Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя допускается в случаях, строго оговорённых в п. 1-10 ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья. Таких случаев двенадцать. По сравнению с ранее действовавшими Основами их число фактически удвоилось.
Предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя допускается:
1) в целях проведения медицинского обследования и лечения гражданина, который в результате своего состояния не способен выразить свою волю, с учётом положений п. 1 ч. 9 ст. 20 Закона об охране здоровья;
2) при угрозе распространения инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений;
3) по запросу:
– органов дознания и следствия, суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством,
– органов прокуратуры в связи с осуществлением ими прокурорского надзора,
– органа уголовно-исполнительной системы в связи с исполнением уголовного наказания и осуществлением контроля за поведением условно осуждённого, осуждённого, в отношении которого отбывание наказания отсрочено, и лица, освобождённого условно-досрочно;
4) в случае оказания медицинской помощи несовершеннолетнему в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 20 Закона об охране здоровья, а также несовершеннолетнему, не достигшему возраста, установленного ч. 2 ст. 54 Закона об охране здоровья, для информирования одного из его родителей или иного законного представителя;
5) в целях информирования органов внутренних дел о поступлении пациента, в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что вред его здоровью причинен в результате противоправных действий;
6) в целях проведения военно-врачебной экспертизы по запросам военных комиссариатов, кадровых служб и военно-врачебных (врачебно-лётных) комиссий федеральных органов исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная и приравненная к ней служба;
7) в целях расследования несчастного случая на производстве и профессионального заболевания, а также несчастного случая с обучающимся во время пребывания в организации, осуществляющей образовательную деятельность;
8) при обмене информацией медицинскими организациями, в т. ч. размещённой в медицинских информационных системах, в целях оказания медицинской помощи с учётом требований законодательства о персональных данных;
9) в целях осуществления учёта и контроля в системе обязательного социального страхования;
10) в целях осуществления контроля качества и безопасности медицинской деятельности в соответствии с Законом об охране здоровья.
В этом пособии мы остановимся лишь на тех из перечисленных оснований, которые затрагивают права граждан с психическими расстройствами.[89]
Сведения, составляющие врачебную тайну, не могут быть без согласия гражданина запрошены (и, следовательно, предоставлены) в каких-либо иных случаях (целях), по иным основаниям либо другими лицами, органами или организациями, не названными в ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья. Приведённый перечень является исчерпывающим.
Не вправе запрашивать такие сведения, например, Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации[90], Общественная палата Российской Федерации[91], депутаты[92], даже в том случае, если они по долгу службы выступают в защиту интересов гражданина либо неопределённого круга лиц. В федеральных законах, регулирующих их деятельность, как правило, отмечается, что документы и материалы, которые составляют охраняемую федеральным законом тайну, являются исключением из общего правила об обязанности органов и организаций предоставлять различные сведения по их запросам. В некоторых законодательных актах такая оговорка отсутствует, к примеру, в ст. 15 Основ законодательства РФ о нотариате. В ней указывается, что нотариус имеет право истребовать от физических и юридических лиц сведения и документы, необходимые для совершения нотариальных действий. Впрочем, нотариусы обычно не запрашивают конфиденциальных сведений без согласия гражданина. Не может предоставляться такая информация органам местного самоуправления.[93]
Вместе с тем на практике перечень случаев, при которых допускается передача сведений, относящихсяк врачебной тайне, без согласия гражданина подвергается расширительному толкованию, дополняется нормами других законодательных актов. В результате передача таких сведений осуществляется и иным субъектам, не указанным в перечне ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья. Цели такой передачи установлены рядом федеральных законов. Такими целями являются, в частности, определение возможности выполнения работником трудовых функций; регистрационный учёт граждан по месту пребывания, составление списка кандидатов в присяжные заседатели и др. При этом законодатель каждый раз «забывает» внести соответствующие дополнения в перечень, предусмотренный ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья, создавая коллизию норм.
При соблюдении каких обязательных условий сведения, составляющие врачебную тайну, могут предоставляться органам дознания, следствия и суда без согласия гражданина?
Предоставление сведений указанным органам без согласия гражданина (его законного представителя) допускается только в связи с проведением расследования или судебным разбирательством. Пункт 3 ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья имеет в виду случаи, когда гражданин, в отношении которого запрашиваются сведения, оказывается участником уголовного или гражданского процесса, либо участником производства по делу об административном правонарушении.
