Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Истцом по виндикационному иску выступает невладеющий собственник, а ответчиком – незаконный владелец. Однако новая редакция ГК РФ предусматривает истребование вещи у добросовестного приобретателя (ст. 228-229). Кроме того, законодатель предлагает закрепить право подачи виндикационного иска не только за собственником имущества, но и за лицами, имеющими на нее ограниченные права (ст. 227).

Как обоснованно отмечается в литературе, основной смысл права собственности как института гражданского права состоит в предоставлении собственнику возможности требовать возврата себе своей вещи, виндикационный иск выражает саму сущность права собственности.[144]

В судебной практике «чистоте» титула собственника уделяется повышенное внимание. Так, если будет установлено, что титул собственника был основан на ничтожной сделке либо акте государственного органа или органа местного самоуправления, не соответствующем законодательству, то правовые основания для удовлетворения виндикационного иска отсутствуют. По одному из дел арбитражный суд прямо указал на то, что истец не приобрел право собственности на имущество, и у него не имелось достаточных оснований для его истребования.[145]

Ответчиком по виндикационному иску является незаконный владелец, у которого фактически находится имущество. Иск, предъявленный к лицу, в незаконном владении которого имущество находилось, но к моменту рассмотрения дела отсутствует, удовлетворению не подлежит.[146]

Поэтому до предъявления виндикационного иска собственник или титульный владелец должен отыскать утраченную вещь во владении ответчика. Стороны спора по виндикационному иску не имеют иной связи, кроме самой вещи. Ни при каких обстоятельствах их не могут связывать обязательственные правоотношения по поводу виндицируемой вещи.

В отличие от реституционного иска, виндикация направлена на возврат вещи ее настоящему собственнику от любого третьего лица, незаконно владеющего спорной вещью, в то время как требование о применении реституции всегда адресовано конкретному лицу, независимо от того, имеется ли у него право на спорную вещь. К тому же у реституции более широкая и при этом вполне определенная задача: охрана имущественного оборота и правопорядка в целом.

Субъектом права на виндикацию является собственник (или иной титульный, т. е. законный, владелец), который, следовательно, должен доказать свое право на истребуемое имущество, т. е. его юридический титул. Такое доказывание облегчается в случаях, когда речь идет о недвижимом имуществе, права на которое подлежат государственной регистрации.

Субъектом обязанности (ответчиком по иску) здесь является незаконный владелец, фактически обладающий вещью на момент предъявления требования. Если к этому моменту вещи у ответчика не окажется, то виндикационный иск к нему предъявлять нельзя, ибо исчез сам предмет виндикации. Можно, однако, предъявить к такому лицу иск о возмещении причиненных им собственнику убытков (ст. 15 и 1064 ГК РФ).

Объектом виндикации во всех без исключения случаях является индивидуально-определенная вещь, сохранившаяся в натуре. Невозможно предъявить виндикационный иск в отношении вещей, определенных родовыми признаками или не сохранившихся в натуре (например, в случае, когда спорное строение капитально перестроено, а не просто отремонтировано фактическим владельцем и по сути стало новой недвижимой вещью). Ведь содержание такого иска – возврат конкретной вещи, а не ее замена другой вещью или вещами того же рода и качества.

При наличии названных условий собственник вправе истребовать свою вещь, обнаруженную им у непосредственного нарушителя. Но дело осложняется в тех практически наиболее значимых случаях, когда выбывшая из владения собственника вещь впоследствии обнаруживается у иного владельца, который сам приобрел ее у третьих лиц. Например, в период расторжения брака между супругами бывший муж без согласия жены продал через комиссионный магазин автомобиль, являвшийся объектом их совместной собственности. Предъявленное бывшей женой требование о возврате автомобиля новый владелец, понесший к тому же расходы по его ремонту, отклонил. Чьи интересы – собственника или приобретателя – заслуживают здесь предпочтение?

При ответе на этот вопрос следует иметь в виду, что истребование имущества собственником во всех без исключения случаях могло бы серьезно осложнить гражданский оборот, ибо тогда любой приобретатель оказался бы под угрозой лишения полученного имущества и потому нуждался бы в дополнительных гарантиях. Вместе с тем не могут быть оставлены без гражданско-правовой защиты и законные интересы собственника, нередко заключающиеся в получении конкретного имущества, а не в денежной компенсации за него.

Поэтому закон традиционно различает два вида незаконного владения чужой вещью, порождающего различные гражданско-правовые последствия. При добросовестном владении фактический владелец вещи не знает и не должен знать о незаконности своего владения (а по сути, чаще всего о том, что передавший ему вещь отчуждатель был не управомочен на ее отчуждение). Такое возможно, например, при приобретении вещи в комиссионном магазине или на аукционной распродаже, когда продавец умышленно или по незнанию скрыл от покупателя отсутствие требуемых правомочий. Собственник вправе опровергнуть возражение приобретателя о его добросовестности, доказав, что при совершении сделки приобретатель должен был усомниться в праве продавца на отчуждение имущества. При недобросовестном владении фактический владелец знает либо по обстоятельствам дела должен знать об отсутствии у него прав на имущество (например, похититель или приобретатель вещи «с рук» по заведомо низкой цене).

§ 2. Условия удовлетворения виндикационного иска.
Возможность истребования вещи от лица,
получившего ее от неуправомоченного отчуждателя

Понятно, что у недобросовестного приобретателя имущество может быть истребовано собственником во всех случаях, без каких бы то ни было ограничений. У добросовестного приобретателя, напротив, невозможно истребовать деньги и предъявительские ценные бумаги (п. 3 ст. 302 ГК РФ), во-первых, из-за практических сложностей теоретически возможного доказывания их индивидуальной определенности, во-вторых, по причине возможности получения однородной по характеру (денежной) компенсации от непосредственного причинителя имущественного вреда.

От добросовестного приобретателя имущество ранее можно было истребовать в двух случаях, проект ГК предлагает еще и третий.

Во-первых, если такое имущество было им получено безвозмездно (по договору дарения, в порядке наследования и т. п.), поскольку такое изъятие не нанесет ему имущественных убытков, но будет способствовать восстановлению нарушенного права собственности (п. 2 ст. 302 ГК РФ). В то же время возмездность приобретения сама по себе не свидетельствует о добросовестности приобретателя. Во-вторых, в случае возмездного приобретения вещи добросовестным приобретателем имеет значение способ выбытия вещи у собственника.

Если имущество первоначально выбыло у собственника по его воле (например, отдано им в аренду, а затем незаконно продано арендатором третьему лицу), он не вправе истребовать его у добросовестного приобретателя. Ведь последний действовал субъективно безупречно, в отличие от самого собственника, допустившего неосмотрительность в выборе контрагента. Собственник не лишается при этом возможности требовать возмещения убытков, причиненных ему таким недобросовестным партнером. В связи с этим, в частности, при разбирательстве в суде упомянутого выше спора о продаже автомобиля бывшим супругом без согласия другого супруга (сособственника) было учтено, что автомашина находилась в управлении одного из них с согласия другого, следовательно, первоначально вышла из его владения по его воле. В указанных случаях принято говорить об ограничении виндикации в отношении добросовестного приобретателя чужого имущества.

Но если имущество выбыло из владения собственника помимо его воли (утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, например арендатором, хранителем или перевозчиком; похищено у того или другого; выбыло из их владения иным путем помимо их воли), оно может быть истребовано даже и у добросовестного приобретателя. Ведь здесь субъективно безупречно поведение как приобретателя, так и собственника. Но приобретатель является хотя и добросовестным, но все же незаконным владельцем, поэтому предпочтительны интересы собственника. В этой ситуации за добросовестным приобретателем сохраняется право на возмещение убытков, причиненных ему отчуждателем вещи.

Возможность истребования вещи у ее добросовестного возмездного приобретателя закон теперь распространяет также и на случаи, когда вещь выбыла не только от собственника, но и от лица, которому имущество было передано собственником во владение, например, от субъекта ограниченного вещного права или от арендатора, помимо его воли (но первоначально, следовательно, выбыло от самого собственника по его воле) (п. 1 ст. 302 ГК РФ). Этим в большей мере защищаются интересы не только собственников, но и добросовестных субъектов права хозяйственного ведения и оперативного управления, а также арендаторов. Ведь они заинтересованы в использовании конкретного имущества, которое собственник при отсутствии указанного правила не смог бы сам истребовать от добросовестного возмездного приобретателя.

В любом случае, ответчик может быть признан добросовестным приобретателем имущества только при условии, что сделка, по которой он приобрел владение спорным имуществом, отвечает признакам действительной сделки во всем, за исключением того, что она совершена неуправомоченным отчуждателем. Более того, хотя приобретатель не может быть признан добросовестным, если на момент совершения сделки по приобретению имущества право собственности в Едином государственном реестре прав (ЕГРП) было зарегистрировано не за отчуждателем или в ЕГРП имелась отметка о судебном споре в отношении этого имущества, запись в ЕГРП о праве собственности отчуждателя не является бесспорным доказательством добросовестности приобретателя.

Третьим случаем является ситуация, когда недвижимость приобретена у лица, право которого на нее не было зарегистрировано.

При отказе в удовлетворении виндикационного иска возникает вопрос о юридической судьбе вещи, оставшейся у добросовестного приобретателя вследствие известных ограничений виндикации.

Согласно п. 1 ст. 17 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» вступившие в законную силу судебные акты признаются, наряду с иными, основанием для государственной регистрации прав. В силу п. 1 ст. 28 этого же Федерального закона государственный регистратор не вправе отказать в государственной регистрации права, установленного вступившим в законную силу решением суда. Таким образом, можно говорить о том, что акт государственной регистрации сделки представляет собой дополнительный юридически значимый элемент, обязательное требование законодательства. Именно с моментом государственной регистрации законодательство связывает возникновение и прекращение тех или иных прав на недвижимое имущество. То есть государственная регистрация имеет не техническое, а юридическое (правообразующее) значение, что чрезвычайно важно в условиях имущественного оборота.

Если судом отказано в удовлетворении требований собственника о возврате имущества, то в случае, когда право собственности подлежит государственной регистрации, решение суда является основанием для регистрации перехода права собственности к покупателю. Хотя изначально ГК РФ не предусматривал такого основания возникновения права собственности, нельзя не отметить, что ст. 183 ГК РСФСР 1922 г. устанавливала, что «если имущество продано не собственником, покупатель приобретает право собственности лишь в тех случаях, когда согласно ст. 59 и 60 собственник не вправе истребовать от него имущества». Таким образом, обозначенный подход к проблеме добросовестного приобретения права собственности на недвижимость был обусловлен историческим опытом отечественного правового регулирования.

