым Движением в истории принято называть антибольшевистские силы, лозунгом многих из которых, но не всех было восстановление "Единой, Неделимой Великой России", православная вера и борьба с большевиками».[27]
Да и сейчас упоминание барона современными историками среди генералов Белого Движения бросает тень на знамя Белой борьбы. Ведь ни в одной из белых армий насилие не было официально поощряемо лидерами, и было лишь проявлением жестокости отдельных личностей, а барон Унгерн массовое насилие и убийства по национальному или политическому принципу возвел в ранг официальной доктрины, так же, как и большевики.[28]
У Белова есть следующее мнение: «Был ли Унгерн антибольшевистским лидером - да, но отнюдь не белогвардейским. Он никогда не заявлял о том, что признает Деникина или Колчака, а над последним, по свидетельству соратников постоянно посмеивался. Кроме того, лозунг Белого Движения - "За Единую, Неделимую Великую Россию", как и целый ряд деятелей антибольшевистских сил Унгерн также отрицал. Его устремления лежали в иной плоскости - создание "Ордена военных буддистов", борьба с растлением Запада (упадком белой расы), восстановление монархий - в Монголии, Китае, России и, как конечная цель, создание Срединной Империи во главе с монгольским ханом.[29]
При этом в состав Империи должны были войти обширные земли русского Дальнего Востока, Сибири, Средней Азии, народ не способен самоорганизовываться". Унгерн подчеркивал, что "он нее2-русский патриот". Кроме того, Унгерн, бывший от рождения протестантом, объявил себя буддистом и принял монгольское подданство.[30]
Многие могут возразить, ссылаясь на то, что барон Унгерн признавал свою подчиненность атаману Семенову - а он, дескать, был настоящим белогвардейцем. Действительно, 4 января 1920 г. (по новому стилю) Верховный Правитель России адмирал А.В. Колчак назначил атамана Семенова Главнокомандующим всеми вооруженными силами и походным атаманом всех казачьих войск в Восточной Сибири и Дальнем Востоке. Но до этого момента Семенов не признавал Колчака Верховным, не послал ни одного солдата на противобольшевистский фронт, не забывая при этом грабить колчаковские эшелоны. Сам же Унгерн попадавшихся ему колчаковских офицеров зачастую ставил к стенке мобилизовывал всех бывших русских подданных). О Семенове на допросе Унгерн сказал следующее: "я признавал Семенова официально только для того, чтобы оказать этим благоприятное воздействие на войска".[31] В октябре 1920 г. командующий Дальне-Восточной Русской армией генерал Вержбицкий (сам Семенов был главковерхом) издал приказ: "Начальник Партизанского отряда генерал-майор Унгерн, в последнее время, не соглашаясь с политикой Главнокомандующего атамана Семенова, самовольно ушел с отрядом к границам Монголии, в район юго-западнее г. Акши, почему генерал-майора Унгерна и его отряд исключить из состава вверенной мне армии".[32] Можно спорить, начал ли Унгерн свой первый поход на Ургу с тайного благословения атамана Семенова, или нет, но формально с этого момента Унгерн уже не подчинялся Семенову, и стал полностью самостоятельным командиром отдельной армии. Сам Унгерн по этому поводу сказал на допросе: "Семенов не давал мне деньги, а раз не давал, то и не мог командовать"[33]
Миф четвертый: "Барон был диктатором Монголии".
Ширендыб считает весьма сомнительное утверждение. Барон, по его словам, лишь боролся за восстановление всех свергнутых монархий". После того, как Богдо-хан вновь воцарился на престоле в Халхе, Унгерн благоразумно не стал вмешиваться в его политику, а занялся подготовкой следующего этапа своего грандиозного плана - похода в Китай с целью восстановления династии Циней.[34]
Когда в начале марта 1921 г. Богдо-хан формировал правительство Автономной Внешней Монголии (Халхи), Унгерна даже не было в Урге, он был в походе на юге, где участвовал в битве под Чойри-Сумэ. Унгерн лишь потом был назначен Главнокомандующим вооруженных сил Халхи.[35]
То, что для вербовки монголов-добровольцев в ряды Конно-Азиатской
Унгерн использовал, как бы сказали сейчас, PR-акции, еще не означает, что он обладал диктаторскими полномочиями. Настоящая же мобилизация монголов происходила не по приказу барона, не им лично и не в ряды Конно-Азиатской дивизии.[36]
Приняв из рук барона независимость, монгольские князья быстро забыли о какой бы то ни было благодарности. Планы похода в Китай провалились, в дивизии началось разложение, вызванное бездействием, возникла реальная угроза со стороны монголов, и у барона не оставалось другого выхода, как выступить против ДВР. Безусловно, война с большевиками была в планах Унгерна, но планировал он эту войну на более поздний срок.[37]
Дата: 2019-05-28, просмотров: 269.