1. В рамках уголовного процесса ч. 1 ст. 86 УПК РФ закрепляет право дознавателя, следователя, прокурора и суда собирать в ходе уголовного судопроизводства доказательства путём производства следственных и иных процессуальных действий. Однако она не определяет порядок получения при осуществлении таких действий сведений, составляющих охраняемую законом тайну, в т. ч. врачебную тайну. Данная норма является бланкетной и подлежит применению во взаимосвязи с положениями УПК РФ, определяющими предмет доказывания, регламентирующими основания и порядок проведения следственных и иных процессуальных действий, а также с нормами других законодательных актов, в частности Закона об охране здоровья.[94]
Информация, справки, копии документов, содержащие врачебную тайну, предоставляются органам дознания и следствия, а также суду безвозмездно при наличии надлежащим образом оформленного запроса, в котором указывается срок представления необходимых сведений. Из текста запроса должно следовать, что эти сведения необходимы именно в связи с проведением расследования (судебного разбирательства). Может, например, указываться номер уголовного дела или процессуальный статус лица, в отношении которого запрашиваются сведения (подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, лицо, в отношении которого осуществляется производство по применению принудительных мер медицинского характера, потерпевший, свидетель), или приводиться ссылка на постановление о возбуждении уголовного дела по факту причинения того или иного вреда и прочее. Запрашиваемые сведения могут касаться конкретного лица или лиц. Запросы с требованием предоставить сведения в отношении «всех лиц, состоящих на учёте в диспансере» либо «указать, кто из перечисленных в списке граждан обращался за психиатрической помощью» неправомерны.
Важно, что на этапе до возбуждения уголовного дела при проведении доследственной проверки такая информация затребована и предоставлена быть не может. Правоохранительные органы, зачастую, намеренно не обращают внимания на указанное в законе условие, при котором такая информация может быть запрошена, а именно, «в связи с проведением расследования». Граждане в отличие от правоохранительных органов и суда вполне обоснованно расценивают это условие как обязательное требование закона и в связи с его нарушением обжалуют действия медицинских работников в суд.
Необоснованной в этой связи представляется позиция Судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда (определение от 21 сентября 2010 г. по делу № 33-26890), оставившей без изменения решение Савёловского районного суда г. Москвы от 8 июня 2010 г. об отказе в удовлетворении иска П. к ФГУ «ГБ медико-социальной экспертизы по Московской области» о компенсации морального вреда.
П. в своём иске указал, что администрация ГБ МСЭ выдала справку о его состоянии здоровья по запросу ЛОВД на ст. Смоленск в связи с его заявлением о совершении в отношении него преступления. Справка была выдана с нарушением п. 3 ч. 4 ст. 61 Основ[95], т. к. подобные сведения предоставляются органам дознания только по возбужденному уголовному делу, а на стадии доследственной проверки их распространять запрещается. В данном случае дело возбуждено не было, а имелся только проверочный материал. Действие врачей П. расценивал как вмешательство в его частную жизнь, распространение врачебной тайны, что повлияло на его положение в обществе, в т. ч. в правительственных кругах Республики Беларусь, где о нём сложилось мнение как о нездоровом человеке, а справка явилась основным поводом к отказу в возбуждении дела.
Судом установлено, что в ОДС Оршанского ОВД по факсу поступило заявление П. о привлечении к уголовной ответственности неизвестных лиц, которые после совместного распития спиртных напитков в электропоезде Орша-Смоленск совершили на него нападение с ограблением и избиением. Для сбора информации по указанному факту ЛОВД на ст. Смоленск направило запрос в ГБ МСЭ и получило ответ, который, по мнению истца, является незаконным.
Суд первой инстанции на основании ст. 61 Основ и ст. 9 Закона о психиатрической помощи пришёл к выводу, что закон допускает выдачу сведений, составляющих врачебную тайну, по запросу органов дознания и следствия без согласия гражданина и не запрещает выдачу таких сведений по запросам указанных органов иностранных государств. Поэтому ответчик был вправе выдать указанную информацию по запросу органа дознания и следствия МВД Республики Беларусь. Довод истца о том, что выданная справка послужила поводом для отказа в возбуждении уголовного дела по его заявлению, по мнению суда, также не нашёл своего подтверждения. Нарушений норм материального права, которые могли бы повлечь отмену решения суда первой инстанции, Судебной коллегией не обнаружено.