Поскольку до 2005 г. в ГК РФ 1994 г. не было прямого ответа на вопрос о том, какое право на вещь возникает у добросовестного приобретателя и что происходит с правом собственника, так как ст. 302 ГК РФ не определяла правовой режим соответствующей вещи, и даже судебная практика не вносила полную ясность в этот вопрос, в отечественной науке возникла дискуссия. Так, еще В. А. Рахмилович обоснованно обращал внимание на то, что в практике арбитражных судов «речь идет только о покупателе, а не о добросовестном приобретателе вообще, и только о тех случаях, когда требуется государственная регистрация».[147] Несмотря на это можно сказать, что судебная практика того времени имела тенденцию присвоить титул собственника добросовестному приобретателю, если невозможно было истребовать у него имущество в силу ограничений, установленных ст. 302 ГК РФ. Ранее эта правовая позиция была превалирующей и в доктрине гражданского права, найдя отражение в работах
Б. Б. Черепахина[148] и Г. Н. Амфитеатрова[149], поддерживалась большинством советских и российских цивилистов[150].

Против такого подхода выступил К. И. Скловский, полагающий, что добросовестный приобретатель не вправе претендовать на признание его собственником, и к нему должны применяться правила ст. 234 ГК РФ о приобретательской давности.[151] Однако такая позиция не нашла поддержки в науке гражданского права, не реализовалась в судебной практике и не была воспринята законодателем. Причиной этого стало игнорирование различий в правовом положении добросовестного приобретателя (ст. 302 ГК РФ) с одной стороны, и добросовестного (давностного) владельца (ст. 234 ГК РФ) – с другой. В литературе обоснованно обращается внимание на то, что добросовестный приобретатель – это не просто фактический владелец (хотя бы и «для давности»); специфика его защиты не оставляет сомнений в том, что объектом таковой выступает право на вещь. А поскольку это право не зависит от каких бы то ни было иных прав на ту же вещь и, более того, противопоставляется им в виндикационном процессе, то добросовестный приобретатель является собственником спорной вещи.[152]

Как уже отмечалось, в начале 2005 г. был введен в действие п. 2 ст. 223 ГК РФ, согласно которому недвижимое имущество признается принадлежащим добросовестному приобретателю (п. 1 ст. 302) на праве собственности с момента такой регистрации, за исключением предусмотренных ст. 302 случаев, когда собственник вправе истребовать такое имущество от добросовестного приобретателя.

Одновременно со ст. 223 ГК РФ были внесены изменения в Федеральный закон «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». Глава V дополнилась ст. 31.1, согласно которой собственник жилого помещения, который не вправе его истребовать от добросовестного приобретателя, а также добросовестный приобретатель, от которого было истребовано жилое помещение, имеет право на разовую компенсацию за счет казны Российской Федерации.[153]

То есть приведенными изменениями были установлены правовые основания для приобретения права собственности добросовестными приобретателями на недвижимое имущество, а также система финансовой ответственности Российской Федерации за утрату права собственности на жилые помещения. Таким способом разрешалась правовая коллизия, когда, с одной стороны, собственники считались таковыми лишь формально, так как владение и пользование имуществом осуществлял добросовестный приобретатель, а право распоряжения, хотя и оставалось за собственником, но реализовано быть не могло; а с другой стороны, добросовестный приобретатель сталкивался с трудностями при совершении сделок с таким имуществом. Очень важно, что собственник жилого помещения, который не вправе его истребовать от добросовестного приобретателя, а также добросовестный приобретатель, от которого было истребовано жилое помещение, получили право на разовую компенсацию за счет казны Российской Федерации. Размер данной компенсации исчисляется из суммы, составляющей реальный ущерб, но не может превышать 1 млн руб. Указанные положения применяются в случае, если государственная регистрация права собственности добросовестного приобретателя на жилое помещение была проведена после 1 января 2005 г. Указанные положения можно рассматривать как своеобразный финансовый амортизатор, смягчающий последствия разрешения коллизии между интересами невладеющего собственника и добросовестного приобретателя недвижимости.  

Расчеты при возврате имущества. При удовлетворении виндикационного иска, т. е. при истребовании собственником имущества из чужого незаконного владения, возникает вопрос о судьбе доходов, которые принесло или могло принести данное имущество, и о возмещении затрат на его содержание, ремонт или улучшение, произведенных фактическим владельцем.

Ответ на него также зависит от того, было ли фактическое владение добросовестным или недобросовестным. В силу ст. 303 ГК РФ собственник вправе потребовать от недобросовестного владельца возврата не только конкретного имущества, но и всех доходов, которые этот владелец извлек или должен был извлечь из имущества за все время своего владения им (либо их компенсации).

На добросовестного владельца такая обязанность ложится лишь за время, когда он узнал или должен был узнать о незаконности своего владения. За добросовестным владельцем истребуемого имущества признается также право оставить за собой отделимые улучшения, которые он произвел в чужом имуществе. Он может также требовать от собственника возмещения затрат на произведенные им неотделимые от имущества улучшения, ибо в ином случае собственник по сути получал бы неосновательное обогащение.

С другой стороны, как добросовестный, так и недобросовестный владелец вправе потребовать от собственника возмещения необходимых затрат на поддержание имущества за то время, с какого собственнику причитаются доходы от имущества. Ведь он получает вещь в надлежащем состоянии и с доходами (или их компенсацией), сэкономив на необходимых расходах. Ясно, что отсутствие такого правила вело бы к неосновательному обогащению собственника.

Вопросы для самоконтроля

1. Каковы условия предъявления виндикационного иска?

2. Каковы условия удовлетворения виндикационного иска?

Глава 8. Иск об устранении нарушений,
не связанных с лишением владения
(негаторный иск)

§ 1. Понятие негаторного иска. Истец и ответчик
по негаторному иску. Предмет и основание негаторного иска.
Условия удовлетворения негаторного иска

Данный способ защиты права собственности тоже был известен еще римскому праву, о чем свидетельствует и его название («асtio negatoria» – буквально «отрицающий иск»).

Негаторный иск – требование об устранении препятствий в осуществлении права собственности, которые не связаны с лишением собственника владения его имуществом (ст. 304 ГК РФ). Новая редакция ГК РФ предоставляет право предъявления негаторного иска так же лицам, имеющим ограниченные права на вещь (ст. 230).

Такие препятствия могут, например, выражаться в возведении строений или сооружений, препятствующих доступу света в окна соседнего дома или создающих различные помехи в нормальном использовании соседнего земельного участка.

Субъектом негаторного иска является собственник или иной титульный владелец, сохраняющий вещь в своем владении, но испытывающий препятствия в ее использовании. Субъектом обязанности (ответчиком по иску) считается нарушитель прав собственника, действующий незаконно (обычно это касается правомочия пользования, а не владения или распоряжения, что очевидно, например, по отношению к объектам недвижимости). Если помехи созданы законными действиями, например, разрешенной в установленном порядке прокладкой трубопровода возле дома, придется либо их претерпевать, либо оспаривать их законность, что, во всяком случае, невозможно с помощью негаторного иска. Проект изменений ГК РФ расширяет круг ответчиков по негаторному иску. Так, ответчиком может быть и собственник по отношению к лицу, имеющему на эту вещь ограниченное вещное право, если он нарушает защищаемое вещное право.

Объект требований по негаторному иску составляет устранение длящегося правонарушения (противоправного состояния), сохраняющегося к моменту предъявления иска. Поэтому отношения по негаторному иску не подвержены действию исковой давности – требование можно предъявить в любой момент, пока сохраняется правонарушение. При устранении нарушителем противоправного состояния к нему может быть предъявлен лишь иск о возмещении причиненных этим убытков.

К арендатору муниципального земельного участка, получившему его в установленном порядке от собственника для возведения магазина, после завершения строительства был предъявлен владельцем соседнего участка иск об устранении нарушений, т. е. негаторный (ст. 304 ГК РФ). При этом истец ссылался на то, что ранее этот же участок выделялся ему и был, затем незаконно у него изъят и предоставлен ответчику. Истец требовал освобождения участка и передачи ему владения. Ссылки ответчика на свою добросовестность были истцом отклонены, т. к. заявленное им требование закон не ограничивает добросовестностью ответчика. Такая практика предъявления негаторных исков, имеющих целью возврат владения вещью, видимо, приобретает распространение. Дело в том, что хотя виндикационный и негаторный иски происходят из совершенно разных источников: первый – из защиты самого права на вещь от всякого рода утрат (кражи, незаконного отчуждения и др.), а второй – из соседских отношений, сервитутов, практически всегда имелась и имеется некоторая пограничная область, в которой собственник, сохраняющий владение, может защищаться от нарушений его права собственности административными средствами, сходными с защитой владения (например, при вторжении на чужой участок).[154] Поскольку наше частное право утратило такого рода средства (интердикты, владельческие иски, предъявляемые без титула), проблема размежевания не могла не усложниться и требует ныне определенных усилий. Поэтому установленное в нашем праве тщательное разграничение исков, защищающих собственника, – несомненное достояние цивилистики, и его следует ценить и беречь.

По негаторному иску ответчик не может быть обязан к выдаче собственного имущества истца, равно как к совершению любого другого положительного действия в пользу собственника.

Не только история права, всегда противопоставлявшая два основных иска о защите собственности – виндикационный и негаторный, – но система нашего действующего законодательства не дают оснований допускать какую-либо конкуренцию этих исков. Действительно, зачем законодателю было бы подробно регулировать условия предъявления виндикации в ст.ст. 301–302 ГК РФ, если собственник мог бы для тех же целей прибегнуть и к другому иску, предусмотренному ст. 304 ГК РФ, которая во всех отношениях куда удобнее: и исковая давность не действует, и добрая совесть ответчика во внимание не принимается. Само расположение двух классических исков рядом исключает, конечно, их конкуренцию. Известно, что условием первого (виндикации) является утрата владения вещью, это – иск о выдаче вещи. Второй предъявляется, если владение сохранено; традиционное для нашего закона условие «хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения» всегда понимали так, что истец владения не утратил, что можно видеть из литературы, современной самой этой формуле, возникшей сначала в ГК РСФСР 1922 г., когда и виндикационный, и негаторный иски предусматривались одной статьей.[155]

В ч. 1 ст. 59 (ГК РСФСР 1922 г.) говорилось о праве собственника отыскивать свое имущество из чужого незаконного владения, а в ч. 2 той же статьи указывалось, что «собственник вправе требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы они и не были соединены с лишением владения».

Впрочем, имеются известные теоретические предпосылки усложнения применения негаторного иска. Например, Е. А. Суханов указывает, что пока собственник недвижимости значится собственником по данным государственной регистрации, он не может быть лишен владения «иначе как путем оспаривания законности регистрационной записи. Поэтому даже при незаконном лишении собственника возможности доступа на свой земельный участок (или в свой жилой дом и т. д.) он вправе защищаться путем предъявления негаторного, а не виндикационного иска.[156]

Есть основания опасаться, что еще долго мы вынуждены будем исходить из тех простейших представлений о владении, которые даны нашим ГК, также не отличающимся сложностью по сравнению с тем же ГГУ. Согласно этим представлениям, владение – это фактическая, физическая власть над вещью, оно не может осуществляться опосредованно, предполагает полный физический контроль самого собственника (законного владельца), а поскольку речь идет о недвижимости – не только его присутствия на земельном участке, в здании, но и полного контроля, означающего охрану объекта, свободное перемещение по нему, его нормальную хозяйственную эксплуатацию. Из ст. 303 ГК РФ вытекает, что владелец имеет возможность извлекать полностью весь доход, приносимый вещью. Утрата такого положения обычно рассматривается как потеря владения и дает основание для предъявления виндикационного иска (ст. 301 ГК РФ).

