Появление Павла в Афинах - одно из занимательнейших зрелищ, представляемых Новым Заветом и, в особенности, историей Деяний апостольских. Афины были наводнены философами, и - идолами! Мудрость греков ещё имела здесь свою столицу, но дух Сократа, который почитал философию устроительницей благоденствия человеческого, давно исчез. Последователи выспренного Платона были жалкими мечтателями, ученики привлекательно мудрого Эпикура - низкими плотоугодниками; воспитанники суровой Стои - лицемерными самохвалами. Религия была для здешних философов частью гражданского законоположения, которое, несмотря на все свои нелепости, должно было оставаться неприкосновенным из уважения к народным предрассудкам. Они смеялись над богами внутри своих кабинетов, но с благоговением падали ниц пред ними на торжищах. Образованнейшая часть народа разделяла с философами внутреннее равнодушие к религии, менее просвещённая - погружена была в самое грубое суеверие. Впрочем, дух набожности, может быть, как следствие прежней здравой философии, продолжал быть характерным для афинян: их город был наполнен храмами и жертвенниками, и некоторые были посвящены неведомым богам.
 Среди этого народа, который из прежней мудрости своей сохранил только одно её свойство - любознательность, и то в превратном виде, Павел должен был возвестить имя распятого Богочеловека. И Павел, при виде множества истуканов, которыми просвещенные афиняне гордились, как некоей драгоценностью начал проповедовать один. В числе его слушателей были стоики и эпикурейцы, которые остались недовольны услышанным, ибо он проповедовал об Иисусе Христе и Его Воскресении. Ни те, ни другие не верили Павлу. Одни видели в нём пустослова, который хочет убедить людей в том, чему нельзя верить, другие почитали его за провозвестника новых, неслыханных богов. Однако же проповедь Павла никого не оставила равнодушным. Желая знать больше о новом учении, его привели в Ареопаг и попросили повторить услышанное. Для проповеди слова Божия Павел находил опору для проповедуемого христианства в самой иудейской религии, так и здесь он открыл на мёртвом древе язычества место, куда можно было привить живоносные ростки новой религии.
 «Афиняне! - воскликнул он, - по всему вижу я, что вы очень набожны, ибо я, обходя и обозревая ваши святыни, нашел и жертвенник, на котором написано: "неведомому Богу". Этого-то Бога, Которого вы, не зная, почитаете, я проповедую вам» (Деян. 17, 22-23). Слова эти должны были привлечь к себе величайшее внимание афинян. Многозначительная надпись: «неведомому Богу», вероятно, уже давно заставляла хотя бы некоторых из них погружаться в размышления. Даже если они и не были до сих пор внимательны к ней, то напоминание, сделанное Павлом, должно было непременно пробудить в душе их мысли, которые могли только заключаться в словах: Божество неведомое!
 «Бог, - вещал Богодухновенный вития, - сотворивший мир и всё, что в нём, будучи Господом неба и земли, не живёт в рукотворенных храмах, и не требует служения рук человеческих по какой-либо нужде, но Сам даёт всему жизнь и дыхание и всё» (Деян. 17, 24-25).
 Пред этой беспредельной идеей о Всемогущем Творце всяческих сами собой исчезали все неправильные понятия о божествах, заключаемых в капища, и истуканах.
« Бог, попустив быть временам неведения, ныне всем человекам проповедует покаяние, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную посредством предопределенного Им Мужа, о чем дал Он доказательство всем, воскресив Его из мёртвых» (Деян. 17, 31).
Услышав о воскресении мёртвых, многие из мнимых мудрецов не хотели более слушать. Так самая утешительная истина здравого смысла была нестерпима для гордых безумцев, которые «осуетились умствованиями своими, и преданы были похотям сердец их» (Рим. 1, 21). Павел умолк. Впрочем, не все слова его пали на камень и в терны; некоторые из слушавших сокрыли их в сердце своём и уверовали во Иисуса Христа; в числе уверовавших оказался знаменитый Дионисий Ареопагит (Деян. 17, 34).