Этот случай из судебной практики весьма показателен. Судя по фабуле дела, истец – лицо, страдающее психическим расстройством. В своей практике мы не раз встречались с ситуацией, когда сотрудники органов внутренних дел, получив от гражданина сообщение о причинении ему того или иного ущерба, пытались отказать ему в возбуждении уголовного дела, когда им становилось известно о том, что он состоит под наблюдением ПНД. При этом факт совершения в отношении данного гражданина противоправных действий после получения таких сведений уже не проверялся.
Как следует из обстоятельств данного дела, органы внутренних дел Республики Беларусь через своих российских коллег запросили сведения из бюро МСЭ, руководство которого не должно было предоставлять медицинские сведения. Оно могло лишь подтвердить или опровергнуть факт установления данному гражданину группы инвалидности. Сомнителен и вывод Судебной коллегии Мосгорсуда о том, что бюро МСЭ вправе выдавать такие сведения по запросу МВД другого государства лишь исходя из того, что Закон о психиатрической помощи и Основы не содержат на этот счёт запрета. Вопросы передачи сведений по запросу правоохранительных органов иностранных государств регулируются международными договорами, о чём суду должно быть известно.
Если в приведённом случае причинная связь между справкой о психическом состоянии лица и отказом в возбуждении уголовного дела по его заявлению не была судом установлена, то в случае, который приведён ниже, установлена тесная связь между данными, характеризующими психические особенности гражданина, и отказом в возбуждении дела. Впрочем, участковый инспектор получил эти данные не из медучреждения, а путём опроса граждан, т. е. поначалу действовал в рамках закона.
Так, Кувандыкский районный суд Оренбургской области своим решением от 24 января 2012 г. отказал Савицкому С.В. в иске к Гарифуллину о защите чести и достоинства.
Из материалов дела следовало, что Савицкий обратился в МОМВД России «Кувандыкский» с заявлением о привлечении к уголовной ответственности неизвестных лиц, которые нанесли ему телесные повреждения. Участковый инспектор полиции Гарифуллин вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, указав следующее: «Опрошенные Бочкарев В.И., Богданов Ю.В., Астафьева Н.И. охарактеризовали Савицкого С.В. посредственно. Вместе с матерью ведут скрытный образ жизни, ни с кем не общаются, недоброжелательны. На улицу выходят только по крайней необходимости. Ковалева А.И. пояснила, что ранее у неё с соседями регулярно происходили скандалы. Савицкий С.В. считается психически не совсем здоровым человеком, ведёт он себя как-то неадекватно, не как все нормальные люди.»
По мнению истца, Гарифуллин вмешался в его частную жизнь, нарушил медицинскую, личную и семейную тайну, право на достоинство личности, оскорбил и оклеветал его.
По мнению суда, Гарифуллин в соответствии со ст. 144 УПК РФ провёл проверку сообщения о преступлении, на основании ч. 1 ст. 148 УПК РФ вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. В ходе составления текста постановления действия Гарифуллина определялись нормами УПК РФ, а не желанием распространить сведения, относящиеся к оценке личности истца. Сама по себе информация о наличии заболевания у Савицкого не содержит сведений, которые умаляют честь и достоинство или деловую репутацию гражданина. Эта информация не является порочащей или оскорбительной. Согласно п. 3 ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина допускается по запросу органов дознания и следствия в связи с проведением расследования, вследствие чего приведение сведений о здоровье потерпевшего в процессуальном документе не является нарушением врачебной тайны.
В данном деле истец, к сожалению, не совсем правильно сформулировал свои исковые требования. Однако и суд неверно определил его процессуальный статус как потерпевшего, коим он признан не был, поскольку уголовное дело не возбуждалось и потому сведения о состоянии его психического здоровья запрошены быть не могли и, судя по материалам дела, не запрашивались.
Отдельные авторы, зачастую, неверно ориентируют руководителей медорганизаций в плане их обязанности по исполнению требований следственных органов. Так, юрисконсульт ПНД № 22 г. Москвы Т.И. Хохрина, указывает, в частности, на обязательность исполнения «всеми» лечебными учреждениями запросов «сотрудников» Следственного комитета РФ в отношении сведений, относящихся к врачебной тайне, в рамках проверки сообщения о преступлении, а также проведения предварительного расследования и даже реализации других полномочий.[96] Готовность предоставлять конфиденциальные сведения любым «сотрудникам» Следственного комитета фактически по любому поводу – чрезвычайно опасная предпосылка нарушения законности.