Сколько-нибудь устойчивое положение, предусматривающее одновременное нахождение на объекте недвижимости более одного владельца ни юридически, ни физически невозможно, поскольку еще со времен римского права было твердо установлено, что владение может осуществляться только одним лицом (совладение, осуществляемое в рамках общей собственности, предполагает единую волю, что закреплено в известном правиле о консенсусе совладельцев). Нарушающие это положение всякого рода насильственные акции (захват кабинетов и этажей, разоружение охраны, блокировка подъездов и т. п.) в большинстве правовых систем устраняются полицейскими средствами или владельческими исками, предъявляемыми по самому факту нарушения, без доказывания титула потерпевшего. Такие средства занимают промежуточное положение между чисто административной защитой и виндикацией.[157] Именно самозащита или административные средства и в нашей правовой системе здесь наиболее адекватны, т. к. речь идет об оперативных мерах.
Негаторный иск, предполагающий длительное, систематическое нарушение права в подобных ситуациях, во всяком случае оказывается неприменимым хотя бы из-за сложности исковой процедуры. Впрочем, практика вооруженных налетов и открытых захватов земли, зданий и сооружений, если она стала системой, означает кризис государственности (и в тех случаях, когда налеты совершаются официальными «структурами») и потому делает бессмысленными любые исковые средства защиты права, как и само право. Поскольку мы исходим из того, что право имеет некоторое действие, мы должны обозначить сферу применения негаторного иска. По своему классическому назначению, нисколько не утраченному за прошедшие века, этот иск направлен на запрещение ответчику совершать определенные действия: например, проходить (проезжать) по земле истца, отводить на его участок стоки или сбросы и т. п. Естественно, что устранение помех может означать и разрушение каких-то сооружений, возведенных ответчиком (забора, труб, даже построек). В классическом праве истец мог получить доступ на участок ответчика, если тот не прекращал нарушения права, чтобы своими силами прекратить угрозу своему праву. Но по негаторному иску ответчик не может быть обязан к выдаче собственного имущества истца, равно как к совершению любого другого положительного действия в пользу собственника.

В практике ВАС РФ неоднократно подчеркивалось, что требования о выселении, освобождении недвижимого имущества – это требования о виндикации.[158] Владение – это, скорее, состояние, чем действие, а если пытаться описать его все же в терминах деятельности, то можно сказать, что это – бездействие по отношению к иному претенденту на владение. Негаторный иск, напротив, направлен на прекращение действий, помех, исходящих от нарушителя. Этим иском не защищаются от состояния бездействия. Присуждение по негаторному иску, состоящее в запрещении ответчику что-либо делать, прекращении помех в осуществлении истцом собственности (владения), не может вернуть владение истцу. Применение негаторного иска для целей передачи владения будет приводить либо к достаточно абсурдному (и неисполнимому) запрету владеть, либо, что обычно и подразумевается, решению (исполнительному листу), вынесенному вопреки формуле, т. е. смыслу данного иска (по смыслу ст. 1 Федерального закона «Об исполнительном производстве» от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ судебный пристав – исполнитель будет тогда вынужден требовать «воздержания от владения»).[159]

Присуждение по виндикации означает передачу вещи владельцу, занятие им участка или помещения. Но если истец уже находится в помещении, на земельном участке, в такого рода присуждении он не нуждается и, соответственно, виндикационный иск не может иметь места.
Все изложенное – это повторение достаточно утвердившихся взглядов, но писать об этом приходится под давлением той практики, о которой сказано выше.

Впрочем, иная практика создает и те ситуации, когда на самом деле разграничение виндикационной и негаторной защиты не очевидно. Если сосед при строительстве гаража занял часть участка, следует ли требовать возврата части участка из чужого незаконного владения или устранения помех в пользовании? Здесь мы можем решать ситуацию от обратного: если такое занятие части участка осуществлялось на основании договора, то это – договор о сервитуте. В свою очередь, негаторный, т. е. отрицающий, иск возник как иск, отрицающий именно сервитут. Стало быть, если сервитута не было, то уместен негаторный иск.

Соответственно, актуальное нарушение права происходило в момент строительства – именно тогда его и следовало пресекать. Если же строение уже возведено, то добиться его сноса, как известно, весьма проблематично. Более оправданной была бы иная практика – видимо, пора ее создавать – установления судебным решением платного сервитута.

Видимо, в пользу негаторного иска можно высказаться и в том случае, если рядом с собственником (владельцем) ведется беспокоящее его строительство – ведь помеха существует независимо от того, нарушено ли владение истца. Прекращение строительства, снос постройки – обычное присуждение по негаторному иску.

Но если собственник намерен вернуть себе занятый застройщиком участок или объект, в котором находятся третьи лица, ему придется предъявлять именно виндикационный иск. Иначе при приобретении, например, с торгов объекта строительства покупатель мог бы не считаться с возражениями лиц, получивших в нем помещения по сделкам, заключенным с прежним владельцем, если эти сделки имеют пороки. Но, как известно, суды защищают лиц, находящихся в проданном (или иным образом полученном) здании, если эти лица фактически вселились и имели для этого какие-либо уважительные основания, в т. ч. сделки, совершенные с лицом, не имевшим права распорядиться имуществом. Такая защита характерна именно для виндикации.

Наконец, как мог бы поступить суд, установивший, что истец вместо виндикационного иска предъявляет негаторный?

Если речь идет о заблуждении, трудной юридической ситуации, то, на наш взгляд, суд мог бы принять решение, сообразуясь с общим смыслом норм о защите собственности и недопустимости подмены исков. Иными словами, если даже из заявленного иска невозможно точно установить его природу, но налицо требование о выселении, освобождении участка (здания), то его вполне можно рассматривать как иск об истребовании имущества (виндикационный) по правилам ст.ст. 301, 302 ГК РФ.[160] Если же истец, как в наших примерах, настаивает на применении именно ст. 304 ГК РФ, имея целью лишить ответчика представленных тому средств защиты – возражения о пропуске срока исковой давности, о доброй совести, то суд вправе, на наш взгляд, в таком иске отказать.

Как уже отмечалось: истцом по негаторному иску является собственник или титульный владелец, сохраняющий вещь в своем владении, но испытывающий препятствия в пользовании или распоряжении ею. Субъектом признается нарушитель вещных прав, действующий незаконно. Объект негаторного иска представляет собой устранение длящегося правонарушения на момент предъявления иска. Поэтому к негаторному иску не применяются правила исковой давности. Требование об устранении препятствий в пользовании можно предъявить в любой момент, пока сохраняется нарушение, но не те, которые имели место в прошлом.

Наряду с требованием об устранении уже имеющихся препятствий в осуществлении права собственности негаторный иск может быть направлен и на предотвращение возможного нарушения права собственности, если налицо угроза такого нарушения. Например, посредством негаторного иска собственник может добиваться запрета строительства того или иного сооружения уже на стадии его проектирования, если оно будет препятствовать пользованию имуществом.

Если препятствование в осуществлении правомочий собственника создается правомерными действиями (например, с разрешения соответствующих государственных органов), предъявлять негаторный иск нельзя. Придется либо оспаривать законность таких действий (но не с помощью негаторного иска), либо претерпевать их последствия.

Как мы уже отмечали, виндикационный и негаторный иски в защиту своих прав и интересов могут подавать не только собственники, но и субъекты иных прав на имущество – все законные владельцы. К их числу отнесены субъекты как вещных прав, так и субъекты обязательственных прав, связанных с владением чужим имуществом (например, арендаторы, хранители, перевозчики).

При этом титульные (законные) владельцы, обладающие имуществом в силу закона или договора, в период действия своего права могут защищать его даже против собственника имущества. В силу этого можно говорить об абсолютной (вещно-правовой) защите не только права собственности и иных вещных прав, но и всякого законного (титульного) владения.

Особое значение негаторного иска заключается в использовании его как средства защиты права собственности на земельный участок.

Таким образом, предметом негаторного иска является требование собственника, владеющего имуществом, к третьим субъектам об устранении любых нарушений его права собственности, препятствующих ему в пользовании, распоряжении этим имуществом любым способом, не запрещенным законом. И необходимость в использовании собственником негаторной защиты появляется тогда, когда, например, другие лица строят здания, сажают деревья, тем самым блокируя подходы к имуществу собственника; в одностороннем порядке занимают помещения, которые должны находиться в общем пользовании всех сособственников; делают ремонт таким образом, что возникают препятствия или опасность для других собственников.

Негаторный иск, как и виндикационное требование, относится к числу вещно-правовых средств защиты права собственности. Он предъявляется лишь тогда, когда собственник и третье лицо не состоят между собой в обязательственных или иных относительных отношениях по поводу спорной вещи и когда совершенное правонарушение не привело к прекращению субъективного права собственности.

Возможны случаи создания препятствий и в осуществлении правомочия распоряжения. Так, если при аресте имущества должника в опись случайно попали вещи, принадлежащие другим лицам, эти лица лишаются возможности распоряжаться своим имуществом ввиду возложенных на него ограничений. Средством защиты в данном случае выступает так называемый иск об освобождении имущества от ареста (исключения из описи), который, с точки зрения своей материально-правовой сущности, является чаще всего негаторным иском. Негаторную природу будет иметь и требование предприятия о снятии ограничений с его имущества, наложенных финансовыми, налоговыми и иными аналогичными органами.

Основанием негаторного иска служат обстоятельства, обосновывающие право истца на пользование и распоряжение имуществом, а также подтверждающие, что поведение третьего лица создает препятствия в осуществлении этих правомочий. В обязанность истца не входит доказательство неправомерности действия или бездействия ответчика, которые предполагаются таковыми, если сам ответчик не докажет правомерность своего поведения.

Вместе с тем иск может быть заявлен лишь до тех пор, пока длится правонарушение или не ликвидированы его последствия. С устранением препятствий в осуществлении права собственности отпадают и основания для негаторной защиты. Иными словами, не имеет значения, когда началось нарушение права собственности; важно лишь доказать, что препятствия в его осуществлении сохраняются на момент предъявления и рассмотрения иска.

Условия удовлетворения негаторного иска. По смыслу закона удовлетворение негаторного иска не ставится в зависимость от виновности третьего лица, создающего своим поведением препятствия в осуществлении права собственности. Однако, если указанные действия причинили собственнику убытки, последние могут быть взысканы с третьего лица лишь на основании ст. 1064 ГК РФ, т. е. при наличии вины третьего лица.

В настоящее время негаторный иск (ст. 304 ГК РФ) является универсальным иском против всех не связанных с лишением владения нарушений частными лицами прав собственника. Исходя из общих положений ГК РФ, собственник может требовать не только пресечения действий, нарушающих его право, и восстановления положения, существовавшего до такого нарушения, но и обращать свои притязания к лицам, создающим реальную угрозу его нарушения в будущем.

Следует при этом помнить, что негаторный иск не может быть предъявлен к сособственнику имущества при недостижении соглашения относительно пользования общим имуществом. Однако устранение нарушений прав собственника истца является требованием негативным и не должно возлагать на ответчика позитивных обязанностей относительно способствования истцу в осуществлении его прав.

§ 2. Защита владельца имущества, не являющегося
собственником

В ст. 301–304 ГК РФ о предъявлении виндикационного и негаторного исков говорится, что обращаться с такими исками может только собственник. Однако в последующей ст. 305 ГК РФ круг управомоченных на такую защиту лиц расширен.

Во-первых, в силу ст. 305 ГК РФ право на предъявление названных исков имеют также носители других вещных прав, владеющие имуществом на праве пожизненного владения, хозяйственного ведения и оперативного управления (правда, сервитуты не упомянуты). Новая редакция ГК также сохраняет расширенный круг субъектов, имеющих право на предъявление указанных исков с учетом изменений в области самих вещных прав. Подобные требования могут быть предъявлены ими также собственнику.

Во-вторых, норма ст. 305 ГК РФ идет еще дальше и предоставляет право на предъявление виндикационного и негаторного исков любому титульному владельцу. При этом все они имеют право на защиту своего владения также против собственника.

Из этой нормы следует, что предъявлять виндикационный и негаторный иски могут арендаторы, хранители, перевозчики и субъекты других договорных отношений, на основании которых собственник предоставляет свое имущество во временное владение другому лицу. Разумеется, наличие титула владения должно быть заявителем названных исков надлежащим образом доказано.

Такое регулирование существенно укрепляет правовой статус титульного владельца, но оно также в интересах собственника, который, временно передав имущество во владение другого лица, обычно теряет со своим имуществом связь и возможность следить за его состоянием. Титульный владелец может защитить полученное имущество более оперативно и эффективно.

Что касается расчетов при возврате имущества из незаконного владения по требованию титульного владельца, то изложенные выше правила ст. 303 ГК РФ по этому вопросу должны применяться с некоторыми ограничениями. Претендовать на возмещение доходов имеют основание лишь те владельцы, которые осуществляли коммерческое использование имущества (например, арендатор), а не только временное владение им (хранитель, перевозчик). Однако право на возмещение причиненных убытков должно признаваться за титульным владельцем во всех случаях.

Вопросы для самоконтроля

1. Каковы условия предъявления негаторного иска?

2. Каковы условия удовлетворения негаторного иска?

Глава 9. Иск о признании права собственности

§ 1. Понятие иска о признании права собственности.
Истец и ответчик по иску о признании права собственности.
Предмет и основание иска о признании права собственности.
Условия удовлетворения иска о признании права собственности

Примерный перечень способов защиты гражданских прав указан в ст. 12 ГК РФ. В числе способов защиты гражданских прав указан и способ «признание права». Признание права как самостоятельный способ обычно используется для защиты исключительных прав. При защите иных имущественных прав признание права может быть как самостоятельным способом защиты, так и необходимым составным элементом других способов защиты.

Например, если гражданин, который совместно с другими гражданами, но без должного оформления договорных отношений с ними, принимал участие в строительстве дома, вкладывая свой труд и деньги, не будет зарегистрирован сособственником дома, то он может заявить в качестве самостоятельного иска требование о признании права собственности на дом.

Таким образом, в числе способов защиты можно выделить и требование о признании права собственности. Оно, чаще всего, заявляется в отношении недвижимого имущества при необходимости его раздела вследствие сделок купли-продажи, наследования или расторжения брака. Право собственности на такие объекты подтверждается государственной регистрацией, которая служит единственным доказательством существования зарегистрированного права и может быть оспорена только в судебном порядке (п. 1 ст. 2 Закона о государственной регистрации прав на недвижимость).

Поэтому лицо, которое считает себя собственником недвижимости, для защиты и практического осуществления своего права собственности должно предъявить соответствующий иск в суд. Требование о признании права собственности может заявляться при разрешении многих судебных споров по поводу недвижимости. По этому вопросу возможно также заключение в суде мирового соглашения между сторонами. Вынесенное судом решение будет основанием для последующей государственной регистрации права собственности.

В судебной практике встречались иски юридических лиц о признании права хозяйственного ведения на имущество, и при доказанности они удовлетворялись (п. 12 Обзора практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав – информационное письмо ВАС РФ от 28 апреля 1997 г. № 13). По аналогии следует считать возможным предъявление иска о признании права оперативного управления, а также сервитута, которые относятся к числу вещных прав.

В отличие от виндикационного и негаторного исков иск о признании права собственности чаще всего носит обязательственно-правовой характер, ибо вытекает из относительных правоотношений сторон. Иск о признании права собственности – это внедоговорное требование собственника имущества о констатации перед третьими лицами факта принадлежности истцу права собственности на спорное имущество, не соединенное с конкретными требованиями о возврате имущества, или препятствий, не связанных с лишением владения.

Истцом по данному иску выступает собственник индивидуально-определенной вещи, как владеющий, так и не владеющий ею, а также титульный владелец имущества, в частности субъект права хозяйственного ведения или права оперативного управления.

В качестве ответчика выступает третье лицо, как заявляющее о своих правах на вещь, так и не предъявляющее таких прав, но не признающих за истцом вещного права на имущество.

Предметом иска о признании права собственности является лишь констатация факта принадлежности истцу права собственности, иного вещного права, но не выполнение ответчиком каких-либо конкретных обязанностей. Решение по иску о признании права собственности должно устранить сомнение в праве, обеспечить необходимую уверенность в наличии права, придать определенность взаимоотношениям сторон и послужить основой для осуществления конкретных правомочий по владению, пользованию и распоряжению данным имуществом.

Основанием иска являются обстоятельства, подтверждающие наличие у истца права собственности или иного права на имущество. Правовой основой данного иска является ст. 12 ГК РФ, предусматривающая такой способ защиты гражданских прав, как их признание.

Право на имущество, если оно находится во владении истца, защищено презумпцией правомерности фактического владения, которая исходит из того, что в большинстве случаев фактический владелец обладает необходимым правомочием.

Вторую группу гражданско-правовых средств защиты права собственности образуют обязательственно-правовые средства, к которым относятся, например, иск о возврате вещей, предоставленных в пользование по договору, иск о возмещении причиненного собственнику ущерба. Обязательственно-правовые средства защищают право собственности и направлены уже не на защиту права собственности, а на защиту имущественных интересов собственника.

Третью группу гражданско-правовых средств защиты права собственности составляют такие, которые не относятся ни к вещно-правовым, ни к обязательственно-правовым, но вытекают из различных институтов гражданского права. Например, правила о защите имущественных прав собственника, признанного в установленном порядке безвестно отсутствующим или объявленного умершим, в случае его явки (ст. 43, 46 ГК РФ), о защите интересов сторон в случае признания сделки недействительной (ст. 167–180 ГК РФ), об ответственности залогодержателя (ст. 344 ГК РФ), хранителя или опекуна наследственного имущества за порчу или утрату имущества (ст. 556 ГК РФ).

Четвертую группу составляют те гражданско-правовые средства, которые направлены на защиту интересов собственника при прекращении права собственности по основаниям, предусмотренным в законе. В частности, к ним относятся гарантии, установленные государством на случай обращения имущества граждан и юридических лиц в государственную собственность (национализация). При проведении национализации собственнику гарантируется возмещение стоимости имущества и других убытков, которые он несет в связи с изъятием имущества, и в качестве лица, обязанного возместить убытки, выступает государство, а споры о возмещении убытков рассматриваются судом (ст. 306 ГК РФ).

Обязательная выплата стоимости имущества предусматривается законом также при его изъятии в интересах общества по решению государственных органов в случаях стихийных бедствий, аварий, эпидемий и при иных обстоятельствах, носящих чрезвычайный характер (реквизиция), при изъятии у собственника бесхозяйственно содержащихся культурных ценностей (ст. 240 ГК РФ), при изъятии земельного участка для государственных или муниципальных нужд (ст. 279–283 ГК РФ) и при некоторых других обстоятельствах.

Таким образом, совокупность средств защиты права собственности состоит из четырех различных по юридической природе групп, но только вещно-правовые иски защищают это право в точном смысле слова. Все остальные гражданско-правовые средства защиты относятся к иным институтам гражданского права и защищают субъективное право собственности лишь косвенно или при прекращении этого права.

Вопросы для самоконтроля

1. Каковы основания иска о признании вещного права?

2. Каковы условия удовлетворения иска о признании права собственности?

Глава 10. Гражданско-правовое учение
о владении

§ 1. Понятие и признаки владения

Гражданско-правовое учение о владении уже весьма длительное время является своеобразной «высшей математикой» гражданского права. Цивилистическая теория владения – традиционно привлекательная тема для исследования: практически каждый видный цивилист ХIХ–ХХ вв. (мы имеем в виду не только отечественных авторов, но прежде всего немецких цивилистов) обращался к проблемам владения. Известно даже, что один из виднейших германских пандектистов, проф. Георг Пухта, еще в середине ХIХ в. пригрозил проклятьем тем, кто примется писать о владении – столь обширна и разнообразна по содержанию была литература по владельческой проблематике уже в то время.

В российской цивилистике учение о владении как абстрактном господстве над вещами всегда пользовалось устойчивым интересом. До 1917 г. существовала обширная литература по владельческой тематике.[161] Однако интерес к владению полностью не исчез и после изменения политико-экономического строя – в частности, известны работы А. В. Венедиктова, посвященные разбору теории владения. Кроме того, довольно часто владельческая проблематика затрагивалась проф. Б. Б. Черепахиным. Теории владения была посвящена кандидатская диссертация А. А. Рубанова.

Однако в условиях отсутствия нормативного материала, необходимого для разработки теории владения на базе отечественного права, владельческая тематика постепенно уходила на задний план и к 80-м годам прошедшего столетия фактически полностью исчезла из российского цивилистического научного аппарата.

Сегодня интерес к теории владения в российской цивилистике оживился.[162]

Несмотря на обыденность слов «владеть», «владение», юридическое содержание термина «владение» выходит далеко за рамки его «бытового» значения.[163]

Согласно классическим взглядам, владение определяется как достаточно длительное, укрепившееся, обеспеченное от постороннего вмешательства физическое, реальное господство над вещью в единстве corpus и animus, т. е. фактического господства, соединенного с намерением владеть.[164] При наличии этих признаков владение получает юридическую защиту. Владение не передается, а каждый раз возникает снова, самостоятельно. При этом «владение есть нечто отличное от права. Но оно тем не менее имеет значение для права».[165]

Сложность формулирования универсального понятия владения состоит в том, что владение в гражданском праве выступает как минимум в четырех значениях, каждое из которых настолько специфично, что объединить их одним общим определением весьма затруднительно.[166]

Во-первых, владение – это одно из правомочий собственника вещи. В этом случае владение рассматривается как правомочие, позволяющее собственнику господствовать над вещью, осуществлять физическое обладание ею. По этому поводу Р. фон Иеринг очень образно замечает: «Собственность без владения была бы кладовой без ключа, фруктовым деревом без лестницы, которая необходима, чтобы срывать плоды».[167]

Владение собственными вещами – наиболее естественное состояние для собственника. [168]

Во-вторых, именно на основе представления о владении вещами сконструированы многочисленные ограниченные вещные права. Даже в своем названии они имеют термин «владение».