Действительно, в соответствии с ч. 2 и 3 ст. 7 Федерального закона от 28 декабря 2010 г. № 403-ФЗ «О Следственном комитете Российской Федерации» требования (запросы, поручения) сотрудника Следственного комитета, предъявленные (направленные, данные) при проверке сообщения о преступлении[97], проведении предварительного расследования или осуществлении других полномочий, обязательны для исполнения всеми предприятиями, учреждениями, организациями, должностными и иными лицами незамедлительно или в указанный в требовании (запросе, поручении) срок. Однако это общее правило должно применяться с учётом специального ограничительного правила, установленного ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья.
Обоснованным в этом плане представляется кассационное определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда Республики Башкортостан от 26 июля 2011 г., оставившей без изменения решение Ишимбайского городского суда РБ от 23 июня 2011 г., а кассационную жалобу Следственного управления Следственного комитета РФ по РБ – без удовлетворения.
Как следовало из материалов дела, Самко Е.Г. обратился в суд с иском к Следственному управлению о компенсации морального вреда за нарушение конституционного права в виде незаконного сбора, хранения, использования и распространения конфиденциальной информации о частной жизни. Самко указал, что при ознакомлении с материалами доследственной проверки, которая проводилась по его заявлению, он обнаружил ксерокопию своей амбулаторной карты с описанием заболеваний и заключениями врачей. Там же находились официальные запросы Следственного управления. Самко пояснил, что незаконные действия ответчика причинили ему физические и нравственные страдания, выразившиеся в том, что все его жалобы на состояние здоровья стали достоянием общественности.
Суд первой инстанции обосновано пришёл к выводу о том, что Следственное управление, направляя запросы в МУЗ «ИЦРБ» о предоставлении информации, составляющей врачебную тайну в отношении Самко, нарушило законодательство, т. к. проведение проверки обращения гражданина не отнесено к основаниям, позволяющим запрашивать такие сведения без согласия гражданина. Суд, установив факт причинения морального вреда Самко, частично удовлетворил его исковые требования, взыскав с ответчика денежную компенсацию.
В этом деле истцу ничто не мешало привлечь в качестве ответчика также и медучреждение, незаконно предоставившее сведения по запросу Следственного управления. По другим известным нам аналогичным делам граждане подают иск и к правоохранительному органу и к медицинской организации. Суды в своих решениях всю вину обычно возлагают исключительно на медицинскую организацию.
В ситуации спора между медучреждением, отказавшим в предоставлении сведений до возбуждения уголовного дела, и запросившим эти сведения правоохранительным органом суд также встаёт на сторону последнего. В решениях судов по делам об административном правонарушении по ст. 17.7 КоАП РФ (умышленное невыполнение законных требований следователя, вытекающих из его полномочий), возбуждаемым против главных врачей больниц в связи с их отказом предоставить сведения, можно обнаружить аргументацию, основанную, по нашему мнению, на неверном толковании норм материального и процессуального права. Так, по мнению Ленинского районного суда г. Тюмени (решение от 25 июня 2013 г. по административному делу № 12-731/2013), проведение проверки в порядке ст. 144 УПК РФ является стадией предварительного расследования и соответственно следователь вправе запрашивать документы в рамках такой проверки. Непредставление следователю сведений в рамках проводимой им проверки, с позиций суда, приведёт к принятию незаконного и необоснованного решения по результатам рассмотрения сообщения о преступлении, что повлечёт за собой нарушение прав и законных интересов лиц и организаций, являющихся потерпевшими от преступления, а виновное лицо избежит ответственности.
В действительности доследственная проверка стадией предварительного расследования не является. Это помимо прочего подтверждает и формулировка ст. 7 Федерального закона «О Следственном комитете Российской Федерации», на которой основывался суд. В ней право затребовать документы предусматривается в двух разных случаях: в ходе проверки сообщения о преступлении «и» в ходе проведения предварительного расследования. В п. 3 ч. 4 ст. 13 Закона об охране в качестве основания для запроса сведений, составляющих врачебную тайну, включены лишь случаи проведения расследования. В этой связи главный врач больницы, отказывая в предоставлении запрошенных сведений, вполне обоснованно просил следователя изменить основание для их получения, что сделано не было. Предварительное расследование принято считать стадией уголовного процесса, которая является следующей за стадией возбуждения уголовного дела. Доследственная же проверка, как известно, предшествует стадии возбуждения уголовного дела и потому находится «за скобками» уголовного процесса.