В-третьих, установление господства, обретение фактической власти над вещью – необходимый и характерный элемент практически для всех первоначальных способов приобретения права собственности. Это можно сказать и о производных способах: одного договора о переходе права собственности от одного лица к другому недостаточно для возникновения права собственности у приобретателя, оно возникает лишь с передачей владения вещью на основании этого договора (traditio). Установление подобного правила оправданно, ведь возможность продавца передать вещь означает наличность последней у него и тем самым обеспечивает саму сделку. Поэтому «передача вещи является необходимым восполнением и следствием купли-продажи».[169]

И последнее, четвертое, значение, которое владение имеет в сфере гражданского права, – это абстрактное, взятое вне зависимости от наличия или отсутствия субъективных гражданских прав обладание, фактическое господство над вещью. Такое владение является наиболее сложным для объяснения цивилистическим феноменом. Именно об этом значении владения Павел когда-то сказал: «…для существа владения не имеет большого значения, владеет ли кто законно или незаконно…».[170]

Очевидно, что в этом значении владения главным является факт физического господства над вещью и именно ему (а также сопутствующему волевому критерию – об этом ниже) придается юридическое значение.

Собственно, только это значение владения и является предметом рассмотрения в цивилистической теории владения. Любой, кто пытается сформулировать определение (понятие) владения, неизбежно попадает под тяжкое давление авторитета римского права и выработанных на его основе догм. Римское учение о составе владения – corpus и animus владения – достаточно хорошо освещено в романистической литературе. Определение владения по римскому праву должно звучать следующим образом: владение есть защищенное фактическое господство над вещью (corpus possessionis) лица, относящегося к вещи как к своей собственной (animus possidentis).

Значение волевой сферы владельца подчеркивал на заре развития российской цивилистики Г. Ф. Шершеневич, который писал: «Владением называется фактическое господство лица над вещью, соединенное с намерением присвоить ее себе. Из этого определения обнаруживаются два существенных момента в понятии о владении – субъективный и объективный.

а) Объективный признак заключается в том внешнем отношении лица к вещи, которое дает ему возможность действительного пользования и распоряжения ею и которое подобно отношению к вещи со стороны хозяина-собственника.

b) Субъективный момент состоит в том, что лицо, господствуя над вещью, может быть, без всякого законного основания, тем не менее, желает иметь ее для себя, пользоваться и распоряжаться ею, как-будто оно имеет право собственности «на праве собственности» (т. X, ч. I, ст. 560). Конечно, воля человека скрыта от посторонних, но направление ее может быть определено по внешнему выражению…».[171]

При оценке значимости волевого элемента владения мы должны исходить, на наш взгляд, из нескольких предпосылок.

Во-первых, формулировка базового параграфа ГГУ, посвященного владению, говорит о «достижении фактической власти». Достижение есть положительный результат каких-либо усилий, оно всегда имеет волевую подоплеку. И если обретение господства над вещью – положительный результат каких-то действий, уместно предположить, что лицо, получившее владение вещью, желало этого. То есть волевой момент владения всегда имманентно присутствует в действиях лица, направленных на обретение владения.

Видимо, следует не отказываться, а лишь изменить понимание волевого момента в составе владения.

Субъективную сторону владения можно представить как намерение лица достичь вообще господства над вещью. Очевидно, что и арендатор, и хранитель вполне осознанно приобретают владение вещами. В целом, при наличии каких-то активных действий, направленных на приобретение господства, намерение владеть всегда должно подразумеваться; обратное же – доказываться.

Во-вторых, есть определенные сомнения в практической возможности установления подлинного содержания владельческой воли. Особенно остро данный вопрос может возникнуть относительно владельческой воли юридических лиц.

На наш взгляд, при рассмотрении вопроса о приобретении юридическим лицом владения вещью не требуется останавливаться на вопросе, было ли на то соответствующее волеизъявление или же оно отсутствовало. Вполне достаточно нахождения вещи в распознаваемой по внешним признакам сфере имущественного господства юридического лица.[172]

При обратном подходе при рассмотрении каждого виндикационного спора следовало бы углубляться в вопрос о том, имело ли место соответствующее волеизъявление юридического лица на приобретение владения.

Спор о том, что есть владение – факт или право, продолжается, наверное, столько же лет, сколько вообще существует цивилистическая теория владения. Как и остальные вопросы в теории владения, этот спор интересен и сам по себе, и в силу тех последствий, которые вызывает то или иное решение вопроса.

Владение есть право. Сторонниками данного подхода были германские цивилисты Ганс, Пухта, Иеринг, Ленц, Беккер, в России – К. Д. Кавелин, К. А. Анненков. Ю. С. Гамбаров, С. А. Муромцев, Г. Ф. Шершеневич и проф. В. М. Хвостов. Из современных авторов эту позицию отстаивает Д. В. Дождев.

Приверженцы воззрения на владение как на право расходятся между собой в вопросе, какое именно право представляет собой владение. Большинство считают его вещным правом, причем одни – настоящим вещным, а другие – особенным вещным (Беккер). Профессор Шершеневич, относя владение к категории вещных прав, указал, что оно «имеет своим объектом вещь» и «охраняемо против всех и каждого, имеет абсолютный характер».[173] Кроме того, всякому праву соответствует иск, а владелец имеет ряд исков, защищающих его отношение к вещи. На основании этого автором делается вывод о том, что владение есть право. В. М. Хвостов пишет, что владение есть право, но замечает при этом, что это «право с достаточно скудным содержанием».[174]

Д. В. Дождев, полагая, что «споры о том, является ли владение фактом или правом, неосновательны»[175], указывает на сопоставимость римского владения с современным понятием права владения.[176]

Владение есть факт. Этой точки зрения придерживаются Савиньи, Виндштейн, Барон, Дернбург, в России – проф. Д. И. Мейр и проф. Е. В. Васьковский. Это же мнение отстаивается В. А. Беловым и К. И. Скловским.

В обоснование данной позиции различными авторами приводятся следующие доводы: 1) владелец противопоставляется собственнику именно как фактический обладатель; 2) владение, будучи фактом, порождает правовые последствия; 3) наличие защиты владения не доказывает правового характера, так как приведенная формула («за всяким иском стоит право») имеет римские корни, а в Риме владение защищалось не исковым, а административным средством – интердиктом.

Абстрактное нахождение вещи в имущественной сфере лица, взятое вне зависимости от оснований последнего отношения к вещи, нельзя признать правом по определению. Оно может рассматриваться исключительно как факт, имеющий юридическое значение. Право владения возникнет только в том случае, если обладание вещью будет основано на правовом титуле, то есть будет рассматриваться и квалифицироваться с учетом основания владения.[177]

Правомочие владения. Перефразируя Ульпиана, можно сказать, что и правомочие владения не имеет ничего общего с владением. Начнем с того, что владение является юридическим фактом (по мнению многих ученых), правомочие же владения является элементом правоотношения, порожденного юридическими фактами. Вполне возможно совпадение владения и правомочия владения, а также их разъединение, без ущерба для существования правомочия владения. Это свидетельствует о параллельности таких явлений, но не об их взаимоисключаемости или совпадении. Например, арендатор владеет арендованной вещью, однако даже после ее утраты (кражи) он не перестает быть лицом, управомоченным (до истечения срока договора) на владение этой вещью. Наличие в составе субъективного гражданского права правомочия владения делает это правом вещным и абсолютным[178]. (которые. е же владения является элементом правоотношения, порожденного юридическими фактамие­нием. собой владение. ют решение

Юридическое значение правомочия владения можно охарактеризовать следующим образом: правомочие владения создает субъекту права, содержащего этого правомочие, возможность защищать свое обладание вещью с опорой именно на это право. Таким образом, правомочие владения носит скорее служебный, технический характер, потому как оно непосредственно не может принести управомоченному каких-либо имущественных благ.[179]

Владение для себя и владение для другого; соотношение владения и держания. Теория двойного (посредственного и непосредственного) владения.

Римскими юристами было подмечено, что характер владения лица, владеющего собственной вещью и характер владения лица, которое владеет чужой вещью, не скрывая, что вещь не его, различен. Различие проявлялось в том, что римские юристы отрицали возможность одновременного владения одной вещью двумя и более лицами.[180] Соответственно, выделялась категория обладателей вещей, которые именовались держателями (детенторами). Считалось, что владелец владеет и через детенторов: «…считается также, что через тех, у кого мы оставили вещь на сохранение, или кому дали в ссуду, или кому предоставили бесплатное жилье, владеем мы сами».[181]

Первым гражданским кодексом, который устранил различие между детенцией и владением, стало Германское гражданское уложение. Это было осуществлено посредством введения понятий посредственного и непосредственного владения. В соответствии с ГГУ непосредственным владельцем является лицо, которое по отношению к другому лицу или имеет право, или обязано владеть вещью. Собственник в этом случае является владельцем опосредованным.

Конструкция двойного владения преследует лишь одну цель – предоставить лицам, не проявляющим при владении animus domini (т. е. лицо должно владеть вещью так, как будто она находится в его собственности) владельческую защиту. Во многом такая утилитарность задач двойного владения приводит к тому, что с теоретической точки зрения она не выдерживает критики. Теория двойного владения есть юридическая фикция, созданная лишь для удобства защиты интересов участников оборота и во многом не соответствующая основным постулатам теории владения.[182]

Проблема владения в нашем праве не может быть, конечно, сведена к возникшей достаточно случайно и постоянно критикуемой «триаде правомочий», хотя по необходимости понятие владения и увязывается обычно именно с ней, несмотря на то, что при этом во многом утрачивается история и суть понятия.

Именно поэтому новая редакция ГК РФ вводит специальный подраздел «Владение», которое определяет как фактическое господство лица над объектом владения (вещи, определенной родовыми признаками, как уже созданной, так и находящейся в процессе создания, в том числе части недвижимости) и сохраняется до тех пор, пока владелец имеет свободный доступ к объекту владения. При этом владение и правомочие владения следует различать; более того, право на объект владения не означает приобретения владения этим объектом. Различают так же законное и незаконное владение, включающее в себя добросовестное и недобросовестное владение вещью. При этом правом на защиту владения обладают как законный, так и незаконный владелец.

Право существует, поскольку оно способно к защите. Именно факт владельческой (посессорной) защиты был всегда главным внешним признаком, но не решающим доводом в пользу выделения самостоятельного права владения. Владельческая защита возможна постольку, поскольку истец обязан не доказывать свой титул, а лишь приводить основание получения владения, показывая, что в нем нет против другой стороны пороков (по римскому праву это была известная формула – ни силой, ни тайной, ни прекарно (до востребования)).[183]

Если же основой искового требования становится титул – собственника, арендатора, залогодержателя и т. д., то защита превращается из посессорной в петиторную (титульную), т. е. защищается не владение, а соответствующее право – вещное или обязательственное.

Основным классическим признаком владения как правового института в любом случае является владельческая (посессорная) защита, в рамках которой иногда выделяют и защиту владения, осуществляемого для приобретательной давности, в которой владение явственно выступает в противопоставлении собственности и собственнику.

Можно считать, что и сама проблема сущности владения – факт это или право – возникла из сложившихся способов его защиты.

§ 2. Понятие владельческой защиты

Виндикационный и негаторный иски в защиту своих прав и интересов могут предъявлять не только собственники, но и субъекты иных прав на имущество – все законные (титульные) владельцы. К их числу относятся, прежде всего, субъекты вещных прав, а также субъекты обязательственных прав, связанных с владением чужим имуществом (например, арендаторы, хранители, перевозчики). Иначе говоря, субъекты ограниченных вещных прав, а также иные титульные владельцы имущества, по существу, получают такую же (абсолютную, вещно-правовую) защиту своих прав, как и собственники.

При этом владельцы, владеющие чужим имуществом, могут защищать свое право владения даже против его собственника. Именно поэтому, например, унитарное предприятие как субъект права хозяйственного ведения государственным или муниципальным имуществом может виндицировать его даже от собственника-учредителя в случае его незаконного изъятия, а арендатор вправе предъявлять негаторный иск к арендодателю-собственнику, пытающемуся незаконно лишить его права владения арендованным имуществом до истечения срока договора путем отключения электричества и отопления или создания иных препятствий в его нормальном использовании.

Таким образом, можно говорить об абсолютной (вещно-правовой) защите не только права собственности и иных вещных прав, но и всякого законного (титульного) владения. Не являются владельцами и потому не обладают правом на защиту владения лица, имеющие доступ к объекту владения в силу родственных или трудовых отношений с владельцами.

Вещно-правовая защита владельцев и составляет понятие владельческой защиты. Институт владельческой защиты, необходимый развитому гражданскому обороту, охраняет и титульное и добросовестное (беститульное, т. е. незаконное) владение. Более того, фактическое добросовестное владение может стать основанием приобретения права собственности по давности владения чужим (бесхозяйным) имуществом, включая и недвижимость (п. 1 ст. 234, п. 3 ст. 225 ГК РФ). При этом до приобретения права собственности на такое имущество фактический владелец вещи вправе защищать свое владение путем предъявления вещно-правовых исков к любым посягающим на его владение третьим лицам (кроме титульных владельцев, имеющих право на вещь в силу закона или договора, – п. 2 ст. 234 ГК РФ).

Владельческая защита направлена, таким образом, на поддержание устойчивости имущественного оборота и устранение возможной неопределенности в правовом режиме движимого и недвижимого имущества. Ее целью является защита права владения как абсолютного по своей юридической природе правомочия (входящего в состав не только вещных, но и обязательственных прав). Поэтому она всегда имеет своим объектом индивидуально-определенные вещи и носит абсолютный характер. В силу этого она не может использоваться для защиты обязательственных (относительных) прав, особенно прав требования (например, для приобретения права на банковский вклад или на «бездокументарные ценные бумаги»), а также прав пользования, реализация которых не требует владения конкретными вещами. Поэтому владельческая защита, даже касаясь прав владения, приобретенных по договору, тем не менее, является институтом вещного, а не обязательственного права, а составляющие ее иски относятся к числу вещно-правовых.

§ 3. Виды владельческой защиты

Мы уже неоднократно упоминали о владельческом иске, который является одним из элементов посессорной защиты. Под последней обычно понимают защиту владения, осуществляемую без изучения правовых титулов на вещь.

Механизм посессорной защиты «включается» тогда, когда владение вещью было прекращено посредством «запрещенного самоуправства», т. е. незаконных действий, направленных на прекращение владения у одного лица и возникновение его у другого.

Итак, посессорная защита – это правовая реакция на покушение на владение. Особенностью ее является то, что она применяется лишь при совершении правонарушения, направленного на лишение владения. При этом ее применение не обусловливается наличием у лица, утратившего владение, права на владение вещью. Таким образом, посессорная защита – это прежде всего защита фактического господства над вещью (и через это – защита интереса в фактическом господстве). Помимо исковой защиты в понятие посессорной защиты входит и самозащита владения, т. е. возможность владельца совершать самостоятельные действия, направленные на ограждение своего владения от посягательства третьих лиц.

Напротив, петиторная защита – это защита прав на вещи. Для осуществления петиторного притязания необходимы наличие прав и факт нарушения прав. Петиторным, к примеру, будет иск арендатора к лицу, нарушившему его право владения арендованной вещью.

На почве изучения принципов посессорной защиты сложилось значительное количество теорий, объясняющих основание защиты владения. Не будем подробно останавливаться на их пересказе, отметим лишь, что основание посессорной защиты владения состоит, скорее, в необходимости создания быстрого и эффективного механизма реагирования на правонарушения, посягающие на сложившееся распределение вещей (так называемая «теория гражданского мира»).

Почему отечественный законодатель вводит в сложившийся правопорядок посессорную защиту владения?

Белов В. А. в своей книге «Актуальные проблемы теории и практики» ставит вопрос иначе: какие плюсы имеет упрощенная защита владения? И сам же отвечает на него:

Во-первых, если законодатель грамотно сконструирует материальные и процессуальные нормы о защите владения, посессорный иск может стать удобным средством быстрого восстановления владения, нарушенного посредством запрещенного самоуправства.

Во-вторых, практика свидетельствует о том, что иногда лицам, которые владеют движимыми и недвижимыми вещами, бывает сложно доказать наличие прав на эти вещи. Достаточно вспомнить, насколько юридически небрежно проводился первый этап приватизации в России. Очень часто имущество, которое находилось во владении приватизируемого предприятия, не включалось в приложения к плану приватизации и не попадало в уставный капитал создаваемого акционерного общества. Между тем владение таким имуществом и его употребление в хозяйственной деятельности предприятия не прерывалось. Понятно, что защитить в петиторном процессе право на такую вещь невозможно, а посессорная защита владения дает хоть какую-то правовую защиту интересов владеющих лиц (здесь уместно вспомнить теорию защиты владения, предложенную Р. фон Йерингом, который объяснял ее как упрощенный способ защиты права собственности).

В-третьих, наличие посессорной защиты, скорее всего, поможет снять остроту, возникающую при неправовом разрешении конфликтов между участниками оборота (прежде всего, юридическими лицами). Увы, российская практика «корпоративных захватов» пестрит случаями, когда то или иное имущество (как правило, недвижимое) физически захватывается одной из противоборствующих сторон посредством сил частных охранных предприятий и вневедомственной охраны МВД России, а затем стороны втягиваются в длительный судебный процесс; захваченное же имущество до момента вынесения решения суда остается у нарушителя. Кажется, само по себе желание захватить силой имущественный комплекс у другого лица может пропасть, если захватчик будет знать, что, к примеру, через 10 дней после захвата, суд, не вдаваясь в вопрос о правах на имущественный комплекс, обяжет его возвратить тому, у кого владение вещью было отобрано силой.[184]

В. А. Белов последовательно рассматривает вопрос и о том, какие доводы выдвигаются против упрощенной защиты владения:

Во-первых, это довод о наличии достаточной защиты владения посредством права на самозащиту, предоставленную гражданским и уголовным законодательством, а также возможности защиты владения петиторными средствами.

Во-вторых, это довод о практической невозможности рассмотрения владельческого спора без изучения вопроса о правах на вещи, что само собой устраняет посессорный характер процесса.[185]

Что касается первого довода, то указание на возможность самозащиты владения некорректно, поскольку самозащита по действующему закону (ст. 37 УК РФ и ст.14 ГК РФ) возможна относительно прав. Внетитульное владение же, как мы выясняли, правом не является. Кроме того, как мы указывали выше, вполне могут существовать ситуации, в которых у заинтересованного лица не будет доступа к петиторным средствам защиты.[186]

Таким образом, В. А. Белов, делая итоговый вывод относительно перспектив посессорной защиты в отечественном праве, говорит о том, что «упрощенная защита владения нашему праву необходима, она не может быть заменена никакими другими средствами».[187] 

В заключение данной темы отметим, что вступление в силу нового Гражданского кодекса РФ практически не привнесло в отечественное гражданское право каких-либо новых правил осуществления защиты права собственности и фактического владения. Нормы гл. 20 ГК РФ «Защита права собственности и других вещных прав» воспроизвели основные положения, закрепленные в ст. 54 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г.; ранее аналогичные положения о виндикации и негаторном исках содержались в ГК РСФСР 1964 г.

Как мы уже отмечали, для защиты своих правомочий, в том числе и правомочия владения, собственнику действующим законодательством предоставлены такие вещно-правовые средства, как иск об истребовании имущества из чужого незаконного владения (ст. 302 ГК РФ) и иск об уст-

ранении всяких нарушений его права, хотя бы и не связанных с лишением владения (ст. 304 ГК РФ). Эти изменения призвана привнести новая редакция ГК РФ.

В литературе также давно высказывалась точка зрения о необходимости выделения в самостоятельную группу вещно-правовых способов защиты права собственности исков о признании права собственности, которые некоторыми авторами определяются как «внедоговорные требования собственника имущества о констатации перед третьими лицами факта принадлежности истцу права собственности на спорное имущество, не соединенное с конкретными требованиями о возврате имущества или устранении иных препятствий, не связанных с лишением владения».[188]

Данная точка зрения вполне обоснованна и подкрепляется обширной практикой обращения в суды с исками с подобными требованиями, сформулированными именно таким образом. Необходимо отметить, что данный способ защиты фактического владения применим лишь в том случае, когда фактическое владение соединено с правом собственности на вещь, поскольку исков о признании владения как факта отечественная судебная практика пока не знает.

Вопросы для самоконтроля

1. Каковы признаки владения?

2. Что понимается под владельческой защитой?

3. Каковы виды владельческой защиты?

Глава 11. Защита права владения
добросовестного приобретателя

§ 1. Понятие и правовое содержание категории
«добросовестный приобретатель»
в современном российском гражданском праве

Согласно ч. 1 ст. 302 ГК РФ, если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли. Как видно, понятие и признаки добросовестного приобретателя содержатся непосредственно в ст. 302 ГК РФ – это приобретатель, который приобрел имущество «у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать» (п. 1 ст. 302 ГК РФ). Это, конечно же, главный, но не единственный признак, характеризующий правовое содержание категории «добросовестный приобретатель». Тем более, что применительно к вопросу о праве собственности добросовестного приобретателя недвижимости тема нашего исследования акцентирована на добросовестном приобретателе, у которого собственник не вправе истребовать утраченное имущество. Без этого важнейшего обстоятельства добросовестный приобретатель не только не сможет стать собственником имущества, но и лишится владения им.

В этой связи существенное значение имеет то обстоятельство, что собственник должен передать имущество неуправомоченному отчуждателю по своей воле. В тех случаях, когда виндикационный иск заявляется лицом, которое в свое время произвело отчуждение недвижимого имущества по недействительной сделке, такое лицо не может истребовать имущество у «добросовестного приобретателя», поскольку отчуждение имущества происходило по воле этого лица, хотя и по недействительной сделке. В то же время, если имущество похищено у собственника или утрачено им, то воля собственника на передачу владения исключена, и он вправе требовать неограниченной виндикации.