Вместе с тем, следует заметить, что в столь категоричных суждениях суда по поводу неминуемого принятия следователем незаконного и необоснованного решения в случае, если ему будет отказано в выдаче запрошенной им информации в ходе доследственной проверки, доля истины присутствует. Вероятно, целесообразно было бы рассмотреть вопрос о расширении оснований, предусмотренных п. 3 ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья, за счёт включения случаев проведения проверки сообщения о преступлении. Однако ставить этот вопрос можно будет только после того, как этап доследственной проверки будет признан стадией уголовного процесса и обретёт чёткое процессуальное регулирование.
Данное замечание имеет под собой основу. Возможны случаи, когда затребованные о пациенте сведения касаются, например, обстоятельств причинения вреда его здоровью или его смерти в психиатрическом учреждении. По результатам изучения следователем запрошенных документов медработники могут быть обвинены в халатности или другом преступлении. Предоставление таких документов следователю на этапе доследственной проверки может привести к нарушению прав медработников. Согласно ч. 1 ст. 51 Конституции РФ «никто не обязан свидетельствовать против себя самого…». В данной ситуации таким свидетельством могут оказаться меддокументы умершего пациента. Их получение должно производиться в рамках следственного действия (обыска, выемки) по возбужденному уголовному делу.
Одной из попыток правоохранительных органов обойти установленные законом запреты в отношении запроса сведений медицинского характера на этапе доследственной проверки в рамках ст. 144–145 УПК РФ явилось письмо Следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по г. Москве от 7 марта 2008 г. № 216/2-р-08/1602 в адрес Департамента здравоохранения г. Москвы. В письме говорилось о необходимости получения следователями меддокументации (амбулаторных карт, историй болезни) в рамках проведения доследственных проверок сообщений о преступлениях с целью назначения судебно-медицинских исследований для определения тяжести причинённого вреда здоровью. Указывалось, что медучреждения отказывают следователям в представлении запрашиваемой документации, ссылаясь на врачебную тайну. В письме содержалась просьба дать указание подчинённым медучреждениям выдавать следователям необходимую им меддокументацию. В качестве правового основания указывался п. 5 ч. 4 ст. 61 Основ, допускавший предоставление таких сведений без согласия гражданина при наличии оснований, позволяющих полагать, что вред здоровью гражданина причинен в результате противоправных действий.
В Законе об охране здоровья данное основание предусмотрено п. 5 ч. 4 ст. 13. В отличие от основания, сформулированного п. 5 ч. 4 ст. 61 Основ, в нём прямо указывается, какие именно органы должны в данном случае информироваться. То есть информация о поступлении пациента, в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что вред его здоровью причинен в результате противоправных действий, предназначена исключительно для полиции и других органов внутренних дел. Порядок информирования утверждён приказом Минздравсоцразвития России от 17 мая 2012 г. № 565н, согласно которому медорганизации передают сведения в территориальные органы МВД России по месту своего нахождения. Сведения о поступлении (обращении) пациентов передаются в случаях наличия у них перечисленных в документе признаков причинения вреда здоровью в результате совершения противоправных действий.