Такая позиция последовательно прослеживается в практике судов общей юрисдикции. Достаточно характерным в этом смысле является определение Президиума Верховного Суда РФ от 14 января 2004 г. В этом определении, в частности, отмечено, что Т. А. Антонова имела в собственности квартиру № 29 в доме № 15/21 по улице Добролюбова в городе Москве. 18 марта 1997 г. из этой квартиры она выписана на основании обменного ордера, а спорная квартира впоследствии была продана А. В. Гладкову. Из приговора Бутырского районного суда г. Москвы от 21 июня 2001 г., копия которого приобщена к делу, усматривается, что Чолоян путем подделки документов похитил денежные средства Т. А. Антоновой, продав ее квартиру. Президиум Верховного Суда РФ пришел к выводу, что выясненные при рассмотрении гражданского дела обстоятельства свидетельствуют, что сделка купля-продажа квартиры совершена Антоновой под влиянием заблуждения. При таком положении суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу об удовлетворении исковых требований Антоновой о признании оспариваемых сделок недействительными и восстановлении Т. А. Антоновой в правах собственника. Довод В. А. Гладкова о том, что у него как у добросовестного приобретателя не может быть истребовано спорное имущество, исследовался судебными инстанциями и правильно признан необоснованным. Материалы дела свидетельствуют о том, что Т. А. Антонова лишилась имущества фактически помимо своей воли, поэтому возврат Антоновой этого имущества является законным способом (статья 302 ГК РФ) защиты ее нарушенного права собственности.[189]

Таким образом, с учетом того, что недвижимое имущество вышло из владения собственника помимо его воли, было у него похищено, несмотря на то, что это имущество в дальнейшем приобретено у неуправомоченного отчуждателя добросовестным приобретателем, такой добросовестный приобретатель не защищен от виндикационного иска собственника.

Следует отметить, что на сегодняшний день подходы Верховного Суда РФ и судов общей юрисдикции, касающиеся понимания правового статуса добросовестного приобретателя, существенно изменились прежде всего под влиянием постановления Конституционного Суда РФ от 21 ап­реля 2003 г. № 6-п по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой и В. М. Ширяева[190], в резолютивной части которого указано: «Признать не противоречащими Конституции РФ содержащиеся в пунктах 1 и 2 статьи 167 ГК РФ общие положения о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке, поскольку данные положения – по их конституционно-правовому смыслу в нормативном единстве со статьей 302 ГК РФ – не могут распространяться на добросовестного приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом. Конституционно-правовой смысл положений пунктов 1 и 2 статьи 167 ГК РФ, выявленный Конституционным Судом РФ в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике». Таким образом, КС РФ признал, что добросовестному приобретателю должна быть обеспечена защита от иска бывшего собственника не только при виндикации, но и при реституции.

Эта правовая позиция подтверждена Конституционным Судом РФ в п. 2 определения от 25 марта 2004 г. № 98-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Белоусовой Аси Алексеевны на нарушение ее конституционных прав пунктами 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации»,[191] где отмечено, что согласно правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом РФ в Постановлении от 21 апреля 2003 года, в случае, когда по возмездному договору имущество приобретено у лица, не имевшего права его отчуждать, и при разрешении данного спора судом будет установлено, что покупатель является добросовестным приобретателем, собственник вправе обратиться в суд в порядке статьи 302 ГК Российской Федерации с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего это имущество (виндикационный иск), а в удовлетворении его исковых требований в порядке статьи 167 ГК Российской Федерации должно быть отказано.

Этот вывод Конституционного Суда РФ в силу статей 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации и общеправового принципа справедливости направлен на обеспечение защиты не только права собственности, но и иных вещных прав, а также прав и обязанностей сторон в договоре на основе соразмерности и пропорциональности в целях обеспечения баланса прав и законных интересов всех участников гражданского оборота – собственников, сторон в договоре, третьих лиц.

В то же время он не может рассматриваться как ограничивающий право на защиту права собственности путем применения нормы о последствиях недействительности первоначальной сделки по отчуждению принадлежащего собственнику имущества лицом, выступающим под видом собственника, в нарушение действительной воли последнего.

Как известно, решения Конституционного Суда РФ с содержащимися в них правовыми позициями, занимают особое место в общей системе источников права России, обладают нормативной силой и как таковые приобретают прецедентное значение. Решения Конституционного Суда РФ распространяются не только на конкретный случай, но и на все аналогичные случаи и имеют официальный характер, делающий их реализацию обязательной на всей территории страны, то есть эти решения приобретают прецедентный характер и становятся источниками права.

Приведем характерный пример, когда Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в надзорном определении пришла к выводу, что права лица, считающего себя собственником жилого помещения, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в определении от 2 сентября 2003 г. указала следующее. Довод истцов о том, что при продаже квартиры ущемлены интересы проживающих в квартире несовершеннолетних детей, сам по себе не является достаточным основанием для признания договоров купли-продажи квартиры недействительными.

Признание недействительными договоров в таких ситуациях создает условия для нарушения прав добросовестных участников гражданских правоотношений, что противоречит основным началам гражданского законодательства (ст. 1 ГК РФ) и не может иметь места с учетом положений ч. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации (осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц) и п. 1 ст. 10 ГК РФ (недопустимость злоупотребления правом при осуществлении гражданских прав).

Согласно показаниям М., приобретая спорную квартиру у Б., она не знала и не могла знать о том, что собственниками этой квартиры являлись также дети продавца и что их жилищные права нарушены. Это не опровергнуто судом. Следовательно, ее довод о том, что спорное жилое помещение не может быть у нее истребовано, поскольку она является добросовестным приобретателем, заслуживал внимания суда.

Такую же позицию подтвердил и Конституционный Суд РФ в постановлении от 21 апреля 2003 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой, Р. M. Скляновой и В. М. Ширяева», в соответствии с которым, если при разрешении иска о признании сделки купли-продажи недействительной и о применении последствий ее недействительности в форме возврата переданного покупателю имущества судом будет установлено, что покупатель является добросовестным приобретателем, в удовлетворении исковых требований в порядке ст. 167 ГК РФ должно быть отказано.

Поэтому судебные постановления подлежат отмене, а дело – направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции.[192]

Таким образом, Верховным Судом РФ высказана четкая правовая позиция, позволяющая считать, что практика судов общей юрисдикции на сегодняшний день формируется с учетом позиции Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П, то есть при приобретении добросовестным приобретателем недвижимого имущества от неуправомоченного отчуждателя добросовестному приобретателю предоставляется защита в порядке п. 1 ст. 302 ГК РФ как при виндикации, так и при реституции. Характерно, что в названном постановлении № 6-П Конституционный Суд РФ назвал добросовестного приобретателя обладателем имущественного права, что свидетельствует о позиции, по которой добросовестное владение – это не факт, а право, подлежащее гражданско-правовой защите.

В определении добросовестного приобретателя существенное значение имеет правильное понимание принципа добросовестности. Хотя В. В. Витрянский, наоборот, считает, что «ни в каком Кодексе, ни в каком-либо ином федеральном законе определить какие-то подходы, параметры, понятия добросовестности, справедливости разумности, в принципе невозможно».[193] С такой позицией согласиться трудно, поскольку выработка общих подходов к использованию оценочных понятий будет способствовать совершенствованию и единообразию судебной практики.

Одно из современных понятий содержания принципа добросовест ности сформулировано В. А. Беловым следующим образом: «Добросовестное приобретение, осуществление, защита и прекращение субъективного гражданского права означают совершение данных действий в отношении субъективного права таким образом, чтобы при этом никому не причиня­лось вреда, не создавалось угрозы его причинения, а если динамика права не возможна без содействия третьих лиц – таким образом, чтобы необходимость в помощи, затраты и усилия, необходимые для ее оказания, были бы минимизированы».[194] То есть сущность добросовестности В. А. Беловым сводится к не причинению вреда (или минимальным затратам помощи третьих лиц в случаях необхо­димости) в процессе осуществления гражданских прав. Иными словами, каждый субъект права должен действовать так, чтобы исключить даже возможность причинения вреда.

Недобросовестными же, в соответствии с этим определением, следует признать действия: во-первых, причинившие вред; во-вторых, создавшие угрозу его причинения; в-третьих, превысив­шие необходимые минимальные затраты третьих лиц.

Наконец, следует отметить, что еще в начале ХХ века И. Б. Новицкий обращал внимание на то, что в отечественном гражданском праве начало доброй совести используется в двух значениях. В одних случаях добрая совесть выступает в объективном значении как известное внешнее мерило, которое принимается во внимание законом, судом и рекомендуется участникам гражданского оборота в их взаимных отношениях. В других случаях принимается во внимание добрая совесть в субъективном смысле как определенное сознание того или иного лица, как неведение некоторых обстоятельств, с которыми законно связывает те или иные юридические последствия.[195] Представляется, что добрая совесть применительно к добросовестному приобретателю должна пониматься именно в субъективном смысле, поскольку добросовестный приобретатель не знал и не мог знать о том, что приобрел имущество у неуправомоченного отчуждателя.

Как правильно подметила О. А. Папкова, «в данном случае имеется в виду поведение среднего разумного человека».[196]

Согласно п. 2 ст.10 ГК РФ в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Тем самым в ГК РФ закреплена важнейшая презумпция добросовестности действий участников гражданских правоотношений, руководствуясь которой, можно сделать вывод, что поскольку добросовестность действий приобретателя имущества предполагается, доказывать обратное собственник должен самостоятельно. Добросо­вестность – вопрос факта и устанавливается судом.

В Пояснительной записке «К проекту Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» отмечается, что принцип добросовестности, закрепленный в ст. 1 ГК РФ соответствует представлениям современной доктрины гражданского права и давно введен в законодательство подавляющего большинства стран с развитыми правопорядками. Однако новая редакция может привести к чрезмерно широкому пониманию принципа и, как следствие, к ограничениям какой-либо конкуренции среди хозяйствующих субъектов. В ст. 10 ГК РФ, которая была существенным образом изменена в Проекте ГК РФ, устанавливается, что добросовестность участников гражданских правоотношений презюмируется. Это должно ограничить широкое толкование добросовестного поведения. С другой стороны, эта же статья в редакции Проекта предусматривает, что любое «заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав» может быть квалифицировано как злоупотреблением правом.

Следует отметить, что ст. 302 ГК РФ равно не возлагает как на «добросовестностного приобретателя» бремя доказывания своей «добросо­вестности» при приобретении имущества, истребуемого собственником, так и на собственника – бремя доказывания «недобросовестности» приобретателя. В то же время Постановление Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29.04.2010 года № 10/22 предусматривает, что «приобретатель должен доказать, что он приобрел имущество возмездно и что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение» (п. 38).[197]

Такой подход представляется правильным и воспринят судебной практикой не только арбитражных судов, но и судов общей юрисдикции, поскольку возложение на приобретателя имущества бремени доказывания, что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение, обусловлено тем, что в данном случае доказывается факт незнания и невозможности узнать о правах своего контрагента на имущество, а не разумность и добросовестность действий приобретателя при осуществлении им своих прав (п. 3 ст. 10 ГК РФ).

Проект ГК РФ содержит следующее определение добросовестного владения: владение, осуществляемое при отсутствии оснований его законности, признается добросовестным, если владелец не знал и не мог знать о том, что он приобретает владение незаконно либо о том, что основание законного владения отпало.