В информационном письме Департамента здравоохранения г. Москвы от 16 мая 2008 г. № 12–17/220 «О порядке представления информации, содержащей сведения, составляющие врачебную тайну», подготовленном в ответ на указанное письмо Следственного управления, главным врачам медучреждений было дано указание при рассмотрении запросов, подписанных руководителями следственного органа, об истребовании меддокументации руководствоваться п. 3 и 5 ч. 4 ст. 61 Основ и представлять необходимую меддокументацию. Ссылка на п. 3 ч. 4 ст. 61 Основ (по Закону об охране здоровья эта норма соответствует п. 3 ч. 4 ст. 13) нельзя признать обоснованной, поскольку по этому основанию сведения могут запрашиваться лишь по возбужденному уголовному делу, а никак не в рамках доследственных проверок сообщений о преступлениях. Не может осуществляться передача сведений, содержащих врачебную тайну, Следственному комитету и по основанию, предусмотренному п. 5 ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья (п. 5 ч. 4 ст. 61 Основ), поскольку такие сведения теперь вправе получать лишь органы внутренних дел. Данное информационное письмо ныне утратило силу и не подлежит применению.[98]
Выемка медицинских документов. От запроса сведений, составляющих врачебную тайну, в виде выписок, справок, копий документов следует отличать выемку подлинников меддокументов, являющуюся следственным действием. Согласно п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК РФ только суд, в т. ч. в ходе досудебного производства, правомочен принимать решение о производстве выемки документов, содержащих охраняемую законом тайну. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 г. № 26 судам было специально разъяснено, что выемка амбулаторных карт и историй болезни производится на основании не запроса, а судебного решения (ч. 3 ст. 183, ст. 165 УПК РФ).99 В случае необходимости выемки документов, содержащих врачебную тайну, следователь с согласия руководителя следственного органа, а дознаватель с согласия прокурора возбуждает перед судом ходатайство о производстве следственного действия, о чём выносится постановление. Ходатайство рассматривается единолично судьёй не позднее 24 часов с момента поступления. Рассмотрев указанное ходатайство, судья выносит постановление о разрешении производства следственного действия или об отказе в его производстве с указанием мотивов отказа. При производстве выемки ведётся протокол с участием понятых. Копия протокола остаётся в медицинской организации.
Как указано в информационном письме Департамента здравоохранения г. Москвы от 4 октября 2010 г. № 12-18-15782, копия меддокументации, подлежащей изъятию в соответствии с решением суда, должна храниться в учреждении здравоохранения.
Как противоречащую нормам УПК РФ и разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ можно расценить позицию Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, изложенную в кассационном определении от 15 мая 2013 г. № 56-О13-21. В своей кассационной жалобе на приговор Приморского краевого суда адвокат осуждённой обратил внимание на то, что заключение СПЭ от 19 февраля 2010 г. является недопустимым доказательством ввиду того, что при её проведении эксперты использовали историю болезни под экспертной, которая была изъята из психиатрической [99] больницы без судебного решения, что противоречит требованиям ст. 165 УПК РФ.
Судебная коллегия, тем не менее, оставила кассационную жалобу без удовлетворения. По её мнению, исследование экспертами истории болезни подэкспертной, изъятой из психиатрической больницы без судебного решения, не может влечь признание заключения СПЭ недопустимым доказательством. Процитировав положения п. 7 ч. 2 ст. 29 и ч. 3 ст. 183 УПК РФ о судебном порядке выемки документов, содержащих охраняемую законом тайну, а также положения п. 3 ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья, из которых ясно следует, что предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина допускается по запросу органов следствия в связи с проведением расследования, Судебная коллегия пришла к неожиданному выводу, что отраслевое законодательство предусматривает возможность изъятия сведений, составляющих врачебную тайну, при отсутствии судебного решения.
Поскольку выемка, как уже указывалось, является следственным действием, выемка меддокументов не может производиться на этапе доследственной проверки. Однако в связи с изменениями, внесёнными в ст. 144 УПК РФ Федеральным законом от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ, в соответствии с которыми на этапе рассмотрения сообщения о преступлении стало возможным назначение судебной экспертизы, некоторые судьи стали выдавать санкцию на выемку меддокументов ещё до возбуждения уголовного дела. В свою очередь, суды апелляционной инстанции оставляют без изменения постановления судов первой инстанции об удовлетворении ходатайства следователя о разрешении выемки меддокументов по материалам доследственной проверки.[100]
Возможность назначения на этапе доследственной проверки СПЭ является юридическим нонсенсом. Руководителем ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского в адрес Генерального прокурора РФ была направлена справка, в которой, в частности указывалось, что производство СПЭ на этапе проверки сообщения о преступлении не может проводиться лицу без его согласия, при отсутствии доказательной базы; производство стационарной
СПЭ по срокам «не укладывается» в отведённые законом сроки проведения доследственной проверки. Ответ, полученный из Генпрокуратуры РФ, обескураживает своим правовым нигилизмом. В нём было сказано, что в случае, если по результатам проведения СПЭ будет выяснено, что подэкспертный невменяем, то следователь откажет в возбуждении уголовного дела.[101]Генпрокуратура, таким образом, игнорирует очевидное. Во-первых, невменяемым лицо признают не эксперты, а суд. Во-вторых, принятие решения о возбуждении уголовного дела не находится в зависимости от того, вменяемо лицо, подлежащее уголовной ответственности, или нет. В-третьих, если психическое расстройство будет выявлено у направленного на экспертизу пострадавшего, то это не исключает преступного характера совершённых в отношении него действий. В-четвёртых, эксперты не в состоянии дать заключение при отсутствии сведений, которые могут быть получены лишь в рамках предварительного расследования.
Руководители экспертных учреждений вполне обоснованно возвращают постановления следователей (дознавателей) о производстве СПЭ, вынесенные на этапе доследственной проверки, без исполнения, мотивируя свои действия тем, что согласно ст. 26 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» круг лиц, которые могут быть направлены на судебную экспертизу, определяется процессуальным законодательством. Согласно ч. 5 ст. 56, ч. 3 и 4 ст. 195, ст. 196 и ч. 5 ст. 445 УПК РФ экспертизе могут подвергаться подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, свидетель, а также лицо, в отношении которого применяются принудительные меры медицинского характера. При проведении же доследственной проверки сообщения о преступлении процессуально-правовое положение подэкспертного не определено. Это не позволяет решить такие принципиальные вопросы, как добровольность или недобровольность экспертизы, характер и содержание экспертных вопросов, объём прав лица, направляемого на экспертизу. Помимо этого указывается обычно на недостаточность собранных дознавателем (следователем) объектов и материалов, восполнить которые уже невозможно из-за нехватки времени.[102]
К органам дознания, которые вправе запрашивать сведения, составляющие врачебную тайну, ст. 40 УПК РФ относит: органы внутренних дел, входящие в их состав территориальные, в т. ч. линейные, управления (отделы, отделения) полиции, органы ФСБ, Федеральной службы судебных приставов, госнаркоконтроля, госпожнадзора; таможенные органы; начальники учреждений и органов УИС; командиры воинских частей, соединений, начальники военных учреждений или гарнизонов; капитаны судов, находящихся в дальнем плавании; руководители геологоразведочных партий и зимовок, удаленных от мест расположения органов дознания; главы дипломатических представительств и консульских учреждений РФ.
Предварительное следствие производится следователями Следственного комитета РФ, органов внутренних дел, ФСБ, госнаркоконтроля, которые также вправе обратиться в медорганизацию с соответствующим запросом.
Непредставление или несвоевременное представление в государственный орган (должностному лицу) сведений (информации), представление которых предусмотрено законом и необходимо для осуществления этим органом (должностным лицом) его законной деятельности, а равно представление таких сведений в неполном объёме или в искажённом виде влечёт предупреждение или наложение административного штрафа на граждан в размере от 100 до 300 руб.; на должностных лиц – от 300 до 500 руб.; на юридических лиц – от 3 до 5 тыс. руб. (ст. 19.7 КоАП РФ).
2. В рамках производства по делу об административном правонарушении в соответствии со ст. 26.10 КоАП РФ судья, орган, должностное лицо, в производстве которых находится дело об административном правонарушении, вправе вынести определение об истребовании сведений, необходимых для разрешения дела. Истребуемые сведения должны быть направлены в трёхдневный срок со дня получения определения, а при совершении административного правонарушения, влекущего административный арест либо административное выдворение, незамедлительно. При невозможности представления указанных сведений организация обязана в трёхдневный срок уведомить об этом в письменной форме судью, орган, должностное лицо, вынесших определение.
Сведения, составляющие врачебную тайну, могут быть истребованы после вынесения определения о возбуждении дела об административном правонарушении и проведении административного расследования (п. 4 ч. 4 ст. 28.1 КоАП РФ). Административное расследование согласно ст. 28.7 КоАП РФ проводится в случаях, если после выявления административного правонарушения в ряде областей законодательства (в области санитарно-эпидемиологического благополучия населения, законодательства о наркотических средствах и др.) осуществляется экспертиза или иные процессуальные действия, требующие значительных временных затрат. Решение о возбуждении дела и проведении расследования принимается должностным лицом, уполномоченным в соответствии со ст. 28.3 КоАП РФ составлять протокол об административном правонарушении, в виде определения, а прокурором в виде постановления.