 Таким образом, добросовестным считается такой приобретатель, который не знал и не мог знать о незаконности своего владения.

Возложение на добросовестного приобретателя бремени доказывания своей добросовестности не является чем-то экстраординарным для гражданского законодательства. По такому принципу построена, например, ст. 152 ГК РФ, возлагающая на распространившего порочащие сведения обязанность доказать, что они соответствуют действительности. Ответчик, если он ссылается на свою добрую совесть, должен доказать, что приобрел спорную вещь по возмездной сделке и при этом не знал и не мог знать о том, что лицо, у которого он приобрел вещь, не имело права на отчуждение имущества. Поэтому предлагается дополнить п. 1 ст. 302 ГК РФ словами «Приобретатель должен доказать, что он приобрел имущество по возмездной сделке и что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение».

Здесь нельзя не отметить один момент практического характера. Нередко в суды предъявляются иски о признании истцов добросовестными приобретателями недвижимости. Это свидетельствует о полном игнорировании или непонимании истцами правовой природы и юридической сущности правового статуса добросовестного приобретателя. На этот счет в Настольной книге судьи по гражданским делам совершенно справедливо отмечается: «Следует обратить внимание на то, что добросо­вестность приобретателя – это не предмет иска, а одно из обстоятельств, имеющих значение по делу, которое подлежит доказыванию по иску об истребовании имущества. Исковое заявление о признании добросовестным приобретателем, иногда предъявляемое на практике, не может быть принято к производству суда, а принятое – должно быть оставлено без рассмотрения на основании ч. 3 ст. 263 ГПК РФ. В подобном случае истец, по сути, обращается за установлением факта, имеющего юридическое значение по спору о праве собственности, наличие которого со всей очевидностью вытекает из характера его заявления».[198]

Как обоснованно отмечал В. А. Рахмилович, «добросовестность приобретателя должна быть налицо в период совершения приобретательской сделки и в момент передачи ему владения вещью. Если он узнал о неуправомоченности отчуждателя впоследствии, уже после возникновения у него права собственности, это обстоятельство юридического значения иметь не может и обратной силы не имеет (mala fides superveniens non nocet)».[199] Так, например, добросовестность приобретателя исключена, если ему в момент приобретения вещи было известно о притязаниях третьих лиц на имущество, и впоследствии эти притязания будут признаны в установленном порядке правомерными.

Поэтому добросовестного приобретателя, о котором говорит ст. 302 ГК РФ, вполне возможно рассматривать через призму положений статьи 10 ГК РФ и, в частности, положения п. 3 этой статьи, устанавливающей, что «в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются». Однако при этом следует учитывать, что «добросовестность» в ст. 302 ГК РФ имеет значительно более узкий смысл, чем «добросовестность» в ст. 10 ГК РФ. В ст. 302 ГК РФ «добросовестность» приобретателя оценивается лишь по одному критерию: знал или не знал приобретатель о том, что имущество приобретается им у лица, не имеющего право его отчуждать. Поэтому иногда приобретатель имущества, «добросовестный» в смысле ст. 302 ГК РФ, может быть «недобросовестным» в смысле ст. 10 ГК РФ. В этой связи существенный интерес в плане сравнения представляет вопрос о том, чем отличается владение добросовестного приобретателя от давностного владения, необходимым условием которого также является добросовестность владения.

Согласно п. 1 ст. 234 ГК РФ лицо – гражданин или юридическое лицо, не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет либо иным имуществом в течение пяти лет, приобретает право собственности на это имущество (приобретательная давность).

Право собственности в силу приобретательной давности может быть приобретено как на бесхозяйное имущество, так и на имущество, принадлежащее на праве собственности другому лицу.

Таким образом, приобретательная давность является не только одним из способов приобретения собственности на находку, клад, бесхозяйное имущество и т. д., но и может быть использована в обороте, так как с ее помощью может быть приобретено право собственности на имущество, принадлежащее на праве собственности другому лицу.

Для приобретательной давности состояние добросовестности должно быть непрерывным на протяжении всего срока давности, поскольку в ст. 234 ГК РФ говорится о добросовестности владения, а не завладения.

Другой подход содержит ст. 302 ГК РФ: в ней речь идет не о добросовестности владения, а о добросовестности приобретения, т. е. добросовестность согласно этой норме должна иметь место, прежде всего, на момент получения вещи от неуправомоченного отчуждателя. Характерно, что последующая утрата этого состояния для добросовестного приобретателя, как уже отмечалось, не влечет за собой никаких правовых последствий.

Различны способы получения имущества добросовестным приобретателем и давностным владельцем. Если добросовестный приобретатель получает вещь от конкретного лица, которого он считает собственником, то давностный владелец получает господство над вещью не в результате передачи от какого-либо конкретного лица, а иным путем (например, вступления в обладание вещью). В этом случае действительный собственник давностному владельцу не известен. При таком различии в способе получения имущества различно по характеру и отношение к нему между добросовестным приобретателем и давностным владельцем. Как правило, добросовестный приобретатель рассматривает себя собственником вещи, поскольку он до предъявления притязаний на вещь не знает и не должен знать о том, что получил вещь от неуправомоченного отчуждателя, соответственно, не стал действительным собственником. Лицо, владеющее вещью по давности, изначально осознает то обстоятельство, что оно не является собственником этой вещи, поскольку собственник в данном случае неизвестен. Таким образом, хотя ГК РФ и не упоминает о таком способе приобретения права собственности, можно говорить о презумпции собственности на стороне добросовестного приобретателя.

Проведенный правовой анализ действующего законодательства и судебной практики позволяет сделать вывод, что добросовестный приобретатель, у которого собственник не вправе истребовать утраченное имущество, – это лицо, возмездно приобретшее имущество по основаниям, установленным законом для приобретения права собственности, у другого лица, которое получило это имущество во владение по воле собственника, но не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать. Право владения добросовестно приобретенным имуществом подлежит гражданско-правовой защите в установленном законом порядке. При этом приобретатель должен доказать, что он приобрел имущество по возмездной сделке и что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение.

§ 2. Добросовестное приобретение недвижимости в системе
способов приобретения права собственности

До настоящего времени в российском гражданском праве нет специальной нормы о том, каким образом приобретается право собственности добросовестным приобретателем. Конечно, это пробел в нашем законодательстве. Очевидно, что поскольку существует ограничение виндикации и невозможность истребования недвижимости у добросовестного приобретателя, то необходим соответствующий механизм перехода права собственности к добросовестному приобретателю.

Как известно, способы приобретения права собственности могут быть первоначальными и производными. Такое деление имеет не только теоретическое, но и вполне практическое значение, «так как при первоначальных способах установление права собственности на вещь и объем прав и обязанностей собственника определяются законом, а при производных способах большое значение имеют воля прежнего собственника, соглашение сторон и акты органов государственного управления».[200]

Попытаемся определить место такого спо соба приобретения права собственности, как добросовестное приобретение права собст-

венности на недвижимость, имея в виду возникновение права собственности на недвижимость у ее добросовестного приобретателя.

Это представляется нам весьма важным, так как от способа приобретения зависят, например, момент возникновения права собственности, объем полномочий собственника и т. д.

Как уже отмечалось, практическое значение разграничения способов на первоначальные и производные состоит в том, что в производных способах объем прав последующего собственника целиком зависит от объема предшественника. Еще в римском праве это было закреплено в формуле «Nemo plus juris ad alienum transferee potest, quam ipso habet» – «Никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам»[201].

Если исходить из того, что добросовестный приобретатель приобретает право собственности на недвижимость от неуправомоченного отчуждателя, то такой способ приобретения права собственности также относится к первоначальным способам, так как право собственности возникает помимо воли предшествующего собственника.

Большинство авторов советского периода относят к первоначальным такие способы приобретения права собственности, при которых это право возникает на вещь, ранее никому не принадлежавшую, или независимо от прав предшествующего собственника; к производным относят такие способы, при которых возникновение права собственника зависит от прав предшественника и, следовательно, налицо правопреемство.

Соответственно этому к первоначальным способам приобретения права собственности, как правило, относят не только изготовление вещи и отделение плодов, но и социалистическую национализацию, реквизицию, конфискацию, приобретение права собственности на бесхозяйственно содержимое или бесхозяйное имущество, находку, клад, безнадзорный и пригульный скот, а также приобретение права собственности добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя. К производным способам относят лишь приобретение права собственности по договорам и в порядке наследования.[202]

Мы разделяем позицию Б. Б. Черепахина, что приобретение права собственности добросовестным приобретателем в случае, предусмотренном в ст. 152 ГК РСФСР, относится к первоначальным способам приобретения права собственности, так как право приобре­тателя не опирается ни на право действительного правопредшественника, ни на право действительного отчуждателя. Никакого правопреем­ства нет в этом случае.[203]

Таким образом, поскольку отчуждатель не управомочен на перенесение права собственности на приобретателя, а собственник в отчуждении не участвует, то право собственности не переходит к добросовестному приобретателю, а вновь возникает у него в полном объеме.

Немаловажное значение имеет то обстоятельство, что недвижимость относится к категории вещей как объектов гражданских прав. Являясь физическими телами, вещи имеют обособленное существование, не зависящее от правового регулирования. Отсюда вывод: недвижимость не теряет своих качеств, если она не является объектом чьего-либо права собственности. Вследствие этого недвижимость может быть приобретена в собственность первоначальным способом добросовестным приобретателем.[204]

Одним из главных составляющих любого способа приобретения права собственности является воля и волеизъявление лиц, причастных к процессу отчуждения-приобретения имущества. В случаях, когда право собственности переходит по сделке (договору), налицо взаимное согласованное волеизъявление лиц. Но для возникновения права собственности недостаточно только на­личия воли (хотя она является решающей) и волеизъявления, а должно быть законное основание.

Некоторые современные ученые приравнивают способ приобретения к основанию, утверждая, что эти понятия тождественны[205]. Более аргументированной представляется противоположная точка зрения, в которой под способом приобретения понимаются фактические действия, а под основанием – юридические действия по приобретению имущества в собственность.

Применительно к добросовестному приобретателю недвижимости такими фактическими действиями являются возмездное, добросовестное приобретение недвижимости по сделке, а законным юридическим основанием – решение суда, поскольку, как указано в п. 1 ст. 28 ФЗ от 21.07. 1997 г. «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»[206], момент возникновения права определяется решением суда. Регистратор права на недвижимое имущество не вправе отказать в государственной регистрации права, установленного вступившим в законную силу решением суда. Права на недвижимое имущество, установленные решением суда, подлежат государственной регистрации на общих основаниях.

Если закон признал за добросовестным приобретателем возможность приобретения права собственности на недвижимость, то очевидно, что это обстоятельство является основанием прекращения права собственности у правопредшественника. Поэтому признание лица добросовестным приобретателем недвижимости и последующая регистрация за ним права собственности на эту недвижимость на основании решения суда имеет значение правопрекращающего факта, а не только правоустанавливающего. Такой подход позволяет избежать коллизии права, когда нормы института приобретения права собственности противоречат нормам защиты вещных прав.