Из текста п. 3 ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья, согласно которому сведения, составляющие врачебную тайну, могут предоставляться только в связи с проведением расследования или судебным разбирательством, можно сделать вывод, что указанные сведения не могут предоставляться в случаях, не связанных с проведением административного расследования. Это касается тех случаев, когда дело об административном правонарушении считается возбужденным с момента составления протокола об административном правонарушении или протокола осмотра места совершения правонарушения (п. 1–3 ч. 4 ст. 28.1 КоАП РФ), т. е. в тех случаях, когда проведения административного расследования не требуется.
В соответствии со ст. 17.7 КоАП РФ умышленное невыполнение законных требований следователя, дознавателя или должностного лица, осуществляющего производство по делу об административном правонарушении, влечёт наложение административного штрафа на граждан в размере от 1 тыс. до 1 тыс. 500 руб.; на должностных лиц – от 2 до 3 тыс. руб.; на юридических лиц – от 50 до 100 тыс. руб. либо административное приостановление деятельности на срок до 90 суток.
3. В рамках гражданского процесса органом, правомочным запросить сведения, составляющие врачебную тайну, является только суд (федеральный судья, мировой судья). В соответствии с ч. 1 ст. 57 ГПК РФ стороны и другие лица, участвующие в деле, представляют доказательства. Суд вправе предложить им представить дополнительные доказательства. В случае если представление необходимых доказательств для этих лиц затруднительно, в частности по причине того, что эти доказательства являются сведениями, составляющими врачебную тайну, суд по ходатайству указанных лиц оказывает содействие в собирании и истребовании доказательств. В ходатайстве об истребовании доказательства должно быть обозначено доказательство (например, амбулаторная карта), а также указано, какие обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела, могут быть подтверждены или опровергнуты этим доказательством, указаны причины, препятствующие получению доказательства (в данном случае такой причиной служит конфиденциальный характер информации и особый порядок её предоставления), и место нахождения доказательства (диспансер, больница). Суд выдает стороне запрос для получения доказательства или запрашивает доказательство непосредственно. Лицо, у которого находится истребуемое судом доказательство, направляет его в суд или передает в запечатанном виде на руки лицу, имеющему соответствующий запрос, для представления в суд (ч. 2 ст. 57 ГПК РФ).
ГПК РФ предусматривает специальную норму об ответственности за непредставление сведений по запросу суда. Согласно ч. 3 ст. 57 ГПК РФ должностные лица или граждане, не имеющие возможности представить истребуемое судом доказательство вообще или в установленный судом срок, должны известить об этом суд в течение 5 дней со дня получения запроса с указанием причин. В случае неизвещения суда, а также в случае невыполнения требования суда о представлении доказательства по причинам, признанным судом неуважительными, на виновных должностных лиц или на граждан, не являющихся лицами, участвующими в деле, налагается штраф – на должностных лиц в размере до 1 тыс. руб., на граждан – до 500 руб. При этом наложение штрафа не освобождает соответствующих должностных лиц и граждан, владеющих истребуемым доказательством, от обязанности представления его суду.
Не является нарушением врачебной тайны ознакомление судьи с меддокументацией истца (ответчика), озвучивание врачом в судебном заседании диагноза своего пациента, являющегося стороной по делу, если выставленный ему диагноз имеет отношение к предмету спора.
Так, Судебная коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда (апелляционное определение от 11 января 2013 г. по делу № 33-315/2013) оставила без изменения решение Чкаловского районного суда г. Екатеринбурга об отказе в удовлетворении иска Савченко к областному учреждению здравоохранения о признании незаконными действий врача, выразившихся в разглашении его диагноза в ходе судебного заседания по гражданскому делу.
Было установлено, что в ходе рассмотрения дела по иску Савченко к учреждению здравоохранения о взыскании заработной платы, убытков и компенсации морального вреда врач как представитель медучреждения, возражая против исковых требований Савченко, без согласия последнего и предварительного запроса суда сообщил суду его диагноз, являющийся врачебной тайной.
Суд пришёл к выводу, что сообщение диагноза заболевания истца вызывалось необходимостью объективного рассмотрения трудового спора, т. к. без сообщения диагноза и пояснения симптомов психического расстройства истца не представлялось возможным доказать в суде, что доводы истца искажены в его трактовке и не соответствуют действительности. При разрешении спора суду требовалось проверить обстоятельства установления непригодности истца к выполнению его профессиональной деятельности.
Дата: 2019-04-23, просмотров: 